История одной любви

Каникулы пролетели быстро и я незаметно. Мы с мамой путешествовали по Франции, Италии, и конечно же по России. Ближе к концу каникул, мы поехали к семейству Забини. Там же мама мне и рассказала, то что она чистокровная. И я тоже. Но раскрывать этот факт, я не намерена. На всякий пожарный. Я очень скучала по школе, скучала по замку, его таинственным переходам, привидениям, по урокам и учителям, по общим трапезам в Большом зале. А какая у него замечательная кровать под пологом на четырех столбиках в круглой спальне на самом верху башни! Почту приносят совы, а в хижине на опушке Запретного леса живет добрый лесничий Хагрид. Но особенно скучала по квиддичу, любимой игре волшебников: шесть колец на высоких шестах, четыре парящих мяча и четырнадцать игроков верхом на метлах. Вдруг мне пришла идея пригласить друзей на несколько дней. Спросив у мамы разрешение, и она разрешила. Написав письмо, я с радостью пошла спать. Но чуть не ахнула от удивления, но удержалась. На кровати сидел маленький человечек, ушами напоминавший летучую мышь, и таращил на него выпученные зеленые глаза величиной с теннисный мяч. Человечек не сводил с него глаз, и я отвечала тем же. Человечек соскользнул с кровати и низко поклонился, коснувшись ковра кончиком тонкого, длинного носа. Одет он был в старую наволочку с дырками для ручек и ножек. — П-привет… -София Тафт! — прюнзительным голосом воскликнул нежданный гость. — Добби так давно мечтал с вами познакомиться, это такая честь… — Б-благодарю вас, — кивнула я. Двигаясь вдоль стенки, он достиг письменного стола и опустился на стул рядом с просторной клеткой, где спала сейчас сова. Я хотела было спросить незнакомца, кто он, но, подумав, что это неучтиво, спросил только его имя. — Добби, сэр, — ответил человечек — Просто Добби. Добби-домовик, если угодно, домовой эльф. — В самом деле? — В другой раз это известие немало удивило бы меня, но сейчас было не до того. — Видите ли, сегодня… э-э… не лучший день для знакомства с домовиком. Только, пожалуйста, не обижайтесь. — Не подумайте, что знакомство с вами мне неприятно, — поспешила я утешить эльфа. — Но не могли бы вы… объяснить мне… э-э… цель вашего посещения. — Да. Конечно. Добби пришел… это трудно выразить… Добби не знает, как начать… — Садитесь, пожалуйста. — Указала на кровать. И тут, к его ужасу, домовик разразился громкими рыданиями. — Садитесь! — голосил он. — Никогда… никогда еще… — Простите, пожалуйста, — прошептала я быстро, — я не хотела вас обидеть. — Какая обида! — задохнулся эльф. — Никогда еще ни один волшебник не разговаривал с Добби как с равным, не приглашал сесть… Эльф взобрался на кровать, сел поудобнее — он походил сейчас на большую растрепанную куклу — и начал нервно икать. Наконец он справился и со слезами, и с икотой и устремил восхищенный взгляд огромных, блестевших, как изумруды, глаз. И тут, к его ужасу, домовик разразился громкими рыданиями. — Садитесь! — голосил он. — Никогда… никогда еще… — Простите, пожалуйста, — прошептала я быстро, — я не хотел вас обидеть. — Какая обида! — задохнулся эльф. — Никогда еще ни один волшебник не разговаривал с Добби как с равным, не приглашал сесть… Эльф взобрался на кровать, сел поудобнее — он походил сейчас на большую растрепанную куклу — и начал нервно икать. Наконец он справился и со слезами, и с икотой и устремил восхищенный взгляд огромных, блестевших, как изумруды, глаз. — Вам, должно быть, редко встречались хорошо воспитанные волшебники. —пыталась утешить эльфа. Добби кивнул. И вдруг, прыгнув на подоконник, стал яростно биться головой об оконную раму. — Гадкий Добби! — кричал он при этом. — Мерзкий, гадкий Добби! — Пожалуйста, не надо, — полушепотом попросила я. — Что вы делаете? Вскочив со стула, и опять водрузила эльфа на постель. — Добби обязан наказать себя, — произнес домовик, у которого глаза от ударов стали немного косить. — Добби сказал плохое о своей семье… — О своей семье? — О своих хозяевах, сэр… Добби — домовый эльф, его участь до конца дней жить в одном доме, служить одной семье… — А они знают, что вы сейчас здесь? — полюбопытствовала я. — Нет. Конечно нет! — воскликнул эльф, и его всего передернуло. — Добби придется сурово наказать себя за это. Очень сурово. Прищемить уши печной дверцей. Если они когда-нибудь об этом узнают… — А разве они не заметят, что вы подвергаете себя наказанию? — Добби сомневается в этом, сэр. Добби все время себя наказывает. Хозяева велят. Напоминают, что лишнее наказание не повредит… — Почему же вы не бросите их? Не убежите? — Эльф-домовик может стать свободным, только если хозяин даст ему вольную. А эта семья никогда не даст вольной… Добби будет служить ей, пока не умрет. — Пожалуйста, — зашептала в отчаянии. — Пожалуйста, тише. — София Тафт сказала, не может ли она помочь Добби… Добби много слышал о вашем величии, но о вашей доброте Добби не ведал. Кровь горячей волной залила мои щеки. — София Тафт скромена и смиренена, — почтительно произнес Добби, его круглые глаза так и сияли. — София Тафт не хвастается победой над Тем-Кого-Нельзя-Называть. — Над Волан-де-Мортом? — спросила я. Добби зажал ладошками торчащие уши и взвыл: — Не произносите это имя. Умоляю, не произносите! Добби подался вперед. Глаза у него горели ярче автомобильных фар. — Ах, мисс, — выдохнул он и вытер лицо углом грязной наволочки. — Вы благородна и смела! Она уже одержала столько побед! Но Добби пришел, чтобы защитить вас, предупредить об опасности. И пусть потом придется защемить уши печной дверцей… Вам нельзя возвращаться в «Хогвартс». В комнате воцарилось молчание. — По-по-почему? — Я от неожиданности стала заикаться. — Я должена ехать в школу. Учебный год начинается первого сентября. Я только и живу этой надеждой. Мое место в вашем мире. В школе волшебников. — Нет, нет, нет! — Добби так сильно замотал головой, что уши заколыхались. — София Тафт должена оставаться там, где он в безопасности.х В Хогвартсе грозит страшная опасность! — Какая опасность? — еще больше удивилась я. — Существует заговор. В Школе чародейства и волшебства в этом году будут твориться кошмарные вещи, — прошептал Добби и вдруг задрожал всем телом. — Добби проведал об этом уже давно, несколько месяцев назад. Вы не имеете права ввергать себя в пучину бедствий. — Какие еще кошмарные вещи? — напрямик спросила я. — Кто их затевает? Добби издал странный сдавленный хрип и стал неистово биться головой об стену. — Ну будет, будет. — Сказала и схватила домовика за руку, пытаясь остановить истязание. — Я понимаю, вы не можете ничего сказать. Но почему вы предупреждаете меня? — И тут меня пронзила внезапная мысль. — Постойте! Не связано ли это с Вол… простите, с Вы-Знаете-Кем? Если не можете, не отвечайте. — Но, увидев, что лоб Добби опять в опасном соседстве со стеной, поспешно прибавил: — Только кивните или покачайте головой. Добби медленно задвигал головой из стороны в сторону. — Нет, это не Тот-Кого-Нельзя-Называть, — внятно, по слогам произнес он. Но глаза его выпучились еще сильнее. — Может, у него есть такой же коварный брат? Добби сильнее замотал головой, а глаза его чуть не вылезли из орбит. — Ну ладно. Только я представить себе не могу, кто еще мог бы причинить мне зло в Хогвартсе. Ведь там же есть Дамблдор. Вы знаете, кто такой Дамблдор? — Да, конечно, — кивнул Добби. — Альбус Дамблдор самый великий ректор в истории Хогвартса. Добби это знает. Добби слышал, что могуществом Дамблдор не уступал Тому-Кого-Нельзя-Называть, даже когда тот был в самой силе. Но, — перешел Добби на энергичный шепот, — есть враги, которых Дамблдор не может… враги, которых ни один уважающий себя волшебник… И не успела я глазом моргнуть, Добби соскочил с кровати, схватил настольную лампу и начал колотить себя по голове, сопровождая наказание душераздирающими криками.