Bad Habit

До лагеря оба отряда добираются без каких-либо происшествий. Эмилия довольна этим как никогда раньше. Учитывая плохое предчувствие, что не отпускало ни на секунду после выхода за пределы леса гигантских деревьев, нет ничего более радостного, чем возвращение без потерь. На обратном пути не было ни одного титана и намека на оставшихся, поэтому иногда солдаты позволяли себе громко разговаривать, смеяться. Даже погода улучшилась. Солнце выглянуло, ветер исчез, от земли отдавало теплом, потому что она быстро нагрелась. Трава будто стала зеленее. Но этот труп… Никто так и не придал ему соответствующего значения. Все были заняты своим делом: солдаты обсуждали разного рода вопросы, Эмилия радовалась стечению обстоятельств без смертей. Только Леви был единственным, кто не сменил фокус внимания с трупа на что-то другое до самого конца дороги. Сказал, что займется телом погибшего и разъяснит ситуацию перед начальством. Реакция была ожидаемой, и Аккерман никого не винил. Видеть столько смертей, из раза в раз реагировать на каждую из них со слезами — так и с ума сойти можно. Но трупа ведь не было, когда отряды продвигались к лесу гигантских деревьев… Первым делом после возвращения в лагерь Эмилия заглядывает в свою комнату, чтобы сменить рубашку. Та, что на ней, скользит по плечам, ненадолго задерживаясь на сгибе рук, которыми женщина потирает шею. Как только ткань оказывается небрежно брошенной на край кровати, Эмилия достает из небольшого шкафа сменную рубашку. Ловко застегивая пуговицы, женщина кидает короткий взгляд на зеркало, прежде чем решается покинуть комнату. Дверь закрывается, а перед глазами застывает уставшее лицо с ярко выраженными темными кругами под нижними веками. Это уже не пропадет. Эмилии следовало лучше следить за режимом в прошлом, за реакцией на вызывающие тревогу ситуации. Теперь даже при всем желании не избавиться от постоянного выражения усталости на лице. Уверенно вышагивая по коридору, Эмилия постоянно вздыхает, пытаясь определить, с чего начать разговор с Эрвином. Почему он не сказал раньше? Почему не предупредил о том, что отправляет отряд Леви? Это было неожиданностью, неприятным сюрпризом, однако не помешало сосредоточиться на сражении; но все же вызвало ряд вопросов и недоумений. И о них нужно сообщить, чтобы впредь такого не повторялось. Эмилии это не нравится. Медленно подняв руку, женщина замирает в этой позе прямо перед дверью кабинета Эрвина на несколько секунд. Перед тем как постучаться Эмилия делает глубокий вдох. Один раз. Два раза. Три раза стучит, но не слышит никакого ответа. Даже шорохов нет. Дверь не открывается, на имя Эрвин не откликается. «Ушел куда-то?» Эмилия не припоминает, чтобы у Эрвина были какие-то планы на сегодня. Обычно он сидит в кабинете все время, с утра до вечера. Даже тогда, когда проверяет разработанные отрядом Эмилии планы миссий. Не спеша разворачиваясь, придерживаясь за стену, Эмилия тут же натыкается на знакомый силуэт. У Леви, кажется, тоже есть о чем поговорить с главнокомандующим. — Его там нет. Аккерман опускает веки, его рука замирает над ручкой двери. — Где он? Пожимая плечами, Эмилия отводит взгляд. Леви уже намеревается уйти, как вдруг останавливается, неосознанно задевая женщину плечом. Та слегка пошатывается, но удерживает равновесие. — Ты не планируешь пойти на построение кадетов? Ответа Леви не дожидается. Понимая, что Эмилия не собирается перекидываться с ним даже парой слов, Аккерман стремительно скрывается из поля зрения, держа одну руку в кармане. Эмилия смотрит мужчине вслед еще около минуты, прежде чем принимает решение пойти на приемную площадь. Наверняка Кис Шадис опять задает вопросы о планах и причине присоединения к числу будущих солдат в своей привычной агрессивной манере. Были случаи, когда такой тон действительно отталкивал желающих поступить; но сам инструктор уверяет, что это даже к лучшему: если кадетов пугает агрессивный голос взрослого мужчины, то как они собираются выстоять против титанов? — Ты! Зачем пришел сюда? Эмилия застала тот момент, когда Кис Шадис перевелся с должности командующего разведкорпуса на должность инструктора. Тогда она даже спросила, что стало причиной, но мужчина не ответил напрямую, ловко увильнул. — Я? Я… Сэр, хочу защищать человечество, сэр! По очереди отвечающие на вопросы инструктора кадеты не выглядят так, будто серьезно настроены. У одного руки трясутся, у другого пот на лбу каплями выступает, третий и вовсе что-то бурчит себе под нос. Эмилия так себя не вела, будучи на их месте. Она держалась уверенно, расправив плечи и расставив ноги на их ширину. Сейчас уже и не вспомнит, как именно звали проводившего тогда приветствие инструктора, но он точно отличался от настоящего. Был более спокоен. Эмилия в тот день была в себе уверена только потому, что знала, куда собирается пойти. В какое именно подразделение. По крайней мере, ей так казалось. Если бы кто-нибудь в тот день сказал ей, что она пойдет в разведкорпус, а не в военную полицию, Эмилия покрутила бы у виска и рассмеялась. В далеком прошлом она думала, что в разведку идут только те, кому жить надоело. Те, кто не хочет провести оставшиеся дни в полной безопасности рядом с королем. Забавно, как все обернулось в итоге. — Армин Арлерт, сэр! Эмилия останавливается неподалеку от выстроенных в шеренги кадетов. Поправляя куртку, женщина скрещивает руки на груди и прислушивается к каждому произносимому слову. От Армина Кис Шадис отстает довольно быстро, потому что его внимание привлекает девушка, чьи волосы забраны в хвост. Эмилия тоже смотрит на нее. — Ты… Что себе позволяешь? Сделав небольшой шаг в сторону, чтобы получше разглядеть, Эмилия поджимает губы. — Ты меня слышишь? Как твое имя? Внезапно голос инструктора обретает нотки непонимания. Кажется, он искренне удивлен. Да и не только он, Эмилия распахивает глаза, когда замечает в руках девушки картофель. — Саша Браус! — она отдает честь рукой, в которой все еще держит овощ. — Юг стены Роза. Деревня Даупер. — Саша Браус, — инструктор подходит ближе, нависая над девушкой словно хищник над добычей, — что за херня у тебя в руке? — Э-это? — девушка опускает глаза, вскидывая брови. — Это… Картофель, сэр. Эмилия улыбается, замечая, как кадеты перешептываются друг с другом. Ситуация и правда забавная. Это впервые на ее памяти, когда на приемной площади случается нечто подобное. — Какого черта ты ешь картофель здесь и сейчас? Откуда он у тебя? — Я увидела его на кухне и захотела взять. Не пропадать же добру, — Саша все еще держит руку у груди, теперь уже смотря прямо в глаза инструктору. — Я не понимаю… Эмилия делает предположение о том, что девушка просто-напросто проголодалась из-за нервов. Наверняка она тревожится по поводу поступления в кадетское училище. — А… — Саша аккуратно отламывает половину от оставшегося картофеля и любезно протягивает Кису Шадису одну, — вы хотите? Мужчина не отвечает. Ему и не нужно — все на лице написано.

***

Теперь Эмилия знает, что Эрвин в своем кабинете, потому что видела, как он заходит в него около пяти минут назад. — И о чем ты собираешься ему сказать? — Ханджи раскрывает рот от любопытства, пододвигаясь ближе. — Поведай мне. Скрывать что-то от Зоэ нет никакого смысла — все равно достанет своими нескончаемыми вопросами и выпытает правду так или иначе. Пытаясь не углубляться в подробности, чтобы ненароком не рассказать чего-нибудь личного или ненужного, Эмилия избегает зрительного контакта, пока стучит пальцами по располагающемуся сзади подоконнику. Ерзая на небольшой скамье из старого дерева, Ханджи увлеченно слушает, стараясь запомнить каждую деталь. — А я считала, что иметь в напарниках Леви… — Мы не напарники. — Да-да, — тут же исправляется Ханджи. Волосы щекочут ей щеки. — Я имею в виду… Разве это не хорошо, когда рядом есть кто-то, на кого можно положиться? Во время сражения, конечно же. Из легких словно выбивают весь воздух. Эмилия бы с радостью поведала всю правду, рассказала о полученном опыте, но сейчас не время. И вряд ли момент раскрытия всех карт когда-нибудь настанет. — Просто попрошу Эрвина больше не ставить нас в пару по возможности. Аккерман меня раздражает. Произнося это сквозь стиснутые зубы, Эмилия отворачивается на миг. Зоэ неодобряюще хмурится. — Ты с того самого момента, как Леви присоединился к нам, говоришь, что он тебя раздражает. Все нормально? — Может, это с тобой он общается хорошо и с уважением. Со всеми он такой. Со всеми, кроме меня. — Ну… Не со всеми… Шумно вздыхая, Эмилия поднимается со скамейки. — Ладно. Я пойду к Эрвину. Ханджи что-то говорит вслед, но Эмилия уже не вслушивается. В голове опять бардак, хочется как можно скорее вернуться в комнату и заснуть. Других планов на вечер нет. Теперь, когда Эмилия стучится, по ту сторону двери она слышит «войдите» и тут же переступает порог. Смит, будто предвидя, что именно эта подчиненная зайдет к нему вечером, улыбается и приветствует по имени, не отрывая взгляда от бумаг. Эмилия проходит в середину комнаты, осматривается в поисках того, на что можно присесть, однако так и остается стоять. — Добрый вечер. Эрвин наконец отвлекается от документов. Его губы все еще растягиваются в улыбке. — Что-то случилось? — Я пришла поговорить о двух вещах, — Эмилия делает шаг вперед. — Первое… Тот труп, который мы нашли с утра… Эмилия не планировала это обсуждать. Тема только-только всплыла в голове, женщина даже не успела обдумать ее хорошенько. Эмилии действительно нужно больше времени на подготовку фраз, касающихся ситуации с Леви, поэтому перспектива потратить время на разговор про умершего не такая уж и плохая. — О чем ты хочешь поговорить? Леви мне уже все рассказал, написал отчет, поэтому я не думаю, что мне нужны какие-то детали. Кивая, Эмилия прикусывает кончик языка. — На самом деле… Если честно, то я не обратила на это должного внимания, когда мы возвращались в лагерь. Моих переживаний хватило буквально минут на десять, но… В ногах появляется непредвиденная слабость, из-за чего Эмилия все же двигается в сторону стула и с громким стоном опускается на него. — Но мы были уверены, что больше титанов не осталось. Этот труп там не лежал, когда мы зачистили территорию, — спокойно объясняя, Эмилия следит за сменой реакции Эрвина. Мужчина еле заметно сводит брови к переносице и склоняет голову набок. — Понимаешь? Поэтому… Это вполне может значить, что территория за стеной все еще опасна. И титаны могут подобраться близко снова. Тогда придется отправлять мой отряд к ним во второй раз и, кстати, об этом… Щелкая пальцами, Эмилия замолкает. Подойти к теме плавно получилось, это замечательно. Рассматривая сапоги, женщина прочищает горло, прежде чем смотрит на Эрвина, который все еще не сменил позу. Мужчина так и сидит, подперев подбородок рукой. — Зачем было отправлять со мной этого… — одергивая саму себя, Эмилия сглатывает, — Леви. Что… Почему ты решил, что это хорошая идея? Думаешь, мой отряд самостоятельно не справится с кучкой титанов, с которыми они справляются вот уже на протяжении такого долгого времени? Эрвин улавливает в голосе Эмилии нотку раздражения. Почесав кончик носа указательным пальцем, мужчина прокручивает в мыслях несколько заранее подготовленных ответов. Может, просто выложить все как есть? — Я решил, что так будет безопаснее и быстрее. — Можешь больше не ставить нас с Леви вместе? — Почему? Тишина. Эмилия рассчитывала, что эта просьба смутит Эрвина, надеялась, что ему потребуется время на осмысление, однако вопрос в лоб выбил ее из колеи. Как правильно сформулировать ответ? Если рассказать слишком мало — появятся вопросы; слишком много — будет раскрыто то, что хочется спрятать в самом темном уголке сознания и стереть из памяти. — Он мне не нравится. — Это не причина. — Это еще почему? Как только Эмилия открывает рот, чтобы продолжить, Эрвин перебивает, тон его становится намного серьезнее. — Потому что мы находимся не в песочнице, в которой ты с Леви дерешься за детское ведерко, — максимально глупое, однако справедливое сравнение. Эмилия морщит нос. — И мне решать, кого, с кем, когда ставить. — Я надеялась, что ты поймешь меня. — И я понимаю, — отодвигаясь, Эрвин ненадолго задерживается на стуле, прежде чем поднимается. Останавливаясь около одного из углов стола, мужчина снова улыбается. — Но и ты должна осознавать, что я могу выполнить твою просьбу только в том случае, если нахождение Леви рядом угрожает твоей безопасности или безопасности подчиненных. При других обстоятельствах — нет. Еще как угрожает! Угрожает стабильности нервной системы. — Что мне нужно сделать, чтобы ты перестал ставить нас вместе? Эрвин на самом деле не понимает. Ему хочется задать наводящие вопросы, узнать побольше, особенно теперь, когда при упоминании Аккермана Эмилия выглядит так, будто случилось какое-то горе, однако не может заставить себя. Ему мешает осознание того, что при наличии желания поделиться истинной причиной Эмилия давно бы сделала это. — Ничего, — пожимая плечами, Эрвин возвращается к стулу, но не садится на него. — Если вдруг считаешь, что у меня есть какие-то скрытые мотивы, выходящие за рамки обеспечения удачного результата сражений, то ты ошибаешься. Поставив к твоему отряду отряд Леви, я преследовал исключительно благие цели. Как уже и было мной сказано тебе лично… Мне не нравится, что титаны смогли так близко подобраться к стене. Именно поэтому для меня было важно как можно скорее от них избавиться. И вот вы — представители двух сильных отрядов. Это совсем не то, на что Эмилия рассчитывала. Ей даже сказать нечего. Видимо, того времени, что женщина потратила на размышление об этом разговоре в течение дня было недостаточно, чтобы придумать более адекватные и убедительные аргументы. Она надеялась, что Эрвин поймет с первого слова и сделает так, как его попросили. Хотя бы исходя из того, что он сам не раз говорил, да и сейчас упомянул, что отряд Эмилии достаточно силен для того, чтобы действовать в одиночку против определенного количества титанов. Это даже входит в их частичные обязанности. — Я не могу с ним работать! Откидываясь на спинку стула, Эмилия разочарованно выдыхает. Вот-вот и начнет дергать ногами, хныча. — Не веди себя как ребенок. Цокая, Эмилия закатывает глаза. Эрвин прав. — То есть… Ты не собираешься прислушиваться к моему мнению? — К твоей необоснованной претензии? Не собираюсь. Остается только надавить на жалость, но этим Эмилия точно заниматься не будет. — Ты с самого начала хотела поговорить только про Леви, да? — Сразу же сказала… Мои переживания по поводу найденного трупа продлились недолго. Я больше тревожусь о том, что эта… Находка? Говорит о том, что мы не до конца справились с поставленной задачей по очистке территории. В любой другой момент, в любом другом месте Эмилия точно бы начала винить себя за то, что не чувствует никаких сильных эмоций по поводу смерти одного из солдат, но почему-то в кабинете Эрвина этого не происходит. Атмосфера такая? Сейчас волнует совершенно другое? — Кто это вообще был? — Вы же знакомы, — мужчина наконец садится за стол, складывая руки в замок на гладкой деревянной поверхности. — Это Дэйв. Я отправил его за вами, проверить, как обстоят дела, так как вы неожиданно пропали с поля видимости. — Да, потому что титаны… — Леви обо всем доложил, помнишь? Эмилия знает… Нет, она уверена в том, что Аккерман рассказал обо всем без упущения каких-либо деталей, поэтому развивать диалог на эту тему нет никакого смысла. Предприняв последнюю попытку уговорить Эрвина сойтись на общем мнении, Эмилия получает отрицательный ответ и выходит из кабинета с недовольным лицом. Идя в комнату, она старается убедить себя в том, что ей не о чем переживать, ведь Эрвин сказал, что преследует только благие цели, а это значит, что наличие каких-либо личных побуждений точно исключается. Да и какова вероятность, что такие ситуации будут происходить часто? Эмилия надеется, что она нулевая. Как только дверь в спальню открывается, Эмилия тут же выдыхает с облегчением, облокачиваясь на стену. Холодная поверхность, к которой прислоняется лоб, помогает прийти в себя. Сапоги слетают моментально, куртка кидается на спинку кровати, плюхнувшаяся на мягкую поверхность женщина издает гортанный рык, ощущая болевое покалывание в районе поясницы. Чтобы отвлечь себя от этого Эмилия начинает рассуждать обо всем, о чем только может, и уже через минуту обнаруживает, что серьезно размышляет над своим сегодняшним поведением. Надо было уйти после первого отказа Эрвина. Не нужно было продолжать настаивать и строить непонятные выражения лица. Что Эрвин подумал? Сложилось ли у него неправильное впечатление? С протяжным стоном переворачиваясь на спину и укладывая голову на подушку, Эмилия возобновляет цепочку рассуждений. Удастся ли привыкнуть к компании Леви? Когда-нибудь его замечания и недовольство будут пропускаться мимо ушей? Или хотя бы не приниматься близко к сердцу? Вряд ли… С таким-то подходом к каждой встрече с Аккерманом. Но небезосновательным — это главное. Медленно поднимаясь с кровати, чтобы раздеться, Эмилия потягивается. Снимая одежду, женщина не может избавиться от чувства глубокой усталости, обволакивающего все тело, однако одновременно с этим она пребывает в легком удовлетворении от осознания, что сегодняшний день закончился немного лучше, чем предполагалось. Ситуация с Сашей Браус особенно повеселила. Возвращаясь в кровать, Эмилия лениво тянется и погружает комнату во тьму. Веки закрываются, женщина натягивает одеяло по самый подбородок, стараясь максимально расслабиться, хотя напряжение все еще присутствует. Некоторое время она лежит неподвижно, ощущая спокойное сердцебиение и потихоньку избавляясь от жужжащих в голове мыслей. Сегодня точно получится заснуть без всяких проблем — Эмилия это чувствует. После нескольких попыток принять удобную позу женщина на мгновение замирает и выравнивает дыхание, чтобы успокоить разум и тело. Еще немного лежит, гладя одеяло ладонью, прежде чем окончательно расслабляется и погружается в сон. Завтра будет новый день. И он точно будет лучше.