Pray For Demons

Эта история всё ещё о Тайлере Джозефе. Она ходит за ним по пятам, она забирается к нему в голову; она знает о нём даже больше, чем он сам о себе. Почти столько же, сколько знает о нём Дьявол: всё. Эта история всё ещё не о Дьяволе — не он центральный персонаж. Но задумайтесь ровно на одну секунду, не Дьяволом ли является рассказчик. Только на одну — не больше; это всё равно не является чем-то принципиально важным прямо сейчас. Что важно: Тайлер, Джош и воображаемый Джош из фантазий Тайлера едут домой к Джошу. Что не очень-то важно: время немного за полночь, если часы в закусочной не врут. Тайлер знает на собственной шкуре: все вокруг врут, все вокруг скрывают правду. Тайлер оборачивается через плечо, сверля воображаемого Джоша взглядом; буравит, прожигает, пришпиливает, как бабочку на булавку. Воображаемый Джош не бабочка: ему булавка — реальная или нет — не страшна. Тайлер не произносит ни слова, надеясь, что его взгляд достаточно красноречив. Тайлер надеется — догадывается — знает — Джош принимает все его странности, как должное; самому Тайлеру до него ещё далеко, но он старается. Воображаемый Джош закатывает глаза и разводит руками. Известный жест, трактуемый как: «Ну что ты ко мне приебался?» — Я просто пошутил, — воображаемый Джош редко говорит вслух, сейчас — один из таких моментов. В глазах воображаемого Джоша из фантазий Тайлера ни капли раскаяния. Дьявольское создание, адское. В конце концов, Оливия никогда особо тебе не нравилась — хотя ты не имел против неё ничего такого. Просто шутка — в следующий раз я пошучу над кем-то ещё, чтобы никто не чувствовал себя обделённым, обещаю. Ладонь Тайлера проезжается по бедру Джоша, по горячей коже в прорези джинсов. — Нас преследуют? — настоящий, реальный, всамделишный Джош спрашивает это немного насмешливо — он смотрит в зеркало заднего вида, когда Тайлер разворачивается обратно. Ремень безопасности врезается ему в шею, Тайлер поправляет его, оттягивая в сторону указательным пальцем: бесит. — Разве что только меня — собственные демоны, — Тайлер отвечает смешком — в этой шутке слишком много правды, она прорывается, как сок через лопнувшую кожицу; Джош поворачивает голову, чтобы взглянуть на него. Кончик его языка скользит по нижней губе, спотыкаясь о серебряное колечко — перепрыгивает, перелезает, перелизывает. Тайлер предпочитает сменить тему. — Это нормально, что я к тебе так поздно? Я никому там не помешаю? В этот раз Джошу даже не пришлось перекладывать ладонь Тайлера себе на бедро — Тайлер устроил там руку сам, едва они отъехали от закусочной. — В Аду время течёт иначе, — Джош произносит это с видом самого важного в мире наставника, но в конце не выдерживает и смеётся — так на пересохшую землю обрушивается ливень; Тайлер готов лечь спиной на растрескавшуюся почву, раскидывая руки и раскрывая рот, ловя первые тяжелые капли — подставляя всего себя необузданной стихии. — И нет, не помешаешь. Во-первых, им абсолютно плевать, а во-вторых, их всё равно нет сейчас. Барри — ты его видел — работает, а Джимми, очевидно, уже склеил кого-то в клубе и сейчас трахается. Вот кому не помешали бы презервативы, но дядя Стив всучил их тебе. Иронично, не правда ли? Барри, охранник, который хлопнул Тайлера по плечу. Дядя Стив, таксист, который сунул ему презерватив. Джош окружает его окружение, Тайлер пишет пророческие песни, воображаемый Джош безмолвно подпевает воображаемой мелодии, звучащей только в его голове. Тайлер наблюдает краем глаза, как его губы шевелятся. — И что ты им скажешь, когда они вернутся? — Тайлер невольно улыбается, снова. Какой бы Ад ни царил вокруг, всё это — царство Джоша. — О! — Джош поднимает вверх указательный палец. — Я скажу им: привет все, это Тайлер. И скажу тебе: Тайлер, это — все, Барри Стражински и Джимми Уорд, не путай с Уродом, произноси правильно, я вечно путаю, когда хочу его подъебать. И они скажут тебе: привет, Тайлер. А ты тоже скажешь им: привет. И всё, считай, вы лучшие друзья. Последнюю часть про лучших друзей Тайлер пропускает мимо ушей, он сосредоточен на фамилиях тех, кто делит с Джошем квартиру и арендную плату за неё. Адское жилище. Возможно, любой нормальный человек посмеялся бы с шутки про Уорда, но на месте любого нормального человека — Тайлер, и с ним точно не всё в порядке, куда больше, чем со среднестатистическим большинством. Так что он просто переспрашивает: — Стражински? Я знал одну миссис Стражински, но она ничего не говорила о сыне, — Тайлер дёргает плечом. — А, эта история, — Джош кивает. — Технически — да. Он сын её мужа от первого брака, и не имеет к ней никакого отношения. Фактически — его отец хотел, чтобы Барри пошёл по его стопам. Медицина, светило хирургии. А Барри пошёл охранником в Персефону. Его отец отправил его к психотерапевту, Барри отправил к психотерапевту его самого. Теперь его отец заново женат и растит дочь, Барри по-прежнему работает охранником, а Джанет — ну, она всё ещё делает вид, что помогает людям. И пользы от Барри куда больше, если ты хочешь знать моё дьявольское мнение. Тайлер хочет. Тайлер чувствует себя окружённым — команда Дьявола плетёт вокруг него дьявольские силки. Шаг в сторону — Тайлер попадётся. Тайлер попадается, Тайлер попался. — В такие моменты кажется, что Колумбус — совсем маленький город, — Тайлер хмыкает; он проезжается ладонью по бедру Джоша — выше к колену и обратно, почти до самого паха. Джош выдыхает, и почему-то его выдох кажется Тайлеру оглушительным, слишком громким — не бьющим по ушам, но ошарашивающим. Всё в порядке вещей, — все их прикосновения в порядке вещей, — всё выходит из-под контроля, и это тоже восхитительно в порядке. Хаос — тоже форма порядка, если так посмотреть. — Безграничный на самом деле Ад кажется и того меньше, когда в нём оказываешься, — Джош улыбается, его глаза смеются по-прежнему. — Ты постоянно встречаешь там людей, которых не хочешь видеть. Тайлер представляет: день изо дня встречаться на выходе с противной соседкой, которая вечно всюду сует свой длинный нос. Тайлер представляет: навязчивые поклонницы — у Джоша их должно быть целая куча. Тайлер представляет: родственники, требующие его внимания. Они едут через весь город в ночи; одна из тех тёмных августовских ночей, которую не способны осветить все фонари в округе. Огни на дороге проносятся мимо, Тайлер представляет, что они на огромном космическом корабле проплывают через вселенную. Тайлер вспоминает, как Джош тащил его на своей спине через весь клуб; через зал по коридору до гардероба. Воображаемый Джош в его фантазиях притих, занятый тем, что проделывает точно такую же дыру в своих воображаемых джинсах. Он делает это с ужасно сосредоточенным видом, высунув кончик языка и касаясь им серебряного колечка в губе. Глаза Джоша весело блестят, он смотрит на дорогу и поглядывает на Тайлера; минуты проскальзывают, как встречные машины — скорость кажется бешеной. Сердце Тайлера колотится в том же бешеном темпе — и он улыбается. Самое главное — встретить хотя бы одного, того, кого по-настоящему хочется видеть. — Так, а чем мы займёмся у тебя? — Тайлер тихо смеётся. — Если честно, мои ночёвки у кого-то закончились ещё в младшей школе, толком не начавшись. Дурацкий вопрос, но Джош, кажется, имеет слабость ко всему дурацкому — такой вывод делает Тайлер из того, каким взглядом смотрит на него Джош, когда он выдаёт всё это. Будто расстёгивает внутреннюю молнию на собственной душе, вываливая всю накопленную дурость. — А меня мама не отпускала, — без тени смущения заявляет Джош. — Ночевать у кого-то. Что не мешало мне пытаться оставаться у своих школьных приятелей и каждый раз врать. У мамы были телефоны всех матерей из моей школы, кажется. Однажды она приехала, — не иначе, как разъярённая тигрица, — и вытащила меня из постели прямо в дурацкой пижаме. Я постоянно был наказан в детстве. Да и потом — тоже. Она и сейчас периодически пытается это делать. Но ты ей понравишься. Джош улыбается Тайлеру и Тайлер не может не улыбаться в ответ. Тайлер представляет себе: Джош в дурацкой пижаме, с супергеройской красной буквой «S» на груди, заспанный и взъерошенный, трёт глаза кулаком. Тайлеру нравится думать, что Джош рассказывает всё это только потому, что сам знает о нём слишком много и теперь старается уравнять их шансы. Стать ещё ближе. — Старые фильмы, настольные игры, болтовня до утра под старые фильмы, разговоры за игровой приставкой — можно одолжить у Барри, он не будет против, — Джош фыркает. — Для начала надо постараться не отравиться. Мы можем делать всё, что захотим, понимаешь? Воображаемый Джош из фантазий Тайлера показывает воображаемый большой палец, мол, всё, что угодно, всё, что только может прийти в голову. Любые безумства — он даёт своё воображаемое согласие сразу на всё. Ладонь Тайлера всё ещё на бедре Джоша, будто это что-то само собой разумеющееся. Несколько секунд Тайлер смотрит на Джоша так, словно это сам Джош — всё, что может хотеть Тайлер. Его личное «что угодно». — Много вредной еды и старые фильмы, — выносит свой вердикт Тайлер. — И ты. Глаза Джоша смеются; он выглядит так, словно точно знает, что из перечисленного на первом месте в списке приоритетов Тайлера. Они подъезжают к дому; обычное многоквартирное здание, человеческий муравейник, высокий и безликий, в окружении своих близнецов. В ночи все дома кажутся чёрными, свет фонарей ослепляет, но не рассеивает тьму. Тайлер оглядывается — он, кажется, понятия не имеет, в какой части города они оказались, как он отсюда выберется, если придется выбираться одному, и в Колумбусе ли они вообще — как знать, какой поворот в очередной переулок заведёт тебя прямо в Ад. Судя по ухмылке Джоша — он точно знает, где именно ему нужно свернуть; Тайлер же — знает, что никогда не найдёт это место сам, если Джош позовёт его и не уточнит адрес. В этом всё дело: главное знать и чувствовать, кого именно искать, когда тебе нужно прийти и найти. С ожиданием почти такая же штука. Машина останавливается, Джош паркуется среди полсотни таких же. Тайлер думает, что не запомнил номер его машины, думает, что даже не выберется отсюда самостоятельно: придётся спрашивать дорогу. Встречные души в Аду. — Не думай об этом, — Джош мягко касается его руки своей; прижимая ладонь Тайлера к своему бедру. — Я отвезу тебя домой, когда захочешь. Он снова делает это: залезает в его голову, читает его мысли. Знает заранее. Это должно вызывать страх: любой нормальный человек перепугался бы до усрачки. Тайлер улыбается уголками губ, когда они выходят из машины. Бумажные пакеты с едой на сей раз достаются Тайлеру — он с подозрением косится на воображаемого Джоша из своих фантазий, тот в ответ лишь пожимает плечами, мол, ничего он ещё не успел съесть. Максимум понадкусывал. — А если я не захочу? Джош подбрасывает вверх связку ключей: один большой, другой поменьше, третий — совсем крошечный. Ключи на колечке с маленьким брелоком: миниатюрная пластиковая вилка с тремя зубчиками. Мини-трезубец, цивильная версия. Символ воскресения, символ триединства, символ творца и владыки, символ Дьявола. Тайлер помнит: на иконах именно трезубцами черти и демоны мучают грешников. — Значит, я отвезу тебя сразу на работу, — Джош пожимает плечами так, словно это что-то само собой разумеющееся, что-то, что даже не стоит обсуждения, что-то, что не имеет смысла уточнять. — А потом привезу обратно. Тайлер останавливается на несколько секунд, чтобы поймать его взгляд — глаза Джоша смеются по-прежнему. — Даже Дьявола можно поймать за язык, — выдыхает Тайлер, пока Джош набирает код на входной двери. Удивительно, что не три шестёрки; Джош нажимает четырежды, а затем услужливо распахивает перед Тайлером с бумажными пакетами в обеих руках дверь. — Сорок два и двадцать четыре, — говорит Джош. — В сумме — шестьдесят шесть. А ловят обычно на слове. Тайлер запоминает код домофона: он моментально врезается в память так же, как цифры номера дьявольской службы срочной психологической поддержки. Воображаемый Джош из фантазий Тайлера проскальзывает в дом первым, ещё до Тайлера, уверенно поднимаясь вверх по лестнице к лифту. Воображаемый Джош останавливается на середине пути, корчит рожу и показывает язык — точно длиннее, чем у любого обычного человека. Ну, на то он и воображаемый. — Так то обычных, — Тайлер пожимает плечами, пока воображаемый Джош поворачивается к нему спиной и снова бежит наверх. В этом всё дело: Джош какой угодно, но не обычный. Двери лифта мягко раздвигаются, когда они добираются до него, Тайлер вопросительно смотрит на Джоша, но тот лишь улыбается, как будто это — тоже в порядке вещей. Фотоэлементы. Камера. Воображаемый Джош, изо всех сил давящий на кнопку вызова. Они набиваются в лифт втроём: Тайлер и два Джоша, один из которых нереальный, а второй — из плоти и крови. Адский жар идёт от обоих. — Странно, что мы едем вверх, — шутит Тайлер, когда Джош нажимает на кнопку шестого — закономерно — этажа. — По моим расчетам, Ад находится внизу. Воображаемый Джош поочерёдно поднимает ноги, чтобы разглядеть то, что внизу, под его ступнями, пока лифт движется. Джош — тот, который реальный, из плоти и крови — делает шаг по направлению к Тайлеру. Лифт маленький, тесный, так мало пространства, так мало воздуха; лоб Джоша прижимается к его лбу снова, его ладони накрывают его ладони, держащие бумажные ручки бумажных пакетов. Тайлер задерживает дыхание; лицо Джоша так близко. Воображаемый Джош из фантазий Тайлера тоже задерживает дыхание, с любопытством глядя на них. В какой-то момент Тайлеру снова кажется, что Джош его сейчас поцелует — но он только горячо выдыхает на его губы и улыбается, и его глаза смеются. — И куда отправилось сейчас твоё сердце? — Джош тоже смеётся — беззлобно, ласково, щурится, бодает лбом лоб Тайлера. Дьявол. — Иди ты, — Тайлер смеётся в ответ. Лифт останавливается почти бесшумно, двери снова разъезжаются, воображаемый Джош из фантазий Тайлера выходит спиной вперёд, не желая пропустить ни секунды из этой сцены. — Что, к Дьяволу? — насмешливо подсказывает Джош. Он подцепляет указательными пальцами бумажные ручки бумажных пакетов, тех, что всё ещё держит Тайлер, и тянет их на себя — вместе с руками Тайлера и самим Тайлером. Туда, на выход из лифта, на плохо освещённую площадку с мерцающей лампочкой. Сердце Тайлера отстукивает азбукой Морзе: «Ко мне. Иди ко мне». Вместо этого Тайлер идёт, шаг за шагом, туда, куда его тянет Джош. Прочь, к одной из дверей квартир, похожих друг на друга, как близнецы, как воображаемый Джош и реальный, и отличающихся только золотыми номерами на дверной обивке. Шестьдесят шесть Б. Воображаемый Джош останавливается именно у неё, беззвучно шевеля губами. Тайлер знает, что он произнесёт, ещё до того, как воображаемый Джош из его фантазий откроет рот. «Скажи ему». Сердце Тайлера колотится так быстро; вверх или вниз — перестаёт иметь значение. Тайлер не говорит ничего вслух — просто потому что Джош уже это знает, должен знать, не может не знать. Джош останавливается у той самой двери, рядом со своей воображаемой копией, он тянет ближе к себе Тайлера за бумажные ручки пакетов, которые не рвутся только каким-то чудом — или волей Дьявола. — Некоторые вещи просто хочется услышать вслух, — так же насмешливо произносит Джош, как говорит и всё остальное. Так много любви к этому миру в его голосе, но сейчас Джош смотрит только на Тайлера, словно он и есть — весь мир. Подмигивает ему и отпускает его руки, и лезет в карман за ключами. Брелок в виде пластиковой серой вилки-трезубца, самый большой ключ, потом — средний, два замка, которые Джош отпирает поочерёдно. — Некоторые вещи не предназначены для соседских ушей, — Тайлер кивает в сторону соседних дверей: шестьдесят шесть А, шестьдесят шесть Ц, шестьдесят шесть близнецов во все стороны от нужной. — Это команда Дьявола, — снова напоминает Джош. — Все свои. Джош распахивает дверь перед Тайлером, снова, и на сей раз Тайлер входит в темноту первым. Один из Джошей — реальный, из плоти и крови — или воображаемый — щелкает выключателем, и в длинном коридоре зажигаются несколько лампочек под потолком. Следом за Тайлером в квартиру проскальзывает воображаемый Джош из фантазий Тайлера, Джош задерживается на секунду, чтобы впустить его — и только потом заходит тоже, закрывая и запирая за собой дверь. Два замка и цепочка — Тайлер слышит, как она позвякивает. Вот она — дьявольская обитель. Тайлеру любопытно, он пялится в спину воображаемого Джоша, который по-хозяйски уверенно шагает по коридору, сворачивая налево, в темноту. Воображаемый Джош из фантазии Тайлера ведёт себя так, словно уже был здесь. Тайлер запутывается: он был, он должен был — он не мог и не должен был иметь возможности. Воображаемый Джош из его головы: кому он принадлежит больше — реальному Джошу или самому Тайлеру. Его фантазия — основанная на реальном Джоше из плоти, крови и дьявольского обаяния — живёт своей жизнью. Тайлер помнит: батарейки и бумажный стаканчик американо. Тайлер помнит растерянное выражение на лице Оливии. Похоже на сценарий фильма ужасов, что-то, что должно пугать нормальных людей до усрачки. Тайлер думает, что он ненормальный: его не пугает, он принимает это, как должное. Ему просто интересно. Ему мало, ему хочется большего. Он трижды пытался покончить с собой: Тайлера скорее пугает возможность прожить эту жизнь до старости, чем что-то сверхъестественное или тот факт, что он может сойти с ума. В квартире тихо, слышно только шуршание Джоша, который стягивает свою куртку и колотящееся — всё ещё — сердце Тайлера. Вверху или внизу, шестой или минус шестой, не имеет значения. Они наедине здесь, если не считать воображаемого Джоша из его фантазий. Странно, но наедине здесь — не то же самое, что наедине в машине Джоша. Тайлер думает об этом вплоть до момента, когда Джош обнимает его со спины. Особый вид объятий — обнять, не обнимая; Джош прижимается грудью к его спине, Джош накрывает его ладони своими. Горячее дыхание на кожу за ухом; Джош словно окружает не только его окружение, он заменяет, подменяет собой всё пространство вокруг Тайлера. Будто он становится всем миром, будто он становится воздухом, который судорожно глотает Тайлер. Пальцы разжимаются, Тайлер выпускает пакеты, которые Джош тут же подхватывает. — Располагайся, — губы Джоша почти касаются края уха Тайлера. — Чувствуй себя вольготнее, чем дома. Вольготнее. Спокойнее. Комфортнее. Здесь нет матери, которая стремится заполнить тишину чем угодно, словно фоновые звуки могут уберечь Тайлера от всяких глупостей. Здесь нет Мэдди, которая периодически смотрит на него так, словно ждёт, что в следующую секунду Тайлер устроит очередной Апокалипсис. Здесь нет отца, который делает вид, что ничего не произошло — и не происходит до сих пор. Здесь нет никого, кроме воображаемого Джоша из фантазий Тайлера, и реального Джоша, который пошёл за воображаемым. И Тайлер, повесив собственную куртку на крючок в прихожей, идёт за ними. Там, на кухне, бумажные пакеты уже стоят на столе, Джош стоит с надкусанным бургером в руках, а воображаемый Джош из фантазий Тайлера уже облюбовал себе место рядом с кухонной раковиной, в самом тёмном углу, на одном из шкафчиков — сидит, болтая ногами и сверкая обнаженным бедром через дырку на джинсах. — То ли не так уж плохо, то ли я слишком голодный, — фыркает Джош, протягивая надкусанный бургер Тайлеру. — Попробуй и вынеси свой вердикт. Там ещё есть второй, целый бургер, но Тайлер, не думая и уж точно не напоминая об этом, молча кусает протянутый Джошем. Булка, котлета, соус с паприкой и перцем, ломтик сыра, соленый огурец и, кажется, даже яйцо — Тайлер закрывает глаза, пережёвывая, стараясь сконцентрироваться на вкусе. Бургер сложно испортить. Тайлер концентрируется на руках Джоша в непосредственной близости от его лица. Тайлер сглатывает; кадык дёргается, звук получается слишком громкий. — Залили острым соусом, чтобы скрыть, что котлета ещё чуть-чуть — и ушла бы из морозилки сама, — резюмирует Тайлер и тут же открывает рот, кусая снова. Джош ухмыляется, его глаза смеются, он придерживает бургер, пока Тайлер отхватывает непозволительно большой кусок; ломтик помидора в чипотле падает на его рубашку. Прямо на грудь; красно-оранжевое пятно с розовыми разводами. Джош подцепляет ломтик помидорки пальцами, и, ничуть не смущаясь, отправляет его в рот — пятно на белой рубашке Тайлера остаётся. Джош кусает бургер, пока Тайлер оттягивает ткань, пытаясь осознать масштабы трагедии для своей матери. — Херня, — Джош произносит это с набитым ртом. — Забей. Здесь есть круглосуточная прачечная в подвале. Разберёмся. Тайлер представляет себе Джоша в этой адской прачечной, с его розовыми волосами и серебряным колечком в губе, и грудой мелочи; мешок грязного белья и какой-нибудь комикс, чтобы скоротать время, пока идёт стирка. Тайлер представляет: загнутые страницы, крупицы стирального порошка, запах кондиционера для белья. Кончик языка Джоша скользит по нижней губе, задевая серебряное колечко. — Будешь должен мне новую рубашку, — Тайлер смеётся, вытирает уголок губ большим пальцем; Тайлеру совсем не до смеха. — Есть идея получше! — Джош весь вскидывается, вытягивается, как струна; очередная гениальная дьявольская идея озарила его голову с непослушными розовыми прядями. Он вручает Тайлеру бургер, тут же кусает его с другой, ненадкусанной стороны, придерживая его ладони своими; Джош почти выбегает из кухни, зажав кусочек огурца в зубах. Тайлер со смехом переводит взгляд на воображаемого Джоша из своих фантазий; тот вытягивает из бумажного пакета ломтик картошки фри. Воображаемый Джош пожимает плечами с самым невозмутимым видом, мол, даже если бы знал — ничего не сказал бы. — Доедай бургер и раздевайся! — кричит Джош из глубины квартиры. Тайлер прыскает со смеху с набитым ртом; воображаемый Джош из его фантазий запрокидывает голову, отправляя в рот ломтик картошки, измазанный в соусе. Тайлер ест, хотя не чувствует себя голодным. Автоматически откусывает, автоматически жуёт; бургер с привкусом губ Джоша. Облизывается, прислушиваясь к звукам в квартире: слышно только, как воображаемый Джош шуршит, снова запуская руку в бумажный пакет. Когда Тайлер снова переводит на него взгляд, на воображаемого Джоша из своих фантазий — он стягивает с себя футболку. Тайлер пялится на голый живот, бумажная упаковка от бургера шуршит в руках, когда Тайлер сжимает пальцы. Воображаемый Джош пожимает плечами: раздеваться так раздеваться. Тайлер неуверенно расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки и останавливается на этом. — Нашёл, — голос Джоша — реальный голос реального Джоша — звенит восторгом. — То, что надо! Тайлер откладывает бумажную упаковку с салфетками на стол; Джош заявляется обратно на кухню. В его руках — расправленная футболка. Чёрная, с крупной красной надписью на груди: «Добро пожаловать в Ад!». Команда Дьявола; Тайлеру стоит об этом помнить. Футболка явно с плеча Джоша, явно выглядит круче, чем рубашка Тайлера. Джош крутит её, прикидывает, прижимая ткань к плечам Тайлера: чуть-чуть велика, но так даже лучше. Тайлер пялится на короткие рукава, чуть выше локтя. Губы Джоша шевелятся; он предлагает переодеться прямо сейчас. Это логично: нет смысла ходить в заляпанной соусом рубашке. Это логично: надеть что-то чистое. Это, в конце концов, просто то, чего хочется — натянуть на себя футболку Джоша. Команда Дьявола. Тайлер смаргивает. — Скажи ему, — требует Джош; другой Джош, воображаемый, из фантазий Тайлера. Тайлер делает вдох — ему кажется, что воздух становится слишком плотным, вязким, его невозможно вдохнуть столько, сколько требуется. — Тайлер? — тихо произносит Джош, глядя куда-то через плечо Тайлера. — Скажи, что ты знаешь, — Тайлер произносит это сбивчиво, без паузы, в один выдох. Это звучит как: «скажичтотызнаешь»; неразборчиво, смазано. Тайлер касается черной ткани футболки пальцами. Пахнет Джошем — или так просто кажется, потому что Тайлеру хочется, чтобы она пахла Джошем. Рваный выдох, нервный, вдоха недостаточно. — Тайлер, — Джош зовёт его. Его голос, тихий, мягкий, спокойный, окутывающий, окружающий его. Тайлер сжимает пальцами ткань, цепляется, вцепляется в неё; сейчас это то, что разделяет их — немного чёрной ткани с красной надписью. Красной, как рубцы на его предплечьях; некрасивые, заметные, кричащие о ненормальности Тайлера. Два выхода: сделать вид, будто их нет и просто стянуть с себя рубашку — Джош наверняка сделает вид, что ничего не заметил; или же натянуть футболку поверх рубашки, скрывая пятно и игнорируя жару. Тайлеру не хватает смелости на первое, Тайлеру не хватает лжи на второе. Тайлер смотрит Джошу в лицо. — Скажи, что ты уже знаешь об этом, — он повторяет, как длинные рубцы на предплечьях — от локтя до запястья — повторяют друг друга, его личные уродливые близнецы на правой и левой. — Скажи, что мне не придётся объяснять тебе. Я не буду спрашивать, откуда, я не буду спрашивать, как, я поверю в команду Дьявола, я поверю во всё, что угодно, во всё, что ты скажешь, только скажи, что ты уже знаешь о них. Его шрамы, его рубцы, яркое свидетельство его последней попытки. Джош не спрашивал, откуда Тайлер знает про миссис Стражински, Джош вообще задавал слишком мало вопросов: Джош всё знает заранее. Тайлер представляет: Джош готовит эту футболку перед тем, как уехать с группой на концерт в клуб с дурацким названием Персефона. — Тайлер, — повторяет Джош, делая ещё один шаг по направлению к нему, вставая почти вплотную. Футболка остаётся между ними, почти зажатая между их телами. — Да скажи ему уже, — не выдерживает воображаемый Джош из фантазий Тайлера. — Скажи, что ты уже обо всём знаешь, — Тайлер шепчет с тем же отчаянием, с каким лезвие резало кожу — глубже — вены — больно — было так много крови. Скажи, что ты будешь относиться ко мне иначе, когда увидишь их. — Тайлер! — Ска.. Шёпот Тайлера обрывается; губы Джоша прижимаются к его губам. Джош даже не целует его толком; обхватывает губами его верхнюю губу, обхватывает ладонями его лицо, сжимает с силой. Ладони Джоша кажутся мягкими — и одновременно обжигающе горячими. Соленые огурцы и лук, и дурацкая котлета, заправленная острым соусом. — Это был единственный способ меня заткнуть, да? — Тайлер шепчет прямо в раскрытые губы Джоша; насмешливо, немного нервно. Джош гладит пальцами его щёки, руки самого Тайлера всё ещё сжимают чёрную ткань, подрагивают. — Нет, — Джош улыбается; его губы почти касаются губ Тайлера — снова. — Не единственный. Но самый привлекательный, — Джош сдвигает ладонь ниже, отстраняется, надавливает большим пальцем на его нижнюю губу. — Всё хорошо. Я знаю. Хватит бояться. Уголок рта Тайлера измазан в соусе, Джош вытирает его подушечкой большого пальца. — Они.. — начинает Тайлер. Джош тянется, коротко целуя Тайлера снова — и на этот раз Тайлер отвечает, так же коротко. — Я знаю, — выдыхает Джош. Они меня бесят. Они напоминают мне о том, что я неудачник. Они — доказательство, что я не могу даже умереть. Неозвученные слова повисают в воздухе, Джош сцеловывает их, вдыхает их; Джош тянет свою черную футболку из рук Тайлера. Разжать пальцы у Тайлера получается с трудом: пальцы касаются пальцев, Тайлер вцепляется в Джоша, в его плечи, футболка исчезает из поля зрения, из фокуса; Джош отпихивает её куда-то в сторону. — Я просто.. — начинает Тайлер. Джош целует его снова, дольше, прикусывая его губу; серебряное колечко врезается в губы, Тайлер касается его своим языком, самым кончиком. Пальцы Джоша расстегивают пуговицы его рубашки. — Я знаю, — повторяет он. Я просто не хотел, чтобы ты думал, что я ненормальный, даже если я и есть ненормальный. Горячие пальцы касаются обнажённой кожи, проходятся по груди к животу. Тайлер вздрагивает, Тайлер подаётся руке Джоша, Тайлер не открывает глаз. Джош расстегивает мелкие пуговки на манжетах рукавов, Тайлер замирает, Тайлер задыхается, Тайлер захлебывается. Тайлеру хочется сказать: не смотри. Джош тянет его рубашку — с левого плеча, тянет за рукав. — Я не... Тайлеру приходится удерживаться за Джоша одной рукой, пока он высвобождает его левую руку. — Я знаю. Джош словно считывает мысли напрямую из его головы, так, словно они написаны на лбу Тайлера. Команда Дьявола, точно, как он мог забыть; то, что Тайлер постоянно упускает из виду. Я ненавижу их. Я ненавижу себя за них. Я не хочу, чтобы ты их видел, я не хочу тебе их показывать, я не хочу тебе о них рассказывать. Просто скажи мне, что ты уже знаешь, и мы пропустим эту тему, как текст, который ты успел прочитать дома. Тайлер представляет: Джош, снова наказанный матерью, со скуки листает учебник по физике; комикс в учебнике по физике, загнутые страницы, скучающее выражение лица, нога закинута на ногу. — Я знаю, — выдыхает Джош, тянет рубашку за правый рукав. По спине пробегает холодок, сквозняк, мурашки, левая рука Тайлера обнимает Джоша за шею. Пророческая песня: я буду держаться за тебя. — Всезнайка, — голос Тайлера дрожит так же, как и его руки, Тайлер, в общем-то, весь дрожит. — И как ты только спишь со мной таким, — Джош цокает языком. Рубашка, наконец-то, летит на пол, грязная, с пятном от соуса на груди, мама точно закатит глаза и спросит, почему обязательно всегда надо вести себя, как свинья. Неужели, мол, нельзя быть аккуратнее. Воображаемый Джош в голове Тайлера давит снизу на кончик носа и негромко хрюкает. — Не сплю, — голос Тайлера становится хриплым. Джош не видит их — во всяком случае, прямо сейчас; Тайлер обнимает его за шею обеими руками. Джош прижимается лбом к его лбу, Джош заглядывает ему в глаза. Джош наверняка успел рассмотреть не только их — короткие и длинные полосы, белые, зажившие отметины, следы на животе и груди. Шрамы; картография жизни Тайлера — здесь он пытался выжить в средней школе, здесь — в старшей, здесь он перестал пытаться выжить. — Будешь, — невозмутимо произносит Джош, и его глаза снова смеются. — Верь мне, я точно знаю. Подними руки. Джош отстраняется, чтобы натянуть на Тайлера футболку. Воображаемый Джош в фантазиях Тайлера насмешливо фыркает: обычно люди раздевают друг друга, но одеваются они по одиночке. Руки Тайлера по-прежнему дрожат, когда он просовывает их в рукава футболки. Если Джош и задерживает взгляд на долю секунды дольше обычного на рубцах на его предплечьях, то он делает это, когда Тайлер не может этого увидеть. — Не знаю, можно ли их вывести или скрыть татуировками, или мне придётся до конца жизни париться в кофтах с длинным рукавом, — Тайлер хмыкает, его голос тоже дрожит, его голос трескается, мякоть и сок брызгает наружу. — Знаешь, я даже не спрашивал. Я не рассчитывал на длинную жизнь. Не то, о чём рассказывают на первом свидании, не то, что обсуждают на втором. Тайлеру хочется спрятать руки за спину, Тайлер цепляется за Джоша — снова. — Знаю, — Джош отзывается, спокойно и уверенно. — Пересчитай. Тайлер считает до двух: левый и правый, вспухшие, выпуклые, кричащие, требующие расчёсывать их ночами. Тайлер считает до двух: Джош воображаемый спрыгивает со шкафчика возле кухонной раковины, включает кран, ополаскивая руки, вода брызжет, капли разлетаются; Джош реальный не обращает на шум воды никакого внимания, он ведёт пальцем по красным буквам на чёрном фоне на груди Тайлера. «Добро пожаловать в Ад!» Воображаемый Джош из фантазий Тайлера выключает воду и вытирает руки о полотенце, висящее на крючке. Тайлер считает до двух: Бог трижды его не услышал, зато номер Дьявола на быстром наборе. — Джош, — Тайлер произносит его имя; не зовёт, не привлекает его внимание; Тайлер произносит так, словно призывает его, уже призвал, и теперь просто наслаждается его именем — пережёвывает, глотает, вдыхает, вкушает; законченное предложение. Если думать о том, чтобы жить дальше, начинать надо именно с этого. Джош улыбается уголками губ, его глаза смеются, он подхватывает Тайлера под бёдра, — второй раз за сутки, — он усаживает его на обеденный стол, рядом с бумажными пакетами. — Если ты собираешься сожрать меня, рекомендую начать с бургера, — Тайлер фыркает. — Он хотя бы с соусом. Они поворачивают головы одновременно, Джош и Тайлер, они заглядывают в один из бумажных пакетов. — Он даже оставил нам немного картошки, — Джош лезет рукой в пакет. — Что больше хочешь, её или бургер? Воображаемый Джош пожимает плечами, ловя взгляд Тайлера через плечо реального Джоша, мол, ну да, оставил, а что такого, надо было всю сожрать? — Ты его видишь, — Тайлер вроде как спрашивает, — это ни хрена не вопрос, — у Тайлера сводит всё внутри, замирает всё внутри, воображаемый Джош из его фантазий закатывает глаза и скрещивает на обнажённой груди руки — и остается стоять там, где стоит. Это должно пугать, но это не пугает ни капли. Ещё одно доказательство, что Тайлер ненормальный. — Бургер? Вижу, конечно, — фыркает Джош и достаёт его — завёрнутый в шуршащую бумажную упаковку; разворачивает её, облизывается в предвкушении. Тайлер проходится по губам тоже; машинальное движение, рефлекторное, инстинктивное. Джош протягивает Тайлеру бургер, но тот качает головой — ему не до еды, он и не чувствовал себя голодным до этого. Он чувствует себя странно. Он чувствует себя живым. Джош вгрызается зубами в булочку с котлетой и овощами, плюс кусок сыра, плюс яйцо, плюс острый соус с паприкой и перцем. — Кто-то же должен за тобой присматривать, пока он не рядом, — воображаемый Джош кивает на реального Джоша, они оба смотрят на Тайлера. — И много там осталось картошки? — Тайлер не уверен, у которого из двоих Джошей он спрашивает, когда тянет руку к бумажному пакету. Рубец проезжается о бумажный край, Тайлер вдыхает слишком шумно, Джош касается измазанными в соусе губами виска Тайлера. Одна упаковка двойной картошки — один бумажный стаканчик с американо — упаковки с пальчиковыми батарейками. Возможно, Тайлеру придётся пересмотреть свои понятия о том, что значит «присматривать». — Что ты скажешь матери, когда вернёшься домой? — Джош спрашивает с набитым ртом. Тайлер пытается вспомнить, говорил ли он об этом с Джошем; Тайлер пытается сообразить, не о пятне ли речь. Воображаемый Джош из фантазий Тайлера закатывает глаза, подхватывает лежащую на полу рубашку, и, закинув её на плечо, быстрыми шагами выходит из кухни. Тайлер слышит, как хлопает входная дверь, Тайлер смотрит на Джоша; Джош занят бургером, Джош пожимает плечами, мол, ты же обещал не спрашивать. — Скажу ей, что нашёл, — Тайлер тоже пожимает плечами. — Только и всего.