Пепел. Хроники Риада

Шелк под щекой ХынСаа был тёплым и мягким. День медленно угасал, проникая в покои сонными лучами скрывшегося за горными вершинами солнца, и, вся в плену лёгкой дремоты, девушка улыбалась в истоме, которой в ней отзывались прикосновения мужских пальцев, лениво перебиравших её волосы. Полулежавший на ложе Рэйхан в глубокой задумчивости разглядывал очертания гравюры на противоположной стене; ладонь его свисала с подтянутого к груди колена. Голова примостившейся рядом девушки лежала на его животе, и он рассеянно слушал её спокойное дыхание. Наконец тишины коснулось её робкое: — Повелитель… — Да? ХынСаа приподнялась и взглянула на него. — Вы всё ещё сердитесь? — мягко спросила она. Мужчина покачал головой. Поколебавшись, девушка вновь прижалась щекой к шелку его накидки. Недавняя беседа Рэйхана с Курхо вернулась в сознание воспоминанием о волне гнева, который вызвала у Владыки Цайлома просьба правителя выделить воинам большую долю из казны. Эскар вышел в поход, чтобы подавить мятеж, вспыхнувший на самой границе земель лакхов, и Курхо считал, что лучше использовать для отряда часть тех денег, которые тратились на нужды учёных, бедняков и целителей. Расположившийся на седалище Рэйхан долго молчал в ответ на его слова, переменился его сияющий взгляд, в котором неуловимо, но чувствовался сдерживаемый гнев, и лишь сидевшая возле его ног ХынСаа смогла развеять пропитавшее воздух в пещере напряжение, незаметно, будто невзначай, скользнув рукой под полу гранатового халата мужчины и ласково коснувшись его щиколотки. Во взоре посмотревшего на неё мужчины на миг засияла улыбка, и, переведя взгляд на правителя Риада, он ровным голосом отказал ему в просьбе, добавив: — Эскар охраняет Риад лишь время от времени. Не проси меня отнять кусок лепёшки у тех, кто трудится для того, чтобы твои воины могли сражаться. — Почему вы отказали правителю? — рисуя узоры на мягкой ткани, поинтересовалась девушка. — Ты слышала, — отмахнулся мужчина. — Вы разгневались не из-за его слов, — заметила ХынСаа. Рэйхан фыркнул. Долгие секунды протекли в его молчании, прежде чем он с насмешкой проронил: — Природа наказала меня жаждой крови, ХынСаа. Но когда крови жаждут люди, это… утомляет, — добавил он и, отстранив девушку, поднялся с ложа. Любуясь его грациозной поступью, ХынСаа проследила за тем, как он отошёл к распахнутому окну, на котором колебались полупрозрачные белые полотна. В груди рекой разливалось тепло — чувства девушки потеряли былую остроту, став спокойными и глубокими; она перевернулась на бок и приподнялась, подперев голову рукой. — Повелитель, — позвала она снова. — Спрашивай, — бросил Рэйхан, не оборачиваясь. — Пообещайте, что за дерзость не отправите меня в подземелье, — в голосе девушки колокольчиками звенел ласковый смех. Мужчина усмехнулся в ответ; поразмыслив, ХынСаа призналась: — Я искала в Доме знаний и мудрости записи о Первой войне. — Ты не нашла бы больше того, что я уже рассказал, — к её удивлению, созерцавший горную долину Рэйхан не рассердился. — Вы не говорили мне о проклятии, которое призвали старейшины арганталей, — промолвила девушка без страха. Не испугалась она и тогда, когда мужчина резко обернулся к ней — взор его пылал рубиновым пламенем. Тишину в покоях спугнуло шипение. — Кто поведал тебе об этом? — глухо спросил он. — Ты встречала полукровок? ХынСаа внезапно ощутила себя до дрожи уязвимой и медленно поднялась с ложа. Темневшие сумерки в комнате похолодели, и она нашла в себе силы только кивнуть в ответ. — Тот демон, которого в Ихрадж приволок НанЧа… был их добычей? Пронзившее девушку удивление тотчас сменилось неприятным предчувствием; она снова кивнула. Губы Рэйхана скривила насмешливая улыбка, и, склонив голову к плечу, он с сарказмом спросил: — И ты только сейчас набралась смелости сказать мне об этом? ХынСаа вскинула голову — страха она не испытывала — и тихо заметила: — Вы не спрашивали, повелитель. Рэйхан в одно мгновение преодолел разделявшее их расстояние и схватил её за плечи; она не опустила взора, отвечая ясностью на его гнев. Миг-второй он пытливо разглядывал её лицо, затем проговорил так, словно не хотел верить самому себе: — О чём ещё я тебя не спросил? Девушка потупилась, подбирая слова, решая, какие будут правильными в этот миг — миг сомнений. Она понимала, что никто не даст ей ответов, кроме Рэйхана, ведь он единственный был свидетелем тех событий, о которых ныне говорили предания племён. — Вы были правы, повелитель, — начала она, вновь подняв на мужчину взгляд. –Я не смогла найти больше обмана, в который превратили истину многочисленные пересказы. Прошу вас, — коснувшись его плеча, промолвила ХынСаа. — Расскажите мне, повелитель. То, что посчитаете нужным. Рэйхан отстранился, окинул её внимательным взглядом — казалось, оценивал, стоят ли доверия произнесённые слова. И покачал головой с полным мягкого снисхождения: — Любопытство доведёт тебя до беды, ХынСаа. — Вы считаете, что мною движет праздное любопытство? — сузила глаза девушка. Спрятать обиду у неё не получилось — её чувства никогда не были для Рэйхана тайной, — и его ответ полоснул её холодным лезвием: — Иначе я должен считать тебя противником. — Нам никогда не быть врагами, повелитель, — глухо выдавила ХынСаа. Мужчина подтянул её к себе так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не выпустить взгляда из плена его глаз, вновь полыхнувших алым. Он прерывисто вздохнул, унимая волну гнева, и встряхнул её так, что волосы упали ей на лицо. — Ты как былинка в моих руках, — донеслось до неё, — я мог бы сломать тебя в одно мгновение. Но не твой дух, не знающий страха… Почему? Почему, ХынСаа? Передо мной трепетали правители городов, вожди воинственных племён и бесстрашные воины. Отчего твоё маленькое сердечко не ведает страха? ХынСаа пришлось закусить губу, чтобы сдержать слёзы, хлынувшие к глазам горячей влагой совершенно неожиданно, — так вмиг её пронзило острым пониманием, насколько глубоки её чувства. «Неужели никто никогда тебя не любил?» — мысленно спросила она, не осмеливаясь спросить вслух. И с губ сорвалось признание, которое она хранила в сердце с того дня, как впервые вступила под своды Ихраджа: — Я любила тебя задолго до нашей встречи, Рэйхан… Страх — отражение ненависти. Как я могу тебя ненавидеть? Рэйхан выпустил её тотчас, отступив на шаг и глядя так, будто сомневался в каждом слове. Взор его потух, украв у неё шанс узреть его ответные чувства, он шумно вздохнул и отошёл к одному из светильников. Склонившись над диоритовой вазой и упираясь ладонями в её каменные края, мужчина воззрился на горевшее внутри неё пламя, что разгоняло сгустившийся в покоях ночной мрак. ХынСаа скользнула тёплым взглядом по чёрным волнам его волос, по отсветам огня, игравшего бликами на его прекрасном лице и плясавшего золотом в чёрной глубине его сияющих глаз, в которых вспыхивали эхом памяти то серебро клинков то багрец крови. Ей казалось, что эти глаза вновь видят сражения, которые сейчас вспоминал Рэйхан. — Знаешь, почему я перенёс обряд Ци Юзар в стены Ихраджа? — тихо спросил он. — Разве этот ритуал принесли в храм не жрецы? — удивилась ХынСаа. Мужчина ответил беззвучным смехом — девушка понимала, что злое веселье вызвало не её удивление. — Если моя жертва переступила порог смерти, — неторопливо пояснил он, — она пробуждается с природой, подобной моей… Оттого мой народ не исчез. Несмотря на нападение аргантальских воинов, которое за одну кошмарную ночь унесло жизни всех, кого я знал. Голос ХынСаа сел от догадки: — Вражду начали аргантали? — Они передают друг другу рассказы о моей мести, забывая о том, что я был последним из своего рода по их вине, — равнодушно бросил Рэйхан. — Они первыми лишили мой народ права на жизнь. — А ныне в Риаде этого права не имеет ни один из их потомков, — проговорила девушка, когда его молчание затянулось. — Воля Эрсала к победе была моим шансом, — цинично усмехнулся мужчина. — Воины Риада десятки солнц преследовали в лесах каждого из арганталей, кто остался в живых… Кучка гордецов из их числа призвала проклятие, — едко продолжил он, не скрывая презрения, которое могло сжечь ядом, — и одарила меня бессмертием… Какая наивность, — с глухом смехом заключил он и, выпрямившись, взглянул на ХынСаа с холодным: — Я всё рассказал? — Предательство оставляет самые глубокие раны, — сглотнув, заметила девушка. — Простите, что воззвала к этим воспоминаниям, повелитель, — склонила она голову. Рэйхан смерил её взглядом и отчётливо фыркнул. — Пустое, — донеслось до неё. — Я вам не верю, — признание ХынСаа отозвалось в его взоре вспышкой удивления и недовольства. — Ваши чувства открыты мне так же, как вам ведомы мои. Вы ведь не забыли об этом? Мужчина сузил глаза и медленно зашагал в её сторону с вкрадчивым: — Говорят, у таких, как я, нет чувств. — Я слышу вашу боль, — возразила девушка, отступая назад, и замерла, уперевшись в край ложа. — Наивное дитя, — усмехнулся Рэйхан. — Но ты права, что-то болит, — он остановился, приблизившись вплотную, и запрокинул ей голову, обхватив пальцами подбородок. — Забавно, не так ли? — Вовсе нет, — ответ ХынСаа получился резким. — Вам нет нужды скрывать от меня правду… Договорить она не успела, втянув в себя воздух, когда Рэйхан опрокинул её на ложе. Сердце замерло в груди, и девушка ответила беспомощным вопросом на испытующий взгляд склонившегося над ней мужчины. — Хочешь, чтобы я признал, ХынСаа? — бархат его низкого голоса дрогнул от злости. — Я признаю. Ты причинила мне боль… — Повелитель, — сорвалось с губ ХынСаа. — Но ты забыла об одном: я переживу, иного мне не даровано. А ты? — проницательно спросил Рэйхан. Тонувшая в глубине его сияющих глаз, лишенная воли в плену его объятий девушка чувствовала лишь привычные робость и трепет, не решаясь ответить, боясь рассердить ещё сильнее и понимая, что причиной всему не её дерзость, а его негодование из-за того, что виделось слабостью. Протянув руку, она коснулась его плеча, перевела дух и чуть слышно проронила: — Позвольте мне унять вашу печаль… Рэйхан вскинул бровь. Мгновение-другое он разглядывал её лицо, затем сжал её подбородок и щеки ладонью, властно прижался к губам, крепко целуя податливые уста, и она закрыла глаза, принимая его власть, скользнула рукой по плечу и обняла затылок, отвечая нежностью, растопившей холод стен, за которыми пряталась его душа десять сотен солнц…. *** Полупрозрачная чёрная ткань на арочных окнах едва ли пропускала дневной свет, хотя солнце заливало улицы ярким светом. Полумрак скрадывал очертания тяжёлых фолиантов на полках стеллажей, путался тенями между свитками. Свечи не горели, и сидевшие в кабинете Хэжара мужчины переговаривались еле слышно несмотря на стражей, охранявших дверь. — Ты убеждён в своей правоте, друг Хэжар? — проскрипел отец правителя, выслушав подробный рассказ прорицателя. Он сидел на стуле напротив, внимательно глядя на собеседника. Стоявший за его спиной Курхо хранил молчание, слушая беседу Сонтала и прорицателя и вспоминая план, который все трое готовили долгое время. Хэжар, который вот уже несколько солнц хранил молчание в поисках ответа на загадки, вписанные в Свиток Седьмого потомка, провёл сухими пальцами по знакам на пергаменте и медленно закивал. — Эта девушка, ХынСаа… Я не знаю, любопытство её тому виной или она преследует иную цель, но… — прорицатель помолчал, затем продолжил: — Не будь её помощи и её подсказок, я, пожалуй, и не смог бы раскрыть эту тайну. — Мне рассказывали, что у неё бывают видения, — резко заметил отец правителя. — Она очень проницательна, — согласился Хэжар. — Послушай, Сонтал: Саа Мелар проклят, и в этом причина его бессмертия. Его время застыло, и только проклятие способно разрушить петлю его временной линии. Сийг и Седьмой потомок написали о том, что кровь тех, кто призвал проклятие, может убить его подобно яду. — Кровь нелюдей. Арганталей, — вспомнил поведанное прорицателем Сонтал. — Уверен, так и есть: если бы не угроза с их стороны, Владыка Цайлома не потратил бы так много усилий, чтобы погубить их народ. Но что же нам делать, Хэжар? — он впился в лицо прорицателя испытующим взором. — Арганталей больше нет на свете. Нам не добыть их крови. Получается, наши поиски были тщетны? — Вовсе нет, — покачал головой Хэжар. — В окрестных лесах ещё живут полукровки. ХынСаа сказала, что для Саа Мелара может стать губительной даже одна капля крови… Может, крови полукровки понадобится больше, — добавил он. Лицо Сонтала просветлело, он обернулся к сыну с бодрым: — Призови воинов Эскара, пусть начнут поиски. — Это незачем, Сонтал, — улыбнулся прорицатель и ответил на удивлённые взгляды отца и сына простым: — В Риаде уже много солнц живёт девушка-полукровка. — Хрупкая девушка сможет победить жестокого демона?.. Но как? — нахмурился Курхо, сжав рукоять висевшего на поясе меча. — Как её скрыли от Эскара, когда у неё нет права на жизнь в этом городе? — Полагаю, приютившая её семья хранила тайну, — Хэжар сложил ладони вместе, невидяще глядя на пергамент. — Полагаю, их предательство может обернуться пользой для нашего плана. — Ты хочешь, чтобы Курхо помиловал эту семью в обмен на их молчание? — догадался Сонтал. — Нужно ведь принести девушку в жертву, — заметил прорицатель. — Семья, что молчала столько лет… Я думаю, им будет сложно отдать это дитя воинам. Однако, — в голосе его появилась ирония, — закон требует казни и укрытого и предавшего. Так что жизнь могла бы стать залогом их молчания и впредь. — Нельзя, чтобы в Риаде узнали, что в жертву предназначена полукровка, — понял его мысль Курхо. — Ты прав, если об этом узнают в городе, Саа Мелару и подавно будет известно, кто предназначен ему в дар, — голос его отца проскрипел, как ржавое колесо. — До следующего праздника равноденствия ещё несколько лун. Мы не можем столько ждать, — тяжело вздохнул он. — Мои воины готовы, — тотчас подал голос Курхо. — Соратники из числа стражей Ихраджа также ждут приказа. Я могу велеть, чтобы начали приготовления к охоте… — Что ты хочешь этим сказать? — перебил его Сонтал, оглянувшись. — Хочешь, чтобы воины силой влили кровь жертвы Саа Мелару в горло? Они с ним не справятся, Курхо! — разгневанно добавил он. На лице Курхо не дрогнул ни один мускул. — Яд можно не только выпить, даа, — ровным тоном откликнулся он. — Что ты предлагаешь? — резко спросил его отец. — Смазать кровью жертвы наконечники стрел, — Курхо перевёл взгляд с отца на прорицателя. — Тогда и девушку не нужно будет убивать. Хэжар добродушно улыбнулся. — Курхо не хочет более проливать кровь, Сонтал, — мягко проговорил он. — Желание правителя, который заботится о жизнях своих подчинённых. Сонтал скрыл довольство за сухим: — Что насчёт девушки из племени Ганкелах? Она всё так же передаёт тебе сведения из храма, Курхо? — Это так, даа, — кивнул правитель, — её бесстрашие делает её замечательным помощником. Полагаю, она сможет помочь нам с подготовкой охоты. — Уж побывать там во всяком случае захочет, — сардонически хохотнул Сонтал: решение сына подговорить воительницу помогать им против Саа Мелара ему нравилось. — Её ненависть к демону Риада обернулась для нас удачей. Как хорошо, что мы обрели в ней союзника. — И как жаль, что преданность ХынСаа Владыке Цайлома делает её противником, — без особой печали промолвил прорицатель. — Я надеялся, девушка перейдёт на нашу сторону. — Неужели ты посвятил её в наши планы, наставник? — напряженно спросил правитель. — Нет. Но она помогла Дийналу найти послание Бледноликой Сийг ещё до прибытия в Риад, — напомнил Хэжар. — Глупо считать, что она не догадалась обо всём сама. — А ты пытался её уговорить, друг Хэжар? — подался к нему Сонтал. Прорицатель покачал головой, и он усмехнулся: — Не поспешно ли ты судишь о ней? Её помощь была бы неоценима. Хэжар печально улыбнулся: — Сонтал, ты забываешь, — он поднял на отца правителя взгляд, — откуда она родом. О преданности ламарских жён не одно племя слагает легенды… Она примет смерть, но никогда не запятнает честь предательством. — Тогда у нас нет выхода, — отрезал Сонтал. — Вместе с Саа Меларом Риад покинет и его пленница. — Нанесём два удара, даа? — склонился к отцу Курхо. — Именно так, — кивнул Сонтал. — Подготовь план, Курхо, и принеси его мне в кабинет. Мы обсудим, как правильнее провести охоту. А пока позови ко мне Дийнала. Дождавшись, когда правитель покинет кабинет, Хэжар взглянул на Сонтала. Отец Курхо, казалось, стал совсем дряхлым, он выглядел старше прорицателя. И лишь яркое сияние тёмных глаз выдавало упрямство и несгибаемую волю, позволившую ему не сдаться после стольких солнц ожидания и неудач. — Сонтал, — подавшись вперёд, начал прорицатель, — к чему ненужные жертвы? В её смерти нет нужды, отчего ты так непреклонен? Они оба знали, о ком речь. Сонтал криво усмехнулся и едко спросил: — Уж не очаровался ли ты этой девушкой, друг Хэжар? — Её умом? Она приятный собеседник, — задумчиво ответил Хэжар. — Её красотой? Она прекраснее весеннего рассвета. А может, её милосердием? Сонтал, жители Риада любят её. Ты собираешься день, когда город освободиться от власти демона, омрачить вестью о гибели той, что столько солнц лечит недуги простых людей? — Как можно служить людям и быть при том преданной демону? — слова Сонтала сочились ядом. — Твои отцы, ты сам и теперь твой сын — вы делали то же самое на протяжении всей жизни, — проницательно заметил Хэжар. — Ты забываешься, Хэжар! — Сонтал встал. — Я надеюсь, ты не попытаешься её спасти ни словом ни делом. — Нет, если ты сочтёшь это предательством, — произнёс прорицатель так, что Сонтал тотчас ему поверил. Отец правителя вышел из кабинета в смешанных чувствах, к тонкой надежде его примешивался страх ставшей привычной неудачи. У Хэжара, что проводил его глазами, в груди неприятно кололо. Он взглянул на глиняный горшочек, который виднелся за полотном на окне. Даже сквозь крышечку в воздух просачивался исходивший от отвара запах цикория. Прорицатель поневоле вспомнил ласковое: «Знаю, беседы со временем вас не отпускают. Потому приготовила отвар сама. Непременно выпейте, желчь может стать для вас отравой». Он сглотнул и притянул к себе свиток. Знаки плясали перед взором… Не сразу Хэжар понял, что чтению мешает застившая взор горячая влага…