Пепел. Хроники Риада

В сердце горы Цайлом всегда было прохладно и влажно, и только особенно солнечные дни согревали воздух внутри храма Ихрадж. Неровные каменные стены просторной пещеры, украшенные исполинскими гравюрами, были сухими и светлыми, идеальным кругом опоясывали ритуальный зал мощные колонны, высеченные из серебристого песчаника. На некоторых валунах вдоль стен золотом распространяли вокруг тёплое сияние медные светильники, вливался в сырую свежесть воздуха лёгкий аромат аниса. Тёплая голубоватая вода в неглубоком озерце посреди пещеры была прозрачной, позволяя разглядеть камни на плоском дне, и хрустальная влага миниатюрными водопадами сбегала к подножию горы, журча в тишине её многочисленных внутренних переходов. Глубокая расщелина в своде пещеры пропускала лучи света, что потоком падали на озеро, отделяя его от темноты, в которую кутался древний алтарь. Островками касалась краёв расщелины сочная зелень, в изножье жертвенника, освещая высокую арочную нишу, ровно горело пламя. К монолитному возвышению за алтарём двумя полукругами вели высеченные в камне ступени, заключая жертвенник в своеобразный плен, виднелись на верхней площадке каменное седалище, укрытое белоснежной шкурой, и темневшая позади него арка проёма. Вахия, главная жрица Ихраджа, наблюдала за остальными девушками, поднявшись на несколько ступеней; ступить выше ей не позволял страх перед древним демоном, который занимал ложе во время проводимых в храме ритуалов. Изредка в мелодичное пение жриц вливался нежный свист кокхов, летавших над расщелиной. Уже много поколений любимые птицы жителей Риада не появлялись под сводами храма, словно что-то не позволяло им влететь внутрь пещеры. Вахия ненадолго залюбовалась изящным полётом длиннохвостого кокха, парившего в лучах света, затем вновь вернулась к наблюдению за своими помощницами, которые готовились ко дню осеннего равноденствия. Каждую осень в этот день в городе ярмарками и народными гуляниями расцветал праздник, люди на улицах хвастались собранным за солнце урожаем, смеялись, танцевали и играли. В Ихрадже в это время проводились древние ритуалы жертвоприношения и приветствия Цайлома, засыпавшего до прихода весны. Служившие в храме девушки в белых платьях сейчас исполняли танец, который стены ритуального зала видели почти девять сотен лет; проверяли медные светильники в постаменте колонн юноши, часть которых, расположившись возле нетронутого нагромождения камней, била в барабаны в такт плавным движениям жриц. Со стороны прохода, видневшегося за седалищем на возвышении, донесся утробный рык, и Вахия поспешно спустилась вниз, к краю озера. Одна из её помощниц кружилась в его воде, скользя по дну босыми ступнями и поднимая брызги быстрыми шагами. Движения девушки сопровождали её монотонный грудной напев и тихий плеск тревожимой ею влаги, она смотрела невидящими глазами и временами без сил падала в воду, чтобы подскочить через несколько мгновений и продолжить танец. Главная жрица знала, что помощница сейчас в трансе; необычное воздействие воды озера на танцовщиц до сих пор не нашло у служителей Ихраджа объяснения, и по большей части в силу невежества эту магию призывали, что увидеть грядущее. — Правитель просил узнать, когда вернётся его сын? — услышала Вахия дружелюбный вопрос. — Глава Союза беспокоится, успеет ли наследник к сроку, прорицатель Хэжар, — с мягкой улыбкой на устах обернулась главная жрица. Хэжар тихонько рассмеялся: — Курхо войдёт в Риад накануне праздника, это дитя скажет вам то же, Лучезарная Вахия. Вахия тактично промолчала и, поклонившись старцу, приблизилась к танцовщице, распластавшейся на камнях у самого края озера. Вода лениво омывала её руки и грудь, скользила между белыми складками её платья, ласково перебирала длинные чёрные волосы. Опустившись на корточки возле кромки озера и избегая касаться влаги руками, главная жрица осторожно дотронулась до закрытых век своей помощницы. Ресницы девушки затрепетали, она распахнула глаза с прерывистым вздохом и рывком села, шумно дыша и невидяще глядя перед собой. — Поющая с кокхами… В Ихрадж войдёт поющая с кокхами, — явно не понимая, что говорит, промолвила жрица надтреснутым голосом. — Та, что сбросит кокон, ступит в Ихрадж рука об руку со смертью, — покачиваясь, прошептала она. — Она вернёт в Риад благодать… и время потечёт обратно, — выдохнула девушка и упала на руки успевшей подхватить её Вахии. Стоявшие рядом юноши, дождавшись знака главной жрицы, унесли девушку в её комнату и оставили там заботам преданных служанок. Поднявшись на ноги, Вахия долго безмолвствовала, глядя на прозрачную, как слёзы, воду и вспоминая только что произнесённое пророчество. Хэжар стоял рядом, сложив сцепленные в замок ладони под грудью, и не вмешивался в её раздумья. Наконец жрица взглянула на него и предложила: — Давайте пройдёмся по храму, прорицатель Хэжар. Они обогнули главную пещеру и вступили в один из многочисленных переходов в недрах горы, соединявших между собой покои тех, кто жил в Цайломе и служил в его святынях. Клубившийся в узких коридорах мрак рассеивался тёплым пламенем факелов, свет которых выхватывал многочисленных рисунки и символы, оставленные на камне стен служителями храма. Длинный переход вывел Вахию и прорицателя на террасу, имевшую вид овальной чаши и сплошь увитую плетистыми растениями. Хэжар отошёл к краю, молчаливо созерцая открывшиеся взору пики величественных гор, и взглянул на главную жрицу после её проницательного: — Наследник приведёт в числе пленников девушку, которая вернёт в Риад благодать? — Её появление в городе предзнаменовала Рубиновое Око, появившаяся на небосклоне в ночь рождения Курхо, — с расстановкой промолвил прорицатель. — Я наблюдаю её уже тридцать три солнца и три луны. — Думаете, прорицатель Хэжар, что Владыке Цайлома известно о ней? — Спросите его, — добродушно усмехнулся Хэжар. — Вы единственная в храме, кому дозволено с ним видеться. Главная жрица улыбнулась в ответ на шутку и заметила: — Что ж, это так, прорицатель, испокон веков только первая из жриц получала право личной встречи с Саа Меларом. Оттого все вокруг так стремятся приблизиться ко мне, надеясь получить тем власть, которой и у меня нет, — грустно добавила она: настойчивое внимание тех, кто приходил в храм, сильно докучало ей. Поглядев на Вахию несколько мгновений, Хэжар вернулся к созерцанию гор, залитых золотом и багрянцем заката. Мысли его вернулись к образу воспетой в преданиях Бледноликой Сийг. Именно она была единственной главной жрицей, получившей недолгую власть над Риадом, именно благосклонность Саа Мелара, одарившего её подарками и вниманием, послужила причиной того, что простые люди до сих пор верили в особенность положения первой служительницы Ихраджа. — Пожалуй, вы правы, — помолчав, согласилась Вахия, — мне стоит побеседовать с Саа Меларом… Мы не говорили ещё даже о празднике, — призналась она. В голосе Хэжара слышалось удивление: — А по какой причине, о Вахия? — Владыка мрачен последние две луны, я… стараюсь не нарушать его одиночества, — запнувшись, проговорила главная жрица. Прорицатель окинул взором родники, бившие в подножии этой стороны Цайлома, и мысленно отметил, что за долгие солнца службы Вахия так и не перестала бояться демона, с которым не раз встречалась лично. — Что привело вас в Ихрадж, прорицатель Хэжар? — осторожно спросила Вахия, шагнув ближе и отвлекая старца от раздумий. Хэжар обернулся и тепло улыбнулся ей: — Хотел взглянуть, как жрицы готовятся к празднику, Лучезарная Вахия. Их танец — поистине захватывающее зрелище… Вахия ответила улыбкой и, поклонившись, покинула террасу. Знакомый переход привёл её к той части Ихраджа, куда, кроме двух служанок, могла войти только она, — личным покоям Демона Риада. В просторных комнатах Саа Мелара она не нашла и направилась к разбитому снаружи двору, где он часто коротал время. Кропотливая и искусная работа каменотёсов превратила небольшое плато в этой части Цайлома в дивной красоты сад, окруженный высокими стенами. Со стороны склона несколькими ступенями поднимались террасы, на которых росли карликовые сосны и можжевельники, зелёными пушистыми коврами падали со стен во внутренний дворик лианы вьющихся растений. Выложенная каменными плитами площадка прерывалась островками зелени, прятались в тени деревьев скамейки, и возвышался в углу сада купол беседки. В факелах на стенах, в круглых чашах высоких изящных фонарей не угасая плясало пламя. Струя бившего из горы родника падала в чашу маленького пруда, и арочный проход вёл на балкон, с которого открывался вид на горные ущелья и альпийские луга. Там Вахия и нашла Саа Мелара, который стоял, опираясь обеими руками о перила, и задумчиво глядел вниз, на сбегавшую по склону реку, серебрившуюся в сиянии полумесяца. — Повелитель, — тихо позвала Вахия, останавливаясь в проёме и зная, что обнаружила своё присутствие ещё тогда, когда спускалась в сад: у Владыки Цайлома был тонкий слух. — Говорите, — сухо откликнулся Саа Мелар, не оборачиваясь. — Жрицы готовятся к празднику равноденствия, — поведала главная жрица, сложив руки и прижав их к груди. — Ритуальный зал готов к обрядам… — Какое предсказание на этот раз дали воды Цайлома? — оборвал её демон. Вахия замерла, совладала с дыханием. Осведомленность Саа Мелара неизменно заставала врасплох, но главная жрица хорошо знала, как тесно он связан с горой и Ихраджем. — С появлением одной из пленённых Эскаром девушек в Риаде начнутся благодатные дни, — потеплевшим голосом промолвила жрица, её радовало, что она принесла хорошую весть. — Благодатные, — повторил Саа Мелар и обернулся с саркастичным: — И вправду, ведь сейчас Риад так обездолен. — Повелитель! — сорвалось с губ опешившей Вахии, которая тотчас потупилась с искренним: — Простите, я забылась. Демон не ответил и направился обратно в сад. Жрицу всегда удивляло его умение бесшумно и грациозно передвигаться в роскошных тяжёлых одеждах. И сейчас, в расписанной золотом чёрной накидке с длинными веерами рукавов, тянувшейся за ним шлейфом, и ниспадавшем до пола гранатовом халате, схваченном на талии поясом, он не шёл, а словно скользил вперёд — с плавной неторопливостью древнего существа, которому некуда и незачем торопиться. Проследовав за Саа Меларом к пруду, Вахия безмолвно приняла хрустальный кубок, который он, склонившись, наполнил водой из родника, и с привычной печалью окинула взглядом его бледное, как лунный лик, невыразимо прекрасное лицо, и мягкие волны доходивших до плеч иссиня-чёрных волос. Жрица могла бы назвать его самым красивым мужчиной из всех, что ей довелось встретить, но Владыка Цайлома не был человеком, о чём неизменно напоминали и его презрительное отношение к окружающим, и насмешливый голос, и горевшие в минуты жажды и гнева рубиновым пламенем выразительные глаза, которые, казалось, были подведены чёрной краской. — Что-нибудь ещё? — отрывисто спросил демон, отвлекая Вахию от раздумий. — Правитель просил допустить к страже Ихраджа своего младшего сына, — склонив голову, передала жрица просьбу Главы Союза. — Допускайте, — равнодушно разрешил Саа Мелар, подставляя ладонь под струю воды, которая, разбившись о его кисть, устремилась вниз тонким шлейфом. — У вас есть пожелания? — завершая беседу, поинтересовалась Вахия и медленно отпила из кубка. — Пусть меня не беспокоят до праздника, — бросил демон и отряхнул руку от воды. — Можете идти, Лучезарная. Главная жрица поставила почти нетронутый кубок на каменный бортик, окружавший пруд, почтительно поклонилась и покинула сад, оставив Саа Мелара наедине с его мыслями. Её догадка была верна: демон был не в духе. О причинах гадать Вахия не взялась — Владыка Цайлома был самым таинственным и непредсказуемым существом на её памяти. *** Курхо широким шагом вошёл внутрь своей палатки, резко отдёрнув ткань, прикрывавшую вход. Проследовав за ним, Дийнал остановился и, положив руку на рукоять меча, заметил: — Ты стал меня избегать, Курхо. Наследник скользнул взглядом по разложенной на тахте карте Риада и окружавших его гор. — Вовсе нет, — возразил он. — Я хотел попросить об одолжении, — доложил Дийнал. — Не проси меня снова об этой девушке! — развернулся Курхо и окинул давнего друга гневным взглядом. — Я никогда не отменял своих решений, а сейчас, когда пролилась кровь стольких воинов Эскара, внезапное освобождение пленницы вызовет слишком много вопросов. Я поговорю с отцом, — вздохнул он. — Мы можем обойтись и без её знаний… Дийнал не стал спорить, хоть и не был согласен. Пророчество, произнесённое ХынСаа, подтверждало его догадку, что именно её повелел найти правитель Риада. Прекрасно знакомый с характером наследника, он понимал, что тот не отступится от своего решения, поэтому выбрал пойти другим путём, чтобы исполнить доверенную ему миссию. — Я не собираюсь более взвывать к тебе с просьбой передумать, Курхо, — сдержанно проговорил Дийнал. — Я прошу отпустить меня на несколько дней. Наследник выглядел озадаченным долю мгновения, затем задумчиво заметил, развязывая узел красного плаща, который носил в походах: — Мы придём в Риад уже завтра. Разве ты не должен был встретиться с отцом сразу по прибытии в город? — Я передам послание с гонцом. С твоего разрешения, — Дийнал склонил голову. — Куда собираешься поехать? — поинтересовался Курхо и отбросил плащ на своё ложе. — Вернусь в земли ламарцев, — лаконично ответил воин. — Поищу знаки в их святынях. Поразмыслив, наследник закивал: — Думаю, ты сможешь найти что-нибудь. Поезжай. Я сам объясню отцу причину. — Спасибо, Курхо, — поблагодарил Дийнал и покинул наследника. Оседлав коня, он без промедления покинул лагерь, остановившийся на последний привал перед приездом в Риад. В мыслях вновь всплыл разговор с ХынСаа, которая поневоле вызывала у него уважение как своим бесстрашием, так и заботой о каждом пленнике. К удивлению воина, она не считала его врагом и не относилась с настороженностью. И пусть она никогда не поднимала взгляда и неизменно говорила тихим голосом, за сдержанностью, воспитанной строгим воспитанием, Дийнал различал и робкую радость от каждой их встречи, и искреннее расположение, и почтение, с которым к нему относились многие воины. — Что говорят ваши предания о Первой Матери? — спросил Дийнал накануне, позвав девушку после того, как заснули пленники. Поправив тонкое покрывало на одном из мальчиков, ХынСаа откликнулась: — Она пришла к нам с этой стороны гор много солнц назад. Племя тогда погибало от болезни, но она смогла вылечить многих и спасла кланы от смерти. Её почитали, а вскоре назвали Матерью. Затем так называли каждую дочь её дочери. — Получается, она мать твоей матери? — уточнил Дийнал. Девушка только кивнула, ласково подоткнув одеяло на крепко спавшей девочке. С тех пор, как Курхо принял страшное решение, из глаз её не уходила отрешённость. Воин не мог винить её за апатию и поневоле восхищался тем, как она держится. — У вас есть святыни? Места, к которым племя совершает паломничества? — спросил Дийнал. ХынСаа подняла голову и задержала взгляд на его лице на долгое мгновение. Затем печально промолвила, потупившись: — Я не могу тебе сказать. Прошу прощения. — ХынСаа, — помолчав, позвал воин. — Я могу помочь. Если не тебе, то племени. Я не забуду и верну долг. Даю слово, — добавил он. На открытом лице девушке читалась каждая мысль, каждое сомнение. Она верила ему, он мог сказать это с уверенностью. Наверняка думала о том, сколь важно ему знать правду, и задавалась вопросом, насколько ценны её знания. Несколько минут протекли в безмолвии, прежде чем ХынСаа, старательно взвесив своё решение, проронила со вздохом: — Если пройти от селения наверх, туда, где восходит солнце, сотню сотен шагов, можно увидеть тропинку, ведущую в лес. Она приведёт к озеру Айм и алтарю Матери-земли. В том месте мы обычно молились о дожде и благодати, — глухо добавила девушка. — Вы почитаете землю? — в голосе Дийнала послышалась улыбка. ХынСаа кивнула, и он заметил: — А наше племя почитает солнце… в то время, как служит демону, который его боится, — иронично усмехнулся он. ХынСаа вскинула голову и тотчас опустила взгляд. Она поняла, о ком говорит воин. С удивившей её проницательностью выловила из его слов и намёк. Догадалась, что он ищет, и, пряча волнение, доверительно поведала: — На старой чинаре, на коре, есть символы, которые в племени никто не умеет читать. Их нанесла Первая Мать, так гласят предания. Ты умеешь читать символы? — Умею, — уверил её Дийнал; полученные сведения немало его обрадовали. — Спасибо, храбрая девушка, я не забуду о твоей помощи. Воин сдержался и не сказал ей о том, что собирается поговорить с самим правителем Риада. Он подозревал, что Глава Союза, долгие солнца готовивший заговор, наверняка прислушается к его словам и, возможно, освободит пленницу от страшной участи стать жертвой Саа Мелара. Но дарить ХынСаа ложную надежду Дийнал не хотел. Поэтому лишь попрощался с той, которой ему суждено было вернуть долг спустя много лет.