Шоколад

Это было самым прекрасным — его удивление. Чистое, неподдельное, так редко честное, когда Лайт — Лайт, который всегда выверенно лжёт и точно знает, как лгут другие, — круглыми глазами уставился на выигравшего оппонента. Да он, кажется, и правда на миг дар речи потерял. — Ты… что? — и тут, вопреки ситуации, первый подозреваемый рассмеялся, искренне, будто L рассказал ему забавный анекдот, и они просто веселятся от души, как двое приятелей, которые просто коротают время. L смотрел на него, долго, хмуро, не разделяя забавы. — У тебя фетиш?! Похоже, Миса была права… — Лайт продолжал смеяться, и смех его, настоящий будто, но с каждым мгновениям остывающий, набираясь чего-то холодного, смесь отчуждения с презрением, пока наконец не превратился в жестокую, ледяную иглу, царапающую перепонки. — Ты точно ненормальный... Ты только что снял с меня цепь, а теперь хочешь связать?! Похоже, ты всё-таки решил, что я убегу по воде. — Эти намеки на божественность, Лайт… Значит ли это?.. — Всё, хватит! — фыркнул тот. — Я пошутил, понимаешь? Просто пошутил. Ладно, — решительно добавил вероятно-Кира. — Давай. Но L не двигался с места, а в чёрных пронзительных глазах застыл вопрос. — Ну ты же сам сказал, что проигравший должен исполнить желание победителя, — почти язвительно (сам предложил — а теперь идёшь на попятную?) пояснил Лайт. — Так что веди... где ты там хочешь это сделать. Надеюсь, ты успеешь… я успею… исполнить твоё желание, пока нам не позвонят, — заканчивает он, глядя на часы, в его словах так и сквозит ласковое почти «извращенец!» — Конечно, надеюсь, нам обоим будет интересно, — говорит L своим низким голосом, встаёт и выходит из фойе, уводя Ягами по коридору, сунув руки в карманы джинсов, шагая привычно, сутуло, нелепо — по крайней мере, Лайту это бросается в глаза. Он следует за L — по пятам, в полумраке, от стен исходит лёгкий холодок хищного лабиринта — сквозь слои обоев и облицовки. И ему часто хочется обернуться — убедиться, что эти стены за ним не смыкаются, схлопываясь, загоняя его, как муху — в венерину мухоловку. Чтобы отогнать странные неприятные мысли, он старается сосредоточиться на желании врага — и как его можно использовать. Он, конечно, предполагал, что если уж из L вытащить хотелку, это будет что-то, навряд ли вписывающееся в колокол Гаусса¹³ — но такого не ожидал даже он. Что это? Страх? Компенсация? Обида? L, всегда молчащий, наверняка накопил в себе столько всего, совершенно об этом не подозревая, что в этом омуте рискует захлебнуться даже самый умелый психоманипулятор — даже Кира. Интуиция говорит ему быть осторожным — чтобы не утонуть. Ничего. Он справится. Какой бы непростой головоломкой ни был L — он справится. Ему, в конце концов, это хотя бы интересно. Его соперник ведь тоже смог разогнать его скуку, как и он — его, и это поэтому он сейчас шагает за чудаковатым детективом по каменному мешку — туда, где его, похоже, собираются лишить возможности двигаться. То самое тонкое, что он смог уловить в момент короткой, едва осязаемой искренности во время игры, теперь тянет его за собой, раздражая нюх. Лайтом движет не только желание влезть L в душу ради красивой и окончательной победы — но и любопытство. Породило ли такой странный способ (хаха!) выражать чувства отсутствие социализации — или же сам Лайт? Он надеется, что второе. Тогда ещё пару шагов — и дверь в душу существа, запертую за чёрной готичной буквой, будет распахнута. «А ты хорошо знаешь это помещение, — думает Ягами, слушая шлёпанье босых ног по ковровой дорожке. — Куда лучше, чем не особо заинтересованный покупатель, который приобрёл древний замок, только чтобы пересидеть в нём до поимки преступника». Он всё ещё пока не знает, зачем это L надо и почему, но он узнает, обязательно узнает. Его враг сам делает всё, чтобы рассказать о себе, сам подходит ближе, сам открывается. Его надо лишь чуть подтолкнуть… Коридоры сменялись поворотами, это здание, даже с высоты представляющееся впечатляющим, внутри оказалось просто бесконечным. Они давно миновали крыло с жилыми номерами, и ряд угрюмых бра на стенах, стилизованных под факелы, дававших тусклый свет — всего-то и достаточно, чтобы ноги не переломать, но Лайт уже пару раз споткнулся о складки на ковре — вдруг оборвался, толстой полукруглой дверью, лишённой краски, — похоже, об эстетике помещения, находящегося за ней, никто особо не заботился. Между рассохшимися досками шероховатой поверхности — только тронь, так и вопьётся занозами — темнели неровные щели. — Сюда, Лайт-кун, — L ловко достаёт из кармана джинсов большой железный ключ с круглой вязью, напоминающей яблоки, массивный, несколько вычурный. Ягами, стараясь игнорировать озноб, то и дело пробегающий по коже, подходит ближе, чтобы посветить телефоном ему на руки. Тем более, рядом с живым человеком — пусть даже L — тут как-то уютней. Не думал он, что будет хоть когда-нибудь радоваться присутствию невыносимого детектива в его жизни… L озорно подкидывает ключ, на котором играют блики искусственного света, улыбается страшной улыбкой и, громко гремя в давящей тишине пустого здания, пытается отпереть тяжёлую железную дверь. С неприятным, режущим скрипом она поддалась. За дверью открылся низкий круглый потолок, будто в пещере, и неровные каменные ступени винтовой лестницы, ведущей вниз, в темноту. Случайные тени, ворвавшиеся из коридора, заметались по стенам, покрытым клочками старой паутины. Снизу ощутимо потянуло холодом. Инстинктивно, не думая, Лайт сделал шаг назад. Интуиция превратилась уже не в беспокойство — дикий крик внутри головы. — Хочешь пойти первым — или лучше мне? L точно намекает на то, что темнота могла напугать Лайта. Как будто такое в действительности возможно — он ведь уже не подросток! Тот прыскает и говорит: — С радостью! Надеюсь, ты умеешь фиксировать переломы! — громко, язвительно, глядя на крутые выщербленные ступеньки, уже на третьей полусъеденные тьмой. Он хотел было добавить, дескать, L, конечно, не мог подобрать для исполнения своего желания ещё более эксцентричное место — но прикусил язык. Уж ему-то говорить такое было бы глупо. L не мог. Бравада, призванная подбодрить, почему-то слабо работала. Тем более что беспокоило вероятного Киру — он точно знал — вовсе не отсутствие света¹³. Его заклятый друг его не торопил — подождал, маяча где-то у Лайта за спиной. Здесь, в этой полутемноте, где зрение подводило, другие чувства у Ягами обострились, в том числе он ощутил лёгкую, вибрирующую, как слабый ток, щекотку вдоль позвоночника — оттого, что L стоит за ним. Как же Кира это не любил. Хотя постоянно был вынужден терпеть — хотя бы фигурально. — Это подвальные помещения, — голос его спутника звучит тихо и ровно, даже как-то успокаивающе — наверное, тот заметил, что Лайт замешкался. — Изначально их использовали, чтобы хранить еду и вино, а позже сделали там склады. Там довольно прохладно, поэтому подходит идеально. Внезапно Лайт почувствовал, как до его лопаток осторожно дотронулась рука — неловкое, неуклюжее прикосновение. Кажется, этим неумелым, но живым жестом L пытался развеять его беспокойство. «Я ему не проиграю». В горле внезапно пересохло, и Лайт сглотнул. «Мы в замке. Здесь, на острове, группа захвата. Зачем иначе приволакивать нас сюда?!!» Перед ним подвал старого исторического здания, поэтому и такой эффект… — … Что касается переломов — мне не приходилось, Лайт-кун. При необходимости, думаю, я мог бы справиться. Но если ты будешь осторожен — уверен, этого не понадобится… — последние слова прозвучали, отдавая далёкой угрозой, будто стихающий набатный гул — для Лайта, и он постарался побыстрее прогнать и это. Детектив щёлкнул выключателем. Мягкий неровный свет залил спуск, тут же прогнав неприятные тени, открыв просто старую холодную лестницу, где давновато не убирались… «Я ему не проиграю!» Ягами-младший сделал шаг на верхнюю ступеньку — первым. «Остановись». Чёртов замок, что он такое — полу-обитель, полу-тюрьма — навязывает ощущение клетки. … Нога скользнула по неровному, сбитому краю ступеньки, царапая икру. — ₽#&()56_37!!! — не сдержав ругательства, Лайт бесцельно взмахнул рукой в воздухе, она вдруг опёрлась — не на пустоту. Он поднял взгляд. Детектив стоял тут же, ступенькой выше — удерживая его за предплечье. Вовремя. — Проклятье! — сквозь зубы выдохнул Ягами. — Я же говорил Лайт-куну: «Осторожно». L проводил внутреннюю статистику прикосновений к Лайту, и она играла против него, внося некоторого рода замешательство в связи с планом дальнейших действий. Плечо, лопатки, предплечье. В этот раз он помог Кире — возможно-Кире — поддержал его, когда он оступился. Спас кого-то, кто стал ему ближе остальных. С какой целью — здесь L затруднялся сам себе ответить, но общение с другими людьми всегда давалось ему с трудом и, в целом, не было основной задачей. Основная задача — поймать Киру, и он пытался с ней справиться лучше всего, лучше всех. L признавался себе в том, что он в какой-то мере инфантильный. Как и, собственно, Кира. Поэтому то, что он задумал, вполне вписывалось в рамки его личной характеристики. «Конечно же, Лайт о чём-то догадывается, но его чувство гордости возьмёт верх и он сделает то, что мне нужно». — Лайт-кун, ты в порядке?.. — Да… — тот выровнялся, бросив на детектива быстрый взгляд, и тут же отвёл глаза: — Спасибо. Сейчас ему не хотелось благодарить L — возможно, потому что он собирается скоро того уничтожить. Он вспомнил свои же мысли — в тот момент, когда впервые увидел старый замок: «Романтичный дом на острове — или темница». Ответ напрашивается сам собой, но Лайт попытался пошутить. — Место ты выбрал точно неординарное, — бросил он, осторожно спускаясь, придерживаясь рукой за холодные камни стены — перил тут не было: то ли никогда, то ли ветхое дерево просто осыпалось от старости. Лестница закончилась небольшим квадратным помещением, низким, из мебели — только старый не то шкаф, не то огромный комод у дальней стены, стол, на котором стояла большая коробка с неизвестным содержимым — и правда склад; несколькими стульями и узким закрытым окошком в деревянной раме, почти под самым потолком, откуда проникал неяркий свет. Как ни странно, его было вполне достаточно, чтобы помещение оставалось приглушенно, но светлым — наверное, окно выходило на южную сторону. Лайт не уверен, что этот подвал всегда служил только складом. Хотя, надо сказать, гораздо больше его интересует, чем же он является сейчас. Пока он осматривался, L обошёл его, взял один стул и поставил по центру помещения. Ягами продолжил стоять, не сводя со стула глаз. — Я просто подумал, что будет лучше, если Лайт-кун будет сидеть, чем стоять, — заявило чудовище, лживо хлопая глазами. Тот вздохнул, и, заставив в очередной раз неприятное чувство в голове замолчать, подошёл к стулу и сел, почти задев L локтем. Тот не отреагировал. Лайт отвлечённо подумал, что это и неудивительно — за столько времени, что они просуществовали рядом, — привыкнуть к другому — почти как к собственному телу, и научиться его чувствовать. Иногда ему казалось, что он может с закрытыми глазами рассказать, что сейчас делает его вечно отвлечённый, показательно-неуклюжий псевдо-друг. L знал, что подошёл к основной части плана — самой важной его части; от того, как он себя будет вести с Ягами — зависело, сможет ли он, наконец, закрыть дело Киры. И также… зависели их жизни. Он направился к шкафу, открыл дверцу — а затем оглянулся ещё раз на Лайта: его первый и единственный подозреваемый, его лучший друг, его заклятый враг сидит, чуть склонившись на стуле и подпирая лоб рукой, — наверняка, размышляет, что он вообще делает с ним наедине в подвале старого замка. Ничего, скоро он получит ответы на все свои вопросы. L надеется, что он на свои тоже. _________________ ¹³ гауссовское распределение — математическая формула, показывающая вероятность встретить величину в зависимости от степени её отклонения от среднего значения. ¹⁴ Light. Игра слов. Действительно, чего беспокоиться — он-то у себя есть))