По обмену из Англии

Глава VI. За два дня до… Собрание старост, на котором Блейз Забини и Гермиона Грейнджер перед отъездом в Россию должны были передать свои обязанности и опознавательные значки другим ученикам, было решено провести в субботу утром. Когда все обязательства были по пунктам расписаны на пергаменте, значок школьной старосты красовался на груди Ханны Аббот, а сама Гермиона Грейнджер уже собиралась выходить из класса, в котором проходило собрание, девушку окликнул Энтони Голдстейн. — Гермиона! — парень в когтевранской мантии подошел к волшебнице. — Энтони? Ты что-то хотел? — она наконец запихнула магловский блокнот с расписаниями дежурств в школьную сумку и обратила все своё внимание на стоявшего перед ней однокурсника. — Э-э-э…да, — неуверенно начал Голдстейн, — я хотел поговорить с тобой…о Малфое. Гермиона напряглась, услышав фамилию, уже набившую оскомину. — Вас видели…вместе, — произнёс Энтони так, будто вчера она объявила о своей помолвке с Малфоем. Гермиона глубоко вздохнула, поняв, о чем именно будет разговор. Он в самом деле собирается с ней об этом разговаривать ? — Мне стало плохо. Малфой проводил меня до башни, — спокойно сказала Гермиона, рассматривая через плечо когтевранца силуэт Блейза. Забини уже было направился к выходу, но вдруг остановился и, по всей видимости, стал прислушиваться к их диалогу. На лице Голдстейна отразилась смесь облегчения с удивлением. — Да?..Хорошо…то есть конечно плохо, что тебе не здоровилось… Просто все решили, что ты и Малфой… — пробормотал он, не осмелившись закончить собственную фразу. — Я и Малфой что? — Гермиона перевела строгий взгляд с Блейза на Голдстейна и вопросительно выгнула бровь. — Общаемся? Встречаемся ? Что? Когтевранец сглотнул. — Гермиона, ты не подумай, что я вмешиваюсь… Просто хотел сказать, что компания Малфоя не самая лучшая. Все знают, что он творил ужасные вещи, и общение с ним может поспособствовать появлению сплетен вокруг тебя… Глаза Гермионы то и дело перебегали то на смущенное лицо разглагольствовавшего перед ней Энтони, то на недовольное лицо Блейза, который уже полностью развернулся в их сторону и, не скрывая, вслушивался в каждое слово когтевранца. — Ты именно вмешиваешься, Энтони! — раздраженно воскликнула Гермиона, отчего лицо Голдстейна покраснело еще сильнее. — Я имею право общаться, дружить, встречаться с тем, с кем посчитаю нужным. Спасибо тебе за беспокойство конечно, но думаю, что мне абсолютно наплевать, что обо мне говорят другие. — Гермиона, но он же был одним из его прихвостней! Мерзкий Пожиратель…— выпалил когтевранец, и карие глаза девушки тот час же вспыхнули гневными искрами. Гермиона уже приготовилась отчитать Голдстейна за непозволительные высказывания в адрес слизеринца, но Забили ее опередил. Мулат подскочил к когтевранцу, схватил того за плечо, резко развернул его к себе и занёс над испуганным лицом Энтони внушительных размеров кулак. — Если хотя бы ещё одно слово вылетит из твоего паршивого рта, Голдстейн, то Гермиона окажется последней, кто с тобой разговаривал в этой жизни, — процедил Забини, глядя в округлённые от ужаса глаза школьного старосты. Гермиона подумала о том, что могла бы применить к разъяренному Забини парочку связывающих или обездвиживающих заклинаний, затем поразмышляла над тем, что в данный момент она сама скорее бы кинула проклятие в Голдстейна, чем в слизеринца. Пока мысли заплетались одна за другую, а гриффиндорка судорожно искала способ предотвратить назревающую драку, карие глаза девушки остановились на дверном проеме, в котором неподвижной статуей замер Драко Малфой. — Отпусти меня, идиот! — Голдстейн попытался вырваться из хватки Забини. — Блейз…— тихо произнесла Гермиона, не отрывая взгляда от серых глаз. Забини, услышав ее шёпот, оторвал глаза от когтевранца, проследил за ее взглядом и в растерянности уставился на своего друга. Энтони, воспользовавшись моментом, сбросил руку мулата со своего плеча и вышел из класса, сильно задев плечом Малфоя, отчего тот заметно пошатнулся. Минута, две, три… Она ощущала, как от пристального взгляда слизеринца, мурашки заполоняли каждый участок кожи. Он не должен был. Он не мог услышать. Он услышал. Малфой сорвался с места и скрылся в неизвестном направлении. — Салазар…— обреченно выдохнул Блейз, облокотившись о рядом стоящую парту и накрыв лицо смуглыми ладонями, — я забыл отдать ему конспект. Хуже не придумаешь… — Как думаешь, какой процент того, что он все слышал ? — прохрипела Гермиона, окидывая потерянным взглядом опустевший класс. — Зная Малфоя, думаю, что все сто, — резюмировал слизеринец, отнимая руки от лица. — Мы с Малфоем общались раньше, да? — аккуратно спросила Гермиона заметно поникшего Забини. Блейз бросил на неё заинтересованный взгляд. — Я бы не назвал это общением, Грейнджер, — ответил он, кривя рот в ухмылке. Гермиона попыталась отвести от волшебника смущенный взгляд. Значит, Блейз Забини тоже был в курсе их отношений. Возможно… Возможно он сможет рассказать ей про то, чего она не помнит. — Блейз, а ты случайно не давал никаких обетов? — опасливо поинтересовалась Гермиона. Забини подозрительно прищурился, будто принимая какое-то решение. На этот раз усилием воли Гермиона удержала зрительный контакт. — Не хочешь прогуляться со мной в Хогсмид и выпить сливочного пива? — вдруг спросил он. — На правах старост. — Кажется, мы уже не старосты, — она с грустью посмотрела на свою мантию. — Кажется, ты не из тех, кто придаёт значение разного рода отметинам, — Блейз скрестил руки на груди и выразительно посмотрел на Грейнджер. Конечно, она понимала, что Забини говорил вовсе не о значках старост — своим замечанием он поднимал сразу два вопроса: первый из которых был вопросом о доверии слизеринцу, а второй — о ее особенном отношении к Малфою. И на оба этих вопроса она мысленно ответила «да». — Я согласна, — сказала она слишком громко, опасаясь, что парень может передумать. — Вот и отлично, — он усмехнулся. Взгляд Забини смягчился. Блейз расцепил руки, оттолкнулся от парты, затем легко дотронулся до спины Гермионы, отчего та инстинктивно вздрогнула, и направил девушку в сторону выхода. *** По правде говоря, Гермиона никогда не общалась ни с кем из слизеринцев, кроме Драко Малфоя. Конечно, опыт ее общения с Малфоем едва ли можно было назвать положительным, за исключением вчерашнего дня. Не то чтобы вчера им удалось избежать споров и диалогов на повышенных тонах, но в конечном итоге Драко Малфой и Гермиона Грейнджер, к удивлению последней, смогли найти общий язык. Несмотря на то, что вчера Драко вёл себя вполне сносно и что, возможно, она уже когда-то имела возможность действительно наслаждаться его компанией, а не огрызаться на каждое слово слизеринца, в чем Гермиона до сих пор сомневалась, Малфой все равно оставался Малфоем. Он был чрезмерно высокого мнения о себе, к чему она уже привыкла. Едкие фразы Малфоя раздражали не только Гермиону, но и профессоров и вообще добрую половину Хогвартса. Бесспорно он был умён и предприимчив и воспринимал эти качества как данность. О том, как ему удалось починить Исчезательный шкаф, Гермиона не имела понятия до сих пор. Школьные правила для Малфоя были не писаны, что часто раздражало умницу Грейнджер и становилось причиной их бесчисленных конфликтов. Все, что касалось Хогвартса, подвергалось со стороны слизеринца жесткой критике. Конечно, его недовольства практически никогда не доходили до ушей профессоров, и по поведению слизеринца педагогический состав мог только догадываться о его истинном отношении к Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, поэтому пребывание в школе под строгим надзором директора для Малфоя было ещё тем наказанием. Гермиона знала, что он был хитер. Очень хитер, если быть честным. Малфой мог быть вежливым, когда это требовалось, мог войти в доверие по необходимости и из всякой истории старался извлечь выгоду в первую очередь для себя. Глупо отрицать тот факт, что Драко был действительно хорош собой: платиновые волосы — отличительная черта Малфоев, аристократичные черты лица, довольно высокий рост и худое, но спортивное телосложение. Гермиона решительно не понимала, как человек с такой прекрасной внешностью мог обладать таким гадким характером. В Драко Малфое педантичность уживалась вместе с брезгливостью, галантность и благовоспитанность постоянно соперничали с наглостью и грубостью, а вопрос о существовании сердца у ледяного мальчика до сих пор оставался открытым. Все это Гермиона старалась учитывать при непосредственном контакте со слизеринцем, но почему-то именно Малфой был одним из немногих людей, характеристику которых приходилось хорошенько исправлять, а то и вовсе составлять заново после каждого разговора. Пожалуй, Драко Малфоя можно было сравнить с многогранником, и, сколько его не рассматривай, назвать точное количество граней не представлялось возможным. Она также знала, что Малфой имел по меньшей мере пять сменных школьных мантий, которые отличались насыщенностью цвета и плотностью ткани, что рубашку с серым жилетом он надевал по понедельникам, а в субботу всегда ходил во всем черном, но иногда позволял себе надеть белую рубашку. Он любил зелёные яблоки и морщился от тыквенного сока также, как когда-то морщился от недвусмысленных намёков слизеринки Панси Паркинсон, которая, по-видимому, рассчитывала стать будущей миссис Малфой. Сладкому чаю он предпочитал какао, что жутко раздражало: ведь это был ее любимый напиток. Он не питал сильной страсти к квиддичу, но совершенно точно любил летать на метле и в одиночку по воздуху добирался до края защитного барьера. Стоя на берегу Чёрного озера, он подолгу смотрел вдаль и глубоко вдыхал воздух после дождя. Кажется, в такие моменты уголки его губ едва заметно приподнимались, как это происходило всякий раз, когда в теплицах мадам Спраут пахло только-только расцветшими розами, выращенными для зелий. Когда их курс посещал Хогсмид, то под недовольные возгласы Крэбба и Гойла Малфой в первую очередь направлялся в «Зелья Дж. Пиппина», после чего неизменно посещал «Дэрвиш и Бэнгз», где ( Гермиона заметила как-то раз) выбирал самые дорогие перья и переливающиеся чернила. Он ругался себе под нос под ее тихий смех всякий раз, когда на одном из занятий такое перо ломалось от слишком сильного нажатия, после чего неизменно бросал на неё один из своих уничтожающих взглядов, которые Гермиона стойко выдерживала до недавнего времени. Он, кажется, любил касаться гладких поверхностей и в процессе диалога с кем-либо в скучающей манера подушечками пальцев выводил невидимые узоры на отполированных до блеска партах, перилах, подоконниках и столах. Кроме всего прочего, одним из самых любимых занятий Драко Малфоя совершенно точно было выводить Гермиону Грейнджер на эмоции, и она любила отвечать ему тем же. Гермиона никогда не задумывалась о том, почему в ее голове приличное место занимало целое собрание фактов и предположений, касающихся Драко Малфоя, но на данный момент проблема, пожалуй, была куда масштабнее — характеристика такого рода на Блейза Забини в ее сознании отсутствовала. Следовательно, волшебница не имела ни малейшего представления о том, как вести себя в его компании. Как только Гермиона Грейнджер и Блейз Забини вышли из класса, волшебница мысленно принялась перебирать уместные для разговора темы, чтобы перебить напряжённую тишину, повисшую между ними. Она уже несколько раз успела пожалеть о том, что аппарация на территории Хогвартса была запрещена: дорогу до Хогсмида нельзя было назвать короткой, а в компании слизеринца она моментально показалась Гермионе в разы длиннее. На счастье, поведение Забини в ее присутствии резко контрастировало с поведением Малфоя : если Драко запечатывал свою тревожность за стенами окклюменции и раздражающим молчанием, то Блейз становился до смешного болтливым. — Я слышал, что в Колдовстворце в квиддиче используют вместо метел стволы деревьев. Интересно было бы на это посмотреть. Ты не находишь такой вид полетов смешным? — произнёс Забини, когда они направились в сторону выхода из замка. Гермиона уже было хотела выразить своё согласие или не согласие по этому поводу, но Блейз, не дожидаясь ее ответа, продолжил разговаривать уже на другую тему. — Меня поражает излишняя самоуверенность профессора! Этот индюк считает, что у меня вдруг ни с того ни с сего проснётся интерес к детским сказкам. Посмотрим, как он захлопает своими очаровательными глазками, когда я назову ему своё желание. У тебя нет идей по этому поводу, Грейнджер? Она снова приготовилась озвучить свои мысли о том, что в данной ситуации поражает излишняя самоуверенность не Александра, а Блейза, который ни с того ни с сего решил, что выиграет в споре, но Забини вновь не дал возможности вставить и слова в свой монолог. — Хозяйка Медной горы существует! Бред сумасшедшего! — он раздраженно фыркнул, открытая тяжелую входную дверь и пропуская Гермиону вперёд. — И где же она живет, позвольте узнать?! В сердцевине Уральских гор? В компании с местными троллями, а дромароги ей дорожки прокладывают?! Самозабвенный идиот! Думает, что умнее всех! Сколько ему лет вообще?! Девятнадцать? Теперь фыркнула Гермиона в ответ на его реплику, но Забини, по всей видимости, расценил это, как согласие с его точкой зрения. — Вот именно, Грейнджер! Даже ты не веришь в эти россказни. А Малфой считает идиотом меня. Меня! Понимаешь?! На себя бы посмотрел! Услышав фамилию Драко, Гермиона навострила уши. — Ведет себя так, будто не нуждается в моей компании. Будто я его головная боль! Да будет тебе известно, Грейнджер, что я только из-за него согласился ехать черт знает куда. Он совершенно не понимает, каких усилий мне стоило убедить старуху и этого клоуна в необходимости моего участия в этом «увлекательном» мероприятии. «Не лезь ко мне, Забини!» «Я сам разберусь со своими проблемами, Блейз!», — он принялся жестикулировать руками, при этом пародируя манеру речи Малфоя так точно, что Гермиона не смогла сдержать смешок. — Блаженный идиот! Я только вчера во время отнял у него чашку с какао, в которое какой-то умник подмешал шутливое зелье. И знаешь, что я услышал вместо «спасибо»? Я пол дня слушал его нытьё про то, что день прожит зря! Посмотрел бы я на его аристократическое личико, покрытое фурункулами! Выходит, Блейз Забини решил отправиться в Колдовстворец исключительно из-за того, что не захотел оставлять всеми презираемого Малфоя одного. Это интересно. — Кажется, раньше вы не были так дружны… — заметила Гермиона, едва поспевая за длинноногим слизеринцем. В ответ на ее замечание Блейз недовольно цокнул. — У него проблемы с доверием, — он посмотрел на неё, кажется, в первый раз за все время их непродолжительного путешествия и добавил, — хотя тебе он доверял. Гермиона остановилась на месте с приоткрытым от удивления ртом. Что ж, прекрасно. Даже Блейз Забини был в курсе того, чего она не помнила и что совершенно точно выходило за рамки возможного. — Ты идёшь? — до ее сознания донёсся голос Забини, который уже оказался на несколько метров впереди и, по-видимому, заметил отсутствие гриффиндорки. — Я?… Да… Иду, — откликнулась она, выходя из своих раздумий и набирая скорость шага. *** Хогсмид встретил учеников характерным гомоном жителей и посетителей волшебной деревушки, которые толкались в тесных переулках, причитая о непогоде и высоких ценах на волшебные товары. Голоса волшебников сливались с незатейливыми мелодиями, которые наигрывали уличные музыканты, расположившиеся по своему обыкновению у музыкальной лавки Доминика Маэстро. Соломенные крыши маленьких домиков и магазинчиков, а также сами улицы и главная площадь, выложенная брусчаткой, были покрыты желтыми листьями, которые то и дело сгребали в кучи зачарованные метла. Прохожие ёжились от пронизывающего осеннего ветра и плотнее кутались в свои мантии. Гермиона облегченно выдохнула и заметно расслабилась, когда Забини открыл перед ней дверь паба «Три метлы», тепло внутри которого моментально обволокло продрогшее тело. — Займи места. Я схожу за напитками, – бросил ей Блейз и направился в сторону барной стойки. Гермиона обвела взглядом уютное помещение, наполовину заполненное волшебниками. Маленькие деревянные столики располагались по всему периметру паба и вбирали в себя тёплый свет старинных настенных ламп. Ленивые разговоры посетителей утопали в негромкой музыке старенького граммофона и сладковатом запахе пряностей. Гриффиндорка заняла самый дальний столик в углу у стены, чтобы любопытные взгляды ненароком не признали в ней героиню войны. Через несколько минут пришёл Забини, держа в руках две оловянные кружки с чем-то, что никак не подходило под определение «сливочное пиво». Забини сел напротив, поставив перед ней одну из кружек. — Ты не против? Я взял глинтвейн. Я чертовски замёрз и желаю согреться. Думаю, ты тоже. Никакие Согревающие чары не помогают, — Забини потёр руки и устроился поудобнее на стуле. Гермиона, откровенно говоря, не имела ничего против горячего напитка, который, должно быть, помог бы одолеть ей неприятную дрожь в конечностях. — Спасибо. Сколько я тебе должна? — она полезла в сумочку, в надежде найти там несколько десятков кнатов. — Нисколько, Грейнджер. Глинтвейн не дороже моей жизни, которую Малфой точно отнимет у меня, если узнает, что я взял с тебя денег, — отмахнулся Забини. — К тому же я все же джентльмен, — он подмигнул Гермионе, облокотившись на спинку стула. Гриффиндорка растерянно кивнула, вытащила руку из сумки, отложила ту в сторону и подняла настороженный взгляд на однокурсника. — Расслабься, Грейнджер. Я пригласил тебя сюда не для того, чтобы совершить какое-либо злодеяние, — сказал он, делая глоток душистого напитка. — Просто это странно… Я думала, ты избегаешь компании маглорожденных, — она нервно потёрла ладони, которые все ещё держала под столом.— Прости, я не то хотела сказать, — пролепетала Гермиона, отводя взгляд в сторону и набирая воздуха в легкие. Забини подался вперёд и устремил пронзительный взгляд карих глаз на девушку. Интересно, их этому на первом курсе учат — так смотреть? — Для ясности, Грейнджер. Я не разделяю маглорожденных, полукровок и чистокровных — я делю общество только на Блейза Забини и остальной сброд, — серьезно сказал он. — Скромность не твое качество, Блейз, — усмехнулась Гермиона в ответ на его заявление. — Очевидно, — Забини развёл руками. — Итак, — многозначительно произнёс он. — Итак, — повторила Гермиона, удерживая зрительный контакт со слизеринцем. — Ты и Малфой — весьма забавный факт, не находишь? — он ухмыльнулся в своей привычной манере и сделал очередной глоток глинтвейна. Гермиона опустила глаза на темно-красную жидкость в оловянном сосуде. Знал ли Забини, что она ничего не помнила? — Блейз, возможно, для тебя это будет новостью, но я ничего не помню…о нас с Малфоем, — тихо произнесла она. — Это не новость. По крайней мере, для меня, — твёрдо сказал Блейз. — Послушай, Гермиона, — он снова подался вперёд, облокотившись на стол и намереваясь заглянуть ей в глаза, — я думаю, в России подальше от лишних глаз вам удастся наладить отношения, учитывая твою... влюблённость, - губы слизеринца искривились в дерзкой ухмылке. Щеки Гермионы вспыхнули румянцем. — Я в него не влюблена ! —воскликнула она так громко, что на ее крик обернулись несколько сидящих неподалёку волшебников и волшебниц. — Я тоже так говорила, милая, — вклинилась в их разговор пожилая ведьма в остроконечной шляпе, — а потом раз — и кольцо на пальце, — она покрутила перед Гермионой левой рукой с тоненьким обручальным колечком на безымянном пальце. Гермиона, как загипнотизированная, уставилась на переливающееся в свете ламп украшение. Это было уже слишком. Гермиона Грейнджер в любой ситуации старалась мыслить рационально, и на данный момент она могла согласиться с тем, что возможно немного увлеклась Драко Малфоем в последнее время. Но она уж точно не собиралась идти с ним под венец! Они вообще серьезно? Нарцисса Малфой в жизни не одобрит ее кандидатуру на роль невесты для собственного сына. Гермиона не имела никакого представления о том, что происходило между ней и Малфоем на самом деле, но с уверенностью могла сказать, что сам Драко Малфой едва ли относился к ней серьезно и уж тем более представлял их совместное будущее. Она дёрнулась от заливистого смеха Забини — пожилая ведьма уже снова сидела к ней спиной и вела беседу, судя по всему, со своим мужем. Седовласый волшебник в элегантном костюме сидел рядом со своей супругой. Рука его ласково поглаживала сгорбленные от старости хрупкие плечи, подрагивающие в тихом смехе. И что-то в ее груди сжалось от увиденного. Гермиона перевела растерянный взгляд на Забини. — Грейнджер, если я хоть каплю разбираюсь в людях, а я уверен, что моя проницательность измеряется далеко не каплями, то Гермиона Грейнджер, которую я знал до шестого курса, в ответ на мое достаточно дерзкое заявление запустила бы в меня парочкой проклятий и уж точно не стала бы терпеть мою компанию, — он ухмыльнулся и постучал по столу пальцами, размышляя над происходящим, — но ты все ещё здесь, и я все ещё не получил никаких увечий. Следовательно, мое предположение оказалось верным. Гриффиндорка сделала глоток уже порядком остывшего алкогольного напитка. — Значит, шестой курс, — пробормотала Гермиона себе под нос, устанавливая в голове временные рамки отсутствующих воспоминаний, которые, судя по всему, совпадали с началом недоотношений с Малфоем. — Ты знаешь, почему я ничего не помню, Блейз? — она в надежде посмотрела на слизеринца. Забини мотнул головой в отрицательном жесте и уставился на свою кружку. — Нет. Он не распространяется об этом. Я предполагаю, что Поттер знает, но не может сказать по известной тебе и мне причине. Я был свидетелем клятвы. Гермиона обреченно выдохнула. Значит, Блейз Забини знал не больше ее самой, и она только зря потратила время, отправившись с ним в Хогсмид. — Слушай, я расскажу тебе то, что знаю, ладно? — решительно произнёс он, заметив изрядно поникшее состояние девушки. Гермиона кивнула и приготовилась слушать. — Как ты могла заметить, мы с Драко хорошо ладили раньше, но нас нельзя было назвать друзьями. Так сложились обстоятельства, что на четвёртом курсе я стал случайным свидетелем его уединения с бутылкой огневиски, — Блейз усмехнулся, проводя кончиком указательного пальца по краю кружки. — Тогда он поведал мне увлекательную историю о нападении Пожирателей Смерти во главе с Люциусом Малфоем на маглов и маглорожденных во время Чемпионата мира по квиддичу и выразил некоторые беспокойства относительно одной юной маглорожденной особы. Ты случайно не знаешь, кто это? — он многозначительно посмотрел на Гермиону. — Я думала, что он ненавидел меня, — растерянно произнесла гриффиндорка, пытаясь принять другую, неизвестную ей до сегодняшнего дня сторону Малфоя. — Уверяю тебя, мы все так думали. Когда я заподозрил его в неком неравнодушии по отношению к тебе и стал задавать наводящие вопросы, дабы утолить своё любопытство, он огрызнулся и швырнул в меня эту самую бутылку, — Забини закатал рукав мантии и показал ей побелевший небольшой шрам на внешней стороне предплечья. — Это наглядный пример того, как дорого иногда мне обходится мое любопытство и дружба с этим кретином. Гермиона, повинуясь минутному порыву, дотронулась подушечками пальцев до светлой полоски на смуглой руке слизеринца. — Прости, я не знала, — тихо сказала она, разглядывая уже давно заживший рубец. Забини презрительно фыркнул, одернул руку и опустил рукав мантии. — Брось, Грейнджер. Это точно не твоя вина, — он достал палочку, направил ее на оловянные сосуды и с помощью магии подогрел уже совсем остывший глинтвейн. — Пей! Второй раз греть не буду, — Блейз сделал глоток — Гермиона последовала его примеру. Горячий глинтвейн не шёл ни в какое сравнение с тем, что ей удалось попробовать несколько минут назад. Превосходный напиток приятно обжигал горловые стенки и снимал чрезмерное напряжение от не совсем приятного разговора и непривычной компании Забини, который вроде бы вёл себя вполне дружественно, но все ещё оставался расчётливыми слизеринцем, о чем Гермиона не переставала напоминать себе на протяжении всей их прогулки. — Но любопытство — крайне заразительная вещь. Особенно любопытство Блейза Забини. Мне стало интересно, и я решил понаблюдать за одногруппником. Я видел, как Малфой ежедневно гипнотизировал взглядом гриффиндорский стол, как постоянно цеплялся по поводу и без к вашей копании, как из раза в раз ломал стержни перьев, испепеляя ваши с Поттером затылки. Тогда я подумал, что он завидует Золотому мальчику и до сих пор не может смириться с его известностью. Как ты помнишь, мы состояли в Инспекционной дружине при этой жабе Амбридж… Гермиона поспешно кивнула, вспоминая не самые приятные моменты из жизни Хогвартса. — Кажется, мы тогда оказались по разные стороны баррикад, Грейнджер, — он почесал затылок и опустил глаза на кружку, которую сжимал в руках. — Не самое приятное время, — заключила Гермиона, глубоко вздохнув. Какая нелепость! Вражда Гриффиндора и Слизерина существовала задолго до их рождения и длилась столько времени, что пальцев обеих рук не хватит пересчитать года, а теперь они, представители этих самых факультетов, школьные старосты, сидят здесь и мирно попивают глинтвейн. — Слушай, мне жаль, ясно? — выдавил Забини, поднимая на неё глаза, полные сожаления. Гермиона замотала головой. — Ты не должен… Я понимаю. Мы были детьми. В какой-то момент оказались пешками в руках Волан-де-Морта, Министерства, Дамблдора… Годрик! Да кого угодно! — волшебница всплеснула руками и запустила пальцы рук в пышные волосы в попытке убрать с лица непослушные пряди. — Спасибо, что ты это понимаешь, — тихо произнёс Блейз. — Значит, мир? — слизеринец протянул через стол смуглую кисть руки. Гермиона без колебаний ответила на рукопожатие, сжав крупную ладонь своей хрупкой. — Мир, — она улыбнулась — Блейз отзеркалил ее улыбку в ответ. Однокурсники расцепили руки, затем слизеринец поднял свою кружку - гриффиндорка последовала его примеру. — В таком случае выпьем за наш союз, — гордо произнёс Забини, после чего послышался глухой удар оловянных изделий друг о друга — Блейз и Гермиона одновременно сделали по глотку пряного напитка. — Что было дальше, Блейз? — поинтересовалась девушка, возвращая однокурсника к диалогу о Малфое. — Дальше?… — слизеринец нахмурил брови, пытаясь вспомнить, на чем он остановился. — Дальше я стал свидетелем беседы Малфоя и Амбридж. Он убеждал эту жабу в необходимости проверить весь первый этаж замка для того, чтобы найти место собраний Отряда Дамблдора. Гермиона рассмеялась. — Мы проводили тренировки в Выручай-комнате на восьмом этаже. Я удивлена, что наблюдательность Малфоя дала сбой, — произнесла она сквозь смех. — Он знал о Выручай-комнате, Гермиона, — серьезно сказал Блейз. Она резко перестала смеяться. — То есть, ты хочешь сказать, что … — Он тянул время, — закончил ее фразу Забини, — пытался, по крайней мере. — Блейз, я прекрасно помню, как он радовался, когда нас поймали. Он вовсе не казался тем, кто стал бы нас прикрывать, — девушка вскинула брови в недоумении. — Так и есть, — Забини развёл руками. — Ему было плевать на ваш кружок добровольцев, чего не скажешь о твоей безопасности… — он выразительно посмотрел на Гермиону. — Я тогда не сразу понял, что к чему. Салазар, я даже подумал, что он неравнодушен к Поттеру, но как-то раз я застал Малфоя в библиотеке и вытянул у него из-под носа книгу, которую тот держал не совсем так, как полагается увлечённому чтением, — Блейз ухмыльнулся. — Кажется, он даже не сразу заметил, что из его рук вообще пропала книга, потому что был занят разглядыванием гриффиндорки, сидевшей в противоположном конце читального зала. В итоге пазлы в моей голове сложились в весьма любопытную картинку, - он побарабанил пальцами по столу. Гермиона сглотнула ком в горле, разглядывая довольное лицо слизеринца. Выходит, что вся неприязнь Драко Малфоя по отношению к ней — просто искусно отыгранный спектакль. Святой Годрик! Драко Малфой был к ней неравнодушен — она знала это, но его неравнодушие никогда не являлось тождественным понятию «ненависть». — Что было дальше?… — тихо пробормотала она, наполовину утопая в мыслях. — Дальше я вынудил его рассказать мне правду. Мои предположения подтвердились — Драко Малфой был безнадёжно влюблён в Гермиону Грейнджер. Мне пришлось пообещать ему держать все в секрете. С этого момента мы стали кем-то вроде друзей. На шестом курсе он замкнулся в себе по известным причинам. Я отговаривал его от церемонии посвящения, но он настоял на своём. В итоге вместо друга я получил подобие живого мертвеца. Но, кажется, тебя не слишком это испугало. — Почему тебе не удалось отговорить его, Блейз? — прохрипела Гермиона, едва сдерживая слезы. — Слизерин, — сказал Забини, пожав плечами. — Многие из нас — дети Пожирателей, Гермиона. Без права выбора, без надежды на светлое будущее. Он делал то, что сказал ему отец, делал то, что могло, по мнению Малфоя, защитить его семью. Мы не рвёмся спасать мир, не пытаемся восстановить справедливость, как вы, гриффиндорцы, — он раздраженно фыркнул, — но мы всегда защищаем то, что нам дорого. Семья, близкие люди, друзья. Да, Грейнджер, представь себе, слизеринцы умеют дружить, — произнёс он, поймав ее полный недоумения взгляд. — И любить тоже умеют. — Блейз… — она было хотела остановить его речь, предупредить, что ей нужна передышка, небольшая пауза, чтобы не задохнуться от того, что Забини собирался произнести дальше, но он, кажется, не думал останавливаться. — Моей матери хватило ума не высовываться и держаться в нейтралитете, держаться подальше от Пожирателей Смерти и святого Ордена Феникса, чего не скажешь о Люциусе. Ему здорово досталось за разбитое пророчество. Он уже тогда был не в себе, Грейнджер. Опьяненный чистокровными идеями и разбитый этими же идеалами. Нарцисса, она как лебедь, всегда за ним, любила и любит его всем сердцем, готова отдать всю свою кровь до последней капли за жизни мужа и сына, — он сделал минутную паузу. — Но Драко… Он всегда был больше в мать, чем в отца. Он любил свою семью и ещё любил тебя. Она замотала головой, будучи не в силах поверить в последние слова, произнесённые Забини, но Блейз не обратил на ее жест ровным счетом никакого внимания. — Я не имею не малейшего представления о том, как вам удалось наладить контакт. Знаю только, что произошло это на шестом курсе и что ты была единственной причиной, по которой он не покончил с собой. Ему было очень хреново, Грейнджер. Это все слишком, — Блейз сильно зажмурился, провёл руками по лицу и голове, взъерошив короткие тёмные волосы. — Ваши отношения изначально были обречены. И ты, и Малфой знали об этом. Не думаю, что вы вообще много контактировали друг с другом — я бы заметил. И было бы хуже, если бы заметил не только я. Это огромный риск — любить маглорожденную, когда у тебя на глазах в твоём же доме пытают и убивают грязнокровок. И он шёл на этот риск осознанно. Можно только догадываться, что бы Волан-де-Морт или сумасшедшая тетка Малфоя сделали бы с тобой, сделали бы с ним, если бы узнали о вашей связи. Гермиона шмыгнула носом и наскоро вытерла тыльной стороной ладони ручьи слез на щеках. — Ты в порядке? — карие глаза слизеринца приковались к ее лицу. — Да, я в норме, продолжай, — ответила она и сделала слишком большой глоток глинтвейна, пытаясь закрыть в своей голове шкатулку с воспоминаниями о встрече с Беллатрисой Лестрейндж в Малфой-Мэноре. Забини стукнул себя по лбу. — Черт! Я совсем забыл! Прости, Грейнджер. Я не хотел заострять на ней внимание, — виновато произнёс он. Гермиона поджала губы. Нет. Только не сейчас. Сейчас не время для проявления посттравматических стрессовых расстройств. Они говорили о Малфое. Ей надо узнать о Малфое как можно больше. — Продолжай, пожалуйста, — тихо пробормотала девушка. Забини полоснул по ее лицу тревожным взглядом и неуверенно кивнул в знак согласия. — Насколько я понял из их с Поттером клятв, что-то между вами произошло в поместье Малфоев в тот день. То ли вы заключили какую-то сделку, то ли дали друг другу какое-то обещание, что в итоге спасло тебе жизнь. Драко удалось как-то перехитрить Пожирателей и вытащить вас оттуда живыми, при этом не подставив себя и свою семью. По-видимому, на данный момент Забини говорил о Добби, но теперь к этому факту прибавлялось ещё и «данное обещание», о котором Гермиона не знала ровным счетом ничего. — После победы, как ты знаешь, семья Малфоев была арестована. Люциус до последнего надеялся, что им удастся избежать суда. Даже отказался уезжать во Францию: побоялся, что его коллекции артефактов приватизирует Министерство, что, собственно говоря, и произошло. Самоуверенный придурок подставил всю семью и сторожит теперь не драгоценные артефакты, а камеру Азкабана...— Забини сделал паузу, залпом допил остатки глинтвейна и отставил пустую кружку на край стола. — Знаю, что больше всего Драко переживал за Нарциссу, которая буквально с ума сходила от горя. Я был частым гостем в Малфой-Мэноре после окончания войны и навещал Малфоя в те дни, когда он сидел за министерскими решетками. Как-то раз я осмелился спросить его о тебе — он сказал что ты ничего не помнишь. «Гермиона Грейнджер не помнит, что ее любил Драко Малфой и что она берегла его душу в ответ». Но проблема в том, что он все помнит, Гермиона, и это буквально выгрызает его изнутри. — Почему?… Почему он мне ничего не рассказал? — спросила она дрожащими губами, уже не пытаясь скрыть потоки предательских слез. — Я не знаю, — он снова пожал плечами. — Возможно, потому что побоялся быть отвергнутым или потому что не захотел портить жизнь героине войны своим присутствием. «Золотая девочка и Пожиратель Смерти» — отличный заголовок для низкопробной статьи «Ежедневного Пророка». Вряд ли магическое общество будет в восторге от его кандидатуры на роль твоего спутника жизни, не говоря уже о том, что такой союз может негативно повлиять на репутацию всеобщей любимицы, — Блейз бросил на неё выразительный взгляд. — Мне все равно на мнение общества, если ты об этом. — Это то, что я хотел услышать, — Забини усмехнулся. — Рад, что здесь мы совпадаем во взглядах. — А что думаешь ты, Блейз? О…о нас? — спросила она, вытирая слёзы. Слизеринец достал из кармана мантии белый платок и протянул его Гермионе. — Спасибо, — пробормотала девушка, забирая из его рук кусок белоснежной ткани с вышитой гравировкой «Б. З.» и вытирая им остатки соленой воды на лице. — Что я думаю…что я думаю…— он побарабанил пальцами по поверхности стола.— Он упрямый идиот — ты невыносимая заучка. Вы просто созданы друг для друга, как по мне. Гермиона нервно рассмеялась. — «Мы» звучит как аномалия для этого мира, — девушка замотала головой в неверии. — Мне пора бы уже свыкнуться с этим фактом. Забини ухмыльнулся, потирая переносицу. — Он тоже так считает. У Малфоя ни с того ни с сего проснулся комплекс великого мученика. Он винит себя во всех злодеяниях и считает, что не достоин и рядом стоять с такими, как ты. Поэтому то, что он услышал сегодня от паршивца Голдстейна, скорее всего повлияло на него не самым хорошим образом, — Блейз поджал губы и посмотрел куда-то вдаль. — Но это неправда! То, что говорил Голдстейн, неправда! Я так не думаю! — возмутилась волшебница. — У него просто не было выбора. Блейз по-доброму рассмеялся, и Гермиона залилась краской смущения, вспоминая восклицания Малфоя по поводу ее приукрашенных историй на суде. — Очаровательно, Грейнджер, — прокомментировал он ее встревоженное состояние. — Одно слово против Драко, и ты готова принять участие в ещё одной войне. А говоришь, что не влюблена. — Ох, просто заткнись! — не выдержала его нападок Гермиона и швырнула в слизеринца тот самый платок, который до этого момента теребила в руках. Блейз присвистнул. — У-у-у… Львица выпустила свои коготочки! Просто восхитительно! — не переставал смеяться слизеринец. Он подхватил брошенный в него предмет, расправил ткань на краю стола, применил к платку Очищающее заклинание и нарочито медленно принялся складывать его уголок-к уголку, после чего убрал белоснежную вещь обратно в карман мантии. — Что ж… Продолжим нашу увлекательную беседу, — деловито произнёс Забини, наконец перестав смеяться — Гермиона сделала глубокий вдох. — Я поговорю с ним сегодня. Малфой обещал помочь мне с произношением. Мы должны встретиться в библиотеке в пять вечера. — Это правильное решение. Только не забывай про его низкие социальные навыки общения, — он подмигнул девушке. — Он не даёт забыть… — пробормотала Гермиона, пересчитывая в голове все моменты их неудавшихся диалогов. — В любом случае, я верю, что твоя напористость рано или поздно пробьёт его неприступность, — заключил он, едва сдерживая улыбку. — Я уже говорил об этом Поттеру, но ты, как никто другой, должна это услышать. Я бесконечно благодарен вам, что вы, ребята, помогли избежать ему заключения в Азкабане. — Не может быть! — театрально воскликнула Гермиона. — Меня благодарит сам Блейз Забини! Он раздраженно фыркнул. — Салазар, Грейнджер! Прекрати! Ещё немного, и я подумаю, что ты из Слизерина, — на какое-то время он утопил лицо в смуглых ладонях, затем убрал руки и посмотрел на неё со всей серьезностью. — Он уже не надеялся. Даже я уже не надеялся, что дело удастся если не выиграть, то хотя бы обратить в нашу сторону. Нарцисса… Она была так благодарна тебе и Поттеру… Гермиона замерла. Воспоминания о ее встрече с Малфоем в Зале суда пронеслись перед глазами девушки. — Ладно… — Гермиона первая нарушила давящую тишину, — мне пора идти. Увидимся через месяц. — Через месяц? — растерянно переспросил Малфой. — Ну, да. Ты же должен вернуться в Хогвартс. Или ты забыл? — тон Гермионы стал привычно строгим. — Не забыл. — Блейз…— отчуждённо прошептала она, ловя глазами его запонки, выглядывающие из-под мантии, — слизеринец замолк. — Он не думал, что мы встретимся ещё раз, да? Я бы никогда не узнала, если бы… Она заметила, как кадык Забини дернулся. — Он не знал, что ты вернёшься в Хогвартс после… после всего. Малфой был уверен, что ты останешься с Уизли, будешь работать в Министерстве или что-то вроде того. — Мы с Роном расстались, — сказала она в вакуум, образовавшийся между ними. — Я знаю. Поттер сказал, — выдохнул Забини. — Не буду врать, что я не рад. Гермиона в отчаянии запустила пальцы в копну волос. — Все это… — девушка всплеснула руками, — похоже на какую-то ужасно жестокую драму с недописанными действиями. Будто кто-то просто попытался сжечь черновик сценария в надежде, что его никогда не прочтут. Мне просто не верится в то, что нам с Драко посчастливилось стать главными героями, — она истерично рассмеялась. — Что мне делать, Блейз? Он сцепил руки в замок и откинулся на спинку стула. — Я могу только сказать, чего тебе точно не следует делать, — Забини обратил на гриффиндорку серьезный взгляд. — Не жалей его. Я знаю, что это трудно, учитывая обстоятельства и твое маниакальное желание помочь всем униженным и оскорбленным, но Малфой не тот человек, который будет терпеть твою жалось. — Я догадалась, — раздраженно ответила Гермиона. — Ну, и отлично! А черновой вариант всегда можно переписать на чистовик, — он подмигнул Гермионе в своей привычной манере, — если, конечно, он не сгорел до конца. Не сгорел же? Она усмехнулась, наконец принимая тот факт, что испытывает к Малфою далеко не просто симпатию, а плохо забытое чувство влюблённости. — Не сгорел, — задумчиво ответила она. Блейз кивнул ей в ответ — глаза слизеринца наполнились озорным блеском. Он обнажил левое запястье и опустил взгляд на наручные часы. — На обед мы уже не успеваем. Думаю, нам следует перекусить прежде, чем мы отправимся обратно в замок. Я угощаю. Он посмотрел на смущенную таким предложением волшебницу. — Давай, Грейнджер, соглашайся. Тебе надо поесть. Ты слишком тощая даже по меркам светского общества. — Ну, спасибо за комплимент, — сердито произнесла Гермиона, поджав губы. — Это не комплемент, а констатация факта, — Блейз недовольно цокнул. — Мои комплименты куда более приятны, чтоб ты знала, — губы слизеринца скривились в наглой ухмылке. В ответ на его замечание девушка закатила глаза. — Ладно, закажи что-нибудь на свой вкус, — сдалась гриффиндорка. — Вот и славно! — Блейз хлопнул ладонями по столу, встал со своего места, расправил складки на чёрной мантии и направился к барной стойке, чтобы сделать заказ. *** Итак, в списке всех странных ситуаций, которые с ней приключились за последние несколько месяцев, совершенно точно теперь лидировало поедание жаркого в компании Блейза Забини в пабе «Три метлы», на втором месте в этом же списке стояли прогулка и посещение магазинов Хогсмида опять же в компании того же слизеринца. Не то чтобы у Гермионы вдруг образовался аппетит после достаточно тяжелых разговоров о Малфое, но блюда, поданные в пабе на обед, пришлось съесть, потому как угрожающий взгляд Забини буквально вынуждал гриффиндорку взять в руки вилку и отправлять пищу себе в рот. Конечно, приём пищи не обошёлся без едких комментариев слизеринца о весьма скудном меню, некачественно приготовленном мясе, плохо протушенных овощах, неудобных стульях и ещё Мерлин знает о чем. Но такие нарекания Гермиону скорее забавляли, чем раздражали. До того момента, когда Блейз и Гермиона закончили беседу, первого вполне устраивало обслуживание «Трёх метел», следовательно, Забини либо старался избегать неудобного для них напряжённого молчания, либо своей болтливостью не давал девушке погрязнуть в собственных весьма не весёлых мыслях. Так как напряжения, вызванного недоверием, в компании слизеринца она больше не чувствовала, напротив, пребывая при этом в полурасслабленном состоянии, и была почти уверена, что Забини ощущал нечто похожее в ответ, то Гермиона склонялась больше ко второму варианту, за что была ему благодарна. Блейз Забини продолжал озвучивать свои претензии и недовольства по поводу благоустройства всего Хогсмида ровно до того момента, пока они не зашли в «Магазин перьев Писаро» для того, чтобы пополнить свои запасы перьев и чернил. Гермиона не сразу поняла, почему слизеринец вдруг остановил свой монолог о слишком узких переулках и слишком неровных дорогах, но когда перевела свой взгляд с прилавка с новыми пергаментами на Забини, то заметила, что все его внимание сосредоточилось на стеклянной витрине с перьевыми ручками. Над витриной висела крупная вывеска, на которой переливающимися большими буквами было написано: «Лучшие письменные принадлежности с неиссякаемыми чернилами». По всей видимости, самовлюбленного слизеринца привлекло слово «лучшие», что означало такие, которыми Блейз Забини непременно должен обладать. Дело в том, что в послевоенное время, дабы избавить общество от чистокровных предрассудков, Министерство взялось за усиленную интеграцию магловских устройств в волшебный мир. Об этих нововведениях Гермиона узнала ещё тогда, когда проживала в Норе, от Артура Уизли. Отец Рона, работал в Министерстве Магии и был просто без ума от маглов. Коллекционирование магловских вещей было излюбленным хобби Артура, и, конечно же, он не упускал возможности лишний раз выразить своё восхищение магловскими изобретениями, видоизменёнными с помощью магии, такими, как, например, наушники, считывающие музыкальный вкус и настроение волшебника в момент использования устройства, или заколдованные магловские системы полива, орошающие грядки лучше любой лейки, или зачарованные пылесосы, избавляющие от пыли не только ковры и полы, но и любые другие поверхности, требующие уборки. Хотя насчёт превосходства последних Гермиона бы поспорила: она хорошо помнила бранные слова, озвученные Молли Уизли, когда такой пылесос пытался засосать ее свежеиспеченный тыквенный пирог. Увидев очередную такую доработку магловских изобретений, Блейз Забини направился к витрине. Гермиона последовала за ним. За стеклом были представлены самые разные модели перьевых ручек. К каждой такой ручке приглашалось несколько сменных стержней, отличавшихся тонкостью выводимых ими линий. Цвета корпусов варьировались от светло-желтого до темно синего. В центре витрины на специальной подставке красовалось несколько самых дорогих моделей, сделанных из серебра и золота. Конечно, ей бы очень хотелось иметь такую ручку. Во-первых, Гермиона была неравнодушна ко всему, что касалось чтения и письма, во-вторых, письменные принадлежности выглядели достаточно эстетично, и наконец, в-третьих, такие перьевые ручки, по словам производителя, совершенно точно позволили бы сэкономить на чернилах. Но и стоили эти ручки, как пятилетний запас этих самых чернил. Она грустно вздохнула, рассматривая новенькие образцы письменных принадлежностей, и мысленно пообещала самой себе то, что, возможно, купит такую позже, когда желание обладать такой вещью пересилит все возможные доводы против совершения дорогостоящей покупки. — Грейнджер, можешь подождать меня на улице. Я хотел бы переговорить с продавцом, — сказал Забини, не отрывая взгляда от витрины. — Я быстро. Гермионе стало ещё обиднее: конечно, Блейз Забини, денежные сбережения семьи которого в своих размерах уступали разве что сбережениям семьи Малфоев, мог себе позволить скупить не только витрину со всеми перьевыми ручками, но и весь магазин. Она в последний раз бросила печальный взгляд на письменные принадлежности, затем молча кивнула Блейзу и направилась к выходу. Забини вышел из магазина спустя пол часа, когда у Гермионы пропало уже всякое терпение, а накопленная злость на слизеринца за чрезмерно долгое ожидание его павлиньей персоны готова была вот-вот вырваться наружу. С довольной улыбкой на лице, держа в руках четыре бумажных пакета, он остановился возле продрогшей до костей Гермионы. — Забини, ты совсем обнаглел?! —недовольно воскликнула волшебница. — Напомни мне в следующий раз уточнить у тебя продолжительность твоего «быстро». Блейз сделал вид, что не услышал ее возмущений, чем разозлил девушку ещё больше. Вместо извинений, которые, по мнению Гермионы, он обязан был принести за свою задержку, слизеринец запустил руку в один из пакетов, достал оттуда бархатную коробочку, открыл ее и представил взору гриффиндорки содержимое. Гермиона перевела взгляд с нагло ухмыляющегося лица Забини на раскрытый перед ней футляр, в котором лежала та самая перьевая ручка с дополнительными насадками. На ее позолоченном корпусе мелким аккуратным шрифтом была выгравирована надпись «Золотая девочка». Глаза Гермионы приняли форму блюдца и, кажется, рот приоткрылся от неверия в происходящее. — Ты… Это… Это мне?! — она с трудом оторвала взгляд от изящного предмета и посмотрела на слишком веселое лицо Забини. — Мне кажется, это очевидно. Из нас двоих «Золотая девочка» явно не я, — он усмехнулся. — Бери, Грейнджер, это подарок. — Я не могу! — Гермиона замотала головой в протестующем жесте, снова рассматривая бликующий золотистый корпус. — Она слишком дорогая! Ты не можешь так просто делать такие подарки! Забини манерно закатил глаза, захлопнул футляр, уложил его обратно в пакет и буквально впихнул покупку в руку гриффиндорки. — Очень даже могу. Я не смог проигнорировать твой жалобный взгляд. Считай это подарком в знак нашей зарождающейся дружбы, — он подмигнул ошарашенной девушке, затем пальцем правой руки указал на свою щеку и замер в скучающей позе, ожидая благодарности. Теперь Гермиона показательно закатила глаза. — Ты серьезно? — она раздраженно фыркнула. — Более чем. Давай, Грейнджер! Я не ужаснее Уизли или Поттера, — он снова возвёл скучающий взгляд в небо. Гермиона огляделась по сторонам, поднялась на носочки и быстро чмокнула слизеринца в щеку в знак благодарности. — Так то лучше, — не удержался от комментария Блейз, все также улыбаясь. — Ты вообще в курсе, что дружбу не нельзя купить? — Гермиона приподняла одну бровь и покосилась на однокурсника. — В курсе, но ты не можешь не признать, что у меня получается, — гордо ответил он. — Ладно, тешь своё самолюбие. А там что? — Гермиона указала на три оставшихся пакета в руках слизеринца. — Я взял такие же Поттеру, Малфою и себе. Пришлось немного подождать, пока продавец сделает гравировки. Блейз поочередно показал Гермионе каждую из перьевых ручек. Гарри предназначалась такая же золотая ручка с надписью «Золотой мальчик», Малфою — серебряная с гравировкой «Слизеринский принц». — «Просто Блейз», — прочитала Гермиона надпись на последней показанной Забини ручке с серебряным корпусом. — Как-то простовато для тебя, не находишь? Забини пожал плечами. — Простота — отпечаток гения, — деловито ответил он. — Они из белого золота, — как бы между прочим добавил слизеринец. Гермиона рассмеялась. Ну, конечно. Как ещё можно подчеркнуть принадлежность к факультету Слизерина? По мнению Блейза Забини, исключительно белым золотом. К концу их прогулки, Гермиона вынуждена была признать, что Блейз Забини, несмотря на свою манерность и непоколебимое самолюбие, был куда понятнее и проще, чем Малфой. Она не чувствовала себя неловко. Она не чувствовала себя неудобно. Она хотела ему доверять. Она ему доверилась. Блейз Забини выглядел щеголевато, славился своей очаровательной элегантностью и непомерной болтливостью. Нельзя сказать, что ей не досаждали его колкие шуточки или острые на язык фразочки, но это было то легкое, приятное раздражение, которое она ощущала всякий раз, когда, например, Гарри пользовался своей избранностью, чтобы заполучить желаемое от кого-либо, или когда Рон в диалоге давал волю своей вспыльчивости. Во всяком случае, благодаря постоянным препирательствам с Малфоем, в словарном запасе Гермионы Грейнджер всегда имелось несколько десятков слов, которые при случае складывались во вполне достойные ответы на язвительные высказывания слизеринца. Главным плюсом Блейза несомненно было то, что тот не давал ей думать о Малфое, точнее своими разговорами, в которых довольно часто сквозили упоминания о Драко, он мастерски настраивал эти надоедливые мысли на позитивный лад. Гермиона сделала вывод о том, что если Драко Малфой был штормом, закручивающим ее жизнь в опасный водоворот одним всплеском своих волн, то Блейз Забини был маяком, чувством спасительного острова. Волшебница знала, что его рассказ о ней и Малфое являлся горькой правдой — слишком уж все совпадало с ее предположениями и наблюдениями — и даже нашла в себе силы смириться с этими печальными фактами из их биографий. Он не пытался ее поддерживать напрямую, как это делали бы Гарри или Рон, но своим присутствием, нагловатой ухмылкой, провокационными вопросами и, как он их называл, «джентльменскими» ухаживаниями будто говорил ей: «Да, то, что произошло с вами, дерьмово, но мир продолжает существовать, Земля крутится вокруг своей оси, и я все ещё рядом». И какая-то часть Гермионы, которая невольно улыбалась в ответ на его слизеринские шутки, боялась того момента, когда прогулка с Блейзом Забини подойдёт к концу и Гермионе Грейнджер придётся идти в библиотеку для того, чтобы встретиться с Драко Малфоем, сидеть с ним за одним столом и делать вид, что она ничего не знает об их совместном прошлом. По правде говоря, у девушки даже промелькнула мысль не приходить на эту встречу, но душное ощущение того, что она являлась для Малфоя кем-то большим, чем она могла себе представить, не давало Гермионе покоя. Неизвестно откуда взявшееся чувство вины твердило ей о том, что трусливый поступок, совершенный сейчас, впоследствии обернётся очень долгим разговором с ее совестью и в конце концов будет расценён не иначе как проявление подлости. Гермиона не имела привычки играть с чужими чувствами. Конечно, Рон Уизли вряд ли согласился бы с этим, но то был Рон. Упрямый и вспыльчивый Рон, перед разговором с которым ей наверняка придётся составить список из причин, почему они не могут быть вместе, а к этому Гермиона была ещё не готова. Уизли был сравним с топором, который одним ударом разрубал все в щепки, а потом по обыкновению неумело пытался исправить свою же оплошность. А Малфой… Малфой острым хирургическим скальпелем забирался под кожу, выворачивал все внутренности наизнанку, не забывая при этом задеть само сердце, а после намеренно делал вид, что ничего не происходит и что ее боли в области грудной клетки к нему уж точно не имеют никакого отношения. Конечно, Гермиона понимала, что он попросту не догадывался о том, что она знает куда больше воспоминания об Астрономической башне. Причины, по которым Малфой наотрез отказывался рассказывать ей всё, были озвучены Блейзом Забини. Гермиона сделала вывод о том, что либо на первый взгляд холодный Драко Малфой отличался крайней ранимостью, либо остальные потерянные воспоминания могли больно ударить по ней самой. Следовательно, у неё оставался один вариант — вытащить картинки прошлого из собственной памяти самостоятельно. Она также заметила, что воспоминания возвращаются к ней после непосредственного контакта со слизеринцем, и надеялась, что возможно ей даже удастся обойтись без помощи Александра. Кроме всего прочего, она все ещё боялась строить догадки по поводу степени привязанности к Малфою той Гермионы, но все же отчаянно желала испытать нечто похожее и, возможно, даже узнать заново, какого это — любить Драко Малфоя. Короче говоря, встречу с Малфоем пропускать было нельзя. Даже если отбросить все вышеизложенные размышления, наиболее значимая причина, по которой Гермиона добровольно шагала в бездну, жила внутри самой девушки: она попросту не хотела его обидеть — она была влюблена. И случилось это совершенно точно не вчера. — Вот дерьмо! Опять дождь! — выругался Забини, когда они уже были на пол пути к замку. Гермионе хватило сдержанности не озвучить все, что она думала по поводу серых туч, нависших над Шотландией, и сильных порывов ветра, к которым теперь ещё прибавилась и противная морось. — Ну почему?! Почему вместо солнечной Италии я выбрал дождливую Англию?! — запричитал Блейз, накладывая Водоотталкивающие чары на бумажные пакеты с перьевыми ручками. — Ты знаешь, Грейнджер? — он покосился на Гермиону и, не дав ей ответить, продолжил свои восклицания, — Правильно! Все из-за небезызвестного тебе великолепного засранца, который абсолютно не ценит моих жертв! — Ты был в Италии? — вставила свой вопрос Гермиона в нескончаемый поток речи слизеринца. Забини замедлил шаг, кажется, забыв о дожде, и, нахмурив брови, посмотрел на неё так, будто она спросила о каком-то известном всему миру факте. — Вообще-то я там живу. — Э-э-э… Я не знала, — Гермиона удивлённо вскинула брови. — Расскажешь мне про Италию? — она хитро улыбнулась, намереваясь перевести диалог Забини в более радужное русло. На лице Забини заиграла мечтательная улыбка. — Идём, mia cara! Я поведаю тебе увлекательные истории о невероятной стране! — свободной рукой он по-собственнически обнял ее за плечи, отчего Гермиона сдавленно ойкнула, и потянул в сторону замка. Спросить Блейза про Италию было правильным решением. Он вдохновенно рассказывал ей о солнечной стране. О том, как небесное светило утопает в Ионическом море и как причудливо отражается в лазурных водах небесное зарево. О том, как ласковые волны южного моря обнимают серые скалы и как кружатся над ними надоедливые чайки. Рассказывал о Золотом дворце Нерона и об озере, на месте которого был выстроен известный амфитеатр. Описывал ей поединки гладиаторов, о которых не раз читал в исторических книгах, и цитировал Марциала. Рассказывал о том, как разрушались величественные стены Колизея, о таинственных подвалах под просторной ареной, где местные маги нашли старинные артефакты, наделённые невероятной силой. Рассказывал об архитектуре Пизанского собора, о том, как забавно ложится тень от Пизанской башни на ярко-зелёную траву, когда солнце стоит в зените. О раскидистых пальмах, стремящихся превзойти своим ростом Кафедральный собор Палермо. О просторных лоджиях Виллы Джулия и о фонтанах Виллы д’Эсте, взмывающих к голубому небу. — Вот когда вы с Малфоем соблаговолите приехать ко мне в гости… Гермиона резко остановилась — Забини прикусил язык, по всей видимости, понимая, что взболтнул лишнего. Он отстранился и устремил взволнованный взгляд на ее встревоженное лицо. — Черт! Грейнджер, прости, — выдохнул Блейз, сильно зажмурившись. — Я не хотел давить на тебя… В смысле… Я слишком много говорю…— он сделал глубокий вдох, потер переносицу, подбирая слова. — Когда я только о вас узнал, то посчитал это до смешного нелепым. Честно говоря, я считал так до сегодняшнего дня… — И что же изменилось сегодня ? — Гермиона скрестила руки на груди и уставилась на слизеринца, пытаясь поймать его глаза, которые Блейз старательно отводил в сторону, избегая зрительного контакта. Он сделал ещё один глубокий вдох. — Послушай, я был не лучшего мнения о тебе, и вынужден признать, что ошибся. Проведя пол дня в твоей компании, я понял, почему он выбрал тебя. Ты абсолютно не так хорошая, как о тебе говорят, — он нервно усмехнулся. — Ты лучше. Намного лучше... Малфой… Он не герой, как Поттер или Уизли. И он совершенно точно не подходит под определение «рыцарь на белом коне». Гермиона усмехнулась такому абсолютно не подходящему сравнению. — Но он вне всякий сомнений многое бы отдал за тебя. Все дело в том, что Малфой вряд ли сделает первый шаг… — Забини неловко прокашлялся и продолжил, — он мой друг. И мне ужасно надоело смотреть на его страдания. Я понимаю, что возможно лезу не в свое дело… — Хорошо, что ты это понимаешь,— заметила Гермиона, наградив слизеринца суровым взглядом. — Да…так вот. Салазар! Грейнджер! — наконец не выдержал он и посмотрел на гриффиндорку, глазами, полными мольбы. — Надеюсь, ты никому не расскажешь о том, как Блейз Забини вставал перед тобой на колени. — А он вставал? — Гермиона картинно возвела одну из бровей — Забини бросил на неё уничтожающий взгляд. — Я просто хотел попросить о том, что, если ты испытываешь к нему хоть каплю симпатии… К Малфою вообще сложно проникнуться симпатией. И все же, если это так… Не отталкивай его… Поговори с ним. Сделай что-нибудь. Пожалуйста, — на выдохе закончил он и уставился на Гермиону в немом вопросе. — Вообще-то… я не собиралась его отталкивать. — Правда? — спросил он с ярко выраженным облегчением на лице. — Правда. — То есть ты действительно…— протянул Забини, ловя в ее глазах доказательства своим предположениям. — Блейз, — Гермиона жестом попросила его чуть наклонить голову, — да, — прошептала она слизеринцу на ухо. Забини натянул на лицо донельзя довольную улыбку. *** Когда Гермиона Грейнджер и Блейз Забини вошли на территорию Хогвартса и проходили мимо квиддичного поля, их окликнул Гарри. — Блейз! Гермиона! Вы откуда?! Почему вы вдвоём?! Волшебница задрала голову в попытках разглядеть силуэт Гарри в небе — Блейз же просто остановился, закатив глаза. — Избранный. Всегда не во время, — досадливо пробормотал слизеринец. Через несколько минут к ним спикировал на метле Поттер. Гермиона покосилась на Блейза, мысленно сочиняя правдоподобное объяснение тому, почему она оказалась в компании Забини, с которым раньше никогда не общалась. Ну, в самом деле? Не рассказывать же Гарри о том, что они несколько часов обсуждали Малфоя. — Э-э-э… — растерянно протянула Гермиона, чувствуя, как на щеках проступает румянец под пристальным взглядом Гарри. — А мы с Грейнджер случайно встретились в Хогсмиде, — нашёлся Блейз. — Ты без меня пошла в Хогсмид?! — укоризненно спросил Поттер, сверля взглядом подругу. — Мы же вместе договаривались. — Да… Прости, Гарри. Мне надо было срочно докупить ингредиенты для зелья. Я вычитала о нем в книге из списка дополнительной литературы по зельеварению. Помнишь? Я говорила тебе, — напористо произнесла она, отчего сердитое лицо Гарри приняло виноватый вид. — Кажется, я забыл, Гермиона, — он задумчиво почесал затылок, по-видимому, пытаясь вспомнить такого рода диалог между ними. Конечно же, Гермиона ничего подобного ему не сообщала. Она упоминала о несуществующем зелье только один раз — в классе Слагхорна, когда выпрашивала у того жемчужины для их с Малфоем «Феликса Фелициса». Но в данный момент этот слегка приукрашенный факт мог сойти за весьма правдоподобное объяснение ее спонтанной отлучке в Хогсмид и отвести подозрения Гарри от их довольно странной парочки. — Это все потому, что ты не сконцентрирован на учебе, — сказала она тоном отличницы, отчего Гарри тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Забини, раскусив ее обман, пропустил смешок, чем привлёк внимание гриффиндорца. — А ты, значит, тоже зелье варишь? — Поттер, проигнорировав последние слова подруги, с прищуром посмотрел на слизеринца. — Кажется, повышенным интересом к зельеварению страдает только Малфой, — затем он снова посмотрел на гриффиндорку и как бы между прочим добавил, — кстати, Гермиона, ты бы поговорила с ним. Вдруг у вас найдутся общие темы… по зельеварению конечно же. А то уж больно он молчаливый в последнее время. Гермиона уставилась на Гарри с открытым ртом. Нет, они над ней издеваются ! Ладно, Блейз — с ним все ясно: он действует в интересах друга. Но Гарри! Гарри, которого она знала раньше, не подпустил бы к ней Малфоя и на пушечный выстрел. Губы Забини искривились в знакомой ухмылке. — Вы! Вы оба! — глаза Гермионы забегали от одного однокурсника к другому. — Вам не кажется, что это уже слишком?! — А что я такого сказал? — озадаченно спросил Поттер, обращаясь скорее к ухмыляющемуся Блейзу, чем к ни на шутку рассерженной Гермионе. Тут Забини не выдержал и рассмеялся. — Салазар! — воскликнул он, задыхаясь от смеха. — Вас распределили не на тот факультет. Гарри пожал плечами. — Ну, шляпа предлагала мне пойти на Слизерин, — по инерции стал отвечать он. — Собственно говоря, причём тут это? — Нет, Поттер. Я ошибся. Тебе больше подходит Гриффиндор, — заключил слизеринец, перестав наконец смеяться, затем подошел к Гарри и похлопал того по плечу в успокаивающем жесте. — Пойдём, мой юный друг! Оставим девушку в покое. Нас ждут золотые снитчи и непокоренные высоты! — вдохновенно произнёс Блейз, махнув рукой в сторону квиддичного поля. Забини украдкой подмигнул Гермионе и повёл ничего не понимающего Поттера к игровой площадке. До встречи с Малфоем оставалось около часа, поэтому Гермиона решила зайти в гриффиндорскую башню, чтобы высушить изрядно промокшую одежду и привести в порядок растрепавшиеся от влажности волосы. *** Гриффиндорка пришла в библиотеку за десять минут до назначенного времени. Малфоя в читальном зале ещё не было, и она уже стала сомневаться по поводу его появления вообще. Волшебница несколько раз за сегодняшний день успела взвесить и перевзвесить все «за» и «против» относительно своего присутствия на этой встрече, но почему-то и мысли не допустила по поводу того, что Драко Малфой мог сам попросту не прийти в библиотеку из-за возникшего с утра инцидента. Слава Мерлину, она ошиблась. Малфой появился в библиотеке ровно в пять, как появлялся по своему обыкновению в классе трансфигурации на протяжении всего месяца. Конечно же, слова Голдстейна вышли во весьма предсказуемые последствия: Драко вёл себя до предельного холодно и отстранённо. Он едва заметно кивнул ей в знак приветствия и сел за парту, сдвинувшись при этом почти на самый край. Если бы Гермиона не знала истиной причины его такого поведения, то непременно подумала бы, что его до сих пор смущает статус ее крови. За первый час их совместного занятия, на котором они продолжили чтение «Каменного цветка», Малфой сказал ей не более десяти слов, и все они касались русского языка, вернее правильного произношения. Гермиона бросала на него косые взгляды. Она замечала, как он раздраженно поджимал губы, когда она произносила неправильно русские слова, слышала его тяжелые вздохи, когда у неё не получалось с первого раза выговорить прочитанное предложение и терпеливо выносила его немногочисленные исправления. В общем Малфой настолько сильно старался скрыть свои эмоции за барьерами окклюменции, что для полной картины ему не хватало льдинок в виде букв, из которых он бы вместо занятий русским собирал слово «вечность». — Драко… — произнесла она на выдохе, не выдержав повисшего между ними напряжения. Малфой дернулся, как от удара тока. Медленно поднял на неё затравленный взгляд, и она только сейчас заметила проступающую сквозь Гламурные чары свежую ссадину на его губе. Гермиона сдавленно охнула, достала из кармана мантии волшебную палочку, направила ее на рану и уже было хотела применить Исцеляющее заклинание, как Малфой мгновенно перехватил конец волшебного древка. — Перестань! Мы оба знаем, что в конце концов я это сделаю, — раздраженно произнесла она. Малфой наградил ее уничтожающим взглядом, но руку с палочки все же убрал и позволил ей залечить ссадину. — Ты должен рассказать обо всем Макгонагалл! — строго произнесла Гермиона, убирая палочку на место. — Не думала, что ученики опустятся до рукоприкладства. Или это была магия? В любом случае, в Хогвартсе за нанесение физического вреда учащемуся предусмотрены наказания, только если увечия не были получены учеником во время волшебных дуэлей при непосредственном присутствии преподавателя, — процитировала она пункт из регламента школы, затем опустила глаза на раскрытую книгу и стала бездумно переворачивать страницы, избегая зрительного контакта с Малфоем. — Грейнджер, это был Блейз. Ее рука, сжимающая очередную страницу, зависла в воздухе. Им с Блейзом Забини кое-как удалось избежать расспросов Гарри, который так некстати застал их за совместной прогулкой, а вот что бы подумал Малфой, по словам его лучшего друга, влюблённый в Гермиону, увидев их вместе, предполагать не хотелось. А Драко Малфой, по всей видимости, их увидел — действительно, почему бы оставшемуся в одиночестве Малфою случайно не взглянуть в окно. Теперь к повисшему в воздухе напряжению добавилась еще и неловкость. Гермиона уставилась в книгу. Драко придвинулся ближе и сделал вид, что его тоже очень интересует напечатанный на страницах текст. Спрашивать о причине появления красной ссадины на бледном лице аристократа также, как и спрашивать о том, как себя чувствует Блейз Забини, было слишком рискованно, но гриффиндорка все же решилась задать вопрос. — Что случилось? Вы поссорились? — собственный голос показался Гермионе непривычно высоким. — Уже помирились. Я неправильно понял некоторые его действия, — тихо ответил он. — Давай оставим этот разговор до более подходящего момента. Гермиона робко кивнула. Да, она была с ним согласна, потому как ее красные от смущения щеки, казалось, были непомерно близки к самовоспламенению. — Я только хотела сказать, — гриффиндорка неловко прокашлялась и буквально ощутила, как напрягся сидевший рядом с ней Малфой, — что я не согласна, — произнесла она, нервно теребя край страницы, — не согласна с тем, что сказал Голдстейн, — Гермиона резким движением руки откинула волосы назад в попытке почувствовать хотя бы малейшее дуновение свежего воздуха. — Годрик! Почему так душно?! Неужели нельзя открыть окно?! Она вздрогнула, когда Малфой накрыл ее руку своей ладонью, останавливая ее неуклюжие попытки сделать из книжной страницы оригами. — Окно открыто, Грейнджер. Все в порядке. — Да?..— Гермиона подняла голову и пробежалась взглядом по окнам читального зала — ближнее к ним окно действительно было открыто, — точно, открыто. Она повернула голову и встретилась нос к носу с Малфоем, на лице которого тоже проступил едва заметный румянец. Ох, она бы прямо сейчас высказала ему все по поводу того сладкого ужаса, который навевала его непомерная красота и проклятый мятный запах, когда Малфой находился в непосредственной близости от неё. Но она не могла и слова вымолвить и вместо этого жадно хватала губами остатки зажатого между ними воздуха. Сердечная мелодия ускорилась в несколько раз. Светлая прядь волос на вспотевшем лбу, густые ресницы на пару оттенков темнее, потемневшие серые радужки… Он был слишком рядом, так что казалось, ещё немного … и вот хоть гори оно все огнём! Малфой посмотрел из-под полуопущенных светлых ресниц на ее губы и инстинктивно облизнул свои. Черт бы его побрал! — Все в порядке, Гермиона, — повторил он едва слышно. Было очень подло с его стороны называть ее по имени в такой момент. Она чуть приоткрыла рот от удивления и несмело кивнула в ответ. Драко Малфой никогда не произносил ее имя, то есть, возможно, произносил, но она этого не помнила. Он ещё с минуту наблюдал за ее реакцией, вернее отсутствием каких-либо реакций, кроме бешеной пульсации по всему телу и прежде, чем отстраниться, легко мазнул по ее носу кончиком своего. — Давай вернёмся к чтению, — произнёс он, посмотрев куда-то в сторону. — Да, давай, — поспешно ответила Гермиона. Драко убрал ладонь с ее руки, и она было уже подумала, что Малфой снова решил спрятаться от неё за стенами окклюменции. — Страницу переверни обратно, Грейнджер, — он усмехнулся ей в ответ и поерзал на стуле, усаживаясь поудобнее. — А…да, конечно, — она перевернула лист теперь уже свободной от хватки слизеринца рукой, внутреннее улыбаясь тому, что ее догадки не подтвердились. В течение следующего получаса Гермиона сильно пожалела о том, что вообще заговорила с Драко Малфоем, потому как теперь он комментировал каждое неправильно произнесенное ею слово, а, как оказалось, таких было немало. Конечно, благодаря занятию с Малфоем, ее произношение заметно улучшилось, но терпеть критику слизеринца с каждой минутой становилось все невыносимее. — Сказала и поднялась, — Гермиона в который раз заправила выбившуюся из общей копны волос прядь за ухо и продолжила читать. — Тут и зашумЕлО что-то, как осыпь земляная. Глядит ДанИлушкО, а стен никаких нет. Деревья стоят высОченные, тОлькО не такие, как в наших лесах, а каменные. Которые мраморные, которые из змеевикакамня… Ну, всякие… тОлькО живые, с сучьями, с листочками. От ветру-то покачиваются и голк дают, как галечками кто подбрасывает. ПОнизу трава, тоже каменная. ЛазОревая, красная… разная… Солнышка не вИднО, а светлО, как перед закатом. Промеж деревьев-то змейки золОтенькие трепыхаются, как пляшут. От них и свет идет. Дочитав абзац, она оторвалась от текста. — Намного лучше, Грейнджер, но не идеально, — вынес свой вердикт Малфой. — Почему не идеально? — Гермиона вопросительно посмотрела на слизеринца, выгнув одну из бровей. — Зачем ты выделяешь в каждом слове звук “о“? — Ты же сам сказал, что русские слова всегда слышатся также, как пишутся. — Я сказал, что они слышатся также, как пишутся ПОЧТИ всегда, — поправил ее Малфой. — Ты же не делаешь акцент на удвоенную «н» и сочетания согласных произносишь в один звук, как и положено. — Ты мне говоришь про согласные, когда речь идёт о гласной! — воспротивилась Гермиона, отодвигая от себя книгу. — В данном контексте это не имеет значения. Ты должна выделять ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ударные гласные. — Ничего подобного! «О» лабиализованный звук, следовательно, его следует произносить, вытягивая губы вперёд, — Гермиона сложила губы в трубочку, наглядно показывая, как следует озвучивать русскую букву «О». — Я произношу его именно так. По правилам русского языка. Малфой рассмеялся, наблюдая за ее мимикой. — Ты не права, Грейнджер. Безударные гласные чаще всего заменяются другим звуком. Так, например, в слове «только» во втором слоге в слабой позиции звук «о» заменяется редуцированным Ер на конце и произносится как краткий «а». — Нет, Малфой! — она встала со стула и опёрлась двумя руками о край парты. — «О» — лабиализованный гласный звук среднего подъема, и он должен произноситься согласно написанной букве! — Нет, Грейнджер! Звук «о» в данных случаях безударный. Акцент делается только на УДАРНЫЕ гласные звуки. И лабиализация здесь не причём! Думаю, на сегодня занятий хватит, — он вскочил со своего места, подошел к Гермионе, дерзко чмокнул ее в щеку, отчего та чуть не потеряла равновесие и вышел из читального зала, громко хлопнув дверью. — О! — выдавила Гермиона, прикоснувшись подушками пальцев к зардевшейся коже, где несколько секунд назад побывали губы Малфоя. Она трясущимися руками запихнула книгу в сумку и покинула читальный зал вслед за Малфоем, повторно громко хлопнув дверью. Гермиона вышла из библиотеки и едва не впечаталась всем телом в Блейза Забини, но во время заметила слизеринца и сделала шаг назад. — Я даже спрашивать не буду, что ты здесь делаешь! — произнесла она, изучая встревоженное лицо мулата с искривлённым носом. По-видимому, причиной тому был кулак Малфоя. — Вы поссорились?! — спешно поинтересовался он, игнорируя ее возмущения. — Нет, мы поспорили, — она сложила руки на груди и посмотрела в сторону. — Из-за меня? — опасливо спросил он. — Из-за лабиализованных гласных! — выкрикнула Гермиона, затем вытащила волшебную палочку и направила ее конец на нос Забини. — Эпискеи! — О! — выдохнул Блейз, потирая вправленный хрящ. — Спасибо. — Не за что. И не произноси больше этот чертов звук! — раздраженно воскликнула волшебница и направилась в сторону башни своего факультета, оставив Блейза Забини одного посреди коридора. *** В общем, несмотря на злость, разбушевавшуюся в ней после спора с Малфоем, несмотря на микроскопическую влюблённость в Драко, которая в его присутствии раздувалась подобно слизеринскому эго и достигала невероятных масштабов, несмотря на внеплановую прогулку с Блейзом Забини и довольно неоднозначные впечатления от неё, ночью Гермиона спала до раздражающего спокойно. Крепко. Без сновидений. Из ее подсознания не выплыло на поверхность ни одного воспоминания, ни одной картиночки. Кроме того, на утро раздражение после встреч со слизеринцами никуда не исчезло. Причиной тому были опять же выходки Малфоя и чрезмерное к ним внимание Забини. Дело состояло в том, что Драко Малфой не был гриффиндорцем, и абсолютно точно не стал бы целовать ее даже в щеку, не будь он заранее уверен хотя бы в капле взаимной симпатии. Из этого следовал вывод, что либо Блейз Забини не смог удержать язык за зубами и рассказал ему если не все, то многое, либо Малфой додумал все самостоятельно и на этот раз верно. Короче говоря, крайний день в Хогвартсе перед отъездом в Колдовстоврец Гермиона решила провести в компании Гарри, который, надо сказать, давно этого ждал. Гермиона даже составила план на день, в которым имелись такие пункты: •Собирать вещи. •Посетить Хогсмид ВМЕСТЕ С ГАРРИ и докупить все необходимое для поездки. •Аппарировать в Косой переулок, посетить Гринготтс и обменять галеоны на волшебные русские рубцы и магловские рубли. !!! Не проходить возле «Вредилок Уизли», чтобы случайно не встретиться с Роном!!! •Успеть на обед в Хогвартсе или пообедать в Хогсмиде. (Заказать НЕ жаркое — слишком большие порции). •Найти Слагхорна и выпросить у него обещанные порции зелья и ингредиентов. •Посетить ВМЕСТЕ С ГАРРИ Хагрида. !!! Проходя мимо, не смотреть на квиддичное поле !!! •Дособирать вещи. •Если останется время, найти Александра и расспросить у него о возможности восстановить воспоминания ( спросить у него про ударные и безударные гласные и лабиализованный «о»). —————————————— !!! За завтраком, обедом и ужином не смотреть на слизеринской стол!!! Проблем с последним и самым важным пунктом, по правде говоря, не возникло. На слизеринский стол Гермиона взглянула лишь раз за завтраком и, не обнаружив там Забини с Малфоем, облегченно выдохнула. Она предположила, что слизеринцы тоже решили насладиться обществом друг друга в последний день пребывания в Хогвартсе. Ее догадки подтвердились, когда она почти силой увела Гарри из «Дэрвиш и Бэнгз», во время заметив меж прилавков с товарами светлую малфоевскую макушку и голову мулата рядом с ней. Гермиона с замиранием сердца осматривала пространство паба «Три метлы», не переставая надеяться на то, что слизеринцы отправились на обед в Хогвартс. Ее молитвы Мерлину были услышаны — Малфоя и Забини там действительно не оказалось, и волшебница наконец позволила себе расслабиться и сосредоточить все своё внимание на лучшем друге. После обеда было решено посетить Гринготтс. Друзья без проблем аппарировали в Косой переулок, накинув капюшоны мантий на головы во избежание непредвиденных столкновений героев войны со случайными прохожими. Гермиона честно сообщила Гарри, что не очень бы хотела встречаться с Роном, который в это время наверняка находился на работе. Поттер, кажется, все понял и, не задавая лишних вопросов, свернул с главной аллеи и повел ее той дорогой, что проходила меж многочисленных торговых лавок подальше от магазина «Всевозможных Волшебных Вредилок Уизли». Только вот Рона они все же увидели. В окне кондитерской Шугарплама. С Лавандой Браун. Та угощала его лакричной палочкой из собственных рук и, по всей видимости, громко смеялась над тем, как счастливый Уизли неуклюже поедал сладость. Гермиона остановилась перед этим самым окном, широко распахнутыми глазами наблюдая за тем, как некогда влюблённый в неё Рон наслаждался явно не просто дружеской компанией Лаванды Браун. Теперь стало ясно, почему Рон Уизли до сих пор не отправил ей ни одного письма. Не сказать, что Гермиону такая новость сильно расстроила, но отчего-то захотелось обратно в замок и позаниматься русским с Драко Малфоем. Срочно. Она достаточно быстро взяла себя в руки и даже смогла ответить не на шутку встревоженному Гарри, что с ней все в порядке и они могут продолжить свой маршрут. В конечном итоге золотые галеоны благополучно были обменяны на рубцы и рубли, а друзья без каких бы то ни было приключений вернулись в замок Хогвартс. После их небольшого путешествия Гермиона настояла на том, чтобы посетить Слагхорна и забрать у него свои порции «Феликса Фелициса». Гарри нехотя согласился составить компанию подруге. Однако волшебница совершенно не учла того факта, что Гораций Слагхорн очень сильно любил Поттера, поэтому прежде, чем флаконы с зельем и необходимые для его доработки ингредиенты оказались в руках учеников, Поттеру и Грейнджер пришлось провести в комнате профессора по зельеварению целый час, безостановочно отвечая на вопросы преподавателя об их планах на будущее и успехах в учебе. Чтобы успеть посетить Хагрида до отбоя, друзья единогласно решили пропустить ужин, и Гермиона уже предвкушала момент поедания каменного печенья на голодный желудок, молясь Моргане о здоровье своих зубов и пищеварительной системы после такого чаепития. *** Друзья взобрались на невысокий ещё зелёный холм, с которого открывался вид на опушку, припорошенную пожелтевшей листвой. Хижина лесничего и прилегающий к ней огород с наливающимися тыквами располагались почти у самой кромки Запретного леса, откуда доносились предостерегающие звуки лесных обитателей и враждебный шелест крон деревьев, черневших на фоне осеннего вечернего неба. В кругообразной, заново отстроенной после пожара, каменной хижине горел свет. Гарри и Гермиона, взявшись за руки, спустились с холма и направились к знакомому дому. Поттер постучал в массивную деревянную дверь — та отварилась, и на друзей налетела большая чёрная собака. Огромных размеров волкодав по кличке Клык принялся облизывать лица старых приятелей, едва не сбив тех с ног. — Нельзя, Клык! Отойди! Глупый ты пёс! — изнутри хижины послышался голос Хагрида. Вскоре на пороге дома появился сам полувеликан. Он был примерно в два раза выше и в пять раз толще обычного человека. Огромное лицо Хагрида почти все скрывалось под гривой спутанных тёмных волос и такой же неряшливой бородой. Однако в буйстве беспорядочно свисающих прядей хорошо просматривались его тёмные глаза, блестящие, как два жука. Хагрид по своему обыкновению был одет в огромные кожаные сапоги, старенькие брюки, тёплую серо-коричневую рубаху из плотной материи и темный, местами залатанный жилет. Несмотря на свой устрашающий внешний вид, полувеликан отличался чрезвычайной добротой, чересчур сильной ранимостью и питал слабость к довольно опасным волшебным животным. Да, Хагрид слишком сильно любил животных, и норовил взять каждого монстра под своё крыло и окружить того заботой и любовью, что в своё время доставляло не мало проблем как профессорам, так и Золотому трио. — Привет, Хагрид! — одновременно поздоровались с полувеликаном друзья. — Гарри! Гермиона! — радостно воскликнул он, запихивая непослушную собаку обратно в хижину. — Я уж думал, что вы про меня забыли! Чего вы стоите? Проходите внутрь! У меня как раз чайник вскипел. Друзья отряхнули мантии от следов лап Клыка и, кивнув друг другу, перешагнули порог дома Хагрида. Хижина состояла из двух комнатушек: общей комнаты и кладовой. В центре комнаты побольше стоял огромный дубовый стол и несколько стульев. Кровать Хагрида, укрытая лоскутным одеялом, находилась в углу. В камине с трещащими поленьями до сих пор ещё кипел подвешенный аллюминиевый чайник. Тушки фазанов, несколько пустых клеток разных размеров, которые Хагрид использовал на уроках, висели на своих привычных местах. Обстановка, царящая в помещении, навевала позабытое друзьями чувства тепла и окунала в приятные ностальгические воспоминания. Здесь все было по-прежнему: каждая вещь находилась ровно на том месте, где ее привыкли видеть друзья. Кроме, пожалуй, свежеиспеченных пирожков, лежащих на тарелке рядом с каменным печеньем, и … — Здравствуйте, ребята! — молодой волшебник в синем кафтане оторвался от кружки с чаем и принялся изучать растерянные лица Гарри и Гермионы. — Ах, я забыл вас познакомить! — Хагрид, стоявший у камина, повернулся к гриффиндорцам с чайником в руках. — Это профессор Александр Белов. Он приехал к нам из России. — Мы знакомы, Хагрид! — Гермиона натянула на лицо вежливую улыбку и обратилась к профессору, — добрый вечер, Александр. Белов встал со стула, кивнул Гермионе в знак приветствия и дружелюбно пожал протянутую руку Поттера. Хагрид стукнул себя по лбу свободной рукой. — Точно! Вы же все вместе завтра отбываете в Россию, — расстроенно произнёс полувеликан. Профессор и ученики дружно закивали головами. — Присаживайтесь, я уже собирался уходить, — сказал Александр, поправляя пояс на кафтане и уступая своё место Гермионе. — Э-э-э… Александр, я бы хотела с тобой проконсультироваться по поводу произношения. У меня возникли некоторые вопросы, — Гермиона многозначительно посмотрела на преподавателя, отчего тот удивленно вскинул брови. — Что ж… В таком случае, думаю, будет уместным прогуляться. Не будем докучать нашими предметными беседами Хагриду и Гарри, — он вопросительно посмотрел на волшебницу — та кивнула в знак согласия, радуясь появившейся возможности остаться с профессором наедине. Она взглянула на Поттера — тот пожал плечами, затем перевела взгляд на Хагрида. — Иди, Гермиона. Мы тебя подождём. Подождём ведь, Гарри? — Хагрид улыбнулся старому другу — тот кивнул, отразив улыбку лесничего. — Я пока чай заварю, — полувеликан снова отвернулся к камину и стал подкладывать в огонь поленья. Александр незаметно от лесничего под удивлёнными взглядами друзей провёл кистью правой руки над каменным печеньем. Гермионе показалось, что синий перстень на руке профессора подозрительно заискрился. — Попробуй, — обратился он к Гарри, жестом указав на выпечку. Гарри взял одно из изделий Хагрида, недоверчиво принюхался и все же откусил весьма не маленький кусок от печенья. — Тает во рту, — довольно отметил Поттер, счастливо улыбаясь и одновременно прожевывая теперь уже совсем не каменное печенье. — Спасибо. Губы Александра искривились в доброжелательной улыбке. Он кивнул гриффиндорцу и обратился к волшебнице: — Пойдём, Гермиона. — Я быстро, — сказала она другу, затем поблагодарила Белова за придержанную дверь и вышла из хижины. *** — Как ты себя чувствуешь? — спросил Александр, спускаясь с порожных ступеней вслед за Гермионой. — Спасибо, намного лучше, — отозвалась волшебница, рукой указывая на направление тропинки, ведущей к берегу Чёрного озера. — Да, пойдём туда, — профессор поравнялся с ученицей и бодрым шагом направился по указанному пути. — В любом случае, настоятельно рекомендую поесть потом. Если не печенье, то хотя бы пироги. Я так понимаю, ужином вы опять решили пренебречь ? — он укоризненно посмотрел на Гермиону, отчего та поджала губы. — Мы решили сэкономить время. Побоялись, что не успеем проведать Хагрида. — Хагрид… Он ваш друг? — заинтересованно спросил профессор. — Да-а-а… Мы подружились с ним на первом курсе. Вообще-то сначала он подружился с Гарри. Хагрид забрал его из приемной семьи маглов. Они не очень-то любят волшебников. И, кажется, не очень-то любят Гарри… — она помедлила, раздумывая над тем, стоит ли рассказывать историю Поттера новому знакомому. — О, я понял. Профессор Макгонагалл рассказывала мне о его нелегкой судьбе, — он прищурился, глядя в небо, где промчалась кричащая стая ворон, по всей видимости, обиженная ветвями Гремучей Ивы. — Макгонагалл доверят тебе. Вы давно знакомы? — Она хорошо знает мою матушку, — загадочно ответил Александр. — Так какой у тебя ко мне вопрос, Гермиона? Только не говори, что по русскому языку. Не поверю. С лесничим ты уже завтра увидеться не сможешь, а меня тебе придётся видеть каждый день на протяжении года. Могла бы найти меня в любое другое время, а не убегать от друзей сейчас. — Вообще-то, я действительно хотела уточнить произношение некоторых слов, но… — Гермиона растерялась, не зная, как затронуть нужную ей тему. — Так, Гермиона, — он остановился, прищурился, окинул взглядом берег Чёрного озера, с помощью невербального заклинания призвал среднего размера валун, лежавший в нескольких метрах от них, и трансфигурировал его в изящную каменную скамейку. Александр жестом руки предложил присесть волшебнице и после того, как Гермиона заняла место на скамейке, устроился возле неё. — Давай начнём с «но», а потом поговорим о русском, —твёрдо произнёс он и выразительно посмотрел на гриффиндорку. — Да, хорошо, — Гермиона принялась нервно расправлять складки на чёрной мантии. — Ты предлагал свою помощь… — Верно. Я не отказываюсь от своих слов. Чем я могу тебе помочь? — чистые голубые глаза профессора, казалось, источали неподдельный интерес. — Есть некоторые воспоминания, которые я не совсем помню, то есть совсем не помню. Но иногда вижу их во снах, — она мельком взглянула на Александра — тот слушал ее с достаточно серьезным лицом, разглядывая линию горизонта вдали. — Кто-то не совсем удачно применил ко мне заклинание, стирающее память. Эти воспоминания очень важны для меня. Ты говорил, что прекрасно владеешь легилименцией и даже больше, чем просто легилименцией. Я просто подумала, что ты сможешь помочь вытащить их из моего подсознания. Но если ты сильно занят или такие манипуляции с памятью не в твоей компетенции, то ничего страшного. После войны… у меня не осталось знакомых волшебников, к которым я бы смогла обратиться за помощью, — она сильно закусила губу в попытке взять контроль над своими эмоциями, в который раз вспоминая погибших профессоров и членов Ордена Феникса. — Мне жаль, что это произошло с тобой, Гермиона, — искренне произнёс Александр, все также изучая гладь Чёрного озера, — я благодарю тебя за оказанное мне доверие и, думаю, что смогу помочь тебе вернуть воспоминания, даже при том условии, если Заклинание забвения сработало правильно. Но есть одна проблема. — Проблема? Какая? — она оживилась, услышав положительный ответ, и обратила все своё внимание на сидящего рядом профессора. — Я не слышу твоих мыслей. Это может указывать на некоторые трудности во взаимодействии с твоим разумом, — голубые глаза встретились с ее, карими. — Александр! Ты говорил, что не пытался залезать ко мне в голову, — Гермиона подозрительно прищурилась. Белов рассмеялся. — Ты смелая. Настоящая львица. Любая другая на твоём месте уже бы дала дёру, а ты осмелилась упрекнуть меня, да ещё и с таким видом, будто прямо сейчас готова вцепиться мне в глотку. Гермиона напряглась. Мерлин, похоже Малфой был прав, и ей действительно стоило опасаться профессора. — Расслабься, Гермиона. Я этого не делал, — он перестал смеяться. — Помнишь, я говорил тебе, что буквально слышу мысли против своей воли. От Гарри постоянно фонит мыслями о квиддиче и предстоящей поездке. Он любит приключения, да? Гермиона кинула, позволив себе улыбнуться. — От Блейза… Он постоянно думает о развлечениях. Он самолюбив. Слишком, я бы сказал. От него за километр разит желанием подчеркнуть свою неповторимость. И я очень удивился, когда вместе с мыслями о том, не сплоховал ли он сегодня с выбором рубашки или брюк, я услышал его беспокойные мысли о Драко. Они дружны, не так ли? — Да, они лучшие друзья. Малфой… ему пришлось многое пережить во время войны, как и всем нам впрочем. Просто все мы — Гарри, я, наши друзья… Мы были вместе, держались друг за друга, а Драко… в какой-то момент он остался один. Возможно, в самый тяжёлый момент его жизни, — она посмотрела вдаль, наблюдая, как щупальцы Гигантского кальмара рассекают озёрную гладь. — Почему вы расстались, Гермиона? — поинтересовался Белов и, поймав ее недоумевающий взгляд, продолжил, — ты говорила, что вы с Драко не друзья. Он постоянно думает о тебе, что не характерно для едва знакомого однокурсника. Когда я залез к Малфою в голову, то совершенно случайно наткнулся на шквал эмоций. Все они были вызваны тобой. Такая привязанность не может родиться на пустом месте. Он готов следовать за тобой до края света и обратно, лишь бы знать что его вырванное ребро в порядке. Он умён, красив, достаточно целеустремлённый. Почему? Это из-за той отметины у него на предплечье? Гермиона замотала головой, затем глубоко вздохнула и тыльной стороной ладони вытерла едва проступившую слезу. — В том то и дело, что мы не расставались, — хрипло произнесла она. — Эти воспоминания связаны по большей части именно с ним. Я сама недавно об этом узнала, и я ничего о нем не помню за исключением тех картинок, что приходили ко мне во снах. Я знаю Драко как противного мальчишку, который на протяжении всех лет учебы в Хогвартсе называл меня грязнокровкой. В моей голове кто-то стёр все хорошие воспоминания о нем. Александр нахмурил светлые брови. — Почему Драко сам не расскажет тебе обо всем, что ты забыла? Я так понимаю, он то все помнит. — Я думаю, да. Помнит. Скорее всего боится невзаимности или стыдится своего положения. Он бывший Пожиратель Смерти, как бы горько это не звучало, — Гермиона сглотнула ком в горле. — Принял метку по велению своего отца. Его родители поддерживали чистокровные идеалы. Они однозначно были бы против такого союза. — Тогда лишь двое тайну соблюдают,
Когда один из них её не знает, — вглядываясь вдаль, он задумчиво процитировал Шекспира. — Родители. Грязнокровка. Ясно. Он чистокровный волшебник, а ты из семьи простецов… — Да, я маглорожденная. — Макгонагалл рассказала мне о войне, в которой вы имели необходимость принять участие. Это все настолько мерзко и одновременно смешно…Глупые волшебники! Бедные дети. — он потёр переносицу. — Хотел бы я посмотреть на его змеиное лицо. Возомнил себя черт знает кем. Гермиона невольно усмехнулась привычке Александра рассуждать свысока. Он всегда говорил так, будто сидел где-то на небе и наблюдал за спектаклем, который люди разыгрывали на земле специально для него. — Волан-де-Морт был ужасным волшебником. Ужасным, но великим. Не думаю, что после встречи с ним ты бы остался в живых. Молодой волшебник рассмеялся так резко и так сильно, что Гермиона вздрогнула. — Я ?! — насмешливо произнёс он. — Я бы остался. А вот он — нет. Кто я по твоему, Гермиона? — голубые глаза озорно блеснули, наблюдая за смущением, проступающим на лице волшебницы. — Драко беспокоился за тебя не просто так, когда я попросил тебя остаться. Я должен признать, он весьма проницателен. — Я…я не знаю, — растерянно произнесла она, поёжившись то ли от холода, то ли от страха. — Малфой считает, что ты не маглорожденный. — Все верно, — он по-доброму усмехнулся, затем встал напротив Гермионы и протянул к ней руку с кольцом. — Смотри, у меня есть перстень, также, как и у вас есть волшебные палочки, — Белов рассек воздух над ней кистью своей руки, и волшебнице стало значительно теплее: по всей видимости, профессор применил к ней Согревающие чары, — я закончил Колдовстворец два года назад и не совсем подхожу на роль профессора. Как я выгляжу, Гермиона? Кого ты видишь перед собой? Она окинула изучающим взглядом молодого волшебника. Низкий рост, худое телосложение, светлое лицо с румянцем на щеках, вьющиеся пряди волос цвета ржи, выглядывающие из-под синей шапки, выразительные голубые глаза, широкая улыбка… Простой и сложный одновременно. — Мальчика! Я вижу мальчика, чуть старше нас, возможно… — выпалила она, заворожённая его истинно русской красотой. — Хорошо, — протянул он, хитро улыбаясь. — Приятно знать, что ты видишь во мне себе равного. Он посмотрел куда-то в сторону, направил руку на близ растущее соцветие. Через секунду в руке у волшебника оказался увядший цветок чертополоха, затем растение поднялось на дюйм над его ладонью и ещё через несколько секунд расправило свои позеленевшие листья и запестрело своим привычным пурпурным цветом. Александр умножил в несколько раз единичный экземпляр цветка, и в руках Белова оказался целый букет, который он перевязал наколдованной лентой и протянул Гермионе. — Тебе. За смелость. — Спасибо, — робко поблагодарила она Александра, принимая подарок. — Ты знаешь, что означает Чертополох на языке цветов? Гермиона отрицательно мотнула головой, рассматривая пышную композицию из миниатюрных насыщенных цветом венчиков. — Колючий красавец, — он улыбнулся, наблюдая за тем, как Гермиона кончиками пальцев бережно перебирала остроконечные зелёные листья, — он буквально говорит принимающему букет о том, что со мной опасно иметь дело. Она резко подняла голову и с нескрываемым ужасом во взгляде уставилась на стоявшего перед ней волшебника. — Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я же обещал. К тому же я говорил, что не злодей, — поспешил успокоить ее молодой волшебник. — Тогда кто ты? — настороженно спросила она, мысленно прикидывая в голове ее шансы сбежать. — Это будет тебе загадкой, Гермиона. Ты умная ведьма. Угадаешь до того, как мы прибудем в Колдовстоврец и вы все узнаете, — получишь от меня подарок. Не угадаешь — подарка не будет, но я не перестану с тобой дружить и постараюсь помочь с воспоминаниями, как и обещал. — То есть в Колдовстворце о тебе все знают? — настороженно поинтересовалась волшебница. — Знают, — он медленно кивнул, прикрывая голубые глаза. Гермиона заметно расслабилась. Если в Колдовстворце известно о загадочной личности Белова и он до сих пор занимает должность профессора, значит, он не так опасен. Молодой волшебник снова занял своё место рядом с девушкой. — Итак, вернёмся к твоей проблеме. Дело в том, что я слышу мысли всех в этом замке, даже профессора Макгонагалл, но твои — нет. Ничего… Абсолютно… Ты не носишь никакие обереги? — Нет. Вроде бы нет, — неуверенно ответила Гермиона. Тут она вспомнила о серебряной нити, повязанной Малфоем ( если верить опять же сну) на ее запястье. — Подожди! — Гермиона оголила запястье левой руки и нащупала серебряную нить, — я думаю… Она могла бы быть оберегом. — Позволишь? — Александр потянулся к тому, что девушка сжимала меж своих пальцев. Гермиона кивнула, отпустила нить и протянула кисть руки волшебнику, стараясь, чтобы рукав мантии не поднялся сильнее необходимого и ненароком не открыл взору волшебника шрам, оставленный Беллатрисой. Прикосновение Александра не было похоже ни на прикосновения Малфоя, ни на прикосновения ее друзей. Волна необыкновенно сильного тепла накрыла ее с головой подобно ватному одеялу. Гермиона подозрительно покосилась на Белова, тот на секунду оторвал взгляд от нити — голубые глаза озорно блеснули. — Думаю, через прикосновения я легко смогу проникнуть в твоё сознание, — заверил он ее, затем подцепил кончиками пальцев невидимую нить и задумчиво покрутил ту в руке. — По счастливой случайности одна юная особа недавно рассказывала мне о подобных нитях, которые изготавливают в волшебной Франции. Такая нить сдерживает силу не только проклятий, но и заклинаний, направленных против воли ее хозяина. Любопытная вещица, скажу я тебе. Например, если тебе, Гермиона, стало холодно, и я применю к тебе Согревающие чары, то они подействуют в полную силу, даже если ты сама не просила об этом. Знаешь почему? — Потому что я подсознательно желаю согреться?… — предположила она. — Верно, — Александр кивнул и отпустил ее руку. — Нить всегда была невидимой? — Нет, вообще-то она серебряная. Мне ее Малфой повязал, если верить снам. Его брови озадаченно сошлись на переносице. — Вытяни руку, — скомандовал Белов, и Гермиона послушно выполнила его просьбу. Волшебник снова занёс ладонь над ее запястьем, но на этот раз не стал дотрагиваться до нити. Вместо этого он прошептал какое-то заклинание, по-видимому, на древнерусском, и призрак-браслет принял свой обыкновенный вид — серебряная нить заблестела на хрупкой женской руке. — Я должен был догадаться, — Александр дотронулся до ее пальцев, удерживая на весу кисть руки волшебницы, и принялся разглядывать проявившееся украшение, — красивая. Тонкая работа. Редкий экземпляр. Она забрала на себя часть Заклинания забвения, поэтому стала невидимой. И именно поэтому, держу пари, достаточно талантливый волшебник не справился с заклинанием. Похоже, ты не очень то хотела забывать его. Верно? Гермиона пожала плечами, рассматривая тонкие, сплетенные во едино, серебристые волокна. — Я не знаю. Она проявлялась всякий раз, когда Драко касался моей руки. — Не снимай ее, — волшебник отпустил девичью ладонь. — Особенно сейчас, когда вы отправляетесь в другую страну, — он со всей серьезностью посмотрел ей в глаза. — Я не могу ее снять, даже если бы захотела, — гриффиндорка одернула рукав мантии, скрывая под ним волшебный оберег. — Значит, может снять только Драко, — пробормотал Белов себе под нос, отводя взгляд в сторону. — Это к лучшему, — он снова посмотрел на волшебницу и закусил внутреннюю сторону щеки, по-видимому, о чём-то раздумывая. — Давай поступим так. Сейчас ты возвращаешься к своим друзьям и проводишь с ними время, согласно своему плану, затем преспокойно собираешь вещи и настраиваешься на завтрашнюю поездку. Когда мы прибудем в Колдовсторец и вы более-менее привыкните к новой обстановке, я сам тебя найду, — он снял синюю шапку, с которой, кажется, никогда не расставался, почесал затылок и продолжил, — возможно, понадобится несколько встреч, чтобы извлечь воспоминания полностью. Должен предупредить тебя, Гермиона, что восстановление воспоминаний достаточно болезненный процесс. Ты вообще как к этому? — Я справлюсь. Все в прядке, — ответила она поспешно. — Хорошо, — он мягко улыбнулся девушке. — Думаю, рано или поздно ты все вспомнишь. В том числе и того умника, который додумался провернуть с тобой такое. Гермиона кивнула и искривила губы в ответной улыбке. — Красиво здесь, — Александр откинулся на спинку скамьи и обвёл задумчивым взглядом свинцовое пасмурное небо, отблеском отражающееся в темной глади Чёрного озера, — но немного мрачновато. — Климат Шотландии весьма капризен, особенно осенью, — Гермиона проследила за взглядом волшебника и тоже уставилась на горизонт. — Сейчас мы это исправим, — воодушевлённо произнёс он, затем встал со своего места, подошел к самому берегу и поднял ладони к небу. С минуту ничего не происходило. Вдруг тяжелые вечерние облака, парящие над просторным озером, стали рассеиваться. Струя света, упавшая на волную гладь, постепенно приняла вид мощного солнечного столба, настолько яркого, что Гермиона инстинктивно зажмурилась и отвернулась в сторону. Тем временем облака уплывали далеко за горизонт, открывая взору волшебников алеющее зарево, разливающееся над окрестностями Хогвартса. На темно-синей, почти чёрной, глади огромного водоема зарозовела озерная рябь. Под ногами, залитая лучами закатного солнца, зажелтела пожухлая осенняя трава. Александр опустил руки и обернулся на Гермиону с победной улыбкой на лице. — Ты кто такой вообще?! Повелитель природы?! — воскликнула она, в два шага преодолев расстояние между ними и встав рядом с молодым волшебником. — Я… друг, — коротко ответил он и благосклонно улыбнулся сильно впечатленной его магическими способностями девушке. Со стороны озера послышался достаточно громкий всплеск волн, отчего Гермиона и Александр мгновенно обернулись на шум. Гигантский кальмар, по-видимому, заметив резкие перемены в погоде, попеременно выпустил из воды все свои щупальца, затем высунул уродливую осьминожью голову и устроился на мелководье соседнего берега. По всей видимости, громадное животное решило насладиться солнечными ванными, которые в это время года считались чуть ли не экзотикой. — Презабавная зверушка! У нас таких нет, — его голубые глаза, кажется, стали ещё больше, а улыбка сделалась определенно шире. — Тебе стоит обсудить это с Хагридом. Он у нас специалист по всему, что касается «презабавных зверюшек», — ответила ему Гермиона и настороженно покосилась на озерное чудовище. — На первом курсе нам пришлось иметь дело с трехголовым гигантским псом Хагрида по кличке Пушок. Так вот этот Пушкок нас чуть не съел. А на втором курсе Гарри еле унёс ноги от акромантула, которого Хагрид завёл ещё будучи школьником и поселил сначала в Хогвартсе, а затем в Запретном лесу. А на третьем курсе от гиппогрифа по кличке Клювокрыл пострадал Малфой, которого тот лягнул своим копытом. Как-то раз… — Святая Морана! Прошу тебя, Гермиона! Остановись! Я понял! — произнёс сквозь смех Александр, держась одной рукой за живот и вытирая слёзы другой. — Лучше ты иди к Хагриду. Твои друзья наверняка тебя уже заждались. А я, пожалуй, пойду угощу это чудовище своими пирожками. Кажется, у меня ещё оставалось несколько штук, — он запустил руку в маленькую сумку, которую всегда носил с собой, — он ведь любит пирожки? — Только если они с креветками, — усмехнувшись, ответила ему Гермиона. — Он просто не пробовал мои, с яблоками, — Белов озорно подмигнул девушке и наконец вытащил пакет с пирожками. Она встретилась с его добродушным взглядом и как-то на секунду потерялась в кристально чистых голубых омутах, отражающих ясное вечернее небо. — Иди, Гермиона. Приятно было с тобой пообщаться, — мягко сказал Белов, все также улыбаясь волшебнице. — Ладно…Да… Хорошо… Ну, я пойду, — растерянно пролепетала она, кивнула профессору напоследок и сделала шаг по направлению к хижине. — Букетик не забудь! — Александр мотнул головой в сторону скамейки с оставленным Гермионой букетом чертополоха. — А… да. Конечно. Ещё раз спасибо за цветы и за помощь, — бросила она напоследок, подошла к скамейке, забрала подаренную ей цветочную композицию и уже было собралась уходить, как вспомнила про их с Малфоем спор. — Александр! — окликнула Гермиона волшебника, наблюдающего за Гигантским кальмаром. — Да?! — А как правильно произносить слово «только». ТОлькО или тОлько? — ТОлько. С ударением на первый слог. Во втором слоге звук редуцируется, — он в последний раз улыбнулся Гермионе, кивнул на прощание и побрел с пакетом пирожков к громадному озерному чудовищу. Мерлиновы кальсоны! Малфой был прав. Гермиона раздражительно выдохнула и направилась к хижине Хагрида. *** Они просидели у Хагрида около часа, поедая пирожки и теперь уже не каменное печенье и наслаждаясь компанией лесничего. За это время Гарри и Гермиона успели выслушать с дюжину рассказов о России и о том, какой «замечательный профессор Александр Белов». По всей видимости, молодой волшебник своей невероятной красотой и добродушием успел очаровать не только почти всех профессоров в замке, но и полувеликана, живущего на опушке Запретного леса. На прощание Хагрид с гордостью вручил гриффиндорцам кодооппарат, подаренный ему Макгонагалл, и взял с них обещание сделать фотографию «какой-нибудь удивительной зверушки», которые обитают в «бескрайних российских лесах». Когда Гарри и Гермиона вышли из хижины, солнце уже склонилось за горизонт и на вечернем ясном небе стали появляться крохотные звёзды. Увидеть чистое синеющее небо в конце изнуренного непогодой дня было настоящим чудом, и Гермиона с ощутимым удовлетворением прониклась мыслью о том, что это чудо подарил им таинственный молодой волшебник из России. Они разделились с Гарри в холле замка — гриффиндорец направился в подземелья в надежде застать Блейза Забини и обсудить с ним последние новости из спортивной колонки «Ежедневного Пророка», а Гермиона отправилась в гриффиндорскую башню, чтобы наконец дособирать оставшиеся вещи и пораньше лечь спать. Сказать, что она сильно удивилась, повстречав у Портрета Полной дамы Малфоя, — не сказать ничего. Со сложенными на груди руками он стоял у самого входа в гостиную Гриффиндора и, по-видимому, кого-то ждал. Увидев Гермиону, слизеринец мгновенно расцепил руки, но, опомнившись, принял, что ни на есть самый скучающий вид, будто он тут мимо проходил, а упрямая гриффиндорка совершенно некстати попалась ему по дороге. — Тебя не было на обеде и ужине, — холодно сказал он вместо приветствия. — Тебя не было на завтраке, — в тон ему произнесла Гермиона. Он пожал плечами, явно не ожидая такого выпада в ответ. — Мы с Блейзом ходили в Хогсмид, — сообщил Малфой, обращая на неё взгляд серых глаз. — Мы с Гарри ходили в Хогсмид и навещали Хагрида, — пояснила гриффиндорка, изучая черноту слизеринской мантии и выглядывающий из-под неё ворот белой рубашки. — Удивительно, что мы не встретились. Не находишь? — Драко вопросительно выгнул бровь. Гермиона постаралась спрятать от слизеринца глаза. Видел он их или нет? Заметил, как она убегала из магазина, или нет? Малфой сделал несколько шагов по направлению к ней и встал на расстоянии вытянутой руки, пресекая возможность спрятать от него стыдливый взгляд. — Откуда цветочки? — он холодно взглянул на соцветия чертополоха у неё в руке. — Э-э-э… Александр подарил, — честно ответила Гермиона и залилась румянцем. — Грейнджер, — медленно протянул он, — ты знаешь, какой смысл таит в себе цветок чертополоха? Серые глаза вонзились в ее карие. Малфой смотрел на неё с таким холодным раздражением, что Гермиона в серьез подумала о том, что прямо сейчас превратится в ледяную статую. Конечно она знала, что означает соцветие чертополоха: Александр сам ей рассказал. — Это просто цветы, Малфой, — неуверенно произнесла она. — Вообще-то я хотела извиниться. — Извиниться? За что? — раздражение в серебристых радужках сменилось непониманием. Она уставилась на узел слизеринского галстука, как делала это всякий раз, когда не хотела смотреть в глаза Драко Малфою. — Ты был прав насчёт произношения. Правильно произносить «тОлько», с ударением на первый слог. Я уточнила, — Гермиона исподлобья взглянула на волшебника, нервно закусив губу. — Мы вчера сильно поспорили. — Мы всегда спорим, Грейнджер. И тем не менее раньше ты не извинялась, даже если я был прав. Что изменилось? — спросил он уже мягче. Кажется, лёд дал трещину. Можно было выдохнуть, что Гермиона и сделала. — Все, — коротко ответила она, пожав плечами. — Я, ты, война, мои забытые воспоминания… — девушка мельком взглянула на лицо слизеринца — кажется, теперь повисшее между ними напряжение догнало и Малфоя. Челюсть Драко непроизвольно сжалась, зрачки метались по ее лицу в поисках ответов. — Иногда мне кажется, что мы спорим по инерции, просто потому, что так было всегда. Замок пережил битву. Многие из наших знакомых погибли, в том числе и профессора. Здесь уже не так, как прежде, — она замотала головой, сгоняя непрошеные слёзы. — Но Драко Малфой и Гермиона Грейнджер все также спорят, крича на весь Хогвартс о своей правоте… И в эти минуты мне кажется, что из-за угла выскочит Фред Уизли и вставит сою очередную шутку в наш спор или… Или появится Северус Снейп и заставить нас вручную отмывать котлы в подземелье за неподобающее поведение, — гриффиндорка нервно усмехнулась, — или… — Остановись, Грейнджер, — до ее сознания донёсся хриплый голос Малфоя. — Пожалуйста, остановись… — Ты видишь кровь, Малфой? Видишь ее, когда входишь в Большой зал? Когда проходишь по коридорам Хогвартса? — надрывно произнесла она. — Там ясное небо и светят звезды, — Гермиона махнула в сторону ближайшего окна, — а здесь повсюду слышится затхлый запах тел и груды обломков, — она шмыгнула носом. — Они считают меня героиней войны, выдвигают на пьедестал… а я… я не могу справиться со всем этим… я не хотела сражаться. Не хотела убивать. Не в семнадцать лет! Я не хотела потерять тебя… Гермиона заметила, как дернулся его кадык и с силой зажмурила мокрые от слез глаза, считая пропущенные удары сердца. Девушка сделала последний шаг и лицом уткнулась в ворот чёрной мантии — Малфой обнял ее в ответ. Тело окутало родное тепло и приятный запах мяты. — Все в порядке, — прошептал Драко ей на ухо, прижимаясь щекой к копне буйных волос. — Мы уедем в Россию, и все будет в порядке, — его тёплая ладонь прошлась по ее дрожащей спине. — Извини… — она сильнее прижалась к телу слизеринца. — Это не твоя вина, Гермиона, — его грудная клетка под ее щекой ощутимо поднялась от глубоко вздоха. — Я не могу…рассказать тебе всего…— почти проскулил он в ответ, — прости, если не в силах понять. — Все… Все в порядке. Я понимаю, — она отстранилась и нашла в себе силы поднять глаза на растерянное лицо Драко. — Нам надо идти спать. Завтра рано вставать. Он неуверенно кивнул в ответ. Она помедлила, вглядываясь в серебрящиеся серые радужки. Малфоя хватило только на то, чтобы вопросительно вскинуть брови. Она встала на носочки и губами прижалась к бледной щеке, возвращая поцелуй. Ей думалось, что Драко Малфой не мог дрожать. Ледяной мальчик не умел дрожать. Но Драко дрожал так, что мужская грудь вибрировала под ее вспотевшей ладонью. Стаи девечьих ресниц мазнули по мраморной коже. Она замерла. Он замер. Воздух замер. Дрожащее пламя парящих свечей, кажется, тоже замерло. И время остановилось. Гермиона глубоко вдохнула свежесть его тепла и отстранилась. — До завтра, — пискнула гриффиндорка, затем наскоро пробормотала пароль и скрылась за Портретом Полной Дамы. Послышался звук треснувшего стекла — Полная дама, все это время наблюдавшая за парочкой старшекурсников, слишком сильно сжала бокал. Малфой дернулся от громкого звука, выругался себе под нос и почти бегом понёсся в сторону подземелий.