Пепел. Хроники Риада

Пластинки из слюды, вделанные в диорит, придавали сиянию светильников тёплый рыжеватый оттенок; не колебалось знамя Риада, висевшее за седалищем на возвышении. В комнате для совещаний собрались Курхо, облачённый в чёрные одежды, охранявшие дворец воины и несколько стражей Ихраджа. Звенел от молчания мужчин воздух, плясали блики на их доспехах и расписных чашах на деревянных подставках. Никто из них не знал о ХынСаа, которая хорошо видела всю комнату из потайной ниши, искусно спрятанной за одним из арочных окон, что были забраны решётками и увешаны полупрозрачными чёрными полотнами. Ещё один тайник в лабиринте комнат дворца, который ей, к её удивлению, открыла Эйден, позволил догадаться, что беседы правителя с советниками не всегда оставались сокрытыми от глаз и слуха непричастных. — Зачем ты привела меня сюда? — тихим, как дыхание, голосом обратилась ХынСаа к воительнице, отвернувшись от окна. — Я и без того собиралась встретиться с Владыкой Цайлома. — Я хочу, чтобы ты увидела, — сверкнув глазами, ответила Эйден. — Увидела его истинный лик. Может, это притупит силу твоих запретных чувств. — Запретных? — вскинула бровь ХынСаа. — Ты воспылала любовью к демону, который на моих глазах казнил три десятка воинов! — ответ воительницы, пусть и тихий, был полон негодования. — Будь ты на моём месте, несомненно, поддержала бы правителя города так же, как и я. ХынСаа оглянулась на окно, вновь посмотрела на Эйден. Мысль, что только женщина смогла увидеть то, чего не заметили многие из мужчин, отозвалась в сердце уколом иронии. — Всякий правитель имеет право казнить предателей, — спокойно проговорила ХынСаа. — Тщетны твои надежды, Эйден. Она не испугалась, когда воительница выхватила из-за пояса кинжал, не вздрогнула, услышав упрямое: — Ты не уйдёшь отсюда! — Хорошо, — не стала спорить ХынСаа. — Только ответь мне… Как правитель намеревался одолеть могущество Саа Мелара? И отчего потерпел сегодня поражение? — Стрелы, — коротко бросила в ответ Эйден. — Они были смазаны ядом. Но демон Риада смог защититься от их — в него ни одна не попала. ХынСаа прищурилась в задумчивости: догадаться, что наконечники смазали не ядом, а кровью Сараир, ей не доставило труда. «Отчего они не?..» — едва начавшись, оборвался в сознании вопрос. Вспомнилось, что до дня равноденствия — дня, когда жертву в дар Саа Мелару преподносил его город, — осталось ещё несколько лун. «Правитель поспешил», — со слабой усмешкой подумала ХынСаа. И тотчас поняла, что у неё есть время. Есть время спасти Сараир и помочь ей бежать. Внимание её привлек грохот, с которым впечатались в стены открытые рывком двери. Девушка взглянула на мужчину, который стоял в проёме, и затаила дыхание: прежде ей не доводилось ощущать ярость более сильную, чем та, которая сейчас исходила от него. Смерив мужчин в комнате недовольным взглядом, Рэйхан неторопливо зашагал к пустому седалищу, которое словно ждало его появления. Переливались багрецом в свете светильников гранатовые узоры на чёрной парчовой накидке мужчины, запуталось тёплое сияние пламени в гриве его иссиня-чёрных волос. Никто из стражей и воинов не смотрел на Владыку Цайлома, не прятал глаз лишь правитель, которого Рэйхан окинул презрительным взором, прежде чем грациозно опуститься на седалище. Курхо встал перед ним и несколько мгновений колебался, пытаясь унять бушевавшие в груди негодование и отчаяние. Он знал, что отца больше нет в живых, прекрасно видел багровую россыпь на щеке Саа Мелара и полагал, что демон вновь утолил свою жажду. Ошибка дорого ему стоила, но, вспомнив слова родителя, правитель нашёл в себе силы опуститься на одно колено и прижать кулак к левому плечу. — П-позвольте мне жить, владыка, — голос Курхо дрогнул на миг, но он справился с чувствами. Полный боли и возмущения взгляд его скрывали упавшие на лицо длинные волосы, тянувшие косой вдоль левого виска. Рэйхан склонил голову к плечу, глядя на правителя с жалостью, тихо усмехнулся. — С чего бы, Курхо? — мягко спросил он, проводя пальцами по щеке и сильнее размазывая кровь на коже. — Я был непричастен к заговору, — слова дались Курхо тяжело: воспитанная боями смелость сжимала горло, протестуя против такого унижения, но правитель понимал, что у него нет другого выхода, кроме как молить демона о пощаде. — Прошу вас… Проявите великодушие, владыка. Рэйхан фыркнул — горько, зло, иронично — и шумно вздохнул, отстраненно разглядывая кровь на своих пальцах. — Твой отец, по крайней мере, оставался верен своему безрассудству до самой смерти, Курхо… — он склонился к правителю и, протянув руку, поднял его лицо за подбородок. — Отчего же ты, — мужчина провёл ладонью по виску и скуле Курхо, оставляя на его лице багровые потёки, — так жалок?.. Молишь, чтобы я сохранил тебе жизнь? — вкрадчиво спросил он. Правитель опустил взгляд и сдержанно вымолвил без тени лукавства: — Мною движет долг перед Риадом, владыка. — Да ну? — не поверил Рэйхан. Лицо его скривилось от ярости. — Говоришь, что непричастен? Тогда кто помог твоему отцу? Сможешь сказать? Курхо не успел ответить, громким приказом прозвучало властное Хатлатта, стоявшего возле открытых дверей: — Приведите зачинщика! Рэйхан перевёл равнодушный взгляд с лица правителя на дверной проём, в котором показался связанный Готвер. Воины приволокли его на середину комнаты и заставили опуститься на колени; страж и Курхо встретились глазами, и во взоре своего верного слуги правитель прочёл отчаянную решимость: Готвер был готов принять даже смерть. — Мы допросили его, владыка, — поведал Хатлатт, взглядом велев стражам покинуть комнату. Воины вышли, закрыв двери. — Он признался, что собрал единомышленников и пообещал отцу правителя устроить охоту на пиршестве. На лице Рэйхана, слушавшего слова стража, не дрогнул ни один мускул, в ясном сиянии его глаз читался лишь сдержанный гнев. — И вы ещё молите о жизни? — глухо спросил Готвер, обращаясь к правителю. — Молите демона? Вам не стыдно перед своим отцом? Он смолк вмиг, вздрогнув одновременно со всеми, когда в комнате послышалось пугающее шипение; прищурившись, Рэйхан поднялся с седалища и прошёл к стражу. Схватив за ворот рубахи, он рывком поставил его на ноги и, чуть отстранившись, окинул коротким взглядом — с жалостью и неожиданным интересом. Смотревший исподлобья Готвер ответил ненавистью, которую уже не было смысла скрывать. — И как мне поступить с тем, кто превратил праздник в погребальную церемонию? — насмешливо поинтересовался Рэйхан и обернулся к правителю. — Полагаю, пролитую кровь вернее всего смыть кровью? — Правильно, убей меня! — Готвер почти рычал. — Ты не пожалел мою сестру, чудовище… Я буду проклинать тебя даже на небесах! — пообещал он. Рэйхан опустил веки, пугая сведенным судорогой подбородком и заигравшими на скулах желваками, и прерывисто втянул в себя воздух. В безмолвии собравшихся прозвучало тихое рычание, мужчина открыл глаза и посмотрел на Готвера. Взор его полыхал рубиновым пламенем. Дёрнув стража к себе, Рэйхан впился в его горло клыками, с шипением втянул тёплую кровь, морща нос, как вгрызающийся в тело добычи горный лев. Комнату наполнил дикий крик, и Готвер забился в хватке демона, отчаянно пытаясь оттолкнуть, вырваться, избавиться от боли, лишающей рассудка. Стоявшая в нише ХынСаа без сил прислонилась к стене и прижала ладонь к шрамам на шее. Она помнила боль, которая приходила в те мгновения, когда Рэйхан давал волю жажде. Но ей никогда не было больно до крика. Рука девушки упала, с губ сорвался вздох… Она раньше не допускала мысли, что Рэйхан мог её жалеть. — Теперь видишь? — послышался голос Эйден, севший от страха. ХынСаа не ответила. Готвер безвольно рухнул на пол, едва Рэйхан выпустил его из хватки, и больше не двигался. Все в комнате хорошо понимали, что страж мёртв. Удовлетворённо выдохнув, Рэйхан не оборачиваясь бросил правителю: — Что ж, Курхо, я позволю тебе жить… Взгляну на твою службу. Курхо не промолвил ни слова; благодарить сейчас того, кто без колебаний показал ему участь, которую он избежал, было выше его сил. Хатлатт сделал шаг к Рэйхану и почтительно проговорил, не поднимая взора: — Я велю подготовить всё для обряда Ци Юзар. Глядевший на тело Готвера со слабым интересом Рэйхан покачал головой: — Ну нет, — лукаво протянул он, — у меня другие планы. Бросьте его в подземелье, — вскинув на стража взгляд, велел он и, дождавшись, пока комнату покинут все, кроме Хатлатта, негромко спросил: — Говоришь, нашёл среди свитков прорицателя записи седьмого из потомков Эрсала? — Это так, владыка, — склонил голову Хатлатт. Рэйхан запрокинул голову в задумчивости, страж не мешал его размышлениям. После недолгого молчания мужчина поинтересовался, рассеянно потирая подбородок: — Знаешь Башню Отшельника на восточном склоне Цайлома? — Мне известно о ней, владыка. — Передай Хэжару, что отныне он будет жить там. Приставь стражей, чтобы старик не покидал башню. Вели, чтобы туда перенесли все свитки из двенадцатого зала Дома знаний и мудрости… — добавил Рэйхан, стирая кровь с губ, и смолк. — Все тридцать сотен? — уточнил Хатлатт, когда молчание затянулось. — Все тридцать сотен, Хатлатт, — кивнул Рэйхан и криво усмехнулся. — Говорят, у прорицателя дар делать точные копии… Давно хотел, что писцы обновили эти свитки, — иронично заметил он и без слов покинул комнату. Хатлатт только покачал головой, бросив взгляд на подол его накидки. Он подозревал, что, выполняя приказ Владыки Цайлома, Хэжар наверняка встретит свою смерть, склонившись над пергаментом с пером в пальцах. *** Небо было ясным и чистым, каким оно бывает только в горах. Оно медленно темнело, наливаясь мраком, робко появлялись на его полотне первые звезды. Гулял ветер по долине реки Анхар, зеленели кудрявые кроны дубов и чинар на её берегах, серебрилась в сумерках вода. В покойной тишине позднего вечера слышался далёкий гомон воробьиных стаек, редкие крики соек, уханье сов. Порой доносилась и нежная трель кокхов. Просыпались огни Риада, встречавшего ночь рыжим пламенем факелов, синели в темноте его башни и дома. ХынСаа облокотилась о перила балкона, любуясь долиной. Со дня охоты прошло уже больше недели, но случившееся не покидало её мыслей и ныне. Рэйхана она почти не видела, он уезжал ранними вечерами и возвращался лишь под утро. Ей так и не довелось поговорить с ним; не желая сильнее разжигать его гнев, она решила умолчать о нападении в ритуальном зале. Память её вернулась к посланию, которое с собой в тот вечер привёз НанЧа, тому, что до сих пор дарило ей улыбку. Девушку радовало, что она смогла найти самый верный выход; ей оставалось лишь ждать новой вести и новой встречи с теми, кто мог ей помочь в нелёгкой и опасной миссии. Оглядев лилово-синий небосклон, ХынСаа подставила лицо ласковой прохладе ветра. Тёмно-синее платье её было почти одного цвета с ночным небом, и тускло вспыхивал жёлтым вышитый золотыми узорами пояс, державший складки тяжелой юбки. Струившиеся по спине волосы были схвачены гребнями, притягивал взор искусной работы кулон, увенчанный сапфиром. Девушка с лёгким вздохом сложила ладони и опустила голову. Она скучала. Ночь стала глубокой и совсем тихой, когда ХынСаа решила вернуться в покои. Однако хрустальное журчание родника, поившего пруд, привлекло её внимание, и она так и просидела на каменном бортике в раздумьях до тех пор, пока сердце её не затрепетало в ответ на пронзившее её предчувствие: Владыка Цайлома вернулся в Ихрадж. Тепло улыбаясь и предвкушая встречу, девушка погрузила кубок в студеные воды пруда и сделала глоток. Ждать долго ей не пришлось; отставив чашу, она поднялась с бортика и обернулась, едва Рэйхан спустился в сад. — Счастлив ваш приход, повелитель, — тихо поприветствовала она мужчину. Рэйхан подошёл ближе и взял её за плечи, скользя по ней взглядом в явном любовании, взглядом, в котором она различила тень печали и утомления. — Повелитель? — ХынСаа подалась ближе и протянула руку к его лицу. Он накрыл её ладонь своей и прижал к щеке; девушка улыбнулась и прошептала: — Вас долго не было… Рэйхан задумчиво провёл пальцами по её волосам, перебирая пряди, обхватил рукой за пояс и привлёк к груди. Греясь в его объятиях, ХынСаа в неге опустила веки… чтобы, услышав короткое шипение, открыть глаза и увидеть, как изменился его взор. Она вздрогнула, когда он резко отодвинул ткань её ворота в сторону, открыв взгляду затянувшуюся рану под ключицей. — Кто? — сдержанно спросил Рэйхан. — Кто тебя ранил? — Я их н-не знаю, — запнувшись, ответила девушка: лукавить она не могла. — Они были в чёрном… — Наёмники? ХынСаа, успокаивая, провела ладонью по плечу мужчины: — НанЧа защитил меня, повелитель. Закрыв глаза, Рэйхан прерывисто выдохнул; девушка понимала, что сдержанность стоит ему усилий. Но сейчас, когда виновные были наказаны, а встревоженная заговором жизнь едва начала возвращаться в привычное русло, он не мог дать волю гневу и навредить непричастным. — Почему ты мне не сказала? — мужчина сжал ХынСаа в объятиях с такой силой, что у неё вырвался стон. — Отчего я в неведении, что заговорщики осмелились угрожать твоей жизни? Поддавшись порыву, девушка в ответ лишь беспомощно прильнула к его груди — не ведая, что тотчас потушила его злость. — Вы были в ярости после охоты, повелитель, — простодушно призналась она. — Разве я могла потревожить вас сильнее? Крепче обхватив её стан руками, Рэйхан зарылся лицом в её мягкие волосы; долгие минуты протекли в их взаимном молчании — тёплом и неожиданно-уютном, — и до неё донеслось негромкое: — Хочешь послушать ночь, ХынСаа? — Хочу, повелитель, — прижавшись щекой к груди мужчины, улыбнулась ХынСаа. Она без слов спустилась за ним к одному из выходов Ихраджа, обхватила за пояс руками, когда он усадил её перед собой на коня. Они ехали по долине долго, в безмолвии, окружённые лишь звуками ночной жизни — такой же бурной в летних сумерках, как и при свете дня. Девушка не заметила, как задремала, согретая уютом любимых объятий, и проснулась, лишь когда скакун остановился. Полумрак приобрел голубоватый оттенок, искрившийся полупрозрачным светом на зеленых листьях деревьев, бурых трещинах их стволов, высоких побегах трав, светлом камне величественных скал, у подножия которых они остановились. Во влажной глине, смешанной с чернозёмом, поблескивали небольшие ямы, в которых переливалась смешанная с илом вода; хлюпали по лужицам лягушки, кваканье которых то затихало, то оглушало неожиданным гомоном. С трудом различались очертания пересекавшей ущелье реки; прятались цапли в зарослях камыша, недовольно ухала вдалеке сова, и шумели кронами островки хилого леса, клочками торчавшего на склонах скал то там, то здесь. ХынСаа огляделась и посмотрела на Рэйхана с вопросом в глазах. — Исток Анхара, — коротко ответил он, соскальзывая с коня. — Тебе здесь понравится. Протянув руки, мужчина помог ХынСаа спешиться и привязал скакуна, затем, без предупреждения подхватив девушку на руки, с лёгкостью устремился по едва заметной тропинке на вершину скалы. Она услышала грохот падающей с высоты воды задолго до того, как Рэйхан поднялся на плато, тянувшееся берегом быстрой горной реки. Мужчина выпустил из объятий ХынСаа, и она медленно зашагала к краю, остановилась в шаге от обрыва, завороженно наблюдая за свирепыми волнами, которые ворочали тяжелые камни и яростно устремлялись вниз, поднимая непрерывные каскады брызг. Серебрилась в лунном свете невесомая завеса воды, склонялись к бурному течению редкие стебли кустов и трав. Девушка не знала, сколько времени наблюдала за бегом реки, едва ли заметила, как подошедший ближе Рэйхан обнял её за плечи. Открывшаяся взору река, её падавшие вниз воды и могучие скалы вокруг были настоящей усладой для глаз, но ХынСаа чувствовала пропитавшую это место тоску и печаль — старую, как само время. — Как часто… вы искали успокоения в созерцании этого водопада, повелитель? — спросила она наконец. — В последние луны — довольно редко, — девушка почувствовала кривую усмешку, коснувшуюся губ Рэйхана. — Последние семь ночей… всякий раз, как в долину спускалась ночь. ХынСаа повернула голову, прижалась щекой к его груди. Они долго молчали, он — взирая на реку, она — пытаясь подобрать слова. Наконец безмолвие нарушило её тихое: — Я всегда думала, что свободнее реки нет ничего. Она истинное дитя гор. Ни у кого нет воли менять свой путь, только у неё, — мужчина крепче сжал её плечи, и она добавила: — И чем сильнее её течение, тем больше её воля к свободе… Но, может, — девушка ласково провела ладонью по державшим её рукам, — именно сила, что рвётся наружу, и толкает её вырваться из плена?.. Стать свободнее?.. — Возможно, — рассеянно отозвался Рэйхан, мысли которого были далеко. — Почему ты говоришь о свободе? — Ничтожные не жаждут воли, — ХынСаа никогда не думала, что, пытаясь облечь в слова чувства другого, так точно скажет о самой себе. — Тяготятся пленом лишь сильные духом… как река. Мужчина чуть отстранился и пробежал пальцами по её мягким прядям. — ХынСаа, — в бархате его голоса послышались знакомые снисходительные нотки. — Стремясь на волю, в конце концов река падает с обрыва вниз и разбивается о камни, рассыпаясь десятками сотен капель… Её тяга к свободе приводит её к гибели. Думаешь, это стоит такого конца? Губ девушки коснулась ласковая улыбка: она внезапно поняла больше того, что он сказал. И мягко промолвила: — Вам это ведомо лучше, повелитель. Рэйхан зарылся лицом в её волосы с тихим смехом. — Как же хорошо ты меня изучила… са саа. Сердце ХынСаа пропустило удар, пробежала по спине тонкая дрожь. Девушка встрепенулась, не веря, прислушиваясь в странном желании вновь услышать заветные слова… Она почти забыла о них, когда-то похоронив того, кто мог ей их сказать. И в один миг её пронзило понимание: тайна признания, поведанная ей сейчас, долго томилась в молчании. В обратной дороге ХынСаа вновь заснула и не заметила, как Рэйхан отнёс её в покои. Погружённая в глубокий сон, она только улыбнулась чему-то, когда мужчина опустил её на ложе; несколько минут он просидел, любуясь её безмятежной улыбкой, затем покинул покои и спустился в подземелье. Охранявшие одну из запертых комнат стражи потупились, завидев его, испуганно вздрогнула жрица, сжавшаяся на скамье возле стены. Рэйхан сузил глаза и окинул её коротким взглядом. — Сати? — бросил он. Девушка плотнее закуталась в тонкий плащ и закивала, не отводя полных страха глаз. Мужчина иронично усмехнулся и решительно зашагал ко входу в темницу, подле которого сидела Сати. Подскочивший страж услужливо открыл тяжёлый замок, подозревая, что, не сделай он этого, Владыка Цайлома без труда сорвёт дверь с петель. Едва ли обратив внимание на порыв воина, Рэйхан ступил внутрь и с грохотом захлопнул за собой скреплённое чёрным железом деревянное полотно. Скудный свет догоравшей свечи тщетно сражался с плотным мраком и холодной сыростью комнаты, в глубине которой недвижно сидел прикованный к камням цепями Готвер. Страж поднял голову, заслышав скрип двери, и подарил Рэйхану обезумевший взгляд. Бледный, в поту и грязи, с пятнами запекшейся крови на шее и плече и стертой на запястьях кожей, Готвер давно бросил попытки освободиться из оков и лишь с ненавистью проследил за приближением демона. Рэйхан грациозно опустился на колено и, оперевшись о второе рукой, подался к стражу с вкрадчивым: — Как думаешь, почему ты всё ещё жив? Сознание стража, казалось, стало намного яснее, чем раньше, сейчас, когда его природа изменилась. Понимая, что ему нечего терять, Готвер процедил: — Желаешь, чтобы я стал таким же чудовищем, как и ты? Пусть будет проклято моё имя, когда это произойдёт! — в ярости выплюнул он. Рэйхан терпеливо выдохнул и мягко посоветовал: — Не серди меня, Готвер. Ты уже стал таким же, как я. — Нет! — ярость стража граничила с отчаянием. — Ты не заставишь меня пролить невинную кровь, — глухо пообещал он. Снисходительная усмешка на лице Рэйхана сменилась на миг гневом, затем недоумением; наконец он озадаченно заметил: — Боюсь, я всё же рассердился… Он поднялся так резко, что Готвер отпрянул; проследив за тем, как, развернувшись, Владыка Цайлома направляется к выходу, он не удержался и позволил сорваться с уст словам, которые долго хранил в молчании: — Это племя, город, правитель… Ты вправду полагаешь, что они находятся у твоих ног? Рэйхан обернулся, посмотрел на него в смеси удивления, слабого интереса и жалости; страж смерил взглядом роскошные одеяния демона, шитые золотыми узорами и свидетельствовавшие против сказанного, и продолжил клокочущим от злости голосом: — Думаешь, ты всесилен? Но света солнца хватит, чтобы тебя уничтожить. Лишь кровь живых людей способна продлить твоё ничтожное существование… — Достаточно! — сдержанно оборвал его речь Рэйхан, но страж не обратил внимания на тихий приказ: — Те, кто нуждался в твоей власти, наверное, притворялись, что им страшно, и искали способ избавиться от тебя, — Готвер поперхнулся словами, когда, в один шаг преодолев разделявшее их расстояние, демон схватил его за горло и рывком поставил на ноги. — Ничто в этом мире не поможет им избавиться от меня! — прошипел Рэйхан, сузив глаза. — Всё, на что они способны, — лишь плести жалкие интриги и отдавать жизни за свои бессильные попытки. Правитель, которому ты служил, уже поплатился собственной кровью. — Он не последний, кто поднял меч против тебя, — убежденно проговорил страж. — Придут и другие… — Хватит! — отрезал Рэйхан и отшвырнул от себя Готвера так, что, ударившись в стену, тот со стоном сполз на пол. Холодный вихрь, коснувшись лица стража, дал ему понять, что демон покинул комнату, но облегчение Готвера сменилось ужасом, когда, подняв голову, он увидел, что Владыка Цайлома вернулся вместе с его сестрой. — Сати! — выкрикнул страж и бросился было к девушке, но натянувшиеся цепи не позволили ему приблизиться к ним. — Не трогай её, не трогай… — воззвал он к державшему её демону. Гнев, ярость, боль исчезли из голоса Готвера, остались лишь отчаяние, дрожавшее в его мольбе, и страх, пронизанный обречённостью, что его слова не будут услышаны. — Я её никогда и не касался, — скривился Рэйхан, удобнее перехватывая кинжал, который держал у горла Сати. — Жрицы Ихраджа неприкосновенны, разве ты забыл об этом? Как я мог коснуться той, которую для всех сделал запретной? — рассудительно спросил он. Готвер поник; взгляд Сати отзывался в нём болью и сожалениями, он понимал, что она навек потеряла брата, как он потерял сестру. — Ну, каково это? — вкрадчиво спросил Рэйхан, склонившись к лицу девушки, которая сжалась и ответила испугом. — Видеть любимого брата, ставшего чудовищем? — П-прошу вас, п-повелитель, — чуть слышно проронила Сати, — позвольте ему уйти… — она взглянула на брата с неменьшим страхом и прерывисто выдохнула. Рэйхан лукаво вскинул бровь и, усмехнувшись, перевёл взгляд на Готвера. — Кажется, она боится тебя, — безжалостно заметил он и неожиданно рассёк кинжалом плечо девушки. Сати схватилась за руку и, не удержавшись, упала на колени, когда демон швырнул её в сторону брата. Ткань её рукава вмиг пропитала тёплая кровь, Готвер, который едва не тронулся рассудком от её аромата, отполз к стене и прижался к камням, тяжело дыша и понимая, что выдержка предательски изменяет ему. Глаза его полыхали багрецом, тело охватило острое желание броситься к жертве, что была так близко… — Можешь не сдерживаться, — холодно посоветовал ему Рэйхан. — Мы оба знаем, что ты убьёшь свою сестру. Страж посмотрел на него в смеси ужаса и неверия, теряя самообладание от притягательного запаха и не понимая, как Владыка Цайлома может оставаться спокойным в такой близости от девушки. — Постой… Постойте! Постойте, владыка! — взмолился Готвер, завидя, что демон направился к выходу. — Заберите Сати, умоляю! Не оставляйте её здесь со мной! Рэйхан оглянулся и ответил полным презрения: — Ты обещал, что не станешь чудовищем. Я даю тебе шанс… Докажи, что ты способен не убить невинного из-за жажды. Если к моему возращению она, — он указал окровавленным кинжалом на Сати, — будет ещё жива, я позволю тебе покинуть Риад вместе с ней. Не добавив более ни слова, Рэйхан покинул темницу и закрыл за собой дверь.