сигаретный дым четвёртого этажа

проблески лунного света въедались в обшарпанные кирпичи общежития при медицинском университете Сеула. небольшое пятиэтажное здание ну совсем не подходило к общей атмосфере чистоты и порядка. по крышам пробегал мелкий дождь с такой невесомостью, что можно было заметить это только на последнем балконе, когда капли стекали с черепицы и легко падали под ноги прохожим, оставляя за собой звучный свист. вода попадала и на деревянный край четвёртого этажа, впечатываясь в доски тёмно-коричневой точкой. казалось, что здание было построено на скорую руку, создателем был неопытный архитектор, который только-только окончил ВУЗ. несмотря на внешний вид, общага была целой библиотекой самых разных историй. в ней нашлось место и предательству, и крепкой дружбе, даже началу карьеры многих опытных медиков, которые стали известными во всей стране. и вот, в ней начинает писаться новая поэма о любви. капли с неба лились не переставая, даже когда Сынмин зашёл в здание. может, эта обитель не была лучшей на Земле, да и люди, проживающие в ней были не самыми светлыми, но для парня сеульское общежитие стало местом покоя, комфорта и теплоты, проще говоря, настоящим домом. ключ, как предмет для входа в чарующий мир, дважды повернулся в замочной скважине комнаты с двумя пластмассовыми цифрами «21». скрип двери быстро заполнил небольшое помещение, окутанное приятной тишиной и мраком. сквозь эту черноту маленькой звёздочкой мелькал огонёк зажжённой сигареты. как маяк он направлял Сынмина к самому ценному кладу, в чьих холодных пальцах он и светил. взгляд сам пополз вверх по худощавой руке к покрытой мурашками от влаги шеи. двумя карбонадо в 25 карат мерцали хёнджуновы зрачки, которые вглядывались в темень. присмотревшись, Хан снова отвернулся к небу, оставив на последок приветственную улыбку, которой он радовал только вошедшего. лишь одного человека он приветствовать мог так, без слов, не надевая на себя новую личность. на это Мин, одобрительно кивнув, подошёл к краю балкона. им приятно было помолчать вдвоём спустя очередной нудный день. шум дождя был их мелодией, которая убаюкивала неспокойные души парней, а тихий ветер осторожно гладил по голове, неспеша создавая приятные воспоминания. пахло сырым асфальтом и табаком вперемешку с ароматом крепкого кофе. такие ночи нужны были для них обоих, чтобы просто переварить однообразные, но тревожные события за последние часы. пепел пушинками одуванчиков летел вниз, за ним последовал и сморщенный окурок. первым спокойствие потревожил Хёнджун, доставая из кармана полупустую пачку сигарет. Сынмин пристально следил за каждым сгибом мозолистых пальцев. на вопросительный вскид хёнджуновых бровей, О, расстеряв бдительность, смазано почесал свой же затылок. парень смущённо отвёл взгляд, переводя его на кромы деревьев где-то в глубине сквера. —пальцы красивые у тебя, — в попытках исправить положение начал оправдываться Мин. —они же все в мозолях, — Джун скользнул взглядом по подушечкам своих пальцев, а затем развернулся к соседу полностью. — да и чего-то необычного нет, чтоб говорить о них вообще. Хан слегка улыбался, чувствуя лёгкий контроль над сложившейся ситуацией с раскрасневшимся Сынмином, который и двух слов связать не мог. зачесав свободной ладонью кудри назад, он стряхнул табачную пыль с кончика курева. подхвативший её ветерок подул точно в сторону О, из-за чего тот добротно прокашлялся. на это зрелище Хёнджун слегка сузил глаза, похлопывая друга по плечу. прочистив горло то ли от стеснения, то ли от своеобразного запаха, парень снова выпрямился, вновь оказываясь немного выше собеседника. —пожалуйста, не делай так больше. у меня проблемы с лёгкими. не могу переносить табак в принципе, ты ведь знаешь. Мин, хмыкнув, почесал нос, доказывая и так поверевшему Джунхану реальность своих слов. после заселения парням пришлось проводить некороткую беседу, чтобы им было максимально приятно жить в одной комнате. помимо графика работы, был обкашлян момент с пристрастием Хёнджуна к табаку, ведь даже вдохнуть дым от сигарет было тяжело и неприятно для сынминова организма. так и получалось, что курящий находился в небольшой смоляной сфере, пока делал затяжки. постепенно все привыкли к этой особенности, и впервые за несколько месяцев Мин стоял так близко к Хану, пока тот курил. Хёнджун виновато поджал губы, поджигая новую сигарету. с её конца столбом вверх поплыл дым, плавно исчезая в каплях. —я не могу без курения.. — он сделал паузу, затянулся и продолжил кусать губу. он догадывался, что Сынмин знает о случае с Джисоком, но понятия не имел, как парень разузнал об этом. он потеребил красный кулон, без слов напоминая соседу о событии, из-за которого он продолжает медленно убивать себя. О на это действие кивнул в сторону и еле слышно вздохнул. в голове Джуна по новой закрутились шестерёнки, он начал искать другие темы, чтобы отвлечься. на опухших он острых зубов губах появилась мягкая улыбка ностальгии. водя взглядом по крышам панелек напротив, парень тихо спросил поникшево Мина: "знаешь, почему при первой встрече я попросил называть меня «Джунханом»?". на это Сынмин, подперев щёку холодной рукой, отрицательно покачал головой. Хёнджун подвинулся чуть ближе к парну, так, что их локти соприкасались. —раньше, в старшей школе, у нас с.. — дыхание на секунду перехватило от имени, принадлежащее теперь уже мёртвому человеку, — Джисоком были огромное планы на будущее: стать музыкантами, отправиться в мировой тур, выступать дуэтом... у него был псевдоним «Гаон», а у меня как раз таки «Джунхан».. пазл сложился воедино. в самое лучшее время, которое сосед провёл со старым другом, его называли именно так. Мин уверен, что этот период был идеальным в хановой жизни, тогда он был искренне счастлив. этот псевдоним стал проводником Хёнджуна в мир музыки и наслаждения. может, тогда эти сигареты и не нужны были, когда главным наркотиком являлась повидавшая многое электрогитара. Джунхан почувствовал, как рука рядом стоящего переползла с перил на его плечи, а затем и на макушку, зарываясь в плотно уложенные локоны. хотелось обнять настрадавшегося парня, согревать его не только теплотом от зажженных концов сигарет, но и заботой с настоящей любовью. хотелось оберегать худое тело от любых раздражителей и раздражений, чтобы больше этот человек никогда не переживал подобного. единственное, что мешало ему осуществить это — дым табака, которым всегда был окружён сосед. Сынмину надоедал не сам факт курения, а его вытекающее — медленное самоубийство. хотелось разорвать эту дымную оболочку, не взирая на колкость в собственных лёгких. пальцы О будут обожёны, пульсирующая боль будет разливаться по покровом кожи, пока он будет вырывать курильщика из этого места, в котором он существовал последние года.

но он не мог.

он не мог запретить любимому так поступать. Джуну нравится, как фильтр курева целует его губы, ему спокойно на этом балконе, ему приятен этот дым табака. вот бы и с Сынмином Хёнджуну было бы так же хорошо. —Джунни, посмотри на меня, — неуверенно сказал О, убирая руку с головы парня. увидев заветные глаза, самообладание Мина снова пошатнулось. он ещё секунд десять просто утопал в этих чёрных жемчужинках. за это непродолжительное время Хан снова успел сделать затяжку, словно только этим дымом он и мог дышать. рот курящего вновь наполнился едким запахом табака. как же Сынмин завидовал, что не мог быть в руках Хёнджуна вместо этих сигарет. неуверенно почесав затылок, О начал с тихого тона. —Джунхан... я понимаю, как тебе сложно отпустить Джисока, ведь он был всем для тебя. но, прошу, и ты пойми меня, — ком по новой начал вставать поперёк горла, точно так же, как и когда Мин впервые задумался об этом разговоре. — я не собираюсь читать нотации по поводу чрезмерного курения, ты и сам это прекрасно знаешь. я хотел... напомнить о том, что ты нужен мне. нужен, как музыка, как крепкий чай по утрам, как чистый воздух и спокойный вечер. я крепко подсел на тебя, Хан Хёнджун. ты заменил мне всё, — парень не заметил как его аккуратное поглаживайте плечей соседа переросло в крепкую хватку. —я не могу представить свою жизнь без тебя... да она и не нужна мне, если в ней не будет такого замечательного человека как ты. может, эта зависимость и называется любовью... я хочу заменить все эти никотиновые трубки своими губами, а общажные стены — крепкими объятиям. ты моё всё. мой свет, моя радость, моя удача и счастье.. я никогда не чувствовал себя счастливее, чем сегодня ночью.. хочу зашить своей заботой каждый твой шрам прошлого, хочу оберегать тебя от всего, хочу, чтобы ты чувствовал себя нужным. я.. да, ты мне нравишься... я... О сглотнул оставшийся комок тревожности и переживаний. несмотря на этот длинный монолог, парню легче не стало. он лишь отшатнулся назад, деревянно отцепляя пальцы от хановых рук. Сынмин снова всё испортил. Сынмин снова отпугнул дорогого человека. он мог поклясться, как чувствовал учащённое биение сердца возлюбленного, как ледяной пот мутной каплей въедается в пол. Мин попытался отдышаться, потирая переносицу одной рукой. с языка готово было слететь множество извинений и оправданий. но лишь одним жестом Хёнджун смог успокоить его. пальцы стали осторожно поглаживать окрашенные ногтевые пластины, прямо как в тот самый вечер, когда на сынминовом месте был сам Джун. на удивление, Хан не сбежал, не назвал рядом стоящего сумасшедшим, не втоптал его чувства в грязь. он выпустил из лёгких небольшой клочок дыма. —что ж ты молчал всё время? почему ты всегда забиваешь на себя? тебе же больно от всего накопившегося... — курящий отвернул голову в сторону многоэтажек, давая Сынмину возможность собраться с мыслями без давления, — с Джисоком было трудно, но я принял, что его больше нет. и всё благодаря тебе. только ты помог мне в самое тяжёлое время, я перед тобой в долгу. и, кажется, этот добровольный долг — положительно отвечать на твоё признание. этот кудрявый мальчонка вновь обвёл Мина вокруг пальца, а тот только и рад этому. в узких глазах с родинкой на левом веке теперь отражалось не потерянное лицо, а мягкая улыбка самого дорого человека для Хёнджуна. джуновых губ дразняще коснулся фильтр курева, сам парень вдохнул пары курева. теперь Сынмин, больше не теряя возможность, взял джунхановы щёки в обе руки и впился резким поцелуем в шершавые губы. Мину было плевать, что будет после, он хотел прожить здесь и сейчас. его рот обжигал мерзкий дым, который только что опалял лёгкие самого прекрасного человека по версии О Сынмина. парень жадно глотал каждый миллилитр этого табака, вжимаясь пальцами в долгожданные, прекрасные завитые локоны. казалось, что если он вот-вот раскроет глаза, то Хан исчезнет, словно мираж в неизведанной пустыне. Джун в свою очередь, крепко зажмурив глаза, вжималася в О всё больше, крепче, не разрешая прерваться ни на секунду. кисти залезали под чужую лиловую майку, заведомо зная разрешение. острые кончики ногтей слегка царапали влажную кожу, настойчиво требуя углубить поцелуй, что, конечно, сделал Сынмин. парень готов был на всё ради Хёнджуна, даже попробовать курить. спустя пару бесконечных секунд поцелуй разорвался миновым кашлем. уткнувшись в своё предплечье, он старался избавится от неприятного жжения. на горле появлялись маленькие ранки от попыток удалить из слабых лёгких табачную дымку. вместе с кашлем на глазах заблестела маленькая стеклянная полосочка из слёз. слёзы недостижимого счастья давно подавлялись глубоко в груди, закрываясь сотнями титановых пластин, чтобы никто никогда не увидел их. их капли исчезли под линией роста ресниц, когда парень вернул взгляд на Хёнджуна. тот, впервые за долгое время видя краснеющие глаза Сынмина, взял его под руку и вновь подвёл к краю балкона. его острый подбородок мягко опустился на плечо соседа, пока пальцы парня переплетались с миновыми. —и снова ты причиняешь боль себе, — голос Хана был хриповат, но при этом лился непрерывно, как тихая колыбельная. Сынмин усмехнулся. —как и ты сам. —.... мы два идиота. хёнджунова рука постепенно начала подниматься к кулону, но тут же остановилась, услышав шутливый ответ стоящего рядом. —однозначно. легко чмокнув курящего в висок, Сынмин прижал его ближе к себе. казалось, что все заботы тут же испарились и превратились в столб дыма сигареты с балкона четвёртого этажа.