Джет

      Лишь только наступила следующая ночь, Джет поспешил на встречу со своим Вожаком. В этот раз он не раздумывал долго. После того, что произошло в красной комнате, он просто не мог не пойти. Накануне, стараясь избежать неудобного разговора, Полуночный Вой отвлекал юного любовника всеми возможными способами, кроме, разве что, непосредственно секса. И сын Пепла, поддаваясь на ласки предводителя, опять познал нечто новое. Ранее он даже не смог бы вообразить, сколько чувствительных точек дремлют на его теле. Буквально на каждом крохотном, неприметном участке. Кто бы мог подумать, что до предоргазменного состояния можно довести поглаживанием в подколенной ямке? Или что легкий массаж вокруг хвостового рудимента может заставить кричать в голос? Но осведомленность Вожака об этой очевидно сокрытой от большинства части физиологии просто потрясала своими масштабами. Он вытворял с юным любовником нечто невероятное. Никакая логика не могла объяснить реакции, возникающие в ответ на подобное воздействие. Когда Вожак щекотал кончиком языка под ключицами или с внутренней стороны запястий молодого самца, тот буквально терял от ощущений рассудок. Когда Вожак прикасался к его загривку и с плавно нарастающим давлением проводил до затылка, а затем медленно пропускал отростки гривы между пальцами, Джет выгибался и трепетал, утрачивая над собственным телом контроль. А когда кончики когтей лидера принимались вычерчивать смелые траектории на боках и подбрюшье юнца, у последнего наступала такая сильная эрекция, что напряжение начинало граничить с болью. При этом Полуночный Вой, словно развлекаясь, каждый раз подводил любовника к самой грани и заставлял балансировать на ней как можно дольше, чтобы потом двумя-тремя ненавязчивыми движениями довести до сумасшедшего оргазма. А стоило юнцу обессиленно замереть, коварный искуситель все начинал сначала, не позволяя отдыхать ни минуты.       Потом Джет пытался повторять, но у него не выходило как надо. Или это Вожак прикидывался, чтобы иметь возможность с показательным великодушием руководить неопытными руками подчиненного. И от его горячих ладоней, неожиданно мягко накрывающих такие маленькие по сравнению с ними кисти Джета, по всему телу разливалось звенящее благоговение. Как руки, привыкшие держать клинок и бич, могли прикасаться столь нежно? Сын Пепла не находил этому объяснения. Хотя не очень-то и старался найти. Главное, что он мог ощущать эти прикосновения снова и снова…       Избыточная стимуляция не прошла даром. К концу ночи чувствительность притупилась и Джета потянуло в сон. Вожак тоже задремал, растянувшись рядом точно огромный насытившийся зверь. На несколько часов сознание сына Пепла попросту выключилось. Потом пришло плавное пробуждение. Повернувшись к Полуночному Вою, он некоторое время всматривался в непривычно безмятежное лицо спящего лидера. Веки Вожака были плотно сомкнуты, жвала расслаблены, глубокое размеренное дыхание вылетало почти беззвучно.       Тогда, потихоньку спустившись с ложа, Джет собрал доспехи и осторожно в них облачился, стараясь не производить лишнего шума. Уже находясь возле двери, он обернулся. Полуночный Вой смотрел на него из-под полуопущенных век, но ни один мускул его тела не был напряжен и поза оставалась прежней. На мгновение взгляды самцов встретились. Потом Вожак просто закрыл глаза, давая Молодой Крови молчаливое разрешение покинуть комнату.       Утро Джет провел в постели Рифта. День тоже. Безродный больше не пытался возражать против двойной жизни партнера. Он выглядел смирившимся. Но не сломленным. Скорее, успокоившимся.       В этот раз с его стороны не было никаких требований, он не говорил о Вожаке, не пытался ставить никаких условий. Джет, в свою очередь, ни о чем его не просил — ни «пожестче», ни аккуратнее. Они вообще не разговаривали — прямо как раньше. Просто занимались механическим спариванием, ориентируясь на телесные реакции друг друга.       Вечером, перед тем как сын Пепла отправился на очередную встречу с лидером, они выбрались в тренировочный зал. И тренировка впервые за долгое время была просто тренировкой, причем довольно серьезной. Но снова безмолвной. Самцы одновременно оставались вместе и одновременно каждый наедине со своими мыслями.       После душа они разошлись. Рифт отправился отсыпаться в свою каюту, Джет — налаживать еще более тесный контакт с Вожаком. И под словом «тесный» подразумевался не только контакт между телами. Сын Пепла все еще надеялся понять, что движет командиром, решившимся на столь неоднозначные отношения с подчиненным.       Комната была черной. Вся — от пола и до потолка. Под ногами тускло блестели плиты, напоминающие гранит, возможно, искусственный. Стены покрывал какой-то матовый порошковый состав, а ложе было убрано черным бархатом. В нишах ровно горели биолюминесцентные лампады.       Вдоль одной стены стояли в черных вазонах искусственные черные цветы, вдоль другой имелось некое подобие барной стойки, выполненной из того же материла, что и пол. За ней восседал Полуночный Вой, причем выглядел он как-то… Как-то непривычно. Расслабленно навалившись на край столешницы, Вожак практически полулежал в высоком кресле. Одна его рука покоилась на изогнутом подлокотнике, придерживая небольшую бутыль с узким горлышком. Рядом стояло еще несколько сосудов, часть которых, очевидно, предназначалась для порционной подачи, но совершенно не подходила для яутжевской пасти. В воздухе ощущался слабый аромат спиртного.       Бедра лидера прикрывала повседневная набедренная повязка, доспехи отсутствовали. Джет невольно бросил взгляд на кровать. Она была смята. Видимо, Вожак опять успел выспаться. Хотя на этот раз сын Пепла не опоздал. Просто Вой, вероятно, пришел сюда еще днем. И, как ни странно, в процессе отдыха успел неплохо так приложиться к бутылке.       Признаться, видеть Вожака во хмелю Джету еще не приходилось. Да, лидер позволял себе немного выпить во время Долгой Ночи, но это практически не отражалось на его поведении. Сейчас же Полуночный Вой выглядел непривычно безмятежным и обмякшим, но, как ни странно, это ничуть не отталкивало, а, наоборот, притягивало еще сильнее.       — Ты и представить себе не можешь, воин, сколько крови мне выпили сегодня Старейшины, — театрально прикрывая глаза свободной рукой, пожаловался Вожак после традиционного приветствия Молодой Крови. — Тебе, конечно, этого не понять. Но ты сполна ощутишь цену благополучия клана, когда, да будут благосклонны боги, достигнешь моих лет и возглавишь собственный. Тебе, быть может, удивительно видеть меня сейчас столь несобранным, но я скажу: иногда — очень редко! — такое можно себе позволить.       Глаза сына Пепла медленно полезли из орбит: Вожак действительно сейчас пред ним оправдывался? Тем не менее молодой самец вовремя себя одернул. Происходящее и впрямь было необычным, но вдруг это хороший знак? Едва ли слова Полуночного Воя о Совете были правдивы. Он не выглядел уставшим или раздраженным. Больше походило на то, что он… принял для храбрости. И это было многообещающе. Оставалось самому выбрать верную тактику.       — Мой Вожак имеет полное право расслабиться после тяжелого совещания, — пока не решаясь приближаться, проговорил Джет. — Угодно ли ему, чтобы я составил компанию?       — Изволь, — обворожительно-пьяно усмехнулся лидер, указывая на соседнее кресло. — Испробуй этот напиток. Он достаточно приятный и успокаивающий. Правда, у этих бездарей не нашлось нормальной посуды: пить приходится прямо из бутылки.       Прежде чем присоединиться, сын Пепла также разделся до набедренной повязки. Пока он снимал доспехи, Вожак сделал несколько глотков. Нетерпения старший самец не проявлял, но Джет несколько раз ловил на себе его заинтересованный взгляд, тщательно маскирующийся под случайный. Впрочем, сейчас по причине не вполне трезвого состояния концентрация Воя подводила. Было отчетливо видно, что он ждет не дождется начала активной фазы свидания.       — Знаешь, я передумал по поводу беседы, — внезапно заявил Вожак, когда юный любовник расположился напротив и с некоторым сомнением пододвинул к себе бутылку. Сын Пепла поднял на него недоумевающий взгляд. Но спросить ничего не успел, так как Вой продолжил: — Но не о нас, а о тебе и обо мне. Расскажи мне о себе и я обещаю подумать о том, что рассказать тебе из собственной биографии.       Ответил Джет далеко не сразу. Помолчав, он сделал первый осторожный глоток — брага и впрямь оказалась весьма недурная — и позволил себе недоверчиво прищуриться на лидера. Вот ведь прохиндей… Решил-таки включиться в игру, но поменял правила на свои. Хотя, в конечном итоге, разве что-то менялось от того, кто будет первым?       — Я согласен, мой Вожак, — наконец изрек младший самец. — Но предупреждаю, что впечатлить мне особо нечем. Я родился в Серых чертогах, в поселении близ Сонного вулкана. Мой отец, Советник Пепел…       — Неплохо мне знаком, — вдруг мягко, но решительно прервал его Полуночный Вой. — Не нужно возвращать меня сейчас к мыслям о Совете, сын Советника. Поведай мне лучше о другом.       — О чем, Великий? — предчувствуя какой-то неудобный вопрос, Джет глотнул еще браги. Он не ошибся.       — Ты хоть раз был с самкой?       В первый момент юнец невольно отвел глаза, но затем заставил себя смотреть прямо. Для этого вопроса могло быть несколько причин, но какая именно руководила сейчас Вожаком, сказать было сложно. Поэтому юлить не стоило. Может быть, позже, когда станет понятен мотив…       — Был, мой Вожак. Но я бы не называл этот опыт удачным. Это было еще до поступления в клан, даже до переселения в орбитальную колонию.       — И что же тебе не понравилось?       — Меня принуждали.       Вожак неопределенно фыркнул и поменял положение, также сделав медленный глоток из бутылки.       — А с Рифтом все, стало быть, сразу случилось по обоюдному согласию?       — Нет. Безродный применил силу, — пришлось признаться сыну Пепла. Он попытался придать голосу как можно больше равнодушия.       — В чем же тогда разница?       Тут Джет даже слегка поперхнулся брагой. К такому вопросу он точно готов не был. Но демонстрировать слишком явное замешательство не следовало. Иначе он все мог испортить.       — Может быть, мой Вожак сам сможет объяснить, в чем разница между мной и самками? — вставая и вместе с бутылкой перемещаясь на ложе, не слишком изящно, но довольно успешно ушел от ответа сын Пепла. Приглашение было истолковано верно.       — Подловил, — не спеша поднимаясь и следуя за ним, промурлыкал Полуночный Вой. — Но я-то от них не отказываюсь. А ты? Повторил бы при случае?       Устроившись в изголовье, лидер откинулся на бархатные подушки и, согнув одну ногу, водрузил ополовиненный сосуд на свое колено. Разумеется, за этой непринужденной позой крылась ненавязчивая демонстрация открытой промежности. Недолго думая, сын Пепла уселся рядом и занял зеркальное положение. Теперь он мог свободно дотянуться куда нужно. И Вой тоже мог.       — Надеюсь, мой Вожак не собирается озаботиться поиском невесты для рядового охотника? — с тихим стрекотанием, произнес младший самец. Старший отреагировал столь же негромким смехом.       — Моя первая самка тоже не церемонилась. Я не остался с ней. Это было давно. Даже имени ее не припомню… Впрочем, я не уверен, что мы вообще друг другу представились. Многие из них любят доминировать, так что меня не удивляет услышанное от тебя. Но немало и таких, которые готовы слушаться своего самца. На твоем месте я не оставлял бы надежды.       — Благодарю за напутствие, мой Вожак, но, боюсь, мне просто не хочется пробовать снова, — во второй раз попытался уйти от неприятной темы Джет. Вслед за тем его рука легла на живот лидера, и взгляды самцов встретились.       Полуночный Вой заурчал в полголоса и лукаво прищурился. Не сводя с сына Пепла взора, он ощутил, как ладонь любовника украдкой ползет вниз.       — Стало быть, ты сам желаешь только отношений с самцами? — Он отпил еще и свободной рукой небрежно приобнял юнца за плечи.       — Мне сложно выразить то, что я чувствую, — забираясь под ткань набедренной повязки и начиная поглаживать область семенников, а также уже порядком вздувшийся паховый бугор, негромко прорычал сын Пепла.       — Как будто для тебя это естественный ход вещей?       — Можно и так сказать, мой Вожак.       Горячая влажная плоть плавно вышла из своего вместилища и уткнулась Джету в ладонь. На мгновение Молодая Кровь прервался, чтобы освободить интересующую его область от одежды, затем нежно, но крепко обхватил пенис лидера, от чего у Полуночного Воя непроизвольно вырвался изнемогающий полурык-полустон.       — Но могу я спросить? — принимаясь массировать планомерно удлиняющийся орган, снова заговорил Джет. — Кем воспринимаешь меня ты?       — А кем ты себя чувствуешь? — последовал встречный вопрос.       Перед тем, как ответить, Сын Пепла тоже сделал хороший глоток браги.       — Самцом. Которому нравятся самцы.       — Я так и предполагал.       Рука лидера скользнула по загривку юнца и, переместившись на его подбрюшье, уверенно сдвинула вниз характерно вздыбившуюся набедренную повязку.       — Но ведь тебя это не смущает, мой Вожак, — слова младшего прозвучали утвердительно.       — Скорее, я просто принимаю это как данность, — начиная невозмутимо поглаживать член любовника в том же ритме, с каким двигалась рука Джета, парировал Вой.       Следующий несколько минут прошли в молчании. Прикрыв глаза и глухо взрыкивая от наслаждения, самцы предавались синхронным ласкам, периодически прихлебывая терпкий напиток. Алкоголь расслабил их и забрал часть ощущений, поэтому возбуждение нарастало медленно. А бесстыдный разговор возобновился как-то сам собой.       — Вы говорили с Рифтом о чем-то подобном? Почему вас притянуло друг к другу?       Вожак сменил ритм, сбавив скорость и увеличив амплитуду движений. Таким образом он показывал, как ему самому будет приятнее. Сын Пепла послушно последовал его примеру.       — Не особенно. Думаю, тут бесполезно размышлять о причинах. Даже почтенная Туча не берется предположить, почему так произошло.       Черт, проговорился…       — Тучка все знает? — тон Вожака уже не дотянул до удивленного, но ритм слегка сбился.       — Только о нас с Безродным, — поспешил успокоить Джет. — Но она никому не скажет.       — Она знает, что я знаю? — Полуночный Вой нахмурился.       — Нет… — соврал сын Пепла.       — Хорошо.       — Она осматривала меня после Сезонов и… Ну, тут было сложно не заметить, — на всякий случай пояснил Джет. Вожак вдруг фыркнул и мотнул головой, изображая притворное осуждение.       — Сказать тебе правду? Я не понимаю, как от этого можно получать удовольствие.       — Мне описать, каково это? — внезапно растягивая максиллы в дурацкой улыбке, осведомился младший самец. В следующий миг его пальцы разомкнулись и, проследовав вдоль скользкого упругого ствола вниз, слегка погрузились в клоакальную щель партнера.       — Да ты уже в зюзю, — заметил Полуночный Вой. Ненадолго оставив в покое член юнца, он конфисковал у любовника бутылку с остатками содержимого и поставил ее прямо на кровать рядом со своей.       — В зюзю… — у Джета вырвался пьяный смешок. — Мой Вожак, откуда ты взял такое слово?       — От одной… дальней родственницы. Она тренировала меня еще мальком. Помнится, старшие братья достали брагу и мне тоже перепало… Ох как она меня тогда порола…       Сын Пепла хотел что-то на это сказать, но не успел. Полуночный Вой вдруг повернулся к нему и, схватив за руки, повалил. Оказавшись сверху, Вожак издал утробный вой страсти и потянулся к горлу юнца жвалами. Бутылки позади него тихо звякнули друг о друга и покатились по покрывалу. Недопитое щедро полилось на измятый бархат.