Джет

      Затравленно озираясь, Джет прокрался в душевую. Слава богам, никого! Вот уж никак он не думал, что даже банальное желание помыться начнет оборачиваться смертельной опасностью… Но, к сожалению, суровая реальность была именно такова. Брачный период на клановом корабле не шел ни в какое сравнение с Сезонами в колонии, ибо среди взрослых самцов страсти разгорались такие, что знай только держись. Большинство вояк, конечно, отбыло к своим самкам, но тех немногих, кто остался, предпочитая страдать спермотоксикозом и щедро раздавать на этой почве тумаки, хватало с лихвой.       В настоящий момент на корабле присутствовало трое или четверо обозленных Кровавых — уж неизвестно, по какой причине им приходилось воздерживаться — они в том не отчитывались. Молодая же Кровь наблюдалась в полном составе — больше десятка самцов с Рифтом во главе… И все это сборище, мало того, что было возбуждено до предела, так еще и резко отупело по причине гормонального сдвига, проникнувшись неутихающей и беспочвенной взаимной ненавистью. Рыкающие от ментального расстройства и физического давления нерастраченного семени охотники шатались по уровням, будто безмозглые животные. Их резкий, вызывающий запах неумолимо заполнял все пространство корабля, бросая вызов захлебывающейся системе вентиляции. Последняя упорно боролась, но безнадежно проигрывала… Самцы, кстати, не просто ходили и пахли — куда там! Инстинктивно стараясь «увеличить свой вклад», они в минуты помутнения рассудка принимались тереться о стены и окружающие предметы, то и дело натыкаясь на чужую метку и окончательно приходя в бешенство. Обезумевшие от обилия работы механические уборщики носились за вояками по пятам, пытаясь все это безобразие оттереть, а их то и дело пинали и бросали в припадках ярости.       Драки между самцами вспыхивали повсеместно и были настолько жестоки, что у Джета от их вида просто грива дыбом поднималась. Предельно дисциплинированные в течение большей части года, в Сезон воины позволяли себе выплескивать не только стандартную агрессию, характерную для гона, но и все накопившееся взаимное напряжение в целом. И почему-то при взгляде на все это непотребство возникало подозрение, что не так уж они плохо себя контролируют, а просто нагло пользуются отсутствием Вожака, улетевшего в свой гарем.       Больше других в этом бардаке, конечно, страдали самые младшие члены клана, причем, зачастую, по собственной же вине. При должной осторожности они могли научиться избегать крупных самцов, как это уже несколько недель делал Джет, однако для большинства «Сезон» и «осторожность» являлись абсолютно несовместимыми понятиями, и горячие юнцы временами просто нарывались сами, неизменно получая заслуженную трепку от доминантов. Хотя, кому-то, случалось, и просто не везло. К примеру, Транзит, что был старше Джета на год, на рожон не лез, а просто вышел покушать, но, в результате получил столько переломов, что не смог доползти до каюты — так и валялся в коридоре, пока медики из колонии не забрали. И это еще, можно сказать, хорошо отделался…       Транзита было, конечно, жаль, но у сына Пепла своих проблем выше крыши хватало, чтобы еще и чужими заморачиваться: Рифт вновь взялся подстерегать его на каждом шагу, прямо, как в старые добрые времена. И Джет не придумал ничего лучшего, чем опять от него бегать и прятаться, точно перепуганный малек. Нет, а что оставалось? Со своими скромными размерами он по-прежнему не имел против этого бугая ни единого шанса, особенно, в рукопашной. И сейчас, когда поблизости не было ни Вожака, ни Наставников, а последняя извилина в Рифтовом мозгу распрямилась из-за переизбытка гормонов, бандит наверняка просто убил бы Джета, если б поймал. А потом все бы обязательно сочли, что сын Пепла сам виноват — спровоцировал…       Но в том-то и дело, что Джет никогда никого намеренно не провоцировал! Даже повзрослев, он продолжал переживать Сезоны очень мирно, совершенно не демонстрируя склонности к дракам и не проявляя агрессии к другим самцам. На их запах Джет, конечно, реагировал, но каким-то совершенно нетипичным образом: почуяв мускус, юнец вместо бешенства впадал в странное беспокойство, описать которое затруднялся сам. Если же концентрация феромонов становилась чрезмерной, беспокойство перерастало в тихую панику, заставляя сжиматься и цепенеть…       Тем не менее в остальном организм молодого охотника вел себя так, как и положено в брачный период: тянуло в брюхе, зудело в половой складке, временами страстно и без причины хотелось подвывать. Это означало, что ему нужна самка. В физическом плане. Но психологически Джет готовности не ощущал, опасаясь, что любая из них при более близком контакте будет напоминать о Великой Матери. Надо же… Столько лет прошло, а воспоминания о ее издевательствах не стерлись до сих пор. И неизвестно, сколько еще должно было пройти, чтобы сын Пепла смог без страха подойти к особи противоположного пола в Сезон. Хотя, в ближайшие годы данная проблема не являлась первоочередной, ибо имелась задача посущественней: выжить. А уж, как приступить к размножению, Джет бы со временем все равно придумал…       Пустив теплую воду, сын Пепла еще раз оглянулся по сторонам и торопливо скользнул под душ, на ходу сбрасывая с себя элементы брони и набедренную повязку. Последние разы он мылся не раздеваясь — времени не было, да и одежду не мешало иногда простирнуть, — но сегодня рискнул потратить несколько лишних минут, очень уж чесались всякого рода «труднодоступные места».       Стоило ласковым струям коснуться истомленного тела, как самец непроизвольно заурчал от удовольствия и даже позволил себе ненадолго зажмуриться. Некоторое время он стоял неподвижно, как следует отмокая, затем медленно потер ладонями шею и грудь. Кожа была чуть скользкой от пота, но быстро очистилась и заскрипела, тогда Джет по очереди омыл руки от плеча до кисти и перешел к нижней половине тела, где начинались явственные следы былой деятельности Верховного Матриарха. Сын Пепла давно свыкся с этими шрамами — целительница сразу предупредила, что они останутся навсегда. Самый длинный шел от края клоаки до самого пупка поверх половой складки, некогда рассеченной почти до самых глубинных слоев. Джета до сих пор передергивало, когда он вспоминал ту страшную рану. У Великой, право слово, был характер настоящего Жесткача…       Как следует промыв пах, самец закончил процедуру тем, что провел вдоль шрама пальцами — когда-то давно он так проверял степень заживления тканей, потом вошло в привычку… Сейчас поверхность рубца выгнулась и натянулась из-за набухших внутри тела семенников, делая повреждение еще более заметным. Джет помедлил и слегка надавил на вздувшееся подбрюшье. Нет, больно… Некоторые юнцы умудрялись сливать подобным образом избыток семени, когда терпеть его становилось невмоготу, но он почему-то так не умел. Наверное, для этого требовалось менее адекватное состояние. И еще великое желание трахаться. А Джет в брачный период чувствовал себя скорее больным, нежели жаждущим спариваться, и потому совершенно не стремился дополнительно прибавлять себе мучений…       Поглощенный воспоминаниями, он замешкался, сквозь шум воды вовремя не услышав приближающихся шагов… Запах тоже замаскировала влага. И лишь глухое рычание, раздавшееся совсем рядом, запоздало оповестило о приходе Рифта. Джет в страхе обернулся и мгновенно понял, как сильно облажался, не заметив своего извечного врага. Он отпрянул к стене. Потом сообразил, что тем самым отрезает себе путь к отступлению, и в беспомощности уставился на Молодую Кровь, часто дыша и с тревогой ожидая от него следующих действий.       Долго ждать не пришлось. Рифт наклонил башку и, предупредительно зарокотав, резко дернул ею. Вызов… Теперь все, что оставалось — это лишь кивнуть ему в ответ и попытаться с честью принять бой. Очень даже может быть, что и последний…       Решившись на это, Джет тоже отрывисто рявкнул и сразу неловко замолк. Получилось нисколько не угрожающе, а, напротив, почти жалобно — его и так не особенно громкий голос сейчас окончательно пропал. Но агрессора это ничуть не смутило. Он слегка пригнулся, качнулся из стороны в сторону, примериваясь для броска… И стремительно кинулся в атаку, вытянув шею, вытаращив глаза и оскалившись. Жертва попыталась увернуться, но безуспешно: сильные руки поймали ее и тут же швырнули через все моечное отделение, а металлическая труба, некстати встретившаяся на пути, прекратила полет, раскроив юнцу плечо. Плюхнувшись на пол лицом вниз, Джет невольно глотнул воды и закашлялся, одновременно стараясь подняться, однако подскочивший Рифт не позволил этого сделать, схватив соперника за горло и бросив еще раз. Подняв тучу брызг, младший самец рухнул на спину, без промедления получив пинок под ребра. Он заскулил и попытался перевернуться, но опять не вышло — чертов ублюдок рванул его за гриву, заставив покатиться кубарем.       Оказавшись у противоположной стены, Джет все-таки сумел подняться, опираясь на нее руками. Рифт зарычал во всю ширину своей огромной пасти и устремился к сыну Пепла, топая, точно взбесившийся Бронеголов, и готовясь окончательно смести его одним сокрушительным ударом. Однако на сей раз Джет оказался быстрее. Поднырнув под руку соперника, он двинул Рифта в бок и, собрав оставшиеся силы, побежал к выходу.       Ему не хватило буквально чуть-чуть — всего пары метров… Взревев громче прежнего, коричневая сволочь одним прыжком настигла спасающегося сородича и заключила его в захват. Джет выгнулся и взбрыкнул ногами, осознавая тем не менее, что теперь уже не вырваться. Тогда он уперся в пол и попытался ухватиться за пояс противника, чтобы перекинуть его через себя. Учитывая вес Рифта, идея была абсолютно дурацкая, но лучшей в тот момент в голову не пришло. Взяться за ремень сыну Пепла и впрямь удалось, однако сил сдвинуть, а уж тем более оторвать от земли эту громадину, конечно не хватило. Рифт тут же смекнул, что юнец пытается сделать, и сдавил его плечи до хруста. Хватаясь за последний шанс, младший самец пнул его в голень, но удар оказался слишком слабым, чтобы причинить старшему какой-либо ощутимый вред. А в следующий миг Рифт резко наклонился и завалил жертву вперед, напрочь придавив своей тяжеленной тушей.       «Сейчас он просто свернет мне шею», — успел подумать Джет, ощущая затылком хриплое и яростное дыхание. Но произошло, к его удивлению, нечто совершенно иное. Подмяв собрата под себя, победитель внезапно наклонился к его загривку и вцепился в кожу жвалами, как будто хотел покрыть самку. Джет оцепенел, от неожиданности полностью перестав сопротивляться. Это было неслыханно! Укусы никогда не практиковались в борьбе между самцами. Воин предпочитал получить в поединке увечье, только бы не пускать в ход жвала, ибо это считалось самым недостойным проявлением слабости. Так что же заставило Рифта повести себя подобным образом? Тем более, что он и так одерживал верх…       Совершенно сбитый с толку, Джет напрягся и затаил дыхание, ожидая, что будет дальше. Рифт замер тоже. На минуту воцарилась тишина, нарушаемая только шумом воды, льющейся с потолка. Капли падали и разбивались о тела застывших в странной позе самцов, стекали вниз по слипшимся гривам, заливали глаза…       Следующим, что почувствовал сын Пепла, была какая-то странная возня. Не разжимая челюстей и не размыкая рук, Рифт заурчал на низкой ноте и, совершив несколько достаточно неуклюжих для финальной стадии поединка движений, вдруг совершенно конкретным образом пристроился сзади, тесно прильнув своей паховой областью к унизительно задранным ягодицам побежденного. Глаза несчастного медленно полезли на лоб. В происходящее невозможно было поверить…       — Тварь… — едва дыша, прошипел Джет. Вместо ответа Рифт негодующе рыкнул и сильнее вгрызся в основание его шеи, отчего грива юнца вздыбилась, а по телу прошла дрожь. Признаться, это было самое странное ощущение, какое когда-либо испытывал сын Пепла… Оно непостижимо напомнило сладостно-щемящее чувство, приходящее за мгновение до первой боли, когда лезвие без предупреждения рассекает плоть, только намного ярче и сильнее…       Рифт немного ослабил захват и сместил руки вниз, взяв Джета поперек тела. Вслед за тем он странно вздрогнул и совершил тазом неуверенный толчок. Через ткань его набедренной повязки явственно выступил нелогичный, но абсолютно реальный увеличивающийся стояк…       — Отстань! — в ужасе пискнул Джет и рванулся, что есть силы, одновременно осознавая, что его собственный живот от этого непозволительного контакта сводит мощной судорогой. Рифт немедленно отпустил его загривок и отпрянул назад, как будто обжегся, но вслед за тем, спохватившись, вдарил сыну Пепла кулаком по хребту, чтобы и не думал подниматься. Жертва вскрикнула и скрючилась в воде, а мучитель тем временем выпрямился во весь рост и поглядел на нее с нескрываемой ненавистью. Джет в который раз крепко зажмурился, прикрывая голову руками, и покорно замер в ожидании заключительного удара. Однако Рифт отчего-то медлил…       Сперва он переступил с ноги на ногу. Потом замахнулся, но опустил руку на полпути; раздраженно фыркнул… И, внезапно развернувшись, с поразительной быстротой вышел вон.       Джет выждал еще несколько секунд и медленно приподнялся на трясущихся руках, недоумевающе поглядев ему вслед. Похоже, опасность каким-то чудом миновала… Из пасти молодого самца вырвался тихий вздох облегчения. Но затем его взгляд вновь сделался страдальческим и, повинуясь одной неприятной догадке, скользнул вниз. Догадка, к сожалению, оказалась верна. Джет успел увидеть, как головка его пениса, все еще подрагивая, плавно втягивается в половую складку. Пузырясь под быстрыми струями, вода нехотя перемешивалась с густой желтой субстанцией, разбирая эякулят на слизистые нити и унося их по направлению к сливу.       …Монстр пыхтел и фыркал, сжимая его все крепче и все глубже вбиваясь в сопротивляющееся тело. Джет кричал, вырывался, пытался ударить, но освободиться никак не получалось. Острые жвала вновь стянули кожу на его загривке, и горячее дыхание ударяло в шею, совпадая с ритмом бешеных толчков. Рифт навалился сверху, и Джет чувствовал его напряженное брюхо всей спиной, в отчаянии осознавая, что эта сволочь и впрямь его насилует. Как ни странно, физически не ощущалось ни боли, ни вообще проникновения как такового — только сильные, непрекращающиеся толчки и каменный плен принудительных объятий… А еще величайшее изумление, унижение и страх.       С трудом сдерживая наворачивающиеся слезы, сын Пепла поднял голову и увидел перед собой Вожака. Тот стоял, опираясь на копье, и с равнодушным видом созерцал мерзкую картину.       — Помоги! — Джет протянул руку в умоляющем жесте, однако Полуночный Вой внезапно отступил назад, будто не хотел, чтобы уронивший свою честь юнец его коснулся…       — Скажи спасибо, что Рифт с тобой возится, — послышался откуда-то сбоку голос Убоя. — У него есть дела посерьезнее, чем тратить время на тренировки с тобой!       Тогда Джет, всхлипывая, обернулся, чтобы взглянуть этому подонку в глаза… Но вместо ожидаемой рожи Рифта увидел мутно-красную стекляшку и металлические крючья искусственных жвал…       Сын Пепла заорал благим матом…       …и впервые в жизни проснулся от ужаса.