Возрождение красных драконов

В Королевской Гавани снова проходил праздник, и на этот раз именины отмечал принц Манвэ, облачившись в серебряные одежды, тогда как Мелькор избрал своими цветами чëрный и красный. Старший принц собрал волосы в тугой хвост и выпустил белую прядь, волосы же Манвэ ниспадали на плечи и похожи были на самые нежные и невесомые облака. Это было поистине великолепное торжество, на котором собрались все вассалы короны, дабы поздравить младшего принца. Мелькор никогда не любил брата, для него он был совсем чужим человеком, который почему-то родился от того же отца. Мелькор уже слышал, как люди начинают шептаться во дворце. Септон Финвэ снова разразился пламенной речью о праведной жизни, о том, как плох и греховен инцест, и что Таргариены — такие же люди, как и все. Именно в возлежании брата с сестрой септон видел все беды рода королей, нередкими стали и потасовки между сторонниками септона и подданными короля. Мелькор подумал о том, что честные бедняки просто восстали из земли и начали тянуть свои гнилые разложившихся руки к короне. К столу подавали птицу и кабана, персики и гранаты, рыб с глубин моря и борское золотое. Леди, облачëнные в свои лучшие и самые пышные наряды, лорды в строгих одеяниях и музыка, которая лилась отовсюду и сразу. Мелькор со скучающим видом сидел рядом с отцом и протыкал ножом фазана, пока Манвэ и Варда танцевали, и все дивились красе их союза. Принц тяжело вздохнул и закатил глаза. Он подумал о том, настолько люди глупы, что не видят, какая Варда грубая и надменная. А если и видят, и потакают ей, то дела обстоят ещё хуже. — Мелькор, отойдём ненадолго? — предложил Илуватар с улыбкой на устах. Мелькор вздрогнул от неожиданности и нерешительно кивнул в ответ. Белые скромные одежды висели на старике, как балахон, а длинные седые волосы прямой рекой спадали почти к самым коленям. Вот чего Мелькор боится в старости. Сама мысль стать дряхлым и слабым пугала его до глубины души, но умереть молодым он ещё больше не хотел. Конечно он отойдёт, а что ему ещё делать? Смотреть на брата с его старухой? Они вместе покинули Великий Чертог, отправившись в тронный зал в сопровождении королевской гвардии, которая всë же оставила их вдвоëм в тëмном и мрачном зале. Железный трон, словно глыба, нависал над мужчинами и Мелькору иногда казалось, что он выглядит угрожающе. Он сразу устремил взгляд к трону и король это заметил. Он сделал буквально пару шагов к трону, но затем остановился и повернулся к сыну: — Мелькор, как хорошо ты помнишь историю Эйгона Завоевателя? Мелькор тяжело вздохнул и нахмурил брови. Только историю Завоевания он и знал практически наизусть. Мелькору нравилось, когда мейстер Ирмо возился со ним и читал о королеве Висенье. После этого принцу снились самые радостные сны о полëтах на драконе, какие только может пожелать пятилетний мальчик. — Я… достаточно хорошо. К чему всë это? — В нашем роду после Танца Драконов сохранилась легенда. Эйгон Завоеватель прибыл в Вестерос не только ради самого завоевания, но чтобы защитить весь мир людей. Мелькор замотал головой и сделал шаг назад. — Отец, это… — Большая ответственность. Ты силëн, ты мой первенец, ты как Мейгор в его лучшие годы. Сын, Эйгону Завоевателю пришло видение во сне о том, что лишь Таргариен на троне сможет спасти весь мир от царства тьмы и холода, что зреет за Стеной. Свой сон он назвал «Песнь льда и пламени». Эту легенду рассказывают короли своим наследникам, чтобы мы всегда были готовы свергнуть зло. Мелькор раскрыл рот, будучи совершенно обескураженным. Впервые за столько лет отец называет его наследником, да ещё и так часто. Неужели, его снова посещают сны? Ни для кого не секрет, что Илуватар является сновидцем, однако сны его были редкими и туманными. Он сощурил глаза в искренней улыбке и положил руку на плечо Мелькора. — Я ценю это, спасибо, отец, я… – на глаза принца навернулись слëзы, он ощутил, как внутри него застрял ком, сжавший горло, и как неприятно защекотало в носу. — Я боялся, что раз у меня нет ни жены, ни сына, ты назовëшь наследником Манвэ. — Я с тобой так не поступлю. Согласно божьему замыслу, ты станешь королëм, а я лишь слуга Семерых на этой бренной земле. — Я как раз хотел с тобой об этом поговорить, – лицо принца вновь стало суровым и он поджал губы, отведя взгляд. Рьяно верующему королю будет очень тяжко принять правду. – Отец, септон Финвэ очень решительно настроен против Таргариенов, он назвал моего брата плодом инцеста. Я не могу позволить овцам блеять в сторону драконов. Верные богам уже выступали с оружием против наших людей, я не намерен это терпеть. Брови короля поползли вверх, он положил трясущуюся руку на предплечье принца, который придержал отца. — Нет, нет, Мелькор, Финвэ — мой старый друг, он бы никогда так не поступил. — Честные бедняки восстали! — выкрикнул Мелькор, придя в мгновенную ярость от слов отца. – И ты хочешь, чтобы против нас пошли наши же подданные? Я должен искоренить эту заразу, ты дал безумцам слишком много свободы, я намерен положить всему этому конец. — Но никто не выступал против нас напрямую. — А я не хочу ждать, пока это произойдёт. Я хочу срезать сорняк на корню. Главное не препятствуй мне, прошу. Илуватар тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Не делай поспешных выводов. С тяжелым сердцем принц вернулся в Великий Чертог, однако по пути увидел, как чëрная кошка лапкой пытается достать нападающую птицу, а рядом лежат кровавые ошмëтки и пуховые перья. Мелькор подумал о том, как сильно Майрон любит кошек. Когда они вернулись, никто даже не заметил их отсутствия, и Мелькор продолжил бы скучать, если бы не подошли Баратеоны. Он не впервые видел Аулэ, но про себя отметил, что лорд сбрил бороду и усы и, стоит отдать должное, так он выглядел в разы моложе, а Майрон был практически копией отца, но в последнем присутствовала какая-то тëмная аура, хитринка, которая не пугала принца, он наоборот стремился познать еë природу. Майрон не сводил с принца изумрудных внимательно сощуренных глаз. Мелькор не мог понять, с чем сравнить этот шарм Майрона, который, стоит сказать, действовал и на мужчин. Он держался гордо и даже надменно, по-рыцарски мужественно, но при ходьбе всë равно покачивал бëдрами. — Мой король, – поклонился ему Аулэ. — А, мой мастер над монетой, ты пришëл как нельзя вовремя! Старый король поднялся и поприветствовал Баратеонов рукопожатием, затем отцы куда-то отошли, и Мелькор остался наедине с Майроном. Лорд устремил взгляд в пол и стоял совершенно прямо. — Тебя наказал отец за мою вылазку? — Это неважно. Сам посуди, кто же ещё будет спасать твой королевский зад от гнева Илуватара? Шрам из детства находился рядом с уголком губ, создавалось впечатление, что принц вечно ухмыляется, но вот, на его губах заиграла озорным пламенем улыбка. — Мы бы могли станцевать, – предложил Мелькор таким тоном, будто это было ему совершенно неинтересно. — Мы оба мужи. Не думаю, что это воспримут как нечто хорошее. Тем более, любая леди ждëт твоего приглашения на танец. Мелькор быстро перемахнул через стол и тут же оказался перед другом. — Тогда давай выйдем на свежий воздух, тут дышать нечем. Мелькор изобразил обморок, положив ладонь на лоб, и наклонился, словно вот-вот упадëт, но Майрон лишь улыбнулся уголками губ. — Конечно, мой принц. Всë, что угодно для тебя. Мелькор вручил Тëмную Сестру другу и улизнул с ним из замка под задорную музыку, пока Манвэ стирал в кровь ноги в очередном танце с какой-то леди. Младший принц из-под белоснежных ресниц проследил, как его брат направился к выходу со своим другом. Мелькор уверенно лавировал между гостями, убегая от Майрона, то и дело оглядываясь назад и смеясь со весь голос. Ночная прохлада заставила кожу покрыться мурашками, принц развëл руки и вдохнул полной грудью, наслаждаясь беззвёздным небом. Майрон подошёл ближе к принцу и сдержанно улыбнулся. Ему всегда было хорошо, когда Мелькор радовался. Впервые западный двор был тихим, отсутствие людей делало его заброшенным, но в этом же было его очарование. — Пойдëм в богорощу. — Зачем? — Отец сказал, что мне надо познакомиться с лордом Старком. Хочу знать, к чему быть готовым. — Илуватар послал тебя на Север? С чего бы это. — Я не имею ни малейшего понятия, но мне кажется, что отец знает больше, чем говорит. В богороще всегда было тихо. Принц любил здесь сидеть и размышлять о жизни, хотя это место и казалось большинству придворных жутким пережитком языческого прошлого, но всë же никто не осмеливался срубить старое древо. Вот и сейчас он стоял напротив чардрева с белым стволом, таким же белым, как его прядка, напоминавшая всем о том, кто Мелькор на самом деле. Холодный ночной воздух заставлял кроваво-красную листву древа тревожно дрожать, предвещая грозу, но принцу всегда больше нравилась холодная погода, а вот Майрон поëжился и коснулся плечом плеча Мелькора. — Мелькор, я хотел поговорить с тобой. Мелькор не ожидал, что его друг решит нарушить тишину. — О чëм? — Помнишь, мы тогда летали на Анкалагоне, и ты коснулся меня губами? На лице Баратеона проступил лëгкий румянец, который принц не мог не заметить. Конечно, у всех действий есть последствия. Мелькору понравилось касаться Майрона, это казалось таким естественным и приятным, но в это же время что-то тревожное поселилось в его сердце. — Да. — Ты же понимаешь, что кого попало не целуют? Мелькор кивнул. Он знал, к чему приведëт их разговор, и принцу придëтся признаться во всëм. Ему понравилось, но он не мог в этом признаться ни себе, ни тем более Баратеону. — Я понимаю, к чему ты клонишь. — Это ведь грех. Как мы могли? — Это было всего раз. В богороще снова воцарилась тишина. Мелькор стоял прямо, безмолвный и холодный, как ледник, а его друг отвëл взгляд, заметно поникнув. Как вдруг Майрон поднялся на носочках и чмокнул принца в щеку, отчего тот удивлëнно округлил глаза. — Теперь не раз. — Ты это серьёзно? — Абсолютно. Майрон, казалось, ни разу не смутился, а вот Мелькор поджал губы и отвëл взгляд. — Майрон, я же наследник, я не могу. — Трон не обязывает тебя любить женщин. Совершишь супружеский долг и свободен. Опустив голову, принц хмыкнул. Всë не так просто. С детьми от другой женщины надо проводить время, надо играть идеальную семью перед людьми. Мелькор всегда любил свободу, всегда рвался в небо верхом на драконе и не терпел никаких возражений. Принц скор на гнев, долго не прощает обид и всегда норовит сбежать от гвардейцев. Он просто не сможет жить в клетке общественного мнения. — Я не хочу прятаться по углам, как дитя. Тем более септон Финвэ… — Сожги его, ты же Таргариен! Завоеватель сжëг всех, кто отказался подчиниться, что мешает тебе? Ты король, в тебе драконья кровь. Всю историю вы рожали уродцев, покрытых чешуёй с драконьими крылышками, разве этого мало? Вы посланники богов, – Майрон встал на колени перед Мелькором, взял его за руки и поцеловал тыльную сторону ладони, коснувшись Тëмной Сестры. – И я принесу тебе голову любого, кто встанет у тебя на пути. — Отец дал им слишком много свободы, надеюсь, он не сойдёт с ума, как Бейлор Благословенный. Голос принца казался холодным льдом, безжалостным, убивающим всё живое. Майрон улыбнулся, когда Мелькор опустился рядом с ним. — В богорощу никто не ходит, это место станет нашим особенным. — Будет подозрительно, если мы станем сюда ходить постоянно. — Тогда одним из… Сердце Мелькора забилось чаще, когда Майрон смахнул с его лица белую прядку. Он ведь наследный принц, они никогда не смогут показывать свою любовь народу, но и сбежать он не сможет, у него есть обязательства перед страной. Влияние фанатиков слишком велико, и всë же, раз Мейгор смог избавить страну от них, то и у него получится? Мелькор никогда не сможет быть хорошим мужем ни одной женщине, и он это понимал. Он перепробовал столько спелых бутонов, но не нашëл ни одного, который бы ему пришëлся по вкусу. Но может, дело не в бутонах? Сердце Мелькора всегда билось чаще при появлении юного лорда, который хоть и выглядел моложе своих лет, но при общении казался куда старше. Майрон всегда проявлял к нему знаки внимания, только Мелькор списывал всë на дружескую привязанность, но их объединяло нечто другое. Чувство, которое приятно тянуло вниз, то самое, о чëм говорили в голос остальные мальчишки, когда хвастались любовными похождениями, теперь Мелькор их понял. Он притянул к себе лорда Баратеона и порывисто поцеловал его. Этот маленький невинный жест делал принца таким живым, казалось, вот-вот из-за спины вырастут крылья и он сам воспарит над столицей. Это чувство было слаще, чем седьмые небеса и горячее седьмого пекла. Сердце билось чаще, то ли от страсти, то ли от страха быть замеченными, но Мелькору было всë равно, главное, что ему сейчас как никогда хорошо. Отпрянув, принц прикрыл ладонью рот. Что он наделал? Всë становится ещё хуже, он своими руками всë портит, но не может положить этому конец. — Мне нужно подумать. — Я понимаю.