Красная вода

***

Шэнь Юань почувствовал, как изменился взгляд Цинцю от холодной расчётливой ярости до с трудом сдерживаемого предвкушения. Почувствовал, но среагировать не успел — нога угодила в ловушку. На деревянной доске вспыхнул золотым свечением контур сокрытой печати. Ступня тут же будто примёрзла, а ци в меридианах застыла. Демонический глаз Цинцю хищно вспыхнул, и грудь Юаня приняла на себя удар, от которого прервалось дыхание. Боль взорвалась фейерверком. Юань согнулся пополам. В глазах потемнело, а уши заполнил звон, вытеснивший все остальные звуки. Удар должен был сломать рёбра и остановить сердце, но за мгновение заклинатель успел перенаправить потоки силы, укрепив защиту. Сердце всё ещё билось, но сознание трепетало как пламя свечи на ветру. Дунь чуть сильнее — погаснет. На затылке заныло, а затем за волосы потянули. С трудом сфокусировав взгляд, Юань увидел сначала презрительно сжатые губы, а затем свирепое высокомерие в цветных глаза. Так смотрит господин на провинившегося раба. Цинцю сжал волосы на затылке сильнее, так что Юань издал тихий стон, разомкнув губы. Взгляд бывшего Лорда скользнул по вспотевшему лбу, дрожащим ресницам и замер на губах. Вероятно, губы Шэнь Юаня привели Цинцю в бешенство. Гримаса отвращения исказила тонкие черты лица. Но вместо того, чтобы брезгливо оттолкнуть свою копию, Цинцю лишь склонился ниже — несобранные волосы упали на плечи другой версии себя. Шэнь Цинцю всматривался в лицо напротив, как всматриваются в отражение, не узнавая собственные черты с отпечатком непривычных эмоций и мыслей. Это я? Или всё же не я? Шэнь Юань почувствовал, как виска коснулась прохладная подушечка пальца, а затем линию прочертили по щеке вниз. Глаза распахнулись от боли, напора и шока — Цинцю бесцеремонно втолкнул в рот Юаня пальцы. Три тонких и длинных пальца грубо придавили язык и протиснулись вглубь, вызывая рвотный рефлекс. Отвернуться Цинцю не дал. Магия ловушки ледяными путами впилась в тело, а рука продолжала удерживать голову. Пальцы скользнули глубоко и с нажимом, а затем вышли и снова погрузились обратно так, что заслезились глаза. Пришедший в себя Юань, сжал челюсти, прокусывая до крови. Цинцю усмехнулся и влил в пальцы духовную силу, от которой челюсть заныла и снова опустилась, чем тут же воспользовались. Юань дрожал от гнева и унижения, пока чужие пальцы ритмично вколачивались в глотку, имитируя бесстыдное соитие. Когда слёзы намочили ресницы, прочертили горячие дорожки на щеках, а блестящие влажные нити спустились от распахнутого рта вниз по подбородку, Цинцю замер, медленно вынул пальцы, всматриваясь в дрожащие от воды изумрудные глаза. Освобождённый Юань мотнул головой, вырываясь из ослабевшей хватки, и закашлялся. — Ты совсем обезумел? Что ты здесь устроил?! Цинцю смотрел холодно, изучающе: — Было любопытно, как я выгляжу, когда меня ебут. — Ты! — Юань не мог найти подходящих слов. — Хм… весьма жалкое зрелище. Унижение мне не идёт. Шэнь Юаню стало не по себе от того, с каким ледяным спокойствием Цинцю произнёс каждое слово. Чем толще лёд, тем неукротимей закованная река. Юань не желал знать, что вырвется, когда лёд треснет. Вдруг Цинцю решит проверить, как он выглядит и в других непристойных позах? Шэнь Юань, пока рот был свободен, поспешил озвучить цель своего визита: — Я здесь из-за проклятья. Ты ведь уже заметил, что Синьмо сливает два мира? — Боишься, что в мире, где будем мы оба, выберут меня? Шэнь Юань выругался про себя. Цинцю, вынужденный большую часть жизни сражаться за место под солнцем, до мозга костей был пронизан идеей выживания и соперничества. Быть первым или умереть. Но в мире, где есть Ло Бинхэ, первым может быть только Ло Бинхэ. Тогда что вернуло Шэнь Цинцю желание жить? Шэнь Юань прищурился. — Последствия слияния миров могут быть губительными для всего живого. На мгновение Юаню показалось, что в глазах напротив промелькнуло беспокойство, но затем расчётливый холод снова взял своё. — Ты сюда явился в качестве вестника конца света или есть предложения по существу? — Порталы, созданные проклятием Синьмо из моего мира, были закрыты. Нам с Бинхэ удалось снять проклятие. — Нам. — Цинцю поморщился. — Чтобы снять проклятие нужно дать Синьмо то, чего ему не хватает. — Я слышал песнь о духе. Демон желал любви. На последнем слове губы Цинцю сломала улыбка, в которой смешались насмешка и отвращение. Шэнь Юань продолжил: — Любви и крови. Как видишь, я цел и не разорван на части. Не значит ли это, что важно не то, что желал демон из песни, а то, на что согласится носитель проклятья? Онемевшая нога в ловушке дала о себе знать разливающимся холодом до груди. Шэнь Юань бросил досадливый взгляд вниз. Цинцю небрежно махнул сложенными двумя пальцами, и печать потухла. — На что согласится… — Цинцю произнёс задумчиво. Подошёл к столу, где стояла распахнутая шкатулка. Шэнь Юань, растерев ногу и восстановив циркуляцию силы, приблизился. — Что это? Цинцю не спешил делиться знаниями. Мог ли он доверять той версии себя, что делила ложе с демоном? Бывший Лорд взял в руки браслет и повертел перед собой. В изумрудных глазах змеи плясали тёплые огоньки, отражённых свечей. — Сам как думаешь? Юань протянул руку, и Цинцю позволил взять браслет. Изучив структуру и заключённую силу, Лорд пика поражённо замер. — Неужели кровь священного демона можно взять под контроль? Цинцю удовлетворённо кивнул, как будто ему понравилось, что другая версия себя не была обделена интеллектом. — На некоторое время и до некоторой степени. — А повязка лишит Бинхэ возможности видеть через тебя? — В теории. Цинцю хотел добавить что-то ещё, но вдруг замер, лицо его побелело. Шэнь Юань увидел, как алый глаз запульсировал, то наливаясь насыщенно алым, то пригасая. Цинцю покачнулся и схватился за край стола. Капелька пота скатилась по лицу, челюсти напряглись и сжались, заглушив болезненный стон. Шэнь Юань не стал терять время. Схватил Цинцю за плечо, развернул к себе и зажал между столом и своим телом, чтобы не дать упасть или сбежать. Дрожащая рука была схвачена и поднята. Юань поспешно отдёрнул край рукава, заголяя белоснежную кожу в шрамах. Цинцю попытался отпихнуть, и Юань грубо дёрнул за руку вниз, гася сопротивление. — Браслет. Как его активировать? — голос Юаня был ровный, собранный и с нажимом. Так отдают приказы на поле боя. Цинцю попытался сфокусировать взгляд, но боль затуманила глаза. Он лишь судорожно втянул воздух, как будто дышать ему было совсем нечем. — Цинцю! — Юань с силой тряхнул его. Стиснутые от нового приступа зубы едва разжались. — Кровь и духовная сила…. Юань, не медля, прокусил своё запястье до крови и пролил алые капли на руку Цинцю, затем влил в ладонь, сжимавшую змею, силу и поднёс запылавшие новым светом изумрудные глаза змеи к вспотевшему, испачканному собственной кровью запястью. Змея ожила. Серебряное тело, скользя по ладони Юаня, спустилось на руку Цинцю, обвилось тремя тугими кольцами вокруг запястья, пачкая чешуйки в крови и тут же впитывая горячую влагу. Голова змеи потянулась к тыльной стороне ладони, как будто хотела добраться до костяшек пальцев и упокоиться между них, но длины не хватило, и змея застыла на полпути. Как только браслет сжал руку, дрожь в теле Цинцю унялась, но взгляд всё ещё был не собранным. Юань потянулся к шкатулке за повязкой, не отходя от падшего Лорда. Пришлось прижаться плотнее к замершему в напряжении телу. Цинцю недовольно выругался, но отпихивать не стал. То ли сил не хватало, то ли решил не сопротивляться помощи. Монеты звякнули. Юань распрямился и, прежде чем повязать спасительную ленту, попытался убрать упавшие на лицо Цинцю волосы. Запястье сдавили со злостью, останавливая. — Хватит блять меня трогать! Юань усмехнулся. — И это после того, что между нами было? — Тц! Прохладная лента легла на лоб, а звенящие скреплённые монеты закрыли серебряной завесой демонический глаз. Узел затянулся на затылке, и Шэнь Юань отступил. Цинцю выравнивал дыхание. Шэнь Юань всматривался в напряжённые черты лица напротив. Цинцю всё ещё полусидел на краю стола. Ноги его едва держали. Ослабевшей рукой он убрал чёрную прядь волос за ухо, обнажая повлажневшую бледную кожу шеи. Ресницы дрогнули и поднялись — влажная мутная зелень поймала тёплый свет свечи. Веко поспешно снова опустилось, как будто Цинцю было больно смотреть на неровный свет огней. Шэнь Юань при виде уязвимого Цинцю испытал смешанные чувства. Он презирал этого человека за необоснованную жестокость к Бинхэ, но уважал за несгибаемость, ум и целеустремлённость. Он всё ещё был в гневе за бесцеремонную выходку с имитацией минета, но не мог не сочувствовать сложному положению этой версии Лорда, которой приходилось противостоять Бинхэ, а не проходить с ним трудности плечом к плечу. Было и ещё одно чувство, то самое, какое, должно быть, побудило Цинцю совершить непристойное действие с его ртом. Шэнь Юань уже давно был Шэнь Цинцю, а Шэнь Цинцю отличался красотой небожителей. Цинцю в крови, в поте или загнанный в угол, своего величия и красоты не терял. Шэнь Юань смотрел на него, как на себя, и не мог не думать о том, что это то, как его видят со стороны. Неудивительно, что Бинхэ нравилось доводить своего мужа до плачевного и разбитого состояния. Высокомерный, недоступный Шэнь Цинцю, пару мгновений назад дрожавший всем телом, вызвал отклик даже в душе Юаня, не отличавшегося кровожадностью. Шэнь Юань решил отогнать ненужные сейчас мысли и сосредоточиться на решении вопроса с проклятьем: — Что ты сделал? Судя по тому, что ты здесь и даже вернул Сюя, отношения у Вас налаживались. — Налаживались?! Он хочет Школу в своё подчинение. Или Юэ умрёт. Шэнь Юань устало выдохнул. — Школу прибрать он может и без тебя. Но ему нужно было твоё содействие. Знаешь, почему? — Нравится меня унижать? — Для этого есть темница, не правда ли? Цинцю поджал губы и отвернулся, завеса из монеток, прикрывавшая пол лица, звякнула. Юань продолжил: — Возможно, здесь кроется то, что поможет снять проклятие. Ты пытаешь убедить Юэ, когда нужно убедить Бинхэ. — В чём? — В том, что ты на его стороне? — Я не на его стороне! — Бинхэ не идиот. Он и сам это знает. Но тебе не нужно быть на «его стороне» так, как Мобэй или Минъянь. Ты можешь быть на «его стороне» как Шэнь Цинцю. Цинцю оскалился, будто собирался рассмеяться, но сдержался. Силы постепенно возвращались к нему. Осада Бинхэ закончилась, подавленная силой артефактов. Цинцю встал уверенно на ступни, но всё ещё держался рукой за край стола. Шэнь Юань продолжил расспрос: — Так что его разозлило? — Этот мальчишка выходит из себя без повода! Я был в увеселительном доме, когда… — В увеселительном доме. — Юань остановил Цинцю, получив ответ на свой вопрос. — Ты знаешь содержание песни о духе, об одержимости демона, о том, как проклятие влияет на носителя и… действительно не понимаешь почему разозлился Бинхэ? — Не спутал ли ты миры? У нас с ним не такие отношения. — Кое-что есть общее. Он считает тебя своим. В другом понимании, но своим. Цинцю сжал руки в кулаки. Застыл прямым и ледяным изваянием. Шэнь Юань не позволил ему спрятаться от реальности: — Ты это уже понял и этим знанием воспользовался, — на этих словах Шэнь Юань многозначительно посмотрел на Сюя в ножнах. — Как ты его вернул, не расскажешь? Ледяное бешенство, сверкнувшее в глазах Цинцю, было красноречивее всех слов, но спустя вдох и выдох, Лорд всё же ответил: — Я не буду трахаться с Бинхэ, чтобы остановить слияние. Вместо этого убью ублюдка и поставлю на колени этот убогий мирок. Как тебе такой способ избавиться от проклятья? — Звучит восхитительно и крайне нереалистично, — Шэнь Юань смотрел насмешливо и снисходительно. От его взгляда Цинцю захотелось обнажить меч и наполнить комнату запахом крови. Почувствовав накал, Юань поспешил успокоить собеседника: — Как я и сказал, тебе нужно найти свой собственный вариант «на его стороне». Возможно, не обязательно делить с ним ложе в привычном смысле… Глаза Шэнь Цинцю сузились, а мысли зацепились за «не обязательно в привычном смысле».