***
Шэнь Юань потёр запястья сквозь ткань рукава. Следы от верёвок всё ещё саднили. «Нежная дева Ло» в последние дни капризничала всё чаще. Требования в постели росли, а силы Юаня иссякали. Лорд пика с нарождающимся давящим чувством в груди начал осознавать, что у него есть предел. Изящные брови сошлись на переносице. Лю Цингэ, сидевший рядом, бросил тревожный взгляд, однако от лишних вопросов воздержался. Юэ Цинъюань только закончил перечислять местоположения новых хаотично возникших порталов и их разрушительные последствия. Слегка кивнув Ци Цинци, глава школы передал ей слово. Ци Цинци в своей прямолинейной на грани враждебности манере бросила старый развёрнутый свиток на стол. Все с любопытством подались чуть вперёд, кроме Му Цинфана. Он лишь сдержанно опустил взгляд на мелко исписанную пожелтевшую от времени бумагу. — Песнь о духе Юи Фаньшуа и демоне из Бездны. Брови Юэ Цинъюань удивлённо взметнулись вверх. Шэнь Юань поймал растерянный взгляд Шан Цинхуа. Прочитав искреннее недоумение на лице собрата, Лорд пика раздражённо поджал губы и вернул своё внимание к рассказчице. Ци Цинци сухо откашлялась, пряча смущение, прежде чем продолжить. — Я и сама не узнала бы об этой забытой вздорной песне, если бы не мои ученицы, проявляющие в силу своего юного возраста чрезмерный интерес к некоторым темам. — Что за тема? — нетерпеливо перебил Лю Цингэ. — Позвольте, чтобы избежать недопонимания, ознакомить в общих чертах Вас с содержанием песни? Повисшее молчание за столом могло означать замешательство или сомнение, однако Юэ Цинъюань мягко улыбнулся и подбодрил Лорда пика Сяньшу: — Прошу, продолжайте. Зная Вас, убеждён, что Вы не стали бы тратить время на обсуждение того, что не имеет отношение к настоящему. Приободрённая Ци Цинци, которой явно было неловко использовать вместо проверенных и предельно ясных аргументов сомнительный источник, продолжила: Юи Фаньшуа — дух горного озера, родившийся из отражения луны. Вот только родился дух не сам по себе, а из тоски демона, любившего приходить на берег озера, подолгу смотреть на его ровную гладь и на дрожащий серебряный лик светила в тёмных водах. Демон был одинок. Демон не находил родственной души ни среди людей, ни среди своих собратьев. Но приходя к холодной и спокойной глади, чувствовал себя так, будто вернулся в объятья давно потерянного, но не забытого друга. Тоска демона была столь сильна, а взгляд, ласкающий отражение луны, переполнен столь сильным ожиданием долгожданной встречи, что то, чему суждено было быть лишь картиной писаной светом с чужого лика, обрело плоть. Посеребрённая тёмная гладь дрогнула и расступилась. — У нас тут не литературный кружок, мы можем опустить все эти детали с «посеребрённая гладь», «долгожданная встреча», разве они влияют на сюжет? Ци Цинци возмущённо замерла. Она не ожидала выпада от всегда трусливо выбирающего оппонента Лорда пика Альдин. Однако в этот раз Шан Цинхуа выглядел так, будто его задели за живое. Шэнь Юань прикрыл злую и понимающую улыбку веером, а затем пришёл на помощь Ци Цинци: — Мелочи определяют успех или поражение (细节决定成败). Если бы все авторы знали это, то читать многие произведения стало бы намного приятней. Шан Цинхуа не успел вступить в перепалку с Шэнь Юанем. Ци Цинци уже вернула себе самообладание и продолжила: — Лорд пика Цинцзин прав. Любая деталь может стать ключом. Позже, надеюсь, у каждого будет возможность ознакомиться с полным текстом, а пока постараюсь сократить его настолько, насколько это возможно. Шан Цинхуа оставалось лишь стиснуть зубы. Ревность и обида родителя за своё дитя воткнулись безжалостными стрелами в сердце. Шан Цинхуа чувствовал себя так, как будто обнаружил в своём тексте несогласованную вставку редактора, замахнувшегося на соавторство. «Что ещё за песнь об одиноком демоне, тратящем свою жизнь на воздыхание у озера. Какая безвкусица! Даже отредактированная версия Бинхэ не позволила бы сводить себя с ума игре света!» Ци Цинци, вернув к себе внимание, повторила: — Итак Юи Фаньшуа обрёл плоть. Серебряные волосы сверкали точно расплавленный металл, белоснежная кожа светилась изнутри, и только изумрудные глаза выделялись на будто выточенном из льда лице. Долгожданная встреча случилась, но стоило демону приблизиться и сжать в своих руках тонкие длинные пальцы, как иллюзия спустившегося счастья развеялась. Холодные зелёные глаза Фаньшуа смотрели сквозь демона и не отражали тёплых чувств. Дух горного озера не отвечал на мольбу и жажду во взгляде, не размыкал губ в ответ на поцелуй, не тянулся навстречу своим телом к раскалённому телу демона. Юи Фаньшуа не любил демона из Бездны. Юи Фаньшуа его презирал. Ци Цинци взяла паузу, чтобы убедиться, что её слова произвели должный эффект. Никто не ожидал подобного поворота от типичной любовной песни. Согласно правилам, герои должны были слиться душами, сплестись телами, а только после встретить множество препятствий, которые либо разрушили бы их, либо связали ещё крепче. На худой конец они могли на протяжении долгих строк страдать от невысказанных чувств друг к другу, но Юи Фаньшуа отверг своего воздыхателя жестоко и без колебаний в самом начале без надежды на взаимность. — Разве не страдания демона Бездны подарили духу жизнь? — с сомнением уточнил Лю Цингэ. Было видно, что его подобный поворот задел отчего-то более всех. Ци Цинци кивнула, показывая понимание. — Есть те, чью любовь можно купить, подарив им жизнь, или бросив к их ногам бесчисленные жертвы и страдания, а есть те, кто возненавидят Вас за то, что Вы попытались привязать их к себе подобным образом. Юи Фаньшуа желал любить, а не платить по счетам. Он не верил, что любовь можно обменять на дары, какими завлекательными бы они не были. Если бы демон из Бездны был более терпелив, возможно, ему в одну из ночей или в один из дней удалось бы посеять зерно чувств в холодном сердце духа. Но демон выдержкой и благоразумием не отличался. Отказ духа, презрительный и высокомерный взгляд зелёных глаз разожгли пожар безумия в жадном сердце. Демон в гневе иссушил озеро, выжег землю и взял силой Фаньшуа посреди пепла под порывами ледяного ветра, а после разорвал его тело на мелкие куски. Шэнь Юань нервно вдохнул и выдохнул. Смутно-знакомое чувство тревоги и предвкушения прострелило ниже копчика. Лорд пика сам удивился тому, почему вспомнил в столь неподходящий момент горячие игры с Ло Бинхэ. Где-то из дремлющего подсознания прорвались тихие и пугающие голоса: «хождение по лезвию», «между быть взятым и быть разорванным», «скажи да или да будут вбивать в тебя долго и изнурительно». — Всё хорошо? Тихий, но настойчивый голос Лю Цингэ вывел из сбивающих дыхание мыслей. Лю Цингэ слегка склонился к Шэнь Юаню, обозначив беспокойство, но не нарушая границ. Глаза Лорда пика Байчжань внимательно изучали лицо мастера Сюя. — Шиди Лю снова переживает больше, чем нужно, — Шэнь Юань игриво прикрылся веером, а затем вернул своё внимание к говорящей. Ци Цинци дошла до самой интересной части. — Когда пелена ярости спала, и демон узрел себя в крови того, кого вымаливал тайно в своём сердце бесчисленные лунные ночи, ледяной ужас и скручивающая нутро боль атаковали разум и тело. Волна отчаяния и ненависти к себе была столь сильна, что, не выдержав её натиска, демон обнажил свой устрашающий меч, воткнул его рукояткой между камней и упал на остриё грудью, пронзив своё сердце. Шан Цинхуа с трудом сдерживал себя от того, чтобы не упасть на сверкающий лакированный стол лицом вниз, желательно несколько раз. Вместо красноречивого самоизбиения он с силой потёр виски и украдкой бросил взгляд на Шэнь Юаня, ожидая увидеть злорадство в его глазах. Шан Цинхуа удивлённо замер, забыв о своих писательских страданиях. Шэнь Юань сидел ровно, слушал внимательно и сжимал черенок веера сильнее, чем нужно было. Ци Цинци торжественно взяла свиток и потрясла им в воздухе. — Меч напитался кровью демона, его ненавистью, безумием, тоской и неудовлетворённым желанием. Имя того меча — Синьмо. Веер хрустнул в руке Лорда пика Цинцзин.***
На собрании демонов Лю Минъянь сидела по правую руку от Ло Бинхэ, с ровной спиной и прямым взглядом. Ша Хуалин — по левую. Колокольчики на одеждах демонессы молчали, Ша Хуалин подобно Лу Минъянь замерла изваянием. Массивный стол из чёрного дерева разделял приёмный зал на две половины. Толстые алые колонны, обвитые резными драконами, подпирали свод, а зелёные демонические огни подобно потерянным душам дрейфовали под потолочными балками, бросая тусклый зловещий свет на собравшихся. Мобэй-Цзюнь, откинувшись на спинку стула, встретился взглядом с Лю Минъянь. Посторонний решил бы, что демон и заклинательница случайно и праздно обменялись вниманием, но Ша Хуалин, заметив их безмолвную беседу, не поворачивая головы, перевела взгляд на Ло Бинхэ. Ло Бинхэ был доволен. Злая радость и предвкушение горели в его глазах и застыли в хищной улыбке. Ша Хуалин почувствовала дрожь вдоль позвоночника, пальцы на коленях смяли газовую ткань. Лю Минъянь взяла слово, властно и непринуждённо поднявшись со своего места. Гости видели силу. Ша Хуалин отметила паузу. Длиннее, чем нужно было, чтобы обратить на себя внимание. Такую паузу делают, чтобы прогнать дрожь в голосе. Поприветствовав глав согласно их статусу и обменявшись пустыми взаимными любезностями, на которые любят тратить время люди, но которые пришлись по вкусу и демонам, Благородная жена обернулась к своему мужу. Ло Бинхэ взирал на глав молча, жену не перебивал, но и виду, что желает продолжить, не подал. Лю Минъянь перевела взгляд с мужа на Ша Хуалин, та опустила длинные ресницы вниз, а затем снова обнажила горящие тёмным огнём глаза. Прочитав немое «всё хорошо, сестрица, продолжай», Благородная жена перешла к вопросу, вынудившему всех присутствовавших покинуть свои земли и собраться под покровом ночи. Вопрос был тонкий, как лёд под ногами по весне. Вопрос касался Ло Бинхэ, но кто из присутствующих осмелился бы рискнуть и указать рукой на виновника? Рискнул Зедонг-Цзюнь, прибывший из дальних земель и о нраве недавно обретшего власть Короля демонов знавший лишь по слухам. Слухи ползли медленно, а нрав Ло Бинхэ подобно горному потоку бурлил и набирал крутизну с каждым поворотом неукротимой реки. Зедонг, юный, порывистый, с гибким телом и мощной нетерпеливой глоткой, перебил Лу Минъянь, хлопнув ладонью по столу. — Проклятые порталы спутали все границы! Сущий хаос! Говорят, это последствие силы Синьмо. — Обвиняешь короля своего! — Ша Хуалин подскочила, не дослушав. Яростный звон колокольчиков стих, но не пламя в чёрных глазах демонессы. Зедонг оскалился. — Разве бы я посмел? Слова отступали, но взгляд напирал. Все увидели острые зубы и неприкрытую насмешку демона. Ша Хуалин прищурилась точно дикая кошка перед прыжком. Холодный голос Лу Минъянь рассёк как тонкий клинок повисшее напряжение. — Должно быть, источник слухов весьма благонадёжен, раз ему выказано доверия больше нежели своему королю. Эта Благородная жена желает знать имя. Зедонг побледнел. Со слов Лю Минъянь он уже слетел в обрыв на полном скаку, признав кого-то выше Ло Бинхэ. Благородная жена лишь желала знать имя того, кто бросил вызов её мужу. Мобэй лениво осмотрел главу из восточных земель. У мальчишки из племени у болот ещё не обозначились рога, но мутная зелень глаз, подобная воде прошитой солнечным лучом, могла бы покорить сердца тех, кому нравятся тайны и намёк на уязвимость. Мобэю уязвимость нравилась. Он присмотрелся к чётким скулам, просвечивающей бледной коже и серебристо-синим волосам, небрежно рассыпавшимся по высокому лбу и собранным в высокий конский хвост на затылке. Хвост испуганно качнулся, когда юноша отпрянул под напором Лю Минъянь. Мобэй про себя прикинул, удастся ли лезущему на рожон сохранить ноги или даже ноги с руками, а затем перевёл взгляд на Ло Бинхэ. Ло Бинхэ смотрел перед собой, но взгляд Короля демонов был затуманен, будто Бинхэ ушёл в страну снов с открытыми глазами. Мобэй прищурился. Ша Хуалин тоже заметила неладное, однако на неё вид мужа подействовал успокаивающе. Плечи тут же расслабились, а демоническая аура, хлеставшая во все стороны, как у раздражённого хищника хвост, улеглась. Уголок губ Мобэя приподнялся в намёке на ухмылку. Ша Хуалин рычала для одного конкретного зрителя, но зритель в театральном действии был не заинтересован. Значит, сегодня будет меньше крови. Меньше крови, но не унижений. Зедонг, не привыкший к светским застольям и теперь загнанный в угол, то оправдывался, то извинялся, то снова скалился, пока Лю Минъянь не прервала его поднятой вверх рукой. Мобэй с удовольствием отметил капельки пота, проступившие на висках Зедонга. Мутная зелень из-под ресниц, подобных синей хвои покрытой инеем, дрожала и блестела. Мобэй представил, как скатываются слёзы из этих выразительных глаз, и испытал сожаление по поводу безразличия Бинхэ. Будь Король демонов в себе, то уже бы прижал мальчишку к столу и пустил бы ему кровь вместо словесных угроз. Но Лю Минъянь была другой. Лю Минъянь собирала и берегла союзников, как Ло Бинхэ когда-то своих гаремных жён. Она могла проучить того или иного цзюна, но всегда умело правила корабль дипломатии так, чтобы не топить лодку противника, а привязать к своему судну накрепко. Зедонгу сегодня повезло, и Мобэй не знал, радует ли его это или огорчает. Хотелось отпустить себя после всех проблем, навалившихся из-за пробудившегося Синьмо. Почуяв в Бинхэ родственную душу, меч вцепился в сердце Короля демонов, желая воплотить через него то, что не смог когда-то сам. Мобэй хотел защитить свои земли и свой клан от безумия Синьмо и Бинхэ. Лю Минъянь хотела защитить гарем. Гарем первый столкнулся с разрушающим разум проклятием меча.***
После инцидента с Шэнь Цинцю Молодая госпожа Дворца была не в духе. Служанки испуганно жались к дверям, пока разъярённая женщина вымещала свой гнев на вазах, полках, чашках и прочей утвари. Хлыст свистел, осколки летели, бумага рвалась, пламя свечей дрожало. Сяо Гунчжу хотела рыдать, но слёзы, не успев увлажнить глаза, обращались в порывы неудержимого желания разрушений. Сяо Гунчжу хотела разрушить этот мир, как этот мир разрушил её жизнь. Она была Мастер Дворца без права распоряжаться в своём дворце. Она была женой без права на место жены в сердце мужа. Она была первой заклинательницей при своём отце и не входила и в тройку лучших при Ло Бинхэ. Всё, что осталось у Сяо Гунчжу, её плеть, закалённая яростью, но и её пустить в ход как раньше она больше не могла. Мастер Дворца замерла, вспомнив день, когда жизнь стала беспросветно невыносимой. Сяо Гунчжу «выпала честь» вскрыть безумие Ло Бинхэ.***
Истинный страх накрыл тенью коридоры дворца на третий месяц пребывания Шэнь Цинцю в заточении. Всё больше ночей Ло Бинхэ проводил в темнице, и всё меньше в спальне любимых жён. Сяо Гунчжу и раньше было трудно заманить мужа в свои покои, но с появлением пленника равнодушие и скука в глазах короля демонов стали столь же привычны до тошноты, как и яркие наряды соперниц. Ло Бинхэ покинул дворец улаживать конфликт в Южных землях, и Сяо Гунчжу спустилась в темницу, чтобы освободить своего мужа и себя от задержавшегося в мире живых Шэнь Цинцю. Разум Молодой госпожи был в смятении. Она видела в падшем лорде соперника, но не произносила ранящие самолюбие слова вслух. Пока человек не разомкнёт губы и не оформит честно затаившиеся мысли и чувства в звуки, реальность будет ускользать. Реальность ускользнула от Сяо Гунчжу. Она чувствовала в Шэнь Цинцю опасность, но не нашла в себе смелости посмотреть правде в глаза и назвать причину своих опасений. От того Молодая госпожа не рассчитала риски, попав в западню собственных страхов и недальновидности. В ту ночь Сяо Гунчжу была свирепей зверей из Бездны, но Шэнь Цинцю выжил, а Ло Бинхэ вернулся.