~~~
сессия, к всеобщему счастью, закончилась, а это значило, что очередная гулянка обеспечена. Сынмин, как душа компании, позвал за собой Джунхана, который бывал на подобных мероприятиях лишь пару раз. больше он не хотел возвращаться туда. всё было слишком шумно, а вокруг было ну слишком большое количество незнакомых людей. паника чередовалась с тревожными мыслями, смешиваясь с постоянными вопросами: "это они надо мной смеютяются?", "ох, нет, снова все пялятся на меня...", "зачем я сюда пришёл?..". по итогу он всегда отсиживался в дальнем углу, держа в руках пластиковый стакан с чем-нибудь крепким, и надеялся, что толпа у выхода быстренько рассосётся, чтобы парень снова вернулся в зону комфорта. порой он искренне не понимал, как яркий свет в глаза, в плохом смысле дурманящая музыка с нецензурными выражениями, а так же бесконечное количество... нелегального могли наводить столько шумихи. но Хёнджун встретил человека, которому он мог доверять, с которым он мог поговорить обо всём, ради которого он был готов бороться со своими страхами. Сынмин — так звали этого человека.***
—мы можем не идти. пожираемый волнением Джун крутился перед зеркалом в пол, рассматривая себя с потёртых конверсов до кудрей. поправляя край огромного свитера, он вопросительно взглянул скрестившего руки Сынмина. тот, понимая, что нужно как-то спасать ситуацию, почесал затылок. —не пойдёшь ты, не пойду и я. мне нет смысла там находиться одному, — он положил руку на Хёнджуново плечо, становясь сзади него и рассматривая в отражении лицо соседа, — я там никого не знаю… Сынмин не врал. от силы он пару раз пересекался взглядами с парочкой однокурсников, но не более. разговор поддержать он умеет, быть огнём группы — подавно, но доверять парень сможет не каждому. только с людьми, которым он доверяетя О мог быть собой, не боясь осуждения. таких людей было немного... скорее человек пять, ну, может, трое...это был лишь один Джунхан
—Мин, — выдохнул кудрявый, — я обещал тебе, что я пойду с тобой. мне не нравится, что ты должен пропускать такое из-за меня.. да и мне правда стоит избавляться от этого.. комплекса. резким, но бережным движением, рука О развернула к себе лицо кудрявого. прямо сейчас снизу вверх на Сынмина смотрели две маленькие глазки-бусинки, растерянно и смущённо бегающие по лицу самого парня. невинность сверкала в глубоких зрачках Хана, пока пальцем старший гладил по его щеке. Мин дал слабину улыбке, не в силах держать себя в руках при виде Хёнджуна, настолько по-милому обескураженным. —мне важна твоя зона комфорта.***
ни стопы, ни икры больше не могли держать ноги Хёнджуна. они еле волоклись, спотыкаясь о свои же носы. после такого количества алкоголя, конечно, хорошо ему больше не будет. ещё бы немного, и парень уже валялся бы где-нибудь в дальнем углу, захлёбнутый в своей же рвоте. благо, это не суждено было сбыться, а всё из-за заботы Сынмина, который был единственной опорой Джунхана как в прямом, так и в переносном смыслах. старший, придерживая под руки пьяного соседа, вёл его в туалет, попутно вытирая ледяной пот с его лба и висков, пока тот, закрывая рукой рот, нервно трясся. приоткрыв дверь уборной на одном из этажей потрёпанной общаги, парни завались туда. слёзы градом лились по щекам Джуна. губы дрожали, как и горло при каждом новом позыве. пальцы хватались за сиденье и крышку, чтобы хоть как-то удержаться. его желудок выворачивался наизнанку, извергая остатки этого яда с непереваренными кусками пищи. в нос ударил резкий запах желудочной кислоты. над ним стоял склонившийся Сынмин, держащий его кудри и гладящий по Хёнджуновой спине. ему не впервой приходилось видеть пьяных знакомых, которых тошнило от алкоголя. но этот парень.. его было искренне жалко. Мин не мог спокойно смотреть, как его любовь корчается от боли, по его прекрасным губам текут рвотные массы, а повторяет он лишь "извини". спустя время, Джунхан приподнял голову, открывая своё зарёванное лицо. всё внутри О сжималось при таком его виде: красные отёкшие глазницы, незаслуженно сдёрнутый нос, прилипшие из-за слёз волосы... нет, так не пойдёт. не раздумывая ни секунды больше, Сынмин вытер первыми попавшимися салфетками бледные щёки парня, подтирая подбородок с оставшейся желочью. Хёнджун старался отнекиваться, мол, он сам позаботиться о себе, на что Мин многозначительно кинул взгляд на трясущиеся от только что резких сокращений мышц живота кисти. О ещё раз взглянул на вскинутые брови младшего, вставая и отряхивая с колен остатки пыли с кафеля туалета. —Джунни, — с хрипотцой позвал он парня, — я.. поищу что-нибудь солёного. сиди здесь. скрипя сердцем и ногтями по дверному косяку, Сынмин оставил Джунхана одного на время. парень не вставал, как и наказывал Мин, лишь упирался подбородком в острые коленки. глаза машинально стали рассматривать пальцы кисти. на подушечках, даже спустя пару лет, до сих пор оставались полупрозрачные грубые мозоли, когда он играл на его гитаре. в то время он был совсем другим вместе с ним… слизистые носа снова неприятно обожгло. нет, он должен быть сильным, нужно отпустить его. "уверен, я так по-уродски выгляжу," — сам себе усмехнулся парень. голос его западал под кадык, проглатывая каждый звук, из-за чего вместо понятной речи Джун мог только что-то шептать. он встал напротив разбитого зеркала, по инерции перенося вес то на правую ногу, то на левую. казалось, что трещина эта не на самом зеркале, а на Хёнджуновом лице. на неправильном, хилом лице. на лице того человека, который не смог уберечь единственного друга, будучи полностью безответственным в ту ночь. он никогда не забудет то, что ему пришлось увидеть — истощённого, избитого, изнасилованного Джисока. он никогда не забудет, как слёзы Квака давили на его же горло, ни за что не позволяя сделать хоть мельчайший вдох. он никогда не забудет, как его хрупкое тело содрогалось от чужого вдалбливания в испорченный матрас. он никогда не забудет, как он сам зажимался в тёмном углу той же комнаты, в которой и убили накаченного дешманской дрянью Сокки. его дорогого Сокки. Сокки, которому он клялся, что отдаст жизнь за их дружбу. Сокки, который свято верил в это. Сокки, которого он больше никогда не увидит. всё снова как в тумане, как в его привычных сигаретах, выкуренных именно на четвёртом этаже этого дряхлого домишки. ноги подкосились, голову пробило реальной болью от удара о плитку, по завитка кудри стекла капелька алой крови. парень заныл пуще прежнего, бья себя по ногам и макушке, срывая голос, выкрикивая чужое имя и тонну извинений. он надеялся, что никто не зайдёт и не увидит это сопливое месиво под на званием Хан Хёнджун. но его мечте не суждено было сбыться. —Джунх– от своих воплей Хан по началу не заметил приход Сынмина. он так же проклинал себя, вырывая клок волос. впервые Мин растерялся. он никогда не видел Хёнджуна в таком виде. сердце протаранило тысяча свинцовых пуль, пробивающие кости и мышечные ткани, казалось, что и он сейчас потеряет сознание он переизбытка эмоций и вопросов. он не может так поступить, только не сейчас... Мин присел рядом с Джуном, от чего тот дёрнулся, ударив по плечу Сынмина кистью. тот, ойкнув, перевёл взгляд на выдёрнутые локоны, покоившиеся на холодном полу. слёзы обжигали избитые колени, скрытые джинсовым штанами. сжав бутылку с чем-то солёным, что должно было облегчить участь Хёнджуна, Сынмин начал аккуратно действовать. он мягко опустил руку на Ханову кисть, заключая её в объятие. —Джунни... — хотел было начать О, как парень завыл и накинулся на Мина. слабыми пальцами он вцепился в чужой воротник, не жалея своим нежным покровом кожи. —это всё я-я! он бы не умер, если б я.. я не был таким идио-отом!.. зажмуривая глаза до боли, он уставшей, но твёрдой хваткой вжимался в озадаченного Сынмина. громкие всхлипы были слышны на всё крыло, пока Мин, закусывая губу от безысходности, гладил Хёнджуна по спине. он похлопывал младшего по лопаткам, шёпотом успокаивая его. —да как тут не реветь, Сынмин?! ты.. даже не представляешь.. я — монстр.. О начал было противиться, на что Джун прикрикнул осипшем голосом. —не смей меня переубеждать! из-за меня погиб человек!.. мой хён.. мой Джисокки-хён.. нам что-то подсыпали в мохито.. какую-то дешёвую дрянь, — ледяной пот снова капал в самые глазницы, проходя сквозь задеревеневшие ресницы, — а п-потом... забудь! забудь всё, что я- его снова вырвало. теперь Хёнджунов свитер будет пропахнут не только никотином, но и желудочным соком. сам Сынмин съёжился от этого звука, состоящего их кашля, кряхтения и выплеска воды. теперь не было никаких рвотных масс, а лишь сама кислота, пахучая, мерзкая. О, приобняв парня за плечи, продолжал держать его за руку, гладя подушечками пальцев его ногтевые пластины. Хёнджун больше не мог держать это всё в себе, поэтому, успокоившись, он осторожно продолжал рассказ. —его затолкали в комнату, прижали к кровати и... — каждое слово сопровождалось громким всхлипом. Мин, взглотнув, прижал его ближе к себе, ни капли не брезгуя. старший не мог представить, насколько Хану было больно говорить о таком. сам парень никогда не сталкивался с изнасилованием, от чего было ещё паршивее. уткнувшись в широкое Сынминово плечо, курящий подытожил. —утром нашли его убитым. всё это время я, как последний трус, сидел в углу спальни. я всё видел, я не издал не звука, я... — горькие слёзы подступили к горлу, снова душа его. —ты не виноват. ты бы.. ничего не сделал, лишь покалечил себя, — О тихим, ровным тоном успокаивал его, стараясь вернуть в него уверенность. ласковым, каким он мог только из себя выдавить, голосом парень нашёптывал утешение, которое нужно было Джуну ещё года два назад. затолкав ком в горле назад в трохею, Хан зачесал волосы назад, смотря на носы своей обуви. —поэтому и пошёл в медицинский. не хочу больше стоять в стороне, нужно уметь оказывать помощь близким. —верно мыслишь, Джунни, — Сынмин провёл рукой по кудрявой голове, приглаживая месиво из запутанных кудрей.~~~
рассматривая небольшой сквер прямо под балконами общежития, в котором уже второй год проживал Хёнджун, он продолжал поражаться красоте в столь обычных вещах. теперь он ценит каждое мгновение прекрасного, ведь оно снова может так же быстро оборваться, как и жизнь дорогого человека. —надеюсь, он помнит нашу песню... — мурлыкал себе под нос парень, пропуская первые лучи луны между огоньками сигареты. — Какая же сегодня яркая луна, правда, Сокки? левой рукой курящий прижимал к своей груди, к самому сердцу давно желанный кулон. ни одного дня не проходило в студенческой жизни Хана без этого "омулета удачи и счастья" — так назвал подвеску Джисок, впервые застёгивая её на элегантной шее бывшего гитариста. когда Джуну было сложно и страшно, он постоянно перебирал в ладонях красную звезду, сейчас же это просто рефлекс, чтобы хоть чем-нибудь занять руки. под зелёными кронами деревьев мелькнула тёмная макушка с волнистыми прядями, на которой были старые потёртые наушники. когда она приподнялась, вглядываясь в уже родной четвёртый по счёту балкон, то недовольно покачалась из стороны в сторону — снова куда-то далеко, к самым звёздам улетал вверх смазанный клочок никотина, медленно растворяясь в ночном небе.