Море невзгод

Спустя пару дней новость о битве при дворце Било разошлась по всему цзянху. Шестьдесят три поверженных воина вернулись домой и c горьким сожалением поведали своим кланам об ужасах, которые им довелось пережить. Истории о том, как их обманом заставили принять наркотик и затем вынудили штурмовать гору, возмутили все боевое сообщество. В своей подлости салон Фэнлю пал так низко, что даже использовал как приманку женскую красоту. За эти преступления его объявили величайшим врагом мира боевых искусств со времен Культа Кровавого Ритуала. Никто не удивился, что некоторые воины предпочли умолчать о своих злоключениях и тихо вернулись к прежней жизни. Чэн Юньпао подробно рассказал Союзу мечей о ходе битвы, отдав должное самоотверженности Тан Лицы. Поскольку теперь имя Юй Цифэна было запятнано связью с салоном Фэнлю, дерзкое нападение Тан Лицы на поместье Мечей стали называть мудрым и отважным поступком. Победа дворца Било над салоном Фэнлю не только подняла его статус в цзянху, но и воскресила в памяти людей давнюю битву при Лояне. Дворец объявили непоколебимым столпом праведности, а Ваньюй Юэданя стали прославлять наравне с легендарными героями Беловолосым Жун Инем и Глазом Неба Юй Сюем. За считанные дни прежде скрытый дворец Било с уверенностью настоящего правителя громко заявил о себе. Учитывая грядущее возвращение на земли предков Лошуй, Ваньюй Юэдань явно лелеял далеко идущие планы. Сяо Цилань залечил раны и, поблагодарив молодого правителя дворца Било, уехал домой. Отныне клан Сяо из Цифэна поклялся всеми силами поддерживать борьбу с салоном Фэнлю. *** Шао Яньпин из Союза мечей с Центральных равнин явился с дипломатическим визитом во дворец Било и с большим рвением приступил к переговорам по поводу сопротивления общему врагу. — Вы подаете большие надежды, молодой правитель Ваньюй. Прежний владыка наверняка бы вами гордился, — закончив с банальными любезностями, со смехом заметил Шао Яньпин. Его взгляд обшаривал павильон Ланьи, словно безуспешно кого-то разыскивая. — Я слышал, чтобы сразить грозного противника, вы объединили силы с молодым господином Таном. Хотелось бы знать, чем сейчас занят господин Тан? Потягивая из пиалы зеленый чай, Ваньюй Юдань спокойно ответил: — Господин Тан отдыхает в гостевом крыле. Он серьезно ранен, и его не следует беспокоить. После таких новостей Шао Яньпин заметно приуныл, но быстро перевел разговор на возможное сотрудничество между Союзом мечей с Центральных равнин и дворцом Било, спросил о том, сколько у дворца боеспособных людей, где могут скрываться опорные пункты Фэнлю, и какую стратегию борьбы предлагает дворец. Ваньюй Юэдань сдержанно улыбнулся, уходя от прямого ответа, и лишь заметил, что дворцу Било пришло время покинуть горы и готовиться к возвращению в Лошуй. Тогда Шао Яньпин поинтересовался, как идут восстановительные работы, и услышал в ответ, что восстанавливать дворец помогает Тан Лицы. С добродушным смехом Шао Яньпин заметил, что если даже Тан Лицы решил помочь, то и Союз мечей не останется в стороне. Хотя Союз не может себе позволить пожертвовать столько золота, он готов предоставить рабочую силу. Ваньюй Юэдань поблагодарил, но вежливо оказался. Однако Шао Яньпин упорно стоял на своем и в итоге подарил дворцу Било памятную табличку от Союза мечей в знак поддержки и взаимопонимания. Закончив с формальностями, Ваньюй Юэдань предложил Шао Яньпину отдохнуть в гостевой комнате, и посланник Союза мечей с благодарностью согласился. Однако не успела сгореть одна палочка благовоний, как он уже тайком выбрался из предоставленных ему покоев и отправился прочесывать соседние комнаты. Шао Яньпин понимал, что советнику Союза мечей с Центральных равнин такое поведение не к лицу: ему следует быть непоколебимым как скала, а не вести себя как невоспитанный ребенок. Он горестно вздохнул, признавая свою вину, но малодушно поддался любопытству — ведь если он не увидит Тан Лицы, то может и не уснуть после возвращения домой! Если он сумеет встретиться с человеком, который сразил Юй Цифэна, одолел салон Фэнлю и пережил падение с высоты нескольких сотен чжанов, не получив ни единой царапины — это будет память на всю жизнь. Разве он сможет с прежним усердием следовать пути меча, не повидав Тан Лицы? Большинство воинов пришли в цзянху, чтобы совершенствовать свое мастерство, бороться за справедливость и искоренять зло, но Шао Яньпина вдохновляли лишь всяческие диковины, и этот интерес не угасал уже долгие десятилетия. В соседних комнатах не оказалось ничего интересного — их занимали бывшие пешки салона Фэнлю, которые попали в зависимость от пилюль Девятисердечного демона и лишились дома. Однако Тан Лицы будто провалился сквозь землю. Судя по тонким намекам Ваньюй Юэданя, Тан Лицы решил спрятаться ото всех — значит, не было смысла искать его среди других гостей. Окрыленный этой догадкой, Шао Яньпин помчался к самому дальнему и неприметному домику. За скалой Циншань простиралась пустынная полоса гравия без какой-либо растительности. Воздух здесь был заметно холоднее, а земля пестрела островками снега, но не настолько большими, чтобы слиться в сплошную ледяную корку. За полосой гравия в сосновом лесу скрывалась небольшая деревянная хижина с плотно закрытой дверью и приоткрытым окном. Шао Яньпин подбежал к окну, заглянул внутрь — и увидел лежащего на кровати человека — высокого, стройного, привлекательного и изящного. Шао Яньпин мысленно похвалил внешность Тан Лицы, но что-то в ней было не так — отчего-то она не пленяла как должно. *** В сотне ли от пика Маоя, по реке Му, что протекала в Линчжоу, плыла небольшая лодка. — Одолев врагов и ускользнув от внимания публики, вы вновь доказали, что в хитроумии вам нет равных, — заметил Шэнь Ланхунь, сидевший на борту лодки. — Однако вы поставили лучшего воина дворца Било в сложное положение. Долго ли ему придется выдавать себя за Тан Лицы? Второй человек в лодке тихо рассмеялся. — Эту уловку придумал Ваньюй Юэдань, при чем тут я? Шэнь Ланхунь только фыркнул. Он невозмутимо восседал на краю лодки с удочкой в руках и пытался ловить рыбу. Издалека казалось, что по реке плывет утлое суденышко с одиноким рыбаком. Сложно было поверить, что двое на борту недавно перевернули мир боевых искусств с ног на голову. Под навесом лодки, прислонившись к стенке, сидел Тан Лицы и баюкал Фэнфэна. С виду он казался вполне здоровым, но одну руку прижимал к животу, а его губы побелели. После того удара ладонью, который нанес ему Лю Янь, его иногда мучила пронзающая внутренности острая боль. Жизнь была вне опасности, но, очевидно, удар задел чужеродное сердце в животе, нарушив циркуляцию крови и ток энергии по меридианам. Еще несколько дней ему следовало остерегаться и не использовать внутреннюю ци. И вот теперь, когда наступил удачный момент для охоты на салон Фэнлю, бесследно исчез Чи Юнь. После того, как разбойник спустился с утеса Циншань, отправившись на поиски Тан Лицы, его след исчез, и никто не знал, где его искать. — Возможно, Чи Юня схватили люди салона Фэнлю, а в худшем случае он уже мертв. Что вы собираетесь делать дальше? Шэнь Ланхунь придержал удочку, почувствовав клев, но тянуть не стал, просто наблюдая, как рыба поедает наживку. Потом дернул запястьем, вытаскивая крючок, насадил новую наживку, и закинул ее снова. — Мертв? — тихо откликнулся из-под навеса Тан Лицы. — Ненавижу это слово. — Ненавидеть можно сколько угодно, но откуда вам известно, что Чи Юнь не наткнулся на Лю Яня и не пал от смертоносных струн его пипы? Прежде чем Тан Лицы успел ответить, с берега донесся стук лошадиных копыт. Похоже, невидимый за деревьями всадник намеренно замедлил шаг, преследуя лодку на расстоянии. — Ха-ха, — беззлобно усмехнулся Шэнь Ланхунь, — девочка мыслит стратегически — просчитывает наш путь и крадется по пятам. Тан Лицы погладил ручку Фэнфэна, наслаждаясь прикосновением к нежной и мягкой коже ребенка — это так успокаивало… — Что тут сказать… сердцу не прикажешь… Любовь должна быть взаимной. Госпожа Чжун бесспорно красива, но она пока еще ребенок. На лице Шэнь Ланхуня появилась ухмылка. — Вы имеете в виду, она слишком для вас молода? — Не хочу ее оскорбить. — У вас есть жена? — внезапно спросил Шэнь Ланхунь. — Жены нет, но есть возлюбленная, — с легкой улыбкой откликнулся Тан Лицы. Шэнь Ланхунь был ошарашен: он никак не ожидал, что Тан Лицы в кого-то влюблен. — Интересно, что за женщина сумела покорить ваше сердце? Тан Лицы на мгновение задумался, его взгляд стал рассеянным. — Она… наверное, лучше не стоит ее обсуждать. Лучше расскажи про свою жену — какой она была? — Обычной скромной крестьянкой: стирала, ткала, огородничала и следила за домом. Больше всего на свете она мечтала родить мне сына… — тихо сказал Шэнь Ланхунь. — Она была хорошей женой. Тан Лицы вздохнул. — Мечтала родить тебе сына… Не женщина, а подарок судьбы. Казалось, он что-то недоговаривает: в его словах притаился какой-то скрытый смысл. — Может, ваша таинственная возлюбленная — это хозяйка денежного дома Ваньсинь? — чуть насмешливо поддел Шэнь Ланхунь. Тан Лицы рассмеялся. — У нее и так непростая жизнь. Если бы я стал ее сердечным другом, это только принесло бы ей лишние хлопоты. — Вижу, для вас не секрет, что вы не подарок, — беззлобно усмехнулся Шэнь Ланхунь. — И на том спасибо. Тан Лицы поднял Фэнфэна и ласково потерся носом о мягкие щечки малыша, вдыхая его нежный детский запах. Вдруг он играючи легонько прикусил его ухо, вызвав недовольное хныканье и шквал ударов маленькими кулачками. Прикрыв глаза, Тан Лицы подставил лицо под удары и тихо засмеялся, продолжая покусывать ухо Фэнфэна. — Чи Юнь исчез у подножия пика Маоя, когда отступали бойцы Фэнлю, — вновь заговорил Шэнь Ланхунь. — Но поскольку салон Фэнлю совершил огромную ошибку, оставив во дворце Било целый отряд тесно связанных с их главарем женщин, вскоре им придется перенести свой лагерь. Иначе облава по приказу Ваньюй Юэданя во главе с Шао Яньпином может полностью их уничтожить. Поэтому даже если мы отыщем их убежище, это еще не значит, что нам удастся кого-то спасти… — Наемник снова насадил на крючок наживку и закинул удочку в воду. Чтобы сменить тему, он спросил: — Вы отступили в тень и позволили Би Ляньи вместо вас получать почести во дворце Било. Значит, вы уже знали, куда приведут поиски? — Сказать тебе… или нет? — Тан Лицы опустил Фэнфэна и прикрыл глаза, вдыхая легкий аромат речного бриза. — Пожалуй, лучше не говорить. Шэнь Ланхунь улыбнулся краем губ. — Вы связались со своим человеком, который работает под прикрытием в салоне Фэнлю? У Тан Лицы вырвался полувздох-полусмешок. — Шэнь Ланхунь несомненно стоит каждого из пятидесяти тысяч золотых таэлей, — открыв глаза, заметил он. — Ты и в самом деле отличаешься от Чи Юня. Вдруг Шэнь Ланхунь ловко подсек леску и вытянул рыбу, отчаянно затрепыхавшуюся на дне лодки. — Как он убедил вас, что Чи Юнь в безопасности? И как сумел сообщить о дальнейших действиях салона Фэнлю? Тан Лицы аккуратно облизнулся. — Что за прекрасная рыба, — сказал он. — Это радужный голец, не иначе. Кто бы мог подумать, что в реке Му найдется такой деликатес. Шэнь Ланхунь ухватил трепыхающуюся рыбину. Из-за гладкой, лишенной чешуи кожи она напоминала угря, но по форме больше походила на карпа — кроме плавников, которые переливались всеми цветами радуги. — Даже если радужного гольца просто поджарить, он превратится в изысканное лакомство, — добавил Тан Лицы. Он достал из-под навеса лодки и бросил Шэнь Ланхуню какой-то зеленый полупрозрачный предмет, круглый, как жемчужина, и сияющий в солнечных лучах. — Изумрудная улыбка Бисяо! Не знал, что глава дома Ванцяо носит при себе такое дивное огниво! Достаточно было просто потереть этот зеленый драгоценный камень, известный под названием Бисяо или Изумрудная улыбка, и он давал бездымное, яркое и устойчивое к ветру пламя. Сам камень не горел в огне — это был уникальный минерал, очень редко встречающийся в природе. Шэнь Ланхунь потер Бисяо, и из камня величиной с гусиное яйцо вырвалось пламя высотой почти в два чи. Он разрезал брюхо рыбины, достал из мешочка с тайным оружием длинную серебряную иглу, насадил на нее добычу и принялся тщательно обжаривать. Аппетитный запах жареной рыбы поплыл к лесу на берегу реки. *** Сидя на лошади, Чжун Чуньцзы пристально следила за маленькой лодкой, плывущей по реке Му. Он был там, на борту, жарил на огне рыбу. Она сама не знала, зачем покинула дворец Било, зачем следила за каждым его шагом, зачем останавливала лошадь в сумерках — неужели все ради мимолетного взгляда? Она не хотела расставаться с Ваньюй Юэданем, но и не могла отпустить Тан Лицы, и преследовала его день за днем, находя покой, только когда он был рядом… Что за помутнение на нее нашло? Ощутив легкое жжение, Чуньцзы опустила глаза на свою руку, крепко сжимающую поводья — поперек бледной ладони протянулась красная полоса. В глубине души Чуньцзы отчаянно надеялась, что и Ваньюй Юэдань и Тан Лицы всегда будут с ней рядом. И в тоже время понимала… что это постыдные мечты, о которых лучше никому не рассказывать. В конце концов, Юэдань и Лицы — совершенно разные люди, которых ничто не связывает. Хотя Чжун Чуньцзы почти не отрывала глаз от плывущей по реке лодки, она заметила, как промеж деревьев мелькнула тень. — Кто здесь? — испуганно воскликнула она. Из-за массивного дерева выглянул человек в черном одеянии со струящимися рукавами и закрытым вуалью лицом. Полы его одежд мягко развевались, подхваченные ветерком. По спине Чжун Чуньцзы пробежал холодок. Нервно сжав поводья, она спросила: — Кто вы? Она не заметила этого человека, пока ехала по лесу, что выдавало в нем опасного противника — Чжун Чуньцзы задумалась об отступлении. — Друг, который знает, что у тебя на сердце. — Глубокий и мелодичный голос незнакомца, казалось, проникал прямо в душу. — Не говорите загадками! Кто вы? — требовательно повторила Чуньцзы. — Я друг Тан Лицы, — тихо проговорил человек в черном. — Я знаю, что он вам очень дорог. Может быть, вы захотите узнать о его прошлом? — О его прошлом? — потрясенно повторила Чжун Чуньцзы. Незнакомец вышел из-за дерева и неторопливо приблизился, забирая у нее поводья Мэйхуа. — Мы вместе росли с малых лет. Если хотите услышать историю о его прошлом, пойдемте со мной. Чжун Чуньцзы ударила его хлыстом по руке. — Отпустите! Я не знаю вас, почему я должна вам доверять? — Потому что я мог убить вас, но не стал, — спокойно ответил человек в вуали. Хлыст оставил на его бледной, как нефрит, коже ярко-красный след — заметив это, Чжун Чуньцзы застыла, почувствовав укол вины. — Почему вы хотите рассказать мне его историю? — Потому что он собирается подвергнуть себя опасности, — мягко произнес незнакомец. — Я не хочу его видеть, но не могу допустить, чтобы он снова совершил ошибку. Он вам небезразличен, поэтому, надеюсь, вы сможете удержать его от глупого поступка. Ведя разговор, он вел лошадь вперед, и, не успела Чуньцзы опомниться, как оказалась в чаще леса, далеко от берега реки Му. — Раз уж вы назвались другом Тан Лицы, почему не показываете мне свое лицо? Разглядывая человека в черном, Чуньцзы отметила его свободные черные одежды, полностью скрывавшие фигуру, и черную, развевающуюся на ветру вуаль, которая надежно прятала его черты. Однако ничто не могло скрыть его боевое мастерство. Ведя лошадь в поводу, он каким-то образом не оставлял никаких следов своей внутренней ци — он с легкостью скрывал свое присутствие, став практически невидимым для постороннего глаза. — Вы хотите увидеть, кто я такой на самом деле? — спросил человек в черном. — Я открою лицо, но только при условии, что вы поможете остановить Тан Лицы — после того, как услышите его историю. Охваченная любопытством, Чжун Чуньцзы не удержалась: так сильно ей хотелось услышать секреты, о которых говорил незнакомец. — Хорошо! Расскажите мне о прошлом Тан Лицы, и я помогу вам. Но сначала снимите вуаль и дайте мне увидеть ваше лицо. Изящным движением незнакомец откинул вуаль. В свете солнца Чуньцзы увидела ярко-алые губы, светлую сияющую кожу, слегка раскосые глаза, длинные и изогнутые, как листья ивы, брови. Весь его облик дышал неповторимым грустным очарованием, пленяя и бередя душу. Однажды увидев, его невозможно было забыть. Чжун Чуньцзы на мгновение растерялась. Она думала, что прячут только уродство, но, к ее удивлению, незнакомец был далеко не уродлив — мало того, он обладал совершенно особенной привлекательностью. В его внешности проглядывало что-то нездешнее, напоминающее диковинный цветок, рожденный в тенистых глубинах потустороннего мира. — Вы… — Меня зовут Лю Янь, — мягко произнес он. — Мы с Тан Лицы росли вместе и были друзьями с детства. В ту пору он называл меня старшим братом. Но когда мы выросли, он стал звать меня А-Янь. — Но где… откуда он родом? — Чжун Чуньцзы не сводила глаз с Лю Яня: поддавшись его обаянию, она утратила свою подозрительность. — Я слышала, он приемный сын тестя императора, но сам не благородных кровей. — Хоть он и не благородных кровей, его растили в роскоши, достойной самого императора. — Лю Янь говорил глубоким и слегка хрипловатым, но необъяснимо притягательным голосом. — Его родители были баснословно богаты, его баловали и выполняли все его желания. В детстве он отличался ужасным нравом, мучил котят и щенков и постоянно издевался над слугами. Чжун Чуньцзы слушала Лю Яня со смесью недоверия и любопытства. Он продолжал рассказ: — К возрасту десяти лет ему надоело изводить домочадцев, и он сбежал из дома. Подружившись с уличной шпаной, Тан Лицы ввязывался во все возможные неприятности и, за исключением убийств, наворотил множество дел, как хороших, так и плохих. — Правда? — не удержалавшись, перебила Чжун Чуньцзы. — В это сложно поверить! — Я был с ним рядом все это время, — тихо ответил Лю Янь, — зачем мне вам лгать? Он прославился среди уличного отребья и к тринадцати годам сколотил банду, чтобы контролировать преступный мир близлежащих поселений. Кто знает, чего бы он добился, если бы продолжил следовать этому пути… Чем больше узнавала Чжун Чуньцзы, тем больше она была заинтригована. Если Тан Лицы уже с детства был так известен, почему она ничего о нем не слышала? Лю Янь продолжал: — Поэтому я предупреждал его, что кривая дорожка приведет к гибели. Он слишком хотел все контролировать, рано или поздно это должно было плохо кончиться. Я говорил, что если он хочет жить без кошмаров, то надо все бросить и попытаться стать хорошим человеком. — Судя по вашим словам, вы считаете хорошим человеком себя, — заметила Чжун Чуньцзы. — Однажды я спас ему жизнь, — глубоким и хриплым голосом проговорил Лю Янь. — Мы очень близки, хотя он и слышит в лучшем случае одно из десяти моих слов. Но к одному совету он все-таки прислушался. — Он и в самом деле сошел с порочного пути, чтобы стать лучше? — подняла брови Чжун Чуньцзы. — Да… с тринадцати до двадцати лет он следовал моим советам и жил порядочно. Однако Тан Лицы не создан для простой и скромной жизни. В глубине души он всегда жаждал большего — его аппетиты были поистине безграничны. Власть и статус его семьи сделали его выдающимся человеком, но он стремился прославиться на весь свет. Похвала, зависть, восхищение, недовольство — если все это доставалось не ему, а кому-то другому, его начинали разъедать досада и ревность, и это приводило к вспышкам ярости. Однажды его отец созвал таланты со всех земель и создал из них группу музыкантов под названием «Медная флейта». Мы оба были в этой группе, но после долгих проб и ошибок его отец выбрал главным другого человека… — Лю Янь сделал паузу. — Не в силах смириться с таким поворотом, Тан Лицы решил оборвать свою жизнь и захватить нас с собой.