Наверное, ни одна близость на свете не может сравниться с двумя взглядами, которые открыто и решительно встречают друг друга и уже не отпускают.
© Юстейн Гордер
— Альберт Вениаминович, а вы совсем в ЦУБике не ночуете? Учёный сморгнул удивление, поправил на носу очки и отложил в сторону запасные части пробного экземпляра георадара советского производства. Он уже второй час читал инструкцию и проводил проверку составляющих деталей нового прибора. На инструкции большими буквами выделялось слово «Аквамарин». — Позвольте взаимно поинтересоваться. На каком основании вы решили задать мне столь странный вопрос? — Почему же он странный? — Потому, что живу я со своими товарищами в нашем общем ЦУБ. Согласен, часто мы остаёмся на ночь в центре, но злоупотреблять сном на рабочем месте — вредно для нашего почтенного возраста. Столь вежливое общение не отменяло накатившего штормовой волной смущения. Валя покраснел и спешно вышел на свежий воздух, перепугав хлопком двери сидящих рядом с выходом Павла Александровича и Евгения Романовича. Даже курточку забыл. Хотелось проветриться. Разрушение предположения личности соседа поставило в тупик. Некоторые вещи продолжали скромно перемещаться, в разных местах оказывалась примятой подушка, покрывало, в ванной подсыхали следы на плитке, сыреело второе полотенце и зубная щётка, а кубик Рубика на столе то собран по цветам, то разобран по методичке — в сложных комбинациях. Валя наконец-то решился спросить об этом у Димы и Тимура за обедом. — Нет у тебя соседа, Валюш. Отдельная жилая площадь, чтобы никто не мешал творить, — не запнувшись и не изменившись в лице соврал Дима. Почему соврал? Ну потому что Валя уверен, что ещё не сошёл с ума. Об этом и сообщил: — Дима, я же не сумасшедший. — Мало ли. — А ты не психиатр, — усмехнулся Тимур, обращаясь к станционному доктору. Какая-то негласная его поддержка вызвала приятное чувство. — Но если серьёзно, то у вас, товарищ журналист, нет соседей, как ответственный за распределение жилплощади вам говорю. — Есть у ненцев одна легенда… — Дима! — синхронно оборвали его Тимур и Валя, а потом удивлённо друг на друга посмотрели. — Что? Хлопчики, я ведь шучу. — И что за легенда? — начальник станции захрустел солёным огурцом. — Про крылатого человека-людоеда… У ненцев, когда-то местного населения Новой Земли, крылатый человек-людоед зовется Карында. Противное имя ему очень идёт. При встрече с ним человеку бесполезно сопротивляться. Однажды люди в селении видят точку в небе и понимают — за ними летит смерть. Убежать никто не успеет, защититься тоже. Теоретически, можно попробовать спрятаться, но если Карында очень голодный, он найдёти сожрёт всех. Это не малахольный дракон, прилетающий лишь иногда и забирающий одну жертвенную девственницу! Северный летучий дьявол схарчит всех без разбора и в произвольном порядке… — Стоп. Как связаны мокрые следы в моём душе и крылатое чудище, пожирающее целые селения? — Вале не смешно. Он явно хмурился и смотрел то на Тимура, то на Диму с неодобрением. — Времена же меняются. И девственницы… Ко всему прочему, Валя ощутил как, от резкого прилива крови, у него загорелись щёки. — Дима, что за бред?! — Ну хочешь я с тобой переночую. И мы посмотрим, есть там кто-то или нет? — предложил доктор примирительно. — Я только эту легенду знаю. — Не хочу. Тимур молча закончил обедать и ушёл. Дима пытался ещё выдумывать, но Валя его не слушал. Что-то в этой истории сильно не давало ему покоя, но он не мог понять, что именно.***
Мыс Желанный — едва ли не самое вьюжное место во всей Арктике. Здесь сталкиваются два моря, Баренцево и Карское, с различными климатическими особенностями и температурными режимами. Ветры дуют у мыса постоянно, достигая ураганной силы. Основное направление: из одного моря в другое. Поэтому все здания на станции выстроены именно в этом направлении, чтобы создать вьюгам наименьшее сопротивление, сохранив таким образом больше тепла в помещениях. Постепенно к такой погоде привыкаешь, и ветер меньше двадцати метров в секунду порой и за ветер не принимается. Поэтому особенно ценны в этом месте погожие спокойные минуты. В такие дни тимуровские во главе с Василием или самим Тимуром ходят по точкам мыса и делают свои исследования без риска быть унесёнными сильным ветром в море. Исследования самые разные. Так как штат значительно сократили, даже тимуровские выполняют работу за троих, а то и четверых человек, смешивая свои специальности по метеорологии, геофизике и гидрологии с биологией, например, чтобы отчитаться перед штабом за исследования свойств льда, состава воды, разнообразия морских организмов и животного мира — их способности адаптироваться к экстремальным условиям — на архипелаге. Несмотря на эти экстремальные условия, жизнь здесь удивляет изобилием. Валя неоднократно зачёркивает в своих заметках слово «безжизненный». Порой кажется, что жизни в этом месте больше, чем можно себе представить. Нынешней осенью у мыса Желанного наблюдается массовый ход сайки, которую волнением выкидывает на берег. Тимуру с Василием и Петром Ивановичем удалось заготовить для стола до сотни килограмма этой рыбы. На кухне теперь часто пахнет ухой. Несколько раз Тимур отмечает ход больших стад белухи. Последний — из Карского моря в Баренцово — они наблюдают вместе с Валей. Огромные белые киты высовываются из воды и являют собой неповторимое зрелище даже для того, кто прежде наблюдал их редко забредающими в воды Финского залива. Кроме того, в районе станции всё время держится нерпа, и в погожие дни Валя выходит к этим милейшим морским существам, чтобы сфотографировать их и погладить по удивительно нежной шерсти. На такие встречи одного его не отпускают, поэтому однажды Вале удаётся уговорить Тимура сфотографировать его держащим на руках тяжёлую тушку ещё белого детёныша — белька. Забредают к станции и песцы. К ним приближаться не стоит, но Маша оставляет им объедки со стола, вопреки указанию Тимура не прикармливать хищников. Песцы вскоре уходят, зато возвращаются медведи. Валя этому категорически не рад. Лучше пусть песцы продолжают набеги на хлев с курами, чем снова бояться выходить из помещений станции без оружия. И всё-таки, ярче многих запомнился день, когда Тимур показал Вале белух. Достаточно ранним утром, солнце держится низко над линией морского горизонта. Привычно серая дымка тумана приобретает насыщенный оранжевый цвет. Тогда-то и появились белухи. С утёса их не слышно. Внизу, на птичьем базарчике кричат моевки. Вскоре к ним присоединяется ветер. Тимур решает внести свою лепту в это незабываемое звучание рождения нового дня и поделиться с Валей рассказом о старом обычае загадывать на этом месте желания: — Почти каждый год, возвращаясь на зимовку, мы сюда поднимаемся, чтобы желания загадать, как перед Новым годом. Не зря же у мыса и станции такое название. Одна рука над Карским морем, а другая над Баренцевым. Будто на вершине мира… — говорит взрослый и серьёзный мужчина, отчасти мечтательно обращая взгляд за дальний горизонт. Валя кратко им залюбовался. — Не знал, что у вас есть столь… романтичная привычка. — Подобравший подходящее слово, чуть не хлопнул себя по лбу и почувствовал смущение. Тимур как-то странно и рвано на него посмотрел. Его будто передёрнуло даже, едва заметно. — А вы загадываете? — Поспешил сменить тему Валя. Поднёс к лицу фотоаппарат, желая только, чтобы его румянец и смущение остались незамеченными. — Загадываю, — просто ответил Тимур. И Валя вспомнил одинокого человека на утёсе. Тогда, на судне, которое снарядили, чтобы их с Василием отправить до мыса по открытой воде без риска провалиться под лёд, он был захвачен зрелищем чужой смелости. Смелости стоять наперекор ветрам. Или безрассудству? — Все мои предыдущие желания имели приятную привычку сбыться.