Хранитель слёз

Фули грохотала, отчаянно скрипела и тряслась, оставляя за собой большое облако пыли. Автомобиль нёсся по грунтовке навстречу прекрасному, ни капельки не замусоренному лесу, кристально чистому озеру, почти нетронутому цивилизацией. Здесь нет толп туристов, нет крупных поселений, нет лишнего шума и беспокойства. А ещё здесь ни Шейтани не ловит телефон, что для кого-то по-своему хорошо, вот только точно не для Кайона. Обнаружив, что интернет кончился, львёнок грустно вздохнул и запихнул свой самый драгоценный предмет в карман шорт. – Там раньше что-то вроде религиозной общины было, – между тем увлечённо рассказывал Кову Киаре, крепко держа руль и поглядывая на дорогу, – Жили простенько, даже свет в дома не провели. Про остальные удобства тут мало кто слыхивал. Дедушка был довольно строгим и замкнутым львом, от него ничего не добьёшься. Мать его не любила как-то, хоть он и отец ей. Но помощи с нами всё равно было не у кого просить, и на лето нас отправляли сюда. Как дедушка помер, это прекратилось. Уже лет десять меня здесь не было. – А с домом что? – спросила Киара. – Он и раньше плох был, крыльцо всё расползалось, да и крыша – решето. Как дождь – беги вёдра подставляй. Сейчас уж совсем развалился, наверно. За ним никто не следит. – Там других жителей нет? – Нет. Дедушка последний был. От деревни ничего не осталось. – Грустно. – Это точно. Но, как говорится, ничто не вечно. – Может, на лодочную станцию поедем? Там, наверно, гостиница есть. – Была гостиница. С грабительскими ценами, клопами и тараканами. Но знаешь, я бы не променял вечер на берегу озера в палатке у костра даже на пять звёзд. Да ещё и с тобой рядышком, мр-р-р, – лапа льва вновь устремилась к таинствам Киары. Дорога шла прямо сквозь лес, и силы природы понемногу возвращали себе утраченное. Мелкие деревца и кусты росли вплотную к колее, и их ветки время от времени задевали корпус и постукивали по боковым стёклам Фули. Если впереди покажется встречный транспорт – будет проблемно разъехаться, потому Кову очень хотелось побыстрее преодолеть остаток пути. Изрядно истомлённый долгой дорогой, лев время от времени отвлекался на какие-либо окружавшие его детали, будь то хрюкающий бегемотик, упаковка жвачки в бардачке или же обожаемая золотистая кошечка рядышком. Что может случиться в этой глухомани, если здесь почти никого нет? – На дорогу смотри, балда, ур-р-р… Кову!!! Кову среагировал молниеносно, резко затормозив. Автомобиль слегка занесло, а армейский рюкзак едва не свалился с заднего сидения вместе с Кайоном. – Какого хрена?! – испуганно пискнул львёнок. Прямо посреди дороги замерла некая фигура в длинном плаще. Кову, легонько зарычав, нетерпеливо посигналил, но незнакомец даже не думал отходить в сторонку. – Что за мудак! – рассердился лев и вышел из машины. Незнакомец обернулся, явив собою неопределённых лет самца гиены в многострадальном пыльном плаще и изорванной кепке, первоначальный цвет которых невозможно было установить. За плечами он тащил грязный рюкзак. Медовые хитрые глазки холодно блеснули какой-то затаённой угрозой, когда Кову приблизился к нему. – Эй, приятель, мы не можем тебя объехать. Будь добр, уйди-ка с дороги. Приятель ничего не ответил и не сдвинулся ни на коготок. Лишь пасть расплылась в ехидной улыбочке, обнажив два крупных клыка. Минутная битва взглядов. – А-а-а! Ты, наверно, языка не знаешь. Ещё и на пособиях сидишь, да? – съязвил Кову, делая шаг к незнакомцу. – Тебе-то какое дело, как мы живём? И нечего мне указывать. Я нахожусь на своей территории, – равнодушно бросил гиен. – Да мне плевать, если честно, дай проехать и кончай ебать мозги! – Что? Ебать мозги? – глаза гиена округлились, и он издал глухой смешок, – Ебать мозги, хм-м… Интересно-интересно… Ебать мозги. Услышанная фраза явно захватила разум незнакомца. Как заведённый, он стал повторять «ебать мозги», сопровождая это весёлым и непосредственным хихиканьем, высунув язык и капая слюной на дорогу. – Кову, что стряслось? – подключилась вышедшая из авто Киара. – Этот дурачок не даёт проехать, вот что. Гиен умолк, смерив взглядом молодую львичку. Затем, будто что-то решив, отошёл в сторонку, жестом показывая, что даст дорогу. – Наконец-то, – проворчал Кову. Обдав незнакомца облачком пыли, Фули покатила дальше в глухие лесные дебри. Гиен так и остался стоять на дороге, поглядывая им вслед. – Когда дедушка моложе был, этих пятнистожопых из наших мест ссаными тряпками гнали, – проворчал Кову, поглядывая в зеркало заднего вида, – А теперь вон что, его территория, гр-р-р! – Перестань, Кову. Мало ли чудаков на свете, – спокойно ответила Киара, поглаживая своего льва по плечу, чтобы успокоить. Вскоре Фули достигла развилки: прямо – к лодочной станции, налево – к деревне, вернее, тому, что от неё осталось. После поворота дорога стала ещё тяжелее: ветви стройным хором забарабанили по дверям, а рытвины на дороге стали ещё глубже. В какой-то момент путь преградила молодая поросль, и Кову вынужден был остановиться. Оценив обстановку, лев распорядился: – Дальше пешком, не проедем. Тем более, там ручей. Да не волнуйтесь, идти осталось совсем чуть-чуть. Просека некогда бывшей дороги понемногу зарастала, возвращаясь в лоно природы. Поросль ольхи цеплялась за вещи и больно била по лапкам, словно розга по непослушной попе, а крапива гадко стрекалась, противясь вторжению извне. Шортики были явно не лучшим вариантом, потому было решено переодеться во что-то более практичное. Киарушка, не признававшая нижнего белья, оказалась в немного щекотливом положении. – Я же говорил, нужно взять подходящие вещи, – важно заметил Кову, копаясь в одной из сумок, – Шорты и блузки в лесу бесполезны. – Не умничай! А ты, Кайон, отвернись! – распорядилась львичка. Брат демонстративно отвернулся, сложив лапки на груди. – Какой здесь лес заросший, прям вообще, – ворчала львичка, стаскивая с округлой пышной попы шортики. – Ага, прямо злоохуевающий инфернолес, – отозвался брат. – Кайон!.. Ауч, Кову! Убери лапы! – возмутилась Киара. – Да что?! – Кайон обернулся и увидел свою сестрёнку в абсолютно естественном, неприкрытом виде. От его взора не скрылось то, как Кову одёрнул лапу, которая секундой ранее явно успела посетить кое-какие подхвостные запретные места. – Ах ты проказник! – шортики сестрички тут же прилетели львёнку в мордаху. – Он или я? – рассмеялся Кову. – Вы оба! Кайон, ещё раз будешь подглядывать, я тебя накажу, гр-р-р! – Да что я там не видал, – отворачиваясь, буркнул львёнок. Когда с переодеванием и сбором вещей было покончено, путники погрузились в молчание, невольно прислушиваясь к звукам леса. Трудно было заставить себя вести непринуждённую беседу, таща на себе по тяжёлому рюкзаку и паре габаритных сумок. Трава мерно щелестела под лапками, цепляясь за вещи. Изредка раздавался далёкий крик какой-нибудь птицы. Поросшие мхом и лишайником стволы деревьев возвышались тёмной стеной вокруг просеки. Когда троица львов достигла ручейка – просто бурный поток в канавке, которую можно было бы и перепрыгнуть, не будь столько поклажи, – лес расступился, и дорога спускалась к большой поляне. Вдалеке серебристым отблеском промелькнули воды озера Больших Ключей. – Красиво, – выразила общую мысль Киара, – Сейчас бы искупаться, так вспотела. – Сначала дела, потом всё остальное, – сухо отрезал Кову. Обнаружив ровный, почти не заросший участок, путники принялись за работу. Вся мелкая поросль была выкорчевана, крупная трава сорвана и брошена в кучу, место для костра расчищено, окопано и обложено камнями, благо их было полно вдоль берега озера, до которого было шагов тридцать. Затем пришло время ставить палатку. Кайон, изрядно притомившись, предпочёл поглядеть на трудящихся со стороны. Заткнув ушки затычками, он на время отрешился от всех нелёгких хлопот. – А в доме переночевать не сможем? – спросила Киара, складывая сухие ветки в кострище. – Там же крыша провалилась, – ответил Кову, – Я бы туда заходить не стал. Впрочем, поглядим. Так… Сейчас нужно собрать стойки для палатки, а затем накинуть тент. Где Кайон? – Гр-р-р! Вот бездельник! – всплеснула лапками кошечка, – Кайон! Львёнок сидел на валуне, живенько покачивая лапками в такт музыке, гремевшей из наушников. Его внимание было уделено созерцанию широкой водной глади, и воображение рисовало, как завтра они поплывут на лодке во-о-он к тому островку. Увы, его мечтания были самым бестактным образом прерваны, когда рассерженная сестра принялась когтисто трепать его плечико. – Что?! – Вынь бананы из ушей, шалопай! – А? – львёнок вытащил один из наушников. – Хватит уже свой дурацкий дэт-метал слушать! Пошли, нужна твоя помощь. Глядя в сердитые карие глазки, он не решился спорить со старшей кошкой. Придётся помогать, придётся поработать. Состроив хмурую страдающую мордашку, Кайон перехватил край тента, помогая Кову. Ситуацию осложнял поднявшийся ветерок. Натянуть материю на стойки было не так уж просто. В какой-то момент предательский краешек вырвало из лапок, и львёнок чуть не завалился. – Держи ровнее! – командовал Кову, – Бли-ин, опять перекос! Малой, у тебя даже передние лапки из-под хвостика растут?! – А у тебя? – съязвил в ответ Кайон. – У меня всё как надо. Просто ты где-то в облаках витаешь, дурашка. Киар, помоги ты что ли, с ним ничего не выходит. – Ну и идите в задницу! – надулся львёнок. – Кайон! Хватит выражаться! – сделала замечания старшая кошечка, шлёпнув непутёвого братца по непослушной попе. – Ай! Гр-р-р! – Кайон замахнулся лапкой в ответ, но сестричка, ловко вильнув бёдрышками, ускользнула от возмездия. – Мимо! – высунула язычок Киарушка, дразня брата, – Сумки и рюкзаки разбирай, балбесик. Уж с этим ты справишься. Покончив со всеми важными делами, хорошенько выкупавшись в озере (этот гривастый врединка снова подглядывал, ур-р-р!) они расположились у костра. Достав бутылку пивка, Кову жадно осушил её почти до донышка, примериваясь уже к следующей. Киара поджаривала колбаски, нанизанные на палочки. Кайон тупил в телефоне. – Что все молчат? Скучно же, – подал голос черногривый лев, – Малой, он у тебя скоро разрядится окончательно. Учти, зарядить не выйдет. – Как это? – тут же всполошился Кайон, – А повербанк не взяли разве?! – А зачем? – удивился Кову, – Без телефона же хорошо. – Да вы охуели! – взорвался Кайон, – А если что случится, и телефон будет нужен?! – Так здесь всё равно не ловит, – пожал плечами Кову. – Но он мне нужен! Я хочу им пользоваться! – А я хочу двухсотметровую яхту в море шампанского и десяток развратных львичек. Но из-за того, что мы чего-то хотим, наши желания не обязаны сбываться. – Замолчите оба, гр-р-р! – шлёпнула лапкой по земле Киара. – Что все такие нервные? – примирительно сказал Кову, – Давайте-ка лучше поиграем. Мы в старшей школе в такую игру играли: я говорю то, что никогда не делал, а другие, кто делал, должны выпить чего-нибудь крепкого, – лев вытащил из валявшейся рядом сумки бутылку виски. – Он это пить не будет, – беспрекословно отчеканила львица, указав на брата. – А чего ты за меня решаешь? – насупился львёнок в ответ. – Ну вообще-то папа так распорядился. – Тогда меняем правила, – тут же решил Кову, – Будем не пить, а, ну… Ну, скажем, снимать с себя по какой-нибудь вещи, умр-р-р, – и его сальные глазки смерили фигуры брата и сестры. – Я против, – развела лапками Киара. – А я – за, – коварно ответил брат, – Ты в меньшинстве, киса. Придётся соглашаться. – О-ох, ну хорошо, только не жульничайте! – нехотя согласилась львёна. – Тогда начинаем! – торжественно объявил Кову, – Я никогда не трахался в школе. Кайон пожал плечиками и посмотрел на сестрёнку. – Да кому такое в голову взбредёт? – удивилась львёна, – Я никогда не курила травку. Кайон испуганно замотал головой. – А ведь Нука мне предлагал, – Кову мечтательно вздохнул. – Я никогда никого не убивал, – вступил в игру львёнок, – В смысле, кого-то разумного. Комары и мухи не в счёт. – Ой, ну вы посмотрите не этих убийц и наркоманов! Давайте-ка что-то реальное загадывать, а то так неинтересно, – вознегодовал Кову, – Так… Я никогда не подглядывал за сестрой в душе. – Эй, а почему именно за сестрой? – возмутился Кайон, снимая сандалию с лапки, – Типа, её этот вопрос не касается? – Типа снимай и не ной, раз поддержал это, – рассмеялась Киара, – Я никогда не бросалась презервативами с водой. Кайон снял вторую сандалию. Кову снял цепочку с запястья. Кайон, заметив это, глухо заворчал. Знал бы – обвешался как новогодняя ёлка. Теперь его ход. – Я никогда не оставался на второй год в школе. – Нука оставался два раза, а я – нет, – равнодушно бросил Кову, – Я никогда не видел своего отца. Это был точный удар. Пришлось Кайону снимать футболочку, а Киарушка освободилась от обуви. Томно мурлыкнув, киса изрекла: – Меня никогда не пороли больше одного раза за день. Кайон стащил с себя штанишки, оставшись в одних трусиках. Вот же блин, угораздило тогда сначала полезть в шкафчик со взрослой парфюмерией и по совершенно трагической неловкости разбить пару весьма дорогих флакончиков. А потом ещё поздно вечером, заслышав возле родительской спальни нечто, распалившее юное воображение, зайти туда без стука и разрешения в самый неподходящий момент. Кову снял наручные часики. Заметив, что его партнёры по игре всё ещё одеты, а он уже почти нет, львёнок рассердился. Ловко они его переиграли. Впрочем, у Кову все побрякушки кончились, есть ещё шанс, есть возможность поставить этого подлизу в тупик. – Я никогда не курил сигареты. Кову только хмыкнул в ответ. Киарушка схватила братика за пушистое ушко и сердито притянула к себе. – А кого миссис Рейрей увидела прошлой осенью на заднем дворе школы в компании с Балио, м-м-м? Что вы там делали, мр-р-р? И чьей попке тогда несказанно повезло, что папа забыл свой телефон дома? – Ну раз малой жульничает, то раздеваем его догола, – хищно оскалился Кову. Это было фиаско. И ведь вспомнила же такое! Вывернувшись из цепких коготков сестрички, львёнок на ходу сгрёб свою одёжку. – А он, можно подумать, никогда не курил! – Курил. Вон шлёпанцы снял, – Кову указал коготком вниз. – Вы так ловко вопросы подобрали!.. Ну вас на хрен! – и со злостью пнув один из камешков, составлявших кострище, Кайон ушёл прочь. Искры полетели в стороны, а побеспокоенное пламя зловеще колыхнулось. – Ты что творишь?! Гр-р-р! – сердито рыкнула Киара. Ответом был средний палец. – Моя мать говорила, что, когда у львят слишком борзо растёт грива, нужно прописать ремня, – философски изрёк Кову, – И знаешь, со временем я понял, что она была права. – Я не хочу так, – вздохнула львица, аккуратно возвращая потревоженный камень на место, – Но он будто бы специально так себя ведёт. – Вот именно, – Кову улыбнулся и подсел к ней, обняв за плечики, – Ему нужно это также, как мне нужна ты. Думаю, полчасика у нас есть. Киарушка и пискнуть не успела, как когтистые лапки проворно освободили её от всего лишнего. Завалившись в травку, она поглядела на загоревшийся ярко-алыми вечерними красками небосклон. Скоро они будут любоваться закатом на берегу. – Ну нет, принцесса, так дело не пойдёт, – хитро прищурился Кову, после чего резким движением перевернул её на животик. Киара возмущённо охнула, когда травка уткнулась ей в носик. – Аккуратнее нельзя?! – буркнула львичка, чувствуя, как её хвостик грубовато оттягивают в сторонку. Впрочем, черногривый молодец об аккуратности особо и не задумывался. Изучив шаловливыми пальчиками нежно-розовые блестящие таинства, он недолго думая завладел ракушкой львёны во всю свою самцовую гордость. Разве что с небольшой досадой вспомнил, что снова забыл про презервативы. Но не прерывать же то, что уже так хорошо началось? Вот и его партнёрша, закусив лапку, вполне вошла во вкус, подстраиваясь под его движения. Пламя колыхалось под порывами озёрного ветерка. Где-то занудно застрекотал кузнечик, вдали гулко заухала сова. Солнце понемногу клонилось к горизонту, постепенно удлиняя тени. Два тела, взмокших от совместной страсти, лежали в траве и тяжело дышали. Лапка львицы раздвинула кустики травки и принялась ощупывать неровную плоскую поверхность. Её внимание привлекла некая надпись, вытесанная на камне и какие-то цифры. – Не понимаю, что это такое? – томно промурлыкала львёна, соблазнительно переворачиваясь на животик, чтобы получше рассмотреть находку. К её округлой попе прилипло несколько травинок, и Кову по-хозяйски пошлёпал её булочки. – А вот это что такое? – игриво хихикнул лев, устремляя пальчик прямо под хвост Киарушке. – Ай, бли-ин! Кову! Он может вернуться в любой момент. Лев осторожно приподнялся на локте и, обнаружив, что они всё ещё в одиночестве, возжелал продолжения любовных утех. Притянув к себе партнёршу, он тут же припал губами к рыженькому загривку, нахально орудуя лапами под хвостом своей самки. Сейчас он снова ей завладеет. Если честно, ему было плевать, увидит ли их Кайон или нет. Пусть смотрит, как его сестру жарят, если так хочется. Увлечённой этой мыслью, Кову даже представил себе львёнка с выпученными глазами, стоявшего в паре шагов от них. Эта фантазия сделала близость будто бы ещё желаннее. Не сдерживая эмоций, громко и довольно рыча, Кову страстно овладевал молодым, сильным телом своей возлюбленной. Он то ускорялся, грубовато и настойчиво, то будто бы давал небольшой отдых, изо всех сил откладывая неизбежно накатывавший волнами очередной оргазм. В какой-то момент Киарушка выгадала момент и, ловко перевернувшись, прижала лапками Кову к земле. Мстительные карие глазки задорно блеснули, когда львёна уселась верхом на пах своего самца, который, впрочем, нисколько не возражал, наслаждаясь видом упругой груди. Стряхнув травинку с розовеньких сосочков, Кову сжал бёдрышки принцессы, прижимая её разгорячённое лоно как можно ближе к себе. – А что это ты сболтнул про яхту и десяток львичек, гр-р-р-р?! – мгновенно разъярилась Киара, крепко вцепляясь коготками в плечи своего болтливого кавалера. В её глазках полыхало пламя, которое, казалось, готово было обрушиться тысячью горячих язычков на кое-чью наглую мордаху. – Эмх… А что? Это же шутка, – виновато улыбнулся Кову сквозь подступавший оргазм, размеренно долбя любимую мокричку. – Ты мне зубы не заговаривай, гр-р-р! – лапа Киары резко сорвалась с места, залепляя черногривому нахалу ощутимую пощёчину. Не успел Кову как следует возмутиться, как тут же их уста соприкоснулись. Язычок львёны вопросительно прошёлся по его десне, настойчиво испрашивая разрешения войти внутрь. Ну как можно отказать? Их тела катались в траве, почти полностью соприкасаясь, сливаясь в единое целое; даже хвосты переплелись. Конец этого был уже вполне очевиден: найдя покой на несколько мгновений, Кову, крепко прижав к себе Киарушку, обильно заполнил её нутро, после чего с чувством выполненного на совесть долга громко выдохнул. Затем внезапно обнаружилось, что возле ближайшего дерева стоял Кайон, настойчиво терзая собственные штанишки в самом зазорном месте. Он нисколько не смутился и даже не отвёл взгляд, когда его присутствие оказалось обнаружено. Кову стало смешно. – Ах ты бесстыжий любопытный шалунишка! – взвизгнула Киарушка, наспех прикрываясь первой попавшейся под лапку вещицей, – Немедленно отвернись! – Не хочу! – бессовестно рассмеялся гривастый проказник, продолжая с интересом изучать разверзшуюся перед ним пару. Ну хоть лапкам дал покой, отпустив штанишки. – Я тебя сейчас за ухо оттреплю! – рассердилась львёна форменному бесстыдству брата. – Ну давай, оттрепи, – подначивал Кайон, продолжая хихикать. – Ну, малой, тебя нужно манерам учить. Подглядывать нехорошо, – погрозил коготком Кову, приводя себя в порядок, – Так что снимай штанишки. Кайон в ответ только ещё громче рассмеялся. Львёнок совершенно не верил в то, что его пушистым булочкам грозит хотя бы малейшая опасность. С Кову они в последнее время общались весьма и весьма свободно, а представить, что любимая заботливая сестрёнка схватится за ремень, и вовсе было невозможно. Сколько раз они прикрывали его непокорный тыл от отцовского гнева, они же ведь на его стороне, верно? Ну верно же?! Рассерженная самочка между тем была настроена куда решительнее. Пушистый врединка нарывался в течение всего дня, и теперь его шалости перешли все возможные границы приличий. Это же уму непостижимо: мало того, что подглядывал, ещё и за петушок схватился, будто какую-то низкосортную порнушку смотрел! Гневно блеснув карими глазками, Киарушка подошла к нагло ухмылявшемуся шалопаю и резко схватила его за ушко. – Ай-ай! – Кайон был больше удивлён, чем напуган от внезапной боли, – Ты что творишь?! – Это ты что творишь! Весь день так себя ведёшь, гр-р-р-р! Ой! – львёна охнула и неловко повалилась в траву, когда обнаглевший проказник оттолкнул её в сторонку, вырвав ушко из ненадёжного плена самочьих лапок. На мгновение он замер, удивлённо созерцая растрёпанную сестрёнку, которую только что так грубо отпихнул. Не то, чтобы они абсолютно всегда ладили, но такой исход их противостояния, кажется, шокировал даже самого Кайона. Захотелось извиниться, подать лапку, но вместо того львёнок в каком-то иррациональном страхе отступил на шажок назад. И наткнулся на Кову. Кайон развернулся, встретившись взглядом с сердитыми изумрудными глазками, не сулившими ничего хорошего. Последовал крепкий, но осторожный удар чуть выше животика, и львёнок согнулся пополам, опасливо заметив призывно болтавшийся в лапе старшего льва ремень. Затем его многострадальное ушко было очень крепко схвачено, и, словно марионетка, подчиняясь чужой воле, львёнок согнулся, а его голова оказалась зажата между коленей Кову. В этот момент вся уверенность, весь львяческий гонор куда-то исчезли, уступив место жуткому осознанию того, что сейчас может произойти. – Ай! Мне больно! Отпусти меня! – завопил львёнок, изо всех сил виляя испуганной попой. – Киар, оголи ему зад, – спокойно сказал Кову, крепко держа Кайона за передние лапки. О нет! Неужели его любимая сестра, его Киарушка, такая тёплая, мягкая и нежная, будет принимать во всём этом самое непосредственное участие? Между тем штанишки и трусики уже были спущены до колена, и свежий озёрный ветерок обдал настороженной прохладой пушистые ягодички. Краем глаза Кайон заметил, как замахивается Кову, и изо всех сил задёргался, предпринимая отчаянную попытку вырваться на свободу. Старший лев, впрочем, моментально отреагировал на эти коварные поползновения, крепко захватив и задрав непокорный хвостик. Теперь попа Кайона оказалась абсолютно беззащитна. Со свистом рассекая воздух, грозный ремень обрушился на гривастого врединку, справедливо карая его поджавшуюся от страха попу. Смачный шлепок поразил Кайона словно молния. Вздрогнув всем телом, львёнок отчаянно заёрзал и горестно застонал. Он попытался как-то оттолкнуть Кову, но вслед за этим на его горящий зад обрушилась серия исключительно суровых и жестоких ударов. – Кову! – испугалась Киара, – Ты чего так сильно-то, ещё и пряжкой?! – Это наказание, а не массаж, – сурово отчеканил лев, продолжая карать орущего и рыдающего проказника. – Это уже слишком! – рассердилась львичка. – Ой, ну тогда давай сама. Тем более, ваш папа поручил это именно тебе, – пожал плечами Кову, вручая ремень в лапки Киаре. Перехватив грозное орудие так, чтобы попа братика встречалась с менее болезненной серединкой, львичка принялась сосредоточенно шлёпать покрасневшие пушистые половинки. Кову лишь пренебрежительно фыркнул, оценив порку своей львицы как «нежный массажик для молодых мазохистов». А Кайон продолжал хныкать по большей части из-за стыда, уже даже не пытаясь сопротивляться.