Море невзгод

Снежную вершину пика Маоя сплошь покрывали хаотически разбросанные следы и пятна крови. Наледь на огромных черных камнях растаяла, обнажив грубую выщербленную поверхность. Хотя еще недавно здесь кипела битва, казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Бай Сучэ с мечом в руке поднималась на пик Маоя. За ней неотступно следовали две женщины в белом. На вершине горы воительниц встретила свирепая вьюга, сражавшихся здесь людей не было и в помине. Однако сквозь рев бури пробивался слабый плач ребенка — далекий и в то же время близкий. Бай Сучэ заметила в соседней расселине край свертка из одеял и хмыкнула себе под нос. Между камней тихо плакал посиневший от холода младенец, завернутый в одеяло, не более шести месяцев от роду. Без чужой помощи жить ему оставалось недолго. — Сестра Бай, чей это ребенок?.. — тихо спросила одна из спутниц Бай Сучэ. — Как он здесь оказался? Бай Сучэ лишь покачала головой. — Мне и самой это неизвестно. Очень странно. Недавно здесь сошлись в битве многоуважаемый мастер и Тан Лицы. Откуда мог взяться ребенок? — Я знаю, откуда, — вмешалась вторая женщина в белом. — Перед подъемом на пик Маоя сестра Янь-эр отняла его у семьи горного охотника. Как видно, многоуважаемый мастер очень дорожит этим ребенком. — Сестра Бай, убьем ребенка, раз мастер его так любит! — мгновенно обнажила меч женщина в белом. — Позвольте, я разрублю его пополам! Бай Сучэ бережно вынула младенца из расселины. Проведя пальцем по его щечке, она убедилась, что кожа ребенка холодна как лед. Чудо, что он вообще сумел выжить в таких суровых условиях. — Ты хочешь его убить? — обернувшись, спросила она. — Вот именно! Многоуважаемый мастер слишком щедро разбрасывается своей любовью. Я хочу, чтобы его сердце принадлежало мне одной! — полная ледяной решимости, воскликнула воительница в белом. — Лучше оставим его на милость судьбы, — предложила другая. — Раз многоуважаемого мастера здесь нет, мы должны как можно скорее вернуться обратно. Бай Сучэ вздохнула: — Хорошо же вас обучила Сяо Хун, раз по ее велению вы охотно уничтожаете целые кланы… Вы твердо намерены убить этого ребенка? — Бережно прижав к себе младенца правой рукой, она объявила: — Любой, кто захочет тронуть малыша, сначала испробует на себе мой новый фехтовальный прием. Как вам такое условие? — Решено! — закричали женщины в белом и одновременно бросились в атаку, нацелив на Фэнфэна быстрые как молния мечи. Лязгнули скрещенные клинки, и голоса нападающих слились в едином крике. В ту же минуту, отброшенные мощным ударом, обе воительницы в белых одеждах полетели вниз со скалы. В отличие от Тан Лицы, у них не было чудодейственной красной ленты, поэтому их ждала верная смерть. Сразив противниц одним ударом, Бай Сучэ, спокойная и непреклонная, как и прежде, стояла на вершине горы, и ее рукава развевались на ветру. Прижав к себе Фэнфэна, она стала направлять в маленькое тело внутреннюю энергию, изгоняя проникший в него холод. — Да вы настоящая героиня, — тихо рассмеялся кто-то сквозь завывания вьюги. — Великолепный удар, госпожа Бай. Бай Сучэ стремительно обернулась. Позади нее, у подножия гигантской глыбы стоял непонятно откуда взявшийся человек. Хотя его терзаемые ветром серые одежды были наполовину залиты кровью, это никак не сказалось на его ровной осанке и непринужденной грации движений. — Тан Лицы… — узнала его Бай Сучэ. Не показывая страха, она вновь обнажила Дуань Цзе и приготовилась к бою. — Что вам нужно? Тан Лицы осторожно прижал правую руку к животу. — В битве прошлой ночью меня удивили две странности… Во-первых, почему лучшие воины салона Фэнлю — Мэйхуа Ишу и Куаньлан Усин — не смогли драться? Во-вторых, почему госпожа Хун, несмотря на свое непревзойденное коварство и умение управлять ходом битвы, не участвовала в осаде дворца Било? Из-за того, что ее не было, события на скале Циншань приняли неожиданный оборот: лишившись управления, воины салона Фэнлю потеряли цель и мотивацию. Можно понимать это как угодно, но, на мой взгляд, логичнее всего объяснить этот провал салона Фэнлю тем, что среди них завелся лазутчик. И этот человек не обыкновенный шпион — он может влиять на тактику госпожи Хун и даже скрыто воздействовать на Мэйхуа Ишу и Куанлань Усина, мешая им выполнять приказы. — С улыбкой взглянув на Бай Сучэ, он продолжал: — Госпожа Бай, своей удивительной мудростью, отвагой и бескорыстием вы легко посрамите многих героев цзянху. Бай Сучэ, не отрываясь, смотрела на Тан Лицы, и Дуань Цзе холодно сиял в ее руке. После долгого молчания она, наконец, вздохнула. Тан Лицы шагнул вперед и протянул руки. Бай Сучэ отдала Фэнфэна; за спиной у нее проглянул край восходящего солнца. Видя, как нежно Тан Лицы прижимает к себе ребенка, молодая воительница немного смягчилась. — Вы… совсем на него не похожи. — У Чи Юня простая душа, он видит лишь то, что на поверхности, — сказал Тан Лицы. — Но, несмотря на всю его язвительность и наивность, сердце у него на месте. Бай Сучэ вновь вздохнула. — Даже если он хороший человек, я, Бай Сучэ, в этой жизни не стану его женой. — Она спокойно убрала с лица упавшие волосы. — Мне было очень горько, когда отец пообещал меня Чи Юню, и со свадьбы я сбежала по своей собственной воле… Теперь я связана с салоном Фэнлю, и тем более не могу стать его женой. Не надо вступаться за Чи Юня, господин Тан. Давайте в этой жизни… забудем об этом браке. Тан Лицы внимательно смерил ее взглядом. — С виду нежная, как цветок, а внутри твердая, как нефрит. Должно быть, семья Бай очень гордится своей дочерью. — Я следую праведному пути в цзянху, как учил меня отец, — едва заметно приподняв брови, ответила Бай Сучэ. — Даже если все будут считать меня чудовищем, я умру без сожалений. Она говорила спокойно и без малейшей горечи — мало кто из мужчин мог бы похвастаться такой несгибаемой волей и цельностью характера. В наступившей тишине Тан Лицы посмотрел Бай Сучэ в глаза. Их взгляды встретились, и на его губах промелькнула восхищенная улыбка. С восходом солнца снежные вершины стали оживать под утренними лучами, и Бай Сучэ вдруг стало не по себе. Под хрупкой внешностью молодой воительницы скрывался сильный дух, она умела действовать жестче и расчетливее иного мужчины. Но никто еще не смотрел на нее с таким глубоким и пристальным вниманием. — После того, как я бросила семью, чтобы сбежать от навязанного брака, я столкнулась с грозными врагами, которые тяжело меня ранили, — вновь заговорила она. — Меня спасла Сяо Хун. Так я попала в салон Фэнлю и стала командовать отрядом из тридцати шести женщин в белом. Хотя Лю Янь считается у них главой, на самом деле за всем следит Сяо Хун. Многоуважаемый мастер редко участвует в делах салона Фэнлю, он очень своеобразный человек и в основном занимается созданием пилюль Девятисердечного демона. Выше Сяо Хун стоят Принцесса Запада и Принцесса Востока. Это не женщины, а воины, использующие редкую и опасную боевую технику. На девятой стадии эта техника превращает мужчину в женщину, а после ее завершения человек вновь становится мужчиной и обретает вечную молодость. — Какое положение занимают в салоне Фэнлю Мэйхуа Ишу и Куанлань Усин? — спросил Тан Лицы. — И где сейчас последний оставшийся из Семи Цветов, Итао Саньсэ? Он тоже подчиняется салону Фэнлю? Бай Сучэ покачала головой. — Они из тайного отряда Сяо Хун и редко действуют открыто. А про Итао Саньсэ я ничего не знаю — ни разу его не встречала. Возможно, Сяо Хун не сумела взять его под контроль. Тан Лицы перевел взгляд на покореженные битвой черные камни. — Похоже, в салоне Фэнлю не счесть крадущихся тигров и затаившихся драконов. Нельзя недооценивать эту силу и бросать ей вызов сгоряча… Главой считается Лю Янь, но на самом деле трудно сказать, в чьих руках находятся бразды правления. Все они — и Сяо Хун, и Принцессы Запада и Востока, и другие лица, которые пока остаются в тени, могут в конечном счете сыграть ключевую роль. — Верно, — приподняв брови, согласилась Бай Сучэ. Тан Лицы долго смотрел на снежные просторы, и лишь потом оглянулся на Бай Сучэ. — Тяжело вам пришлось. Поколебавшись, Бай Сучэ отвернулась. — Не слишком... Если после окончания войны я еще останусь в живых, меня ждет конец от клинка Чи Юня. Прощайте! И она умчалась прочь, грациозная как журавль в полете. Фэнфэн уютно пригрелся на руках Тан Лицы и после долгого плача уснул со слезами на глазах. Ласково поглаживая ребенка, Тан Лицы задумчиво смотрел на край скалы, где еще недавно стояла Бай Сучэ. Хитрости и смекалки ей было не занимать. В этом отношении Чи Юнь далеко уступал своей невесте. Жаль, что все так сложилось — из них могла бы выйти прекрасная пара. В этот утренний час, когда нежные лучи восходящего солнца еще окрашивали льды и снега в розоватые оттенки, Тан Лицы стал быстро спускаться с горы, прижимая к себе Фэнфэна.