Пепел. Хроники Риада

В покоях правителя царила неспокойная тишина, разгонял сумерки огонь в светильниках, неслышно колебались под порывами ветра тяжелые полотна на окнах. Курхо помог отцу добраться до седалища и в волнении оглядел лицо родителя, когда тот тяжело сел, держась за грудь: переживания последних дней легли грузом на старое сердце Сонтала, замедлив его биение. — Даа, позвать целителя? — скрывая тревогу, спросил правитель и опустился на одно колено, взирая на отца снизу вверх. Сонтал качнул головой: — Не это сейчас важно, Курхо… Послушай меня, — подавшись вперёд, сжал он плечо своего сына. Курхо ответил внимательным взглядом. — Курхо, скорее всего, мы говорим в последний раз, — с трудом проскрипел Сонтал. — Саа Мелар непременно накажет заговорщиков, но ты… Ты должен выжить, Курхо. Ты должен продолжить наше дело. — Не такой жертвой, даа, — возразил правитель. — Не бери на себя вину. — Разве я возьму на себя чужую ношу? — голос его отца становился всё тише. — Я отвечу за нашу неудачу сам. Дам тебе второй шанс… — Саа Мелар нам не поверит, — рассудительно заметил Курхо. — Я собрал воинов, я отдал приказ, и он это знает. Он никогда мне не верил… словно ждал удара. Улыбку на губах Сонтала можно было назвать тёплой: — Курхо, сын мой… Он никогда и никому не верит. Люди научили его этому. А теперь он жаждет крови… полагая, что его наказание справедливо. Мы сделаем так, чтобы тебя минула кара… Ты должен принять это, Курхо… Попытаться снова его победить. Это твой долг перед Риадом. Правитель склонил голову. Принять жертву отца было нелегко, но Сонтал научил его следовать велениям разума, сдерживая чувства, сколь бы сильными они ни были. — Как мы поступим, даа? — помолчав, поднял ясный взгляд Курхо. — Этот страж, Готвер, — начал Сонтал. — Я убедил его в том, что Сати пострадала от Саа Мелара, тому помогли и слухи в храме. Желание Готвера отомстить велико и безрассудно. Владыка Цайлома поверит ему, если он скажет, что собрал воинов по моему приказу и своему желанию. Ты же скажешь, что ничего не знал. Попросишь Саа Мелара сохранить тебе жизнь… Он оставит тебя, даже если не поверит твоим словам… Но тебе придётся быть ещё осторожнее, потому что он станет следить за тобой. — Он оставит меня? Разве? — не поверил Курхо. Сонтал вновь улыбнулся: — Ему не нужны хлопоты с выбором нового правителя. Особенно сейчас, когда на границах наших земель так неспокойно. — Что ты будешь делать, даа? — сдавленно спросил правитель после недолгого молчания. — Приду к нему первым. Он будет ждать меня… — Сонтал посмотрел на двери, услышав тихий стук, и громко спросил: — Кто там? Входи! Дверь приоткрылась, и в покои ступил один из охранявших их стражей: — Эйден из племени Ганкелах просит о встрече с вами. — Где она? — резко поднявшись на ноги, откликнулся Курхо. — Она за дверьми. Вы позволите ей войти? — почтительно спросил страж. — Пусть войдёт, — отрывисто приказал Сонтал и хмуро взглянул на сына: — Что ты ей поручил, Курхо? — Она лишь должна была поднести Саа Мелару напиток. У других не было смелости, — напряжённо отозвался правитель. Лицо вошедшей в покои женщины было белым, как снег, на бледно-жёлтом платье её, схваченном на талии поясом из медных пластин, багровела кровавая россыпь. Но ни взгляд ни уверенная поступь не позволяли разглядеть смятение, которое владело всеми чувствами Эйден, всего несколькими минутами ранее беседовавшей с демоном Риада. — Да будет благим ваш день! — с почтением пожелала она, склонившись в поклоне. — Эйден! — нахмурившись, обратился к ней Курхо: её облик помог ему сделать верные выводы. — Где ты была? Готвер не мог тебя найти, — пояснил он. Эйден кивнула; она знала о том, что во дворце её ищут. Никто не догадывался, что её унёс в Ихрадж Саа Мелар: он не оставил свидетелей. — Правитель, я… — она запнулась. — Владыка Цайлома расспрашивал меня… — тихо проронила она. — О чём? И что ты ответила? Голос правителя был сдержан и спокоен: он догадывался о том, что произошло. Воительница глубоко вздохнула, вспоминая и не желая вспоминать мокрый холод подземелья, рубиновое пламя во взоре демона и хватку его пальцев на своём горле — мягкую, пугающе-ласковую и полную угрозы. — Тебя призвал отец правителя? — и ныне без труда вспоминался вкрадчивый вопрос Саа Мелара. — Это так, — еле слышно выдавила Эйден и вздрогнула, когда демон втянул в себя воздух. Камень пола холодил ноги женщины, укрытые тонкой тканью платья, леденил руки не меньше владевшего ею ужаса. Намокла спина от потеков на стене, к которой она прижималась в тщетной попытке отдалиться от Саа Мелара, что склонился прямо к её лицу. — Вот как, — насмешливо проронил он и подался ближе. Она отпрянула было, но сжались пальцы на шее, и она испуганно застыла, не в силах отвести взор от полыхавших алым глаз, сковывавших её волю. — Но я слышу запах лжи, Эйден, — мягко заметил демон, с укором, полным иронии. — Ты мне лжёшь, Эйден? Эйден не нашла в себе сил ответить; она не понимала, почему в следующий миг Саа Мелар неожиданно поднялся на ноги и, отдав приказ отпустить её, повелел так, что она не посмела ослушаться: — Ступай к своему хозяину. Он ждёт встречи. — Я сказала то, что вы велели сказать, если всё обернётся худшим образом, повелитель, — вынырнув из омута памяти и обращаясь к Сонталу, призналась воительница. — Что приказ отдали вы. — Он поверил? — недоверчиво уточнил отец правителя. Эйден потупилась: — Я не знаю, повелитель. Курхо перевёл с неё на отца полный боли взгляд: — Неужели ты предполагал поражение, даа? — Прости меня, Курхо, — глухо попросил Сонтал. Правитель отошёл к окну, пытаясь унять смешавшиеся в душе возмущение и отчаяние. Память насмешливо притянула в мысли пророчество, сделанное в день его вступления на трон. — Что же ты не сказала, что все три предательства настигнут меня в один миг? — ни к кому не обращаясь, вздохнул Курхо. — Позови Готвера, Эйден! — справившись с собой, приказал он ровным голосом. За окном медленно темнел небосклон. *** Синий, почти чёрный мрак на погребальной террасе разгонял свет пламени, плясавший на поленьях в больших чашах. Разбушевавшийся огонь, тревожимый сильным ветром, пускал клубы дыма; сплеталась с запахом гари многолетняя горечь пепла. Устало свисали с высоких стен сухие плети лиан, веяло смолой от поленницы. В трескучем ворчании пламени слышались затихшие когда-то стоны. Удивительно гармонировала с мрачным унынием террасы недвижная фигура Владыки Цайлома, склонившегося над колодцем. Задумчивый взор его был устремлён вглубь узкой ямы, опирались о камни руки. Падали чёрные волосы на лицо — молодое, благородное, невыразимо-прекрасное. Изредка срывались с его губ чуть слышные вздохи. Переливалась чёрным перламутром парчовая накидка, и вспыхивали в свете огня гранатовые узоры. Тонко расслышав тихие шаги за спиной, Саа Мелар недовольно поджал губы и выпрямился. Мгновение на лице его читались обида и упрямство, которые сменила неизменная лукавая насмешка, прозвучавшая в его голосе: — Ты сделал щедрое пожертвование в честь грядущей свадьбы своего внука, Сонтал… Сонтал сильнее сжал рукоять меча, который держал в руке: напоминание о воинах, тела которых уже предали огню, отозвалось в его груди болью. — Ненасытный зверь! — прохрипел старик, не справившись с негодованием. — Безумный убийца! — Гляжу, пророчество Цайлома начало сбываться? — с сарказмом протянул Саа Мелар, оборачиваясь, и смерил Сонтала полным презрения взглядом. — Отчаянна храбрость возложивших свои жизни на алтарь самопожертвования… — иронично проговорил он и, склонив голову, скользнул глазами по обнажённому клинку: — Только зачем ты меч притащил, слабоумный? Хочешь повторить подвиг своих воинов? — В тебе нет ни великодушия ни милосердия, — с ненавистью процедил в ответ старик. Эти слова он держал в себе долгие луны. — На что ещё ты надеялся, когда заключал союз с Эрсалом? Что люди примут власть чудовища, боящегося света солнца? — Что ты сказал? — прорычал демон. На миг треснувшая скорлупа его самообладания будто вдохнула в Сонтала силы. Он вскинул голову и с достоинством промолвил: — Я всю жизнь ждал, когда наконец смогу убить тебя. Я жалею лишь о том, что не обратил этот храм в твою могилу. Владыка Цайлома фыркнул и, распахнув объятия, насмешливо предложил: — Что ж, попробуй. Я даю тебе шанс, Сонтал… Покажи мне, хватит ли у тебя сил спасти своё племя от моей власти. Старик перевёл дух; он хорошо понимал, что демон смеётся над ним. Дыхание скорой смерти наполнило грудь безысходностью, Сонтал поднял меч и устремился к Саа Мелару — почти так же легко, как в дни былой юности устремлялся в бой. Удары его были почти так же точны и стремительны, как в мгновения схваток, данных когда-то противникам, но ни один из них не поразил цели, не коснулся ненавистного тела ни раной ни болью. Без труда уклонявшийся от его атак демон в какой-то миг резко взмахнул рукой — и обмотанный тканью его широкого рукава клинок, описав дугу, со звоном упал на камни. Пробежала по бледному лику Саа Мелара тень лёгкой брезгливости, прежде чем он, схватив за горло, поднял старика в воздух. Сорвалось с его губ дрожащее от ярости: — А на что ты надеялся, поднимая оружие против меня? Он отшвырнул Сонтала к колодцу с такой силой, что, ударившись спиной, старик с кашлем рухнул на камни. В одно мгновение демон преодолел разделявшее их расстояние и грациозно опустился на одно колено, оперевшись о второе локтем. — Великодушие? Милосердие? — снисходительно переспросил он. — Не моё ли имя защищает от врагов город, который вы пытаетесь спасти от меня? — заглядывая Сонталу в глаза, иронично поинтересовался он. Сонтал с трудом сел и откинулся на камни, слагавшие колодец. С губ его потеками сбегала кровь. — Ты не первый, Сонтал, — ласково поведал демон, подавшись к старику. — Не первый, кто вызывает у меня недоумение. Разве жители Риада голодают? Или боятся нападения? Чего, скажи мне, вам не хватает? — мягко спросил он. — Детей, — резко ответил Сонтал. — Детей, чьи души мы приносим тебе в жертву… Саа Мелар улыбнулся, и старик вздрогнул, прочитав в изгибе этой улыбки страшное обещание. — А это плата, Сонтал, — тихо заметил демон. — Плата за вашу жадность. Улыбка тотчас сбежала с его губ, сменившись безжалостным равнодушием, внушавшим ужас. Метнулась вверх его рука, сжала горло жертвы. Неприятно хрустнули позвонки. Презрительно усмехнувшись, Саа Мелар выпрямился и не оборачиваясь велел: — Передай тело его семье. Появившийся минуту назад страж испуганно закивал и поспешил к недвижному телу Сонтала. Резко развернувшись, Саа Мелар устремился прочь. *** Факелы на стенах заливали мрак пещеры рыжим золотом, тянулся в воздухе запах камней и соленой сырости. Покинув комнату, где на ложе спал напоенный отваром НанЧа, Хатлатт оглянулся на девушку, что вышла следом, и сдержанно промолвил: — Прими мою благодарность, Поющая с кокхами ХынСаа. Я рад, что ты была с ним рядом и смогла так скоро ему помочь. ХынСаа тепло улыбнулась в ответ и, поразмыслив, спросила: — Хатлатт, ты мог бы рассказать кое-что?.. — О чём, ХынСаа? — Владыка Цайлома сказал мне, что НанЧа дал обет, — начала девушка. — Как долго он будет держать слово, Хатлатт? — До самой смерти. Как и все его отцы. — Его отцы служили в храме? — удивилась ХынСаа. Хатлатт кивнул и, оглядев пещеру, неторопливо поведал: — Говорят, первого отца в роду НанЧа принесла в Ихрадж жрица. Ещё будучи мальчиком, он поклялся защищать храм, что дал ему приют. С тех пор каждый сын из числа его потомков служит в Ихрадже и становится её предводителем. Ты никогда не замечала, что из стражи НанЧа — единственный, кто не опускает взора в присутствии Владыки Цайлома? — спросил страж. — Это его привилегия как потомка этого рода, — пояснил он. — А ты? Ты из этого рода? — подалась вперёд ХынСаа. Девушку поразило внезапное понимание, что за словами Хатлатта скрывается тайна — неведомая ему, неведомая никому. Тайна, которую хранили, даже не зная о причине. Вспыхнуло в круговороте мыслей имя Вахии; ХынСаа заморгала, ощущая, что взор вновь застит видение — видение прошлого, смешавшегося с настоящим. Голос предводителя стражи был еле слышен; Хатлатт поправил цепь на груди и покачал головой: — Нет. Последней в роду НанЧа до него была только его мать. Он сменит меня вскоре, — добавил страж и обеспокоенно спросил, завидя, что девушка прижала ладонь к виску: — Тебе нездоровиться, ХынСаа? Девушка выдохнула ртом: боль была сильной. Звоном отдавалось в голове чьё-то властное: «Ты должна её проводить! Нельзя допустить, что кровь смешалась…». Появилась перед внутренним взором Вахия, которая, склонив голову, сидела на коленях перед той, что была главной жрицей до неё, и внимала её словам… Сжала прутья решётки на оконном проёме хрупкая светловолосая девушка… — Сараир… — вырвалось у ХынСаа. — ХынСаа? — донёсся до неё голос Хатлатта. — Мне было видение, — севшим голосом выдавила девушка, жмурясь в попытке унять эхо покинувшей её боли. — Часто бывает… — Я велю принести тебе воды? — в вопросе Хатлатта скользила некоторая беспомощность. — Не нужно, — улыбнулась ХынСаа. — Попроси, чтобы приглядели за НанЧа. Пусть дадут ему отвар через три часа… Я слышала тревогу в храме, — помолчав, призналась она. — Тебе известно, что произошло? — Заговорщики устроили охоту на Владыку Цайлома во время пиршества в честь грядущей свадьбы Марде, — не стал скрывать страж. — Мои воины ищут зачинщиков. — А повелитель? — взволнованно спросила ХынСаа. — Он не ранен? — Вовсе нет, но он в сильной ярости, — тяжело проговорил Хатлатт. — Передам ему, что на тебя тоже напали, боюсь, отправлюсь на небо раньше срока. А не сказать не могу… — Я сама ему скажу, — в голосе ХынСаа всё ещё звенела тревога за Рэйхана. — Ты не знаешь, где он? — Должен быть во дворце, час назад мы поймали одного из тех, кто отдавал приказы. Я направлялся туда, когда меня известили о ранении НанЧа, — откликнулся Хатлатт. — Но повременила бы со встречей, ХынСаа, — с искренним сочувствием посоветовал страж. — Владыка и правда не в духе. Девушка мягко улыбнулась: — Я смогу унять его гнев, Хатлатт, не тревожься. Спасибо тебе за всё. Оставив Хатлатта, она поспешила в проход, что вел ко дворцу, и вздрогнула, когда в темноте длинного коридора её руку внезапно сжали чьи-то липкие от пота пальцы. Её дернуло к каменной стене, и слуха коснулся знакомый голос, который прошептал: — Позволь, я провожу тебя к месту суда.