Джет

      Сигнал побудки проорал в третий раз и смолк, но Джет не спешил открывать глаза. И дело было вовсе не в том, что во время Сезона режим можно было игнорировать. Просто смотреть на наступившую реальность было очень уж противно… Последние два дня обернулись для сына Пепла кромешным адом, и дальше, чувствовалось, будет только хуже.       Сначала Рифт поймал его в зале для тренировок. Поймал и сотворил то, о чем, видимо, подумывал еще с прошлого года, да никак не решался. Очевидно, Джет у него был первым, так как чувствовалось, что действия подлеца неточны и неуверенны. Одуревший на почве неутоленных страстей дебил даже не смог отыскать вход в кишку и потому трахнул жертву в клоаку, почти сразу выскользнув под влиянием совместной эрекции и обкончав пол. Но, несмотря на то, что сношение вышло полусуррогатным, для сына Пепла все было уже всерьез. Сам факт столь откровенного взаимодействия с другим самцом казался невыносимым, а то обстоятельство, что Джет не просто допустил подобное, но и получил от действия насильника основательную разрядку, добивало окончательно. Да, все можно было списать, при желании, на физиологию, но как же психологический аспект? Как же, в конце концов, запах особи той же половой принадлежности??? По всей логике, у Джета даже эрекция не должна была наступать!       Логика… Теперь, когда давление семени отпустило, и в голове прояснилось, она, наконец, заработала. Но лучше бы этого не происходило… Молодой самец лишь крепче зажмурился и всхлипнул от унижения и пробудившейся боли, что служила жестоким напоминанием о дальнейших событиях. Да, то, что было потом… Он не мог вспоминать без содрогания. Но и не вспоминать не мог.       Рифт отымел его и ушел. А Джет, оглушенный морально и физически, еще некоторое время валялся в луже спермы, как… Он даже не знал, с кем себя сравнить. Ни одна самка такого бы не позволила! Когда он все-таки смог подняться, единственной его мыслью была мысль о смерти. Но вскоре сын Пепла осознал, что хотя бы умереть-то он должен с достоинством. Поэтому, с грехом пополам отмывшись, он до следующего утра скрылся в своем отсеке и попытался привести себя в чувство. За ночь шок немного отступил, и на смену полной эмоциональной опустошенности пришла ярость. Тогда Джет вооружился и отправился на поиски врага, чтобы поквитаться с ним раз и навсегда. Искать долго не понадобилось: сволочь-Рифт вскоре обнаружился выходящим из своего отсека.       Сын Пепла вызвал его и сообщил, что намерен драться насмерть. Лесному бегунку было бы понятно, что шансов укокошить подобную громадину у него нет, но это и не являлось принципиальным. Джет был рад погибнуть в схватке, до последнего сопротивляясь и отстаивая те крупицы чести, что еще удалось сохранить после вчерашнего… Не предусмотрел он лишь вероятности такого исхода, при котором Рифт, вместо того, чтобы убивать, захочет его снова трахнуть. Но, когда этот урод схватил его и обезоружил, а затем потащил в свой отсек, стало ясно, что мучения Джета еще только начинаются, и продлиться им суждено так долго, как пожелает победившая сторона…       Рифт бросил его на пол и запер дверь. Потом навалился сверху и, велев не сопротивляться, сорвал с него набедренную повязку. Потом заставил встать на четвереньки, надавил рукой между лопаток, принуждая наклониться, и для острастки пару раз куснул. Теперь, когда жертва покорилась, можно было внимательнее изучить ее тело, к чему Рифт немедленно и приступил. А бедному Джету только и оставалось, что замереть под каменной ручищей и с отвращением ощущать, как чужая мозолистая ладонь резкими и нетерпеливыми движениями оглаживает его бедра и ягодицы, как когти то и дело прихватывают плоть, будто проверяя ее на прочность, и как бессовестные пальцы раздвигают клоакальную щель, мерзко проникая внутрь. Удовлетворив свой интерес и убедившись, что организм жертвы отреагировал на трение выделением некоторого количества смазки, Рифт почти добродушно заурчал и пристроился к приоткрытому входу. В этот раз он мог не торопиться, ведь сын Пепла отныне находился в его полном распоряжении…       Когда головка пениса медленно проникла в клоаку, Джет лишь сжал от злого бессилия зубы и прикрыл голову руками. Рифт запыхтел, крепко взял партнера под брюхо и с силой прижал к себе его зад, начав совершать исследующие круговые движения. Через несколько минут, распределив предэякулят в тесном пространстве и нащупывав анальное отверстие уже порядком затвердевшим членом, «актив» попытался совершить первое вторжение, но сжавшиеся мышцы его не пропустили. Тогда Рифт наклонился к уху сына Пепла и, окутывая юнца тяжелым облаком мускуса, пообещал, что засунет ему в задницу что-нибудь побольше, вроде вон того футляра от плазменной пушки, если он прямо сейчас не расслабится. Джету невольно пришлось повиноваться. По крайней мере, он попытался это сделать…       Рифт ворвался в него резко, улучив подходящий момент, когда сфинктер, борясь с противоречивыми сигналами тела и разума, на мгновение разжался. Джет коротко вскрикнул и выгнулся от причиненной ему боли, но тут же заставил себя умолкнуть. Не хватало еще недостойно разреветься тут в объятиях врага… Насильник отозвался протяжным стоном и тоже затих, хрипло дыша. Сейчас его восстающее естество с трудом продвигалось вглубь странного, чрезмерно узкого вместилища, и это, видимо, оказалось не так приятно, как он ожидал. Обоим партнерам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Лишь затем Рифт чуть подался назад и совершил первый толчок. Руки Джета в тот же миг соскользнули с головы, и когти судорожно заскребли по полу, а жвала, дрожа, распахнулись в беззвучном вопле. То, что он почувствовал, было просто невероятно, немыслимо, нестерпимо ужасно…       В первую очередь жертве показалось, что у нее до отказа переполнен кишечник, хотя последняя кормежка происходила уже так давно, что пищеварительный тракт был абсолютно пуст на всем своем протяжении. Когда же член внутри начал двигаться, несчастный самец подумал, что его сейчас просто вывернет наизнанку. Усилившиеся фрикции начали отдаваться куда-то в район желудка и печени, так что его и правда едва не стошнило — просто оказалось нечем. Но самая жуть пошла дальше: Рифт напрягся, хрюкнул, и в просвет кишки хлынула его сперма, в результате чего гигантский хер насильника перестал толкаться и ЗАСКОЛЬЗИЛ. По ощущениями это было уже не столько больно, сколько пакостно, и напоминало какой-то сумасшедший приступ диареи наоборот. А Рифту, судя по всему, понравилось, потому что стоны его из напряженно-мучительных, сделались откровенно развратными. С дополнительной смазкой организм Джета начал предпринимать усиленные попытки избавиться от вторжения, побуждая доминанта усиливать напор. В довершение всего, паскуда еще и прижался к спине «пассива», начав покусывать ее и тереться о нее ротовыми перепонками.       Джету, разумеется, было не до удовольствия. У него даже член в этот раз не встал. Хотя, к концу экзекуции терзавшее его отчаяние немного отступило, заместившись терпеливым ожиданием завершения неестественного процесса. Вскоре Рифт действительно излил остатки семени и с протяжным ревом повалился набок. И лишь в момент выхода его пениса младшего самца легонько коснулась игла наслаждения, но это, скорее всего, являлось своеобразной благодарностью организма, за то, что его прекратили трахать, куда не надо… К тому же, единственное относительно приятное впечатление тут же было смазано, ибо растревоженные внутренности решили поскорее избавиться от той гадости, которую в них зачем-то залили.       Получив желаемое, Рифт немного подобрел и отпустил свою жертву. Даже кинул какую-то тряпку, чтобы Джет смог обтереться. Но предупредил, что это не последняя их близкая встреча…       Далее сын Пепла слабо припоминал, как добрался до отсека гигиены и как потом, с трудом отмывшись, вернулся в свою каюту. Там он как-то ухитрился обработать пострадавшую труднодоступную область регенерирующим составом, после чего завернулся с головой в покрывало и, скрючившись, улегся на койку. Вскоре он забылся тревожным сном… А потом настало сегодня.       Придя к мысли, что лежать вечно все равно не получится, Джет осторожно шевельнулся. За ночь боль от полученных разрывов почти утихла, но появилась другая проблема: подсохшие трещины начали невыносимо чесаться! От этого невольно вспомнилась когда-то давно жившая в гареме отца псина, что страдала хроническим воспалением преанальных желез. Мальки все время хохотали над ней, глядя, как она забавно ездит по земле на заднице, отталкиваясь передними лапами. Ох, как же Джет теперь ту псину понимал… И ему было совсем не до смеха.       Он попробовал подняться и сразу ощутил, что все тело мучительно ноет. На душе воцарилось гадкое чувство безразличия и обреченности. В животе пульсировал неизвестного происхождения мерзкий узел — но не там, где располагались семенники, а намного выше, где-то прямо под сердцем. Наклонившись к собственному плечу и потянув воздух, самец невольно оскалился: подумать только, его кожа все еще хранила проклятую вонь насильника! Даже купание с нейтрализатором не помогло…       Джет встал и сделал несколько шагов. После чего убедился, что нормально ходить в ближайшее время будет сложно. Тогда он вновь взобрался на койку и решил, что сегодня благоразумнее будет отлежаться. Да и Рифту попадаться не хотелось. Конечно, пора было подкрепиться, но самец подозревал, что его желудок еще нескоро теперь нормально примет еду, а небольшой запас воды, по счастью, у него в отсеке имелся.       До середины дня Джет провалялся на лежанке, то уходя в поверхностную дрему, то просыпаясь внезапным рывком. Пробудившись в очередной раз, он ощутил потребность навестить ближайший санузел и был вынужден все-таки выйти из каюты, чтобы предпринять это короткое путешествие. Обратно юнец добрел уже с большим трудом. По телу разлилась ужасная слабость, во рту было сухо, и периодически начинало подташнивать. Сын Пепла порылся в аптечке и, отыскав стабилизатор, ввел его себе, после чего лег еще поспать…       На исходе ночи его, наконец, отпустило. Появились силы, зашевелился голод. Опустевшие двое суток назад семенники налились снова, и подскочивший уровень гормонов опять начал туманить голову, заглушая память и способность к анализу, и смягчая, таким образом, последствия недавно пережитого позора. Джет потихоньку оделся и выскользнул в коридор, направившись к столовой.       На уровнях сыну Пепла не встретилось ни единой живой души — очевидно, другие самцы спали, умаявшись от нескончаемых поединков. В отсеке приема пищи тоже никого не было, и Джет сгрыз один положенный ему брикет пайка, не став в этот раз жадничать — а то, как бы не сплохело. Потом он все так же беспрепятственно вернулся к себе.       По-хорошему, подобным же образом следовало провести и следующий день, чтобы окончательно восстановиться. Но самец почему-то сомневался, что ему удастся это сделать…       Сын Пепла уперся загривком в стену и с ворчанием нехотя поддался натиску Рифта. Разместившись между разведенных ног собрата и вцепившись когтями во внутреннюю поверхность его бедер, тот сейчас буквально согнул Джета пополам и теперь с выражением слабоумного злодея вглядывался в его лицо. Ну же, урод, что ты ждешь? Взаимности? Благодарности за сохраненную жизнь? Или, может, понимания? Взгляд младшего самца остался равнодушным.       Все происходило теперь уже в его отсеке. Вечером Рифт подкараулил Джета на выходе и ворвался, жестко подавив сопротивление. Потом опрокинул на спину и решительно стянул с него набедренную повязку. И все это в абсолютном молчании… Дальше все повторилось, с той лишь разницей, что в ином месте и в иной позе. Впрочем… Ощущения тоже были несколько иными.       Проникновение произошло чуть легче, чем сутки назад, и «пассив» с недоумением поймал себя на том, что в каком-то смысле даже ждал, когда, наконец, мучительный зуд заживающих трещин вновь сменится более достойной болью. Затем Рифт, храпя от натуги, принялся энергично вбиваться в него, и Джету вновь стало тяжело и неприятно внутри, но постепенно к противному распирающему чувству добавилось что-то еще… Непонятное пока. Похоже, дело было именно в позе. В положении лицом к лицу изогнутый ствол полового члена двигался в максимальной близости к раздувшимся семенникам, с каждой фрикцией проходя между ними и сообщая им небольшое давление. Настолько небольшое, что оно походило на какую-то внутреннюю щекотку. Однако, при определенном ритме…       Джет не мог сейчас трезво оценивать ситуацию: чужой хер в заднице, мягко говоря, мешал ему сосредоточиться. Но отличить дискомфорт от удовольствия, тем не менее, самец был способен. И то, что он сейчас испытывал, загадочным образом все больше смещалось по направлению от первого ко второму. Подтверждением служило ни что иное, как его собственный пенис, покинувший половую складку и устремившийся к колышущемуся брюху Рифта. При эрекции клоакальная щель самцов, имеющая гораздо меньшую длину, чем у самок, оттягивалась вверх, увлекаемая восстающим членом, основание которого в полном напряжении занимало ее почти целиком. Таким образом, при прохождении через нее второго члена, краям приходилось сильно растягиваться, что с одной стороны, являлось дополнительной стимуляцией, а с другой позволяло половым органам совокупляющихся самцов тесно соприкасаться друг с другом. Короче говоря, необычное было чувство…       Перед глазами Джета двигалась широкая грудь — намного шире, чем у него самого, и эти монотонные движения вперед-назад начали незаметно вводить юнца в транс, заставляя концентрироваться на жгутах мышц, напрягающихся и опадающих под коричневой пятнистой шкурой, на грубой чешуе, эту шкуру покрывающей, на первых пробивающихся шипах… Запах, исходящий от Рифта, был так силен, что вблизи перехватывало дыхание и слезились глаза. По торсу «актива» тонкими ручейками медленно стекал пахучий секрет, и с его шеи то и дело срывались тяжелые капли. Они падали Джету на лицо и брюхо, смешивались с его собственной достаточно скудной любовной испариной и сбегали по бокам тела на пол.       Уже не осознавая, что и зачем он делает, сын Пепла протянул руку и обхватил свой пенис, начав робко массировать его. Рифт не возражал. Ему в принципе неважно было, что делает его сексуальная игрушка — главное, чтобы не противилась.       Так продолжалось несколько минут. Доминант давно начал изливаться, и подчиненный самец тоже пролил первые капли семени себе на живот, когда его подбрюшье внезапно пробрала сильнейшая судорога. То ли Рифт как-то двинулся по-особому, то ли сам Джет переусердствовал, когда ласкал себя, но оргазм накатил с такой невероятной силой, что юнец не выдержал и, выгибаясь, заорал во всю глотку. Весь запас спермы выплеснулся из него разом, и нутро, подчинившись единому сладостному позыву, сжалось, заставляя еще не дошедшего до кондиции Рифта взвыть следом.       А потом…       Волна схлынула. И что-то мгновенно переключилось в сознании Джета, выводя сына Пепла из благодатного гипнотического состояния. Теперь он явственно узрел над собой искаженную похотью рожу заклятого врага. Зажмурившись, распялив жвала и вытянув шею, тот с силой толкался вперед, подавляя сопротивление теперь вновь слишком узкого и напряженного пространства. При этом мерзавец утробно постанывал, взрыкивал и фыркал, точно сбежавшая из лесу дикая тварь.       — Рифт… — задыхаясь, с трудом проговорил Джет между фрикциями, как и прежде, ставшими затрудненными и болезненными. — Я ведь… Я же ведь тоже самец… Разве, ты не понимаешь?       Кажется, он впервые за все время обратился к Рифту по имени… Но «актив» не был намерен вести разговоры. Он зарычал и вместо ответа схватил жертву за горло, одновременно усилив скорость и амплитуду толчков. Джет сжался и застонал от нарастающего болезненного давления внутри, внезапно осознав, что каждое движение партнера сопровождается противным хлюпаньем, а потом с омерзением почувствовал наполняющую его жидкость, присутствия которой еще несколько минут назад не замечал… Хорошо, что оставалось недолго.       …Джет лежал на спине, ощущая внутри себя странное тепло. Даже не тепло — пульсирующий жар… И было хорошо. Не должно было быть, но было. Рифт растянулся рядом, положив одну руку под голову, и тоже, по-видимому, размышлял о чем-то своем. Оба таращились в потолок.       — И как мы теперь будем жить с этим? — не поворачиваюсь к соседу, наконец, нарушил тишину Джет.       — Молча, — рыкнул Рифт.       Это был их первый относительно мирный разговор, состоявшийся за все годы знакомства.       Они полежали без движения еще немного. Потом Рифт, ворча, поднялся и, стащив с лежанки Джета простынь, тщательно вытер ею свой пах. Сын Пепла спокойно пронаблюдал за его действиями. Рифт косо поглядел на него, потом подобрал валяющуюся неподалеку ткань и обернул бедра.       Уже направляясь к дверям, он задержался на миг и бросил через плечо:       — Это ничего не значит, слышишь?       — Ну да. Конечно, ничего… Не значит, — Джет саркастически дернул одной максиллой. Рифт злобно рыкнул в ответ и замахнулся было, но, так и не решившись ударить любовника, быстро покинул отсек.