Джет

      Несколько суток после Долгой Ночи Джету было откровенно не по себе. Но показывать этого не хотелось, поэтому, сославшись на неважное самочувствие, он постарался большую часть времени проводить в своей каюте. Когда-то он точно так же скрывался от Рифта, но по иной причине… Воистину, все возвращается, все происходит вновь… Но не всегда так, как прежде.       Что до самого Безродного, то он-то, к счастью, совершенно не въехал в случившееся и как будто даже не удивился спонтанному вниманию Вожака к главному задохлику клана. Конечно, у них ведь самый неравнодушный, доброжелательный и справедливый Вожак, которому есть дело до каждого из бойцов, и у которого для каждого найдутся ободряющие и вдохновляющие слова! Ну да… Найдутся и не только слова. Сын Пепла теперь отлично это понимал. Тем тяжелее было смотреть Рифту в глаза и продолжать вести себя как ни в чем не бывало.       Однако долго это продолжаться не могло. Напарник заподозрил в поведении Джета симуляцию и бесцеремонно выволок его из убежища, в своей обычной грубой манере напомнив о том, что Большая Охота требует подготовки, и осталось на нее всего ничего. В этом Рифт, кстати, был абсолютно прав, так что сын Пепла взял себя в руки и решил бороться с приступом малодушия методом усиленных тренировок. В результате на душевные терзания не осталось ни физических, ни эмоциональных ресурсов, и выходки Полуночного Воя стали забываться.       Так как трофейные стены бывших Изгоев все еще резали глаз своей пустотой, самцы вновь решили поохотиться на Жесткачей, только улей выбрали покрупнее и посложнее. Под руководством Рифта промысел прошел довольно быстро и успешно. Джет заполучил головы рядовых, но довольно мощных особей, а его товарищ отличился тем, что забил одного из Стражей — не всякой Молодой Крови было подобное под силу.       Но возвращение на корабль сын Пепла оттягивал, как только мог. Неминуемо надвигался брачный период, и молодой самец холодел от мысли, какие сюрпризы Сезон может принести на этот раз. Они с Рифтом не обговаривали, как проведут его в этом году, но тут и к шаману не ходи — и так было ясно, что на корабле и друг с другом. Стало быть, им вновь предстояло скрываться ото всех, маскируя ухаживание за агрессией и боясь издать лишний звук даже в пылу самой жаркой страсти…       Джет запоздало подумал, что они могли бы просто не возвращаться с Большой Охоты, но, увы, избранное для нее место совершенно не располагало к длительному проживанию и в особенности к любовным играм. Планета была полностью колонизирована Священной Дичью, потому нахождение на ней требовало предельной собранности и осмотрительности — вещи с Сезоном практически несовместимые. Хотя это еще был вопрос, где следовало проявлять большую осмотрительность — здесь или на «Триумфе»… Но в любом случае торчать больше двух месяцев там, где Жесткачи уже сожрали почти все живое крупнее лесного бегунка, мало походило на хорошую идею. Таким образом выбор оставался невелик.       В мастерской собралось довольно много народу. Молодая Кровь, выдержавшая свою первую Большую Охоту, с энтузиазмом ринулась выделывать трофеи; юнцы, прошедшие в этом году Посвящение, под руководством старших переделывали то, что ранее наворотили с добытыми краниальными остовами Жесткачей самостоятельно, а авантюрист Беда, вернувшийся из Ледяных Чертогов, вознамерился обработать целиком шкуру гигантского снежного зверя и один занял с ней добрую половину отсека.       Джет и Рифт тоже пришли поработать над трофеями, которые уже не терпелось разместить на подготовленных местах. Но дабы не светиться вместе перед Сезоном, самцы уселись как можно дальше друг от друга: сын Пепла по своему обыкновению примостился в уголке, а Безродный растолкал молодняк и вольготно устроился в самом центре, забрав под своего Стража стол, за которым прежде преспокойно трудилось пятеро юнцов. Вред, обходивший новобранцев, на подобное поведение осуждающе фыркнул, но сказать ничего не сказал. Поначалу. Тем не менее, закончив наставлять учеников, он все же с неизвестными намерениями направился к Рифту.       Когда они завели разговор, Джет, стараясь не подавать вида, что обеспокоен, все-таки пересел поближе. Да, это был старина Вред, самый отзывчивый и понимающий охотник клана, тем не менее… В последнее время сын Пепла не верил уже никому. Кто угодно здесь мог оказаться доносчиком, а то и провокатором — смотря какие цели теперь были у Полуночного Воя. При последнем разговоре с глазу на глаз Вожак ясно дал понять: если нестандартные самцы себя выдадут, то им несдобровать. А чем ближе был Сезон, тем больше становилась вероятность себя выдать… Джет старался быть крайне осторожным — каждую минуту, и тщательно обдумывал все свои действия, стараясь по возможности следить и за тем, что делает Рифт. Но Рифт был бы не Рифт, если бы нигде ничего не натворил. При своей неуклюжести, порывистости, а главное, неосведомленности, он мог сделать что-то не то, сказать что-то лишнее… Тем более что получив реабилитацию в клане после инцидента с Репьем, он, кажется, совсем страх потерял. Джет пробовал с ним говорить, но Безродный лишь отмахивался. Возможно, он повел бы себя иначе, узнав всю правду, но у сына Пепла недоставало смелости ее изложить. Особенно теперь, когда надвигающийся гон сделал партнера довольно агрессивным. Вот Джет и старался контролировать ситуацию сам. Возможно, зря…       — Хороша тварь, — Вред встал возле стола Рифта и, склонив голову, указал взглядом на череп Стража. Безродный как раз занимался черновой обработкой, и трофей уже теперь производил серьезное впечатление, а под несколькими слоями лака определенно обещал стать украшением стены.       — Благодарю, Старший, — почтительно отозвался Рифт. — Ее было непросто добыть.       Джет, прислушиваясь, тихонько выдохнул.       — Ты хорошо проявил себя в этом году, — тем временем одобрительно пророкотал Вред. — Вожак доволен твоими успехами. Он надеется, что ты больше не сойдешь с верного пути, — после этих слов Старший Кровавый многозначительно замолчал, ожидая реакции.       — Я буду преданно служить клану и нашему Вожаку, и больше не подведу, — с поклоном отозвался Рифт.       — Достойный ответ и достойное стремление. — Вред как будто бы собрался идти дальше, но вдруг в последний миг задержался и, помолчав, спросил: — Где планируешь провести Сезон?       Джет заметно напрягся, но тут же поспешно вернулся к шлифовке кости.       — После отбытия наказания самки вряд ли примут меня, — с нехарактерной тактичностью ответил Безродный. Неужели предостережения все-таки на него подействовали? — Не этой весной точно. Я буду на корабле и посвящу время тренировкам.       — Похвально. — Вред слегка двинул максиллами и положил руку на плечо Безродного. — Это нелегко, но это правильный выбор.       Больше Старший ничего не сказал, и вроде бы ничего такого в этом разговоре не было… Но Джет после его ухода понял, что никак не может отделаться от нехорошего предчувствия.       Первыми явными предвестниками начинающегося гона стали ужесточившиеся поединки среди молодняка. Старшие самцы в стычках почти не участвовали, а просто один за другим начали отбывать в свои гаремы. Лишь Вожак почему-то в этот раз не торопился к женам. Джет заподозрил было неладное, но затем сам же себя и успокоил, сопоставив несколько фактов, в том числе, многократные рейсы командира в колонию, и в итоге сделав вывод, что Полуночный Вой попросту задержался по делам Совета. Совету ведь что Сезон, что не Сезон — без разницы: большинство Старейшин давно вышли из репродуктивного возраста и творили политику в любое время года.       В целом, дела на «Триумфе» шли как обычно. Корабль, на борту которого теперь осталась едва ли треть экипажа, болтался близ Центрального Комплекса, дожидаясь своей очереди на заход в доки, и в ближайшее время должен был встать на профилактику. Вскоре молодым охотникам предстояло суток на шестьдесят остаться предоставленными самим себе.       Рифт, поддаваясь влиянию гормонов, начал вести себя несдержанно, притесняя более слабых собратьев и регулярно задирая напарника. Впрочем, его поведение стало гораздо приличнее, чем в прошлые Сезоны. У Джета даже проскользнула мысль, что будь Безродный с самого начала таким, они бы могли подружиться гораздо раньше. Хотя в реальности другой путь к взаимопониманию вряд ли был для них возможен. По-видимому Безродного всегда подсознательно тянуло к сыну Пепла, и он бесился до тех пор, пока не смог реализовать свое желание. И это можно было понять: не мог же он, в конце концов, просто начать ухаживать за другим самцом, как за понравившейся самкой. А если бы и мог каким-то чудом, то Джет бы точно этого не понял. Это сейчас все стало уже само собой разумеющимся…       Биологические часы сына Пепла как всегда слегка запаздывали. В подбрюшье все еще было спокойно, а в голове ясно, разве что в последние дни начала появляться легкая нервозность. И тем серьезнее следовало относиться к осознанному намерению провести брачный период с особью своего пола. Вообще, о том, как они проведут Сезон, напарники так и не поговорили, но, наверное, это было излишне. Оба понимали, что больше им не потребуется дожидаться наступления какого-то особого помешательства, чтобы кинуться в объятия друг друга. Это помешательство теперь всегда было с ними.       Тем не менее инстинкты накладывали свой отпечаток на и без того сложные отношения двух партнеров. Жесткие тренировки стали тому неоспоримым доказательством. В течение года Джет приноровился выходить из спарринга с Рифтом без сильных повреждений, но теперь выстоять раз от раза становилось все тяжелее. Чем ближе Безродный был к началу ухаживаний, тем агрессивнее он становился, и Джету оставалось лишь терпеливо сносить побои, стараясь всеми способами сгладить и сократить переходный период.       Поединок на копьях продолжался уже довольно долго. Джет не уступал до последнего, но вскоре выдохся и начал пропускать удары. Наконец Безродный выбил оружие из его рук и заставил потерять равновесие, после чего молниеносно оказался позади младшего самца и взял его в захват. Сын Пепла захрипел, безуспешно хватаясь руками за пережимающее горло древко копья. Изогнувшись в попытке освободиться, Джет вдруг всей спиной ощутил влажный мускулистый торс партнера и тут же прекратил сопротивление, будучи уже не в силах от него оторваться. Запах Рифта начал узнаваемо меняться. Похоже, время пришло…       Несколько секунд они не двигались, затем башка доминанта медленно склонилась, и ненасытные жвала зарылись в гриву побежденного, а язык украдкой скользнул между отростками и коснулся шеи.       — Помнишь, как это случилось в первый раз? Здесь? — жаркий шепот раздался прямо над ухом Джета. Древко сдавило его шею еще сильнее, и в голове зашумело из-за нарушения дыхания и кровотока.       — Рифт, контролируй себя, — с трудом прохрипел сын Пепла.       — Зачем? — зловеще прошипел Безродный. — Мы сейчас в зале одни. Так, может, повторим?       Боги, какой дебил…       А ведь ему и впрямь ничего не стоило начать Сезон прямо здесь и сейчас. Когда возбуждение вот так резко накрывало Рифта, он совершенно переставал соображать, и в данном случае вина целиком и полностью оказалась бы на Джете, беспечно упустившем этот момент. Сейчас было бесполезно объяснять, что их могут увидеть — Рифт и так был в курсе, просто в данный момент его здравый смысл начисто отключился вместе с чувством опасности. Однако Джет не мог ему позволить так рисковать. Вернее, должен был хотя бы попытаться не позволить.       Усилием воли справившись с подступающей паникой, сын Пепла, насколько было возможно, выровнял дыхание и как можно спокойнее проговорил:       — Рифт, ты победил, я сдаюсь. Отпусти меня. Отпусти меня сейчас, иди в свою каюту и жди. Я схожу в душ и приду к тебе.       Безродный лишь недовольно запыхтел, но Джет решил стоять на своем до конца.       — Рифт, слушай, что я говорю. Отпусти. Здесь нельзя. Поединок окончен, ты победил. Ты сильнее этого. Остановись.       Сопение перешло в угрожающий рык, но тем не менее уговоры дали свой результат. Поартачившись еще некоторое время, Безродный с раздражением отбросил партнера от себя и быстро покинул зал, швырнув копье на пол.       Отдышавшись, сын Пепла собрал оружие и поместил на держатели, после чего, убедившись, что никого нет поблизости, вышел и направился в комнату гигиены. Там он облегчился и тщательно вымылся, чтобы дополнительно не раздражать «актива» своим запахом. Откровенно говоря, ложиться под Рифта пока не тянуло, и феромоны это конечно же выдавали. Значит, следовало сделать свой запах максимально нейтральным и набраться терпения.       Перед тем как идти к любовнику, Джет завернул в свою каюту и оставил там доспехи, а бедра повязал чистой тканью. Кроме того, он захватил с собой банку с гелем для эндоскопических исследований, которой его в том году по доброте душевной снабдила Тучка. Пора было уже окончательно отходить от традиции начинать Сезон с изнасилования.       По виду Рифта было ясно, что он уже заждался и изнемогает. Самец заранее разделся, из его приоткрытой клоакальной щели недвусмысленно выглядывал блестящий от слизи кончик пениса. Стоило Джету переступить порог каюты и заблокировать за собой дверь, как Безродный ринулся к нему, вожделеюще клокоча и раздувая горло.       — Рифт, подожди! — уворачиваясь от его объятий, осадил партнера Джет. — Прежде чем начнем, я хочу договориться о нескольких вещах.       — Что еще? — мгновенно меняя настроение с игривого на угрюмое, рыкнул коричневошкурый.       — Это важно, — игнорируя его возмущение, продолжил сын Пепла. — Во-первых, хочу тебя еще раз предостеречь от проявления чувств при посторонних. Нам нужно быть осторожнее. Если это дойдет до Вожака…       — Я и так осторожен, — прервал его Рифт, подкарауливая и сгребая-таки в охапку.       — Иногда недостаточно. Например, как сегодня… Да подожди ты! — Джет уже с раздражением оттолкнул лапищу, начинающую пробираться под его набедренную повязку.       — Не командуй, дохляк! — ощерился Рифт и предупреждающе клацнул жвалами в миллиметре от его лица. На мгновение самцы замерли. Из груди обоих послышалось глухое рычание. Однако, вовремя осознав, что это совершенно не тот эффект, которого он добивался, сын Пепла заставил себя сменить тональность и умиротворяюще заворковать. Партнер нехотя затих.       — Рифт, любимый мой, давай будем спокойнее, — зная, что такое обращение может наоборот разозлить доминанта, Джет все-таки решил испытать судьбу. И как выяснилось, не прогадал.       — Вот не надо этих соплей, — явно смягчаясь, хотя и не желая этого показывать, буркнул Рифт, отпуская младшего самца и отходя к койке.       — Как хочешь, — теперь уже добровольно следуя за ним, проговорил сын Пепла. — Я могу позволить себе признаться и делаю это. От тебя ничего такого не жду. Я и так знаю, что ты чувствуешь. Но хочу попросить: давай в этом году больше слушать друг друга.       — Я и так слушаю, — плюхнувшись на лежанку, фыркнул Рифт.       — И что я сейчас хочу?       — Очевидно, вынести мне мозг. Но уж точно не трахаться.       — Рифт… — не находя слов, сын Пепла, просто закатил глаза. — Я ведь о нашей безопасности забочусь.       — Ладно, проехали, — коричневошкурый сгорбился и махнул рукой. — Ты мне дашь сегодня или нет?       — Ну я же обещал, — вздохнул младший самец, как будто речь шла совершенно не о сексе.       — В чем дело тогда?       — А это вторая вещь, о которой я хочу попросить. В этом году мы начинаем раньше обычного. Я хочу быть с тобой, но не хочу опять проходить через боль, — Джет приблизился к партнеру и умолк, пытаясь понять, требуются ли дополнительные объяснения.       — Я буду осторожен, — привлекая его к себе, заурчал Рифт.       — Ты будешь нежен, — сделав акцент на последнем слове, поправил сын Пепла и обнял Безродного. — Раздень меня. Не торопись. Потом…       Первое спаривание вышло недолгим и без каких бы то ли было приятных ощущений, кроме, разве что, чувства морального удовлетворения. Но, что еще важнее, оно прошло и без ущерба для Джета. Предшествующий соитию разговор немного отрезвил Рифта, а затем уже в процессе выяснилось, что хочет-то «актив» хочет, но возможности пока не полностью соответствуют желаниям. Кроме того, использование медицинского геля облегчило проникновение, а содержащийся в нем анестетик позволил «обмануть» мышцы. Короче говоря секс получился середнячок, но середнячок всегда лучше, чем ужас.       Закончив, любовники еще немного поласкались, а затем обнялись и, довольные, крепко заснули. Рифт — с чувством пресыщения, Джет — с чувством победы.       Они вступали в Сезон так, как хотел сын Пепла — плавно и постепенно, день за днем увеличивая частоту спариваний. Уже через неделю был взят стабильный ритм, и у Джета наконец-то начали появляться нужные ощущения. Вместе с тем отпала необходимость в анестетике — «пассив» теперь охотно принимал член партнера, и предэякулята обоих с избытком хватало для обеспечения скольжения. Акты любви стали продолжительнее, резче и смелее, а прелюдии разнообразнее и распутнее. Незаметно наступил период, когда мир для двоих замкнулся друг на друге, и все прочее перестало волновать…       Сообщение, которое пришло в один из их безумных вечеров, совершенно не укладывалось в царящую внутри каюты атмосферу бушующих страстей. Самцы уже практически не появлялись за пределами отсека Рифта, начиная путать время суток и не замечая, как проходят дни. И этот настойчивый писк — он был ну совершенно некстати. Тем не менее Джет прервал ласки, с тем чтобы посмотреть, кому и зачем он понадобился.       — Потом прочтешь, — Рифт перехватил руку любовника и сердито захлопнул крышку коммуникатора. — Мы только начали.       — Потом я тем более забуду, — освобождаясь, возразил сын Пепла. — Вдруг, что-то важное?       — Было бы что-то важное — был бы общий сбор, — не сдался Безродный. — Брось все и иди сюда. Или ты предпочтешь, чтобы я уволок тебя в койку силой?       — Мы это непременно обсудим… — Джет не договорил и поднял руку. А затем вдруг изменился в лице.       — Что там у тебя? — уже начиная злиться, рявкнул Рифт.       — Вожак… — упавшим голосом произнес сын Пепла. — Вызывает. Тебя и меня. Сейчас.       — Что за чертовщина? — немедленно приобретая серьезный вид, старший самец рванул младшего за плечо, разворачивая к себе, но вместо ответа получил лишь полный отчаяния взгляд. Тогда Рифт поспешно раскрыл свое устройство связи, но как и предполагалось, никаких новых оповещений не обнаружил.       — Что ему могло понадобиться сейчас? И почему он зовет нас обоих, но написал только тебе? — мандибулы коричневошкурого в недоумении поползли вниз.       Вот и все…       — Рифт, выслушай меня… — с трудом заставляя себя произносить то, чего так долго страшился, прошептал Джет. — Я не знал, как тебе сказать… Но Вожак сказал, что все должно оставаться в тайне.       — Что?! — уже, как видно, догадываясь о теме предстоящего разговора, взревел Рифт и в порыве ярости схватил младшего за горло.       — Прости… Он все знает. Все о нас… — даже не пытаясь сопротивляться, совсем тихо сказал сын Пепла. — На нас… Донесли. Уже давно. Еще в том году. Но Вожак смилостивился. Сказал: ведите себя как следует, и никто ничего не узнает. А он делал вид, что не знает. Я не сказал тебе, чтобы ты не думал об этом, не страдал. Хватит и того, что об этом постоянно думал я…       — Он поэтому нас зовет? — процедил Безродный и крепче сжал когти.       — Я не знаю, — всхлипнул Джет. — Я молю богов, чтобы причина была иной. Но боюсь, мы и впрямь где-то были неосторожны…       Рифт зарычал и замахнулся на него, но вдруг замер и опустил руку, так и не ударив.