Джет

Очень 18+. Я предупредила. Это вышло даже более жестко, чем я ожидала. И не так красиво, как я ожидала. Навеяло: «The 69 Eyes» — «August Moon».       В апартаментах Вожака царил полумрак. Судя по витающему в воздухе крепкому мужскому духу и меткам на стенах, лидера уже в полной мере настиг гон. Значит, на теплый прием не стоило даже надеяться. Особенно в одном помещении с Рифтом, от которого, в отличие от Джета, разило не соблазнительной жертвой, а нахальным конкурентом.       Полуночного Воя юнцы застали в кабинете. Он сидел за поднятыми мониторами, и алые отсветы от нескончаемых отчетных таблиц играли на его влажной коже и гладкой гриве, на серебристой шкуре, небрежно перекинутой через его плечо, и на венчающем его голову почетном злате. На столе перед Вожаком лежало несколько планшетов с раскрытыми картами и какими-то списками. Лицо командира было хмурым, а движения выдавали раздражение. Но понять причину такого недовольства с ходу не получалось. Возможно, это была усталость от работы с документами, а возможно в самих этих документах содержалась какая-то неприятная информация. Или же настроение Вожака испортили вовсе не документы…       Когда молодые воины вошли в отсек, лидер молча поднял на них абсолютно ледяной взгляд, после чего, также не говоря ни слова, вернулся к таблицам.       — Мой Вожак, — юнцы одновременно склонились перед ним и замерли в позе подчинения, ожидая выговора или распоряжений, но Полуночный Вой попросту проигнорировал их. Отметив несколько значений и набрав что-то на клавиатуре, он то ли сохранил, то ли отправил данные, и лишь затем все отключил, снова обратив взор к охотникам. К тому времени напарники уже понимали: общение не будет сулить ничего хорошего.       Некоторое время лидер продолжал на них смотреть, как будто чего-то ждал, но Молодая Кровь, разумеется, не осмелились заговорить раньше него. Джет чувствовал, как от взгляда и молчания Вожака все сильнее трясутся поджилки. Рифт, оглушенный происходящим, не чувствовал ничего.       — Сын Пепла. Что я говорил тебе о поведении в Сезон? — бесстрастный голос Полуночного Воя прорезал тишину подобно смертоносному клинку и оставил за собой невыносимо звенящий отзвук, смешавшийся с неистовыми ударами пульса в висках.       — Мы старались не привлекать внимания, Великий, — через силу выдавил Джет, не поднимая головы.       — Очевидно, плохо старались, — Вожак уже не отрезал — рубанул с размаху.       Джет вдруг явственно ощутил, как зачесались давние шрамы на спине. И даже Рифт, кажется, вздрогнул. Наверное, они должны были что-то ответить, но ничего не шло на ум. Оба даже приблизительно не представляли, почему командир так зол, ведь они скрывали свои отношения так тщательно, как могли, кто же мог опять их заподозрить…       — Я согласился закрыть глаза на то, что вы творите, если вы будете вести себя пристойно, но что я слышу? — Полуночный Вой, кажется, не придал их безмолвию ровным счетом никакого значения. — Я вновь слышу разговоры. И делаю вывод, что моя милость для вас пустяк, а на клановые порядки вы просто плюете. Что же мне теперь прикажете с вами делать?       — Мы примем любое наказание, — самцы ответили почти синхронно, хотя, видят боги, никто из них не считал это справедливым. Но отвечать иначе на «Триумфе» не полагалось.       Вожак изобразил на лице неоднозначный полуоскал и выдержал паузу. Затем он поднялся из кресла и, поджав жвала, прошипел сквозь них:       — Разговоры я пресек. Не благодарите.       — А что теперь будет с нами? — не выдержал Джет и сразу умолк, понимая, что проявляет неучтивость.       — А вот это решение я пока что не могу принять. Для начала мне нужно знать, с чем я, собственно, имею дело, — непринужденно отозвался Полуночный Вой. — Я хочу это видеть.       Самцы в недоумении уставились на лидера, и тот был вынужден конкретизировать. Стало понятнее. Но не легче.       — Великий… Ты хочешь, чтобы мы спарились при тебе? — не желая верить своим ушам, переспросил Джет. Признаться, после того, что потребовал Полуночный Вой, о приличиях как-то уже не думалось.       — А что между вами такого, о чем не может знать Вожак? — без тени смущения парировал лидер. — Ну так? Я жду.       Панически участившееся дыхание Рифта заставило сына Пепла обернуться. Безродного трясло, а в его широко распахнутых глазах плескалось выражение дикого страха, смешанного с полной безысходностью. Никогда прежде Джету не приходилось наблюдать ничего подобного… В какой-то момент ему показалось, что Безродный вот-вот рухнет на колени и расплачется. От этого стало по-настоящему жутко… Тем не менее, младший самец нашел в себе силы заговорить снова. А что еще оставалось? Напарник сейчас был в таком ступоре, что при всем желании не мог исправить положение. А Джет мог хотя бы попытаться. В конце концов, он уже перечил Вожаку и остался жив. Где наша не пропадала…       — Это будет недостойное зрелище, — необоснованно противиться не имело смысла, но воззвание к чувству эстетики Вожака вполне могло сработать, и сын Пепла ухватился за эту возможность. Мимо.       — Я потерплю, — без колебаний отозвался Полуночный Вой.       — Тебя оскорбят запахи, и мы можем испачкать полы, — немедленно последовала следующая, кстати, весьма справедливая, отговорка.       Лидер криво усмехнулся, но это была отнюдь не добрая улыбка.       — Замолчи, воин. И делай то, что приказывает Вожак.       В этот момент оцепенение вдруг отпустило Рифта, и он, вряд ли уже осознавая, что делает, твердо взял Джета за плечо. Полуночный Вой поморщился и поднял руку в останавливающем жесте.       — Не здесь, дурни, — раздосадованный тем, что его слова воспринимаются слишком буквально, лидер мотнул головой в сторону моечного отсека.       Створка двери отодвинулась по голосовой команде Вожака, и ошеломленный Джет, не чувствуя под собой ног, двинулся туда, где мягко мерцали отделанные лиловыми плитами стены. Это было гадко, но весьма предусмотрительно: только вода, смывающая кожные выделения и семя, была способна скрыть запахи настолько, чтобы доминантный самец мог наблюдать процесс со стороны и не кинуться.       Рифт зашел следом, и оба юнца с надеждой обернулись на Вожака. Возможно, все это была лишь жестокая шутка? Попытка проучить, чтобы навсегда запомнили? Однако вид загородившего выход Полуночного Воя казался совершенно серьезным. Лидер стоял, сложив руки на груди, и ждал, когда его приказ начнут исполнять.       — Рифт, нам лучше сделать это. Лучше подчиниться, — чуть слышно проговорил Джет и потянулся к партнеру. Безродный раскрыл жвала, как будто собираясь что-то сказать, но не издал ни звука.       Сын Пепла на миг зажмурился, собираясь с духом, а затем решительно взялся за пояс Рифта и расстегнул пряжку. А в следующий момент получил такой мощный удар, что отлетел к противоположной стене. Безродный встряхнул гривой и зарокотал, одним движением сорвав с себя набедренную повязку, скомкав ее и запустив в провинившегося любовника. Пересилив боль, Джет поднялся и тоже принялся раздеваться.       Полуночного Воя происходящее, по-видимому, до сих пор ни капли не трогало. Он стоял и смотрел — так же внимательно и спокойно, как смотрел на тренировки и построение клана, на кормежку, на выделку трофеев… Как будто для него не было никакой разницы.       Обнажившись, Джет медленно приблизился к Рифту, невольно отмечая, что запах Безродного совсем потерялся в заполняющем все доступное пространство душном мускусе Вожака. Феромоны отчетливо показывали, кто тут главный. Промелькнула странная мысль: а у Рифта вообще что-то получится?       Видя наступившее замешательство, лидер предупредительно зарычал и указал на пустую купель. Сын Пепла послушно забрался внутрь и нажал на сенсорную панель. С потолка, приятно шурша, посыпалась мельчайшая водяная пыль, и окружающая обстановка мгновенно погрузилась в нежную дымку. Прохладные капли сначала оседали на коже как хрустальный бисер, а чуть погодя начали собираться в ручейки и стекать вниз, ласково щекоча. Под ногами образовалась пока еще тонкая водяная пленка. Дышать стало намного легче…       Резкий толчок в спину последовал так внезапно, что Джет не удержался на ногах. Подняться Рифт ему уже не позволил. Разъяренно храпя, он набросился сверху и глубоко вонзил жвала в беззащитный загривок собрата. Младший самец мучительно заскулил, но тут же заставил себя замолчать. Вторжение без подготовки он вытерпел, уже крепко стиснув зубы. Похоже, жажда мщения в Рифте сейчас была гораздо сильнее стыда…       — Смотреть на меня. Оба, — из-за водяной завесы раздался новый приказ Вожака, и юнцы разом подняли головы. С клыков Рифта стекала разбавленная кровь. Глаза у обоих были совершенно дикие. Полуночный Вой обошел купель и теперь стоял перед ними совсем близко. И продолжал глядеть, не отрываясь. Его выражение неуловимо изменилось, но ни Джет, ни тем более Рифт не могли определить, как именно. Просто он теперь смотрел как-то по-другому.       Потрясенные тем, на что решились, и тем, как на это отреагировал лидер, любовники замерли, причем Рифт на нервной почве стиснул партнера так, что у того затрещали ребра. Но Полуночного Воя такое положение дел явно не устраивало. Он вдруг подался вперед и нагнул голову, демонстрируя страшный оскал. Вслед за тем до юнцов донеслось низкое и вибрирующее грудное рычание — такое, от которого кровь стынет в жилах и мысленно прощаются с жизнью. Еще никогда на их памяти Вожак не издавал таких звуков. Даже когда был в бешенстве.       «Он бросится и разорвет нас обоих», — промелькнуло в голове у Сына Пепла, но прежде чем он успел подумать еще о чем-то, Полуночный Вой сурово рявкнул:       — Ну? Что вы застыли? Мне долго ждать?       Безродный дернулся, как будто уворачиваясь от удара, и, не сводя взора с Вожака переместил руки на плечи «пассива». Предугадывая его дальнейшие действия, Джет прочнее уперся в дно купели, широко расставил колени и прогнулся в спине.       Рифт сношал его жестко и размашисто, заставляя все тело сотрясаться, а внутренности беззвучно стонать. Сам же сын Пепла был готов кричать в голос, но запретил себе выпускать крики из груди, а слезы из глаз, и все это, не находя выхода, сплеталось в его горле тугим, быстро растущим комком, вот-вот грозящим полностью перекрыть дыхание. За первые дни Сезона организм Джета уже успел вспомнить размеры партнера и начал заново к ним привыкать, но не настолько, чтобы сразу выдержать подобный натиск. Тем не менее Безродный был неумолим, тараня сжимающееся от боли и ужаса нутро младшего самца, кажется, со всей силой, на какую был способен. И если в прошлые годы он вел себя так, потому что не мог контролировать порывов своей страсти, то теперь совершенно осознанно наказывал любовника — за ложь, за молчание, за коварство Вожака.       Джет тоже был вынужден собрать все имеющиеся силы — чтобы выдержать. Но их бы вряд ли хватило надолго. Достаточно возбудившись, сын Пепла мог испытывать наслаждение и от весьма грубых форм соития, но в том-то и дело, что сейчас желание в нем не просто дремало — оно умерло. И судя по тому, что Рифт все еще не начал изливаться, ему тоже было далеко до удовольствия. Странное удовлетворение, похоже, испытывал лишь Вожак, созерцающий грязную и унизительную картину с видом искушенного ценителя и сурово рыкающий на юнцов всякий раз, когда кто-то из них пытался спрятать глаза.       Минуты этих взаимных страданий растягивались в часы. Джет давно потерял счет времени и лишь думал, когда же все кончится, одновременно страшась того, как Полуночный Вой поведет себя дальше. Впрочем, на благоприятный исход в любом случае не следовало рассчитывать. В самом лучшем из вариантов…       Его дальнейшие мысли прервала долгожданная эякуляция Рифта. Внутри стало горячо, скользко, жидко и еще более неприятно. Безродный попытался сдержать стон, в результате издав душераздирающий хрип, тотчас же потонувший в мерзком ритмичном хлюпанье. Джет крепко зажмурился и до скрипа сжал челюсти.       …Первым, что увидел сын Пепла, открыв глаза, была соскальзывающая с плеч Вожака звериная шкура. Джет поднял взгляд выше, на лицо Полуночного Воя, и тут же похолодел. Это выражение он уже знал… Оно запомнилось слишком хорошо.       Вожак медленно двинулся вперед, и шкура серебристыми волнами сложилась за его спиной на полу. Лидер сделал еще один шаг, едва заметным движением руки сорвав потайную застежку пояса, и набедренная повязка легко упала к его ногам. Точно завороженный сын Пепла взирал на то, как Полуночный Вой делает третий, последний шаг, преодолевая бортик купели и по щиколотку в воде ступая к юным развратникам. Рифт в тот момент уже не мог остановиться. Он лишь беспомощно задрал башку и раззявил трясущиеся жвала, во все глаза глядя на приближающегося доминанта, а тот, покровительственно урча, подошел вплотную и склонился к стоящему на четвереньках Джету. В следующий миг рука лидера больно ухватила сына Пепла за гриву, собрав ее в пучок на затылке, и резко вздернула лицо молодого самца вверх. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза — Вожак клана и дважды опущенный юнец, затем Полуночный Вой встал на одно колено и, продолжая удерживать голову «пассива» в нужном положении, без колебаний уткнулся своим паховым бугром в его пасть.       Действия Вожака красноречиво свидетельствовали о том, что отказа он не примет, а сопротивления не потерпит, и Джет без промедления принялся покорно вылизывать клоакальную щель Вожака. Пенис лидера отозвался практически сразу. Сложно поверить, но от порочного зрелища он был уже наготове, и требовательно уткнулся в ротовые перепонки юнца, стоило тому лишь пару раз провести языком вдоль краев половой складки. Джет аккуратно захватил головку члена ртом и приник жвалами к подбрюшью Вожака. Орган тут же напрягся и стал продвигаться вперед, увеличиваясь с каждым ударом четкого пульса. В состоянии полной эрекции он достигал довольно внушительных размеров, и Джету было сложно взять его глубоко, так что, почувствовав дискомфорт, юнец решил отстраниться и ухватить основание пениса рукой, однако Полуночный Вой негодующе зарокотал и с силой надавил на затылок сына Пепла, заставив несчастного закашляться. Джет попытался приноровиться хоть как-то дышать, но следующий толчок Вожака уже достал до самого горла, вызывая страшный спазм.       Тем временем пришедший в окончательной смятение Рифт не придумал ничего лучше, чем удвоить собственные старания. Упершись руками в худую спину партнера и навалившись на нее всем своим весом, Безродный издал пронзительную трель доминирования и начал вдалбливаться в зад сородича с такой яростью, что слезы все-таки брызнули у Джета из глаз. Вожак, не желая уступать первенство какой-то Молодой Крови, разразился еще более оглушительным дребезжанием и стал, уже ни капли не сдерживаясь, активно трахать их общую жертву в рот.       Этому кошмару не было конца… Захлебываясь льющейся сверху водой и хлынувшим в глотку семенем, сын Пепла в отчаянии забился между безжалостно напирающими с двух сторон массивными телами, но освободиться не смог. Зажатый обезумевшими от похоти «активами», он почувствовал, что еще немного и просто переломится пополам. Сознание в этот момент куда-то поплыло… И уже находясь на самой дальней его границе, юнец внезапно ощутил нелогичный и необъяснимый, но совершенно реальный прилив… сладострастия.       От мысли о том, что прямо сейчас его грязно имеют сразу два огромных, сильных самца, Джета бросило в жар. Его член, до сих пор никак не реагировавший на происходящее, в два счета наполнился кровью и вывернулся наружу, тяжело окунувшись головкой в теплую воду. «Пассив» с трудом приоткрыл глаза и увидел, как по возвышающемуся над ним рельефному торсу Вожака стекает густой мускус, с которым уже не справлялся душ. Запах спаривания стал настолько концентрированным, что, казалось, начал вытеснять из помещения воздух… И именно достигнувшее предельных значений количество феромонов уже спустя несколько секунд в корне изменило ситуацию.       Превратившись из зрителя в участника, Вожак неизбежно утратил необходимый контроль — этого следовало ожидать, но основная проблема заключалась в ином. Чем отчетливее старший самец чувствовал близость конкурента, тем он ближе подходил к черте, за которой заканчивалось разумное поведение. С противоположной стороны к той же самой черте двигался Рифт, бывший намного младше, меньше и слабее, но имевший одно явное преимущество — гипертрофированный инстинкт собственника. До столкновения оставались какие-то жалкие мгновения, и чем могло закончиться подобное противоборство, знали одни лишь боги…       Не прекращая с остервенением овладевать уже почти безвольным телом Джета, самцы принялись сперва уничтожать друг друга взглядами, затем предупреждающе зарычали, а затем уверенно пошли на сближение. Оба стояли на коленях, но Полуночный Вой, будучи даже в таком положении выше Безродного, навис над ним и угрожающе оскалился. Рифт бесстрашно зарокотал в ответ и вызывающе дернул головой. Вожак на миг замер, а затем бросился.       Именно этот миг и спас Джета, иначе бы ополоумевший лидер, ринувшись вперед, попросту сломал бы ему шею. То, что при этом Полуночный Вой сам рисковал остаться без пениса, было уже другой проблемой. Воспользовавшись заминкой, сын Пепла чудом извернулся, сумев вытащить член Вожака из своей пасти и сразу же проскользнуть вбок. Рука Полуночного Воя тотчас же выпустила его головные отростки, чтобы сложиться в кулак и как следует вмазать Рифту. От удара Безродный опрокинулся назад, увлекая Джета за собой. При этом Рифт по инерции прижал его к себе так сильно и вошел так глубоко, что младшему самцу почудилось, будто орган партнера пронзает его насквозь. Но это было всяко лучше резкого разъединения, которое скорее всего привело бы к серьезным травмам для обоих.       Тем временем Вожак уже оказался сверху и схватил Безродного за горло. Тот, не растерявшись, вцепился в плечи лидера когтями и ударил его коленом в живот, заодно едва не вывихнув Джету бедро. Сын Пепла попытался выбраться из клубка дерущихся, но лишь распорол лидеру спину, немедленно получив в ответ такой удар под ребра, что дыхание перехватило. Затем три самца, рыча и завывая, покатились по дну купели, поднимая тучи брызг…       Потасовка, к счастью, продлилась недолго. Джет сам не понял, как ему удалось от нее отделиться, но как-то удалось. Он сразу отполз в противоположный угол и еще несколько минут в полном шоке наблюдал, как Вожак клана и Молодая Кровь мутузят друг друга, точно мальки, не поделившие кусок мяса. Но вскоре Полуночный Вой одержал верх и великодушно отпустил Рифта. Соперники разошлись, пыхтя и утирая кровь. Все трое понемногу начали приходить в себя.       Как только юнцы более-менее осознали, что произошло, их первым желанием было поскорее уносить ноги. Они даже позабыли одеться — так бы и выскочили нагишом. Хорошо, что отсек оказался заблокирован. Что до Вожака, то он уже успел взять себя в руки и приобрести свое обычное снисходительное выражение. С таким видом, будто ничего особого не произошло, он пересек отсек и достал из ниши три полотенца, два из которых бросил юнцам, а в третье запахнулся сам.       — Прекратите истерику, хорошенько оботритесь, оденьтесь и валите, чтобы я сегодня вас больше не видел, — повелительным тоном, но, как ни странно, совершенно беззлобно, приказал он. Неизвестно, означало ли это, что теперь можно выдохнуть, но юнцы все-таки выдохнули.       Собирались они быстро и молча. Лидер в это время, потеряв к ним всякий интерес, как был в полотенце, так и уселся в кресло, вернувшись к изучению своих таблиц — видимо, работы и впрямь было много.       — Мой Вожак… — облачившись в доспехи, Джет рискнул первым подать голос. Юнца основательно пошатывало, и действительность все еще ощущалась довольно плохо, тем не менее страх загадочным образом прошел. Притом что Рифт продолжал втягивать голову в плечи и сопеть от старательно, но безуспешно скрываемых переживаний.       — И ты еще смеешь ко мне обращаться? — Полуночный Вой медленно повернулся к сыну Пепла и саркастично поднял одну бровь.       — Никто ничего не будет знать, — проигнорировав наигранную угрозу, Джет учтиво поклонился.       — Разумеется, — сдержанно ответил Вожак и произнес команду разблокировки замка.