Джет

      В свой отсек Джет вернулся уже ближе к полудню. Традиционно, чтобы никто не подумал, что между отсутствием Вожака и его отсутствием есть какая-то связь. Удачно попав в период затишья, когда большая часть молодняка, умаявшись друг друга колошматить, отправлялась врачевать раны или на боковую, сын Пепла прошел незамеченным. Добравшись до каюты, он и сам решил вздремнуть, но проспал от силы полчаса. На место утоленного зова страсти пришли муки совести и теперь самец не мог перестать думать о своем основном партнере. Рифт, может, и заслужил урок, но никак не предательство. Да, Джет вчера ушел, да, потом они еще и неслабо подрались, но это ведь не значило, что все кончено. Будто бы мало они раньше дрались. Вот только Безродный ни за что бы не пришел мириться первым. Для него это означало показать свою слабость. Хотя попытки скрыть свои чувства отнюдь не делали его сильнее в глазах сына Пепла.       Проворочавшись еще некоторое время с боку на бок, Джет принял окончательное решение. Он встал, повязал на бедра чистую ткань и направился налаживать отношения с любимым, мысленно репетируя предстоящий разговор.       Рифта он застал спящим (либо тщательно притворяющимся). Отсек, что характерно, был при этом незаперт. Поколебавшись, младший самец заблокировал дверь и медленно приблизился к койке. Безродный приоткрыл глаза, презрительно фыркнул и отвернулся мордой к стенке. Джет сел на пол, скрестив ноги, подпер скулу рукой и просто стал ждать.       По ощущениям прошло примерно полчаса. Сын Пепла в очередной раз поглядел на табло наручного устройства и убедился, что так и есть. Он вздохнул и наконец позвал:       — Рифт?       — На х** иди, — буркнули в ответ.       — Это приглашение? — поднимаясь, уточнил Джет, но ответа не получил. Тогда он перелез через Рифта и попытался вклиниться между партнером и стеной.       Безродный никак не отреагировал.       — Подвинься хоть, все место занял! — прошипел младший самец.       Тогда старший сделал попытку встать, но Джет схватил его за плечо.       — Останься. Просто подвинься.       Рифт замер, как будто бы находясь в нерешительности, что ему делать, и Джету на миг показалось, что он сейчас вспылит и нанесет удар, но… Безродный вдруг улегся обратно и, обхватив сына Пепла одной рукой, крепко прижал к себе.       — Спать хочу. Не мешай, — тихо прорычал он.       — Не буду. Не буду мешать, — еще тише проговорил Джет, обнимая любимого и устраиваясь у него на груди.       Они и правда проспали несколько часов, прежде чем инстинкты взяли свое. Сын Пепла пробудился уже почти в процессе. Набедренная повязка на нем отсутствовала, а Рифт, перекинув через свое бедро его ногу, уже пристраивался к клоакальной щели партнера.       — Вот так сразу, без прелюдии? — зевая, осведомился Джет.       — Она была, но ты дрых, — безапелляционно заявил Безродный.       — По-моему, ты вре… Ахр! — «пассив» выгнулся и зажмурился от смешанного с легкой болью блаженства, когда затвердевший стержень грубо ворвался в его тело и сразу задел что-то очень чувствительное там, внутри.       Нетерпеливо рокоча, Рифт чуть сдал назад, подталкиваемый неподготовленными мышцами, но сразу же толкнулся еще глубже, вызывая новый изнемогающий стон. В порыве страсти он захватил жвалами горло младшего самца, а его руки принялись блуждать по охваченному сладкой дрожью телу. Юнец незамедлительно ответил выбросом притягательных самочьих феромонов, заставляя разум доминанта окончательно помутиться.       — Скажи, что он тебе не нужен, — жарко зашептал Безродный, перебираясь к уху Джета.       — Ты, мне нужен только ты, — подаваясь навстречу и впиваясь когтями в напряженную спину «актива», подтвердил сын Пепла.       — Скажи, что хочешь меня!       — Я хочу тебя!       — Скажи…       Договорить он не успел. Догадавшись, каким будет следующий вопрос, Джет поспешил его перебить.       — Мы трахаться будем или разговаривать? — И это было так непохоже на сына Пепла, что Рифт сразу все понял. Но неожиданно для самого себя не разозлился, а ощутил еще большее возбуждение. Из центра груди, клокоча, поднялся нестройный рык с претензией на любовную песнь. Нет, все-таки немного злости еще осталось…       — Ну держись у меня!        Приподнявшись на локте, Рифт уложил Джета на спину и навалился сверху всем своим весом. Когти сомкнулись на худых запястьях и плотно прижали их к изголовью, клыки с хрустом прокусили кожу на плече. Джет взвыл. Опять останутся следы, которые придется прятать. И Безродный об этом прекрасно знал. И знал, что нельзя. Что так можно спалиться. Но все равно делал это. Не первый раз, кстати.       Ладно. К черту. Сейчас об этом не хотелось думать.       Задыхаясь под рычащей громадой, сын Пепла широко раздвинул ноги, чтобы член Рифта мог проникать как можно дальше, и всецело отдался невероятным ощущениям, которые дарили жесткие ребра, ритмично проскальзывающие в ту и другую сторону через задний проход и одновременно стимулирующие основание его собственного пениса. Еще… Пожалуйста, еще…       «Зачем я хожу к Вожаку, если с Рифтом мне так хорошо?» — вдруг мелькнуло у сына Пепла в голове.       — Так хорошо мне только с тобой, — прошептал он вслух.       — Мелкий врун, — осклабился Безродный, ускоряя толчки.       Писк коммуникатора, брошенного на полу, самцы даже не услышали.       Рифт выдохся к ночи. Он пресытился настолько, что даже не захотел вставать. Джета ноги едва держали, но он все же выбрался из койки, чтобы проверить сообщения. Оказывается, Полуночный Вой писал ему трижды.       — Все равно к нему пойдешь? — на удивление спокойно поинтересовался Безродный.       — Мы ведь все уже обсудили, — поджав жвала, сын Пепла нервно захлопнул крышку на браслете.       — Просто спрашиваю, — усаживаясь, подчеркнуто миролюбиво проурчал Рифт.       — Я постараюсь вернуться как можно быстрее, — внезапно почувствовав стыд, младший самец смягчил голос и подошел, чтобы боднуть любимого лбом.       — Но от тебя это не зависит. Знаю, — продолжил за него Безродный.       Джет выпрямился и понурил голову. Потом быстро запахнулся в набедренную повязку и вышел из каюты.       На этот раз его провели совсем другими коридорами. Когда дверь открылась, взору сына Пепла предстала слабо освещенная комната с кричаще-алыми стенами и бордовыми портьерами. В отличие от прежних мест, которые Вожак выбирал для свиданий, здесь было довольно тесно. По сути большую часть пространства занимало гигантское ложе, убранное ярким струящимся атласом в цвет стен. Пол был выкрашен в тех же тонах. Неподалеку от кровати стоял малюсенький столик с графином и нетронутой едой. Очевидно, фуршет входил в культурную программу. Демонстрируя гостеприимство, владельцы борделя постарались подобрать что-то мясное — под вкус яутжей, — но доверия яства как-то не внушали. Да и аппетит отсутствовал.       Вожак потянулся и медленно приподнялся с подушек. Ложе было прохладным, но красный цвет создавал иллюзию жара. Темная шкура Полуночного Воя, напротив, излучала столько тепла, что казалась непривычно красноватой. Как будто последние лучи закатного солнца, окрашивающие облака сочным багрянцем.       — Мой верный воин вновь решил дать мне как следует выспаться перед встречей? — иронично мурлыкнул лидер.       — Моему Вожаку не помешает отдых, учитывая его текущую занятость, — привычно кланяясь, ответил Джет.       — Сегодняшний день действительно был непростым. Я даже подумывал отменить встречу, — принимая небрежно-зазывную позу, проговорил Полуночный Вой. Его расслабленное обнаженное тело тонуло в алых атласных волнах. Край покрывала едва прикрывал низ живота и бедра. Одну ногу Вожак согнул и покрывало соскользнуло, образовав соблазнительную драпировку, под которой пролегала полоса тени. И, надо сказать, эта загадочная темнота открывала огромный простор для фантазий.       — Если угодно, мы можем провести время за беседой, — на всякий случай не спеша раздеваться, предложил Джет. Он, конечно, лукавил. Ведь беседа беседе рознь. Иная распаляет не хуже прикосновений. И именно на это был расчет.       Направляясь сюда, сын Пепла в очередной раз задался вопросом, зачем снова поддается на зов Вожака. И был вынужден признаться себе, что любить Рифта — это все-таки не значит отказаться от Воя. Тяга к лидеру никуда не делась. Особенно после того, как в памяти ожили фрагменты прошлой ночи, когда Великий наконец-то позволил себе больше. Он впервые ласкал любовника так откровенно. Впервые целенаправленно довел до оргазма собственной рукой. И даже не один раз… Вероятно, свою роль сыграла вода. Она помогла Вожаку побороть брезгливость, а, может, просто как следует расслабила… Но имелись все основания предполагать, что теперь, когда еще один рубеж пройден, эти отношения смогут выйти на новый уровень. И просто грех было не проверить.       Выслушав слова охотника, Вожак неожиданно рассмеялся, от чего сын Пепла тотчас же впал в смущение. И впрямь глупость сморозил…       — А ты считаешь себя искусным собеседником, сын Пепла? — отсмеявшись, спросил Вожак. — О чем же ты предлагаешь говорить, юнец? Быть может, о политике и делах Совета? Или об истории народов? Или о технологиях, которые помогут сделать наш клан более эффективным? Об оружии нового поколения? О стратегии Охот? О чем, воин?       — Все темы интересные, — взволнованно прострекотал молодой самец, не зная, как еще ответить. Но вызвал новый взрыв хохота.       — То есть ты предлагаешь, чтобы это я тебя сегодня развлекал? — подпирая голову рукой и лукаво поглядывая на стушевавшегося Молодую Кровь, подытожил лидер.       — Я… — начал Джет и беспомощно умолк.       Тогда Полуночной Вой сделал умиротворяющий жест и сказал:       — Ну что ж, давай поговорим. Посмотрим, хватит ли у тебя опыта поддерживать беседу. Мы в любом случае ничего не теряем. Но предупреждаю: если мне станет скучно, я найду твоей пасти другое применение. Располагайся, как тебе удобно. С мебелью, правда, сам видишь, какая ситуация — ее тут просто нет, кроме этого ложа. Но на нем достаточно места.       Еще раз поклонившись, Джет быстро избавился от доспехов и устроился среди атласных подушек рядом с Вожаком. Чтобы не нарушать выбранные правила игры, он не стал снимать набедренную повязку, но что-то подсказывало, что она все равно останется на нем ненадолго.       — Итак, о чем же ты хочешь говорить? — поворачиваясь к сыну Пепла, осведомился лидер. Покрывало съехало еще больше, полностью открыв линию его бедра.       Джет помолчал секунду, набираясь смелости, а потом ответил:       — Мой Вожак, ты прав, я вряд ли смогу тягаться с тобой в эрудиции, поэтому я предлагаю поговорить… о нас.       Полуночный Вой заметно напрягся, и между его бровей пролегла глубокая складка.       — Осторожнее, юнец, — понизив голос, предупредил он, — не стоит ходить по краю.       — Мой Вожак, я ничего такого не имею в виду, — поспешил объясниться сын Пепла. — Я не жду от тебя никаких обязательств или привилегий, я ничего не собираюсь требовать — кто я вообще такой, чтобы ставить какие-то условия Великому? Но ведь ты не станешь отрицать, что наши отношения отличаются от тех, что связывают тебя с другими воинами. Неужели тебе никогда не хотелось спросить меня о чем-то? Или самому рассказать, что ты чувствуешь?       — Ах вот ты о чем… — медленно произнес Вожак и почему-то перевел взгляд на потолок. Некоторое время он молчал. Когда Джет уже начал подумывать о том, чтобы извиниться и сменить тему, лидер все-таки заговорил, упорно продолжая избегать зрительного контакта: — Ты еще слишком молод, сын Пепла, чтобы понимать одну простую истину: доступ к телу и доступ к душе — совершенно разные вещи. У меня большой гарем. Я крою в сутки по тридцать самок — своих законных жен. Мне нравятся телесные удовольствия с ними, я ценю их за преданность и благодарен им за крепкое потомство, но как ты думаешь, юнец, разговаривал ли я хоть раз по душам хотя бы с одной из них? — Тут Полуночный Вой все-таки повернулся к собеседнику и поглядел ему прямо в глаза. И впервые Джет не смог определить, что за выражение сквозит во взгляде Вожака. Это не была печаль, это не было равнодушие, это… Больше всего это походило на взгляд Наставника, который задал нерадивому ученику элементарный вопрос и теперь надеется, что балбес все-таки справится с ответом самостоятельно и не придется ему все разжевывать.       — Нет? — ощущая в сердце непонятную тревогу, предположил Джет.       — Нет, — спокойно подтвердил Вожак.       — И так же со мной?       — Так же и с тобой, — задумчиво проводя кончиком когтя по ноге младшего самца, изрек лидер. — Мне нравится быть с тобой, раз уж так сложилось, и я ценю твою преданность. А тебе нравится быть со мной, нравится, что мы можем доставлять друг другу удовольствие, не правда ли? — Коготь достиг края набедренной повязки и как бы невзначай поддел его.       — Можно последний вопрос? — украдкой наблюдая за пробирающейся под ткань рукой старшего самца, проговорил Джет.       — Последний, — милостиво позволил Вожак, притягивая любовника к себе. Его ладонь скользнула по ягодице юнца и пальцы жадно сжались, от чего у Джета сладко заныло в паху.       — Когда-нибудь… — Сын Пепла через силу сглотнул и осторожно притронулся к груди сына Долга. — Когда-нибудь может стать иначе?       — А ты уверен, что нам нужно иначе? — проникновенно ушел от ответа Вожак.