what do i feel?

*** — Подъем! Подъем-подъем, девочки! С доооообрым утром! От громкого голоса у меня возникло ощущение, будто меня бьют молотком по голове, так что я залезла под подушку, чтобы хоть немного продлить мгновения приятного сна, что был так несправедливо прерван папой. — Эй, страусы, вылезайте из-под подушек, — со смешком проговорил он. Судя по всему, Софи сделала то же, что и я, — эй, ну просыпайтесь! Я принес поесть! Послышалось шуршание. — Где? Поесть? Это шоколадка, пап? Мне тоже нехотя пришлось вылезти из мягких объятий постельного белья, чтобы прислушаться получше — вдруг и правда шоколадка. — Нет, — со смехом сказал папа. Я снова залезла под одеяло, — нет, это нормальная еда, а то вы со вчерашнего утра ничего адекватого не ели! Это кролик, я его уже приготовил, идите кушать, пока не остыл. Я бы с удовольствием понежилась в постели еще, но я уже сама чувствовала, как живот урчит, напоминая, что я действительно голодна. Пришлось нехотя встать, и, сложив подушку в одеяло и положив эту конструкцию на край спальника (чтобы удобнее было положить в рюкзак потом), начать будить Софи, которая была не настолько умна и образована как я, чтобы понять, что питаться здорово очень важно в нашем возрасте. Я правда-правда пытаюсь не кичиться тем, что умнее и начитаннее нее! Я бы попыталась выхватить ее из-под одеяла, закинуть к себе на плечо и потащить вместе кушать, но я слишком умная, чтобы совершать такие бессмысленные действия — когда дело касалось физической силы, я неизбежно проигрывала Софи. — Кролики невкусные, — ныла она, не отрывая лица от подушки. — А что вкусное, если не кролики? — уточнила я, тщетно пытаясь вырвать одеяло из ее рук. — Шоколад, — последовал простой ответ. — Ты будешь есть, если представишь, что это шоколадный кролик? — Нет. — О, тогда мне больше достанется, — нарочито-радостно сказала я и убрала руки, сделав вид, что собираюсь идти и есть в одиночку. — Эй, нет! Подожди! Сработало. Я помогла Софи скатать постельное белое в такой же рулон, как и у меня, и мы наперегонки побежали к комнате, откуда доносился вкусный аромат. Я разделила всю еду, что у нас была, на две части, и одну из них поделила еще пополам, попутно пытаясь объяснить Софи, что раз уж папа взрослый, то ему надо много есть. Она же, наперекор мне утверждала, что это мы растущие организмы здесь, а значит нам должно достаться больше еды. Когда спор был улажен, мы плюхнулись на полуразвалившиеся стулья, и уже приготовились было есть, но тут я увидела папу. Он ведь явно потратил время на охоту, а затем и на готовку, чтобы нас накормить. А учитывая, что кролика он принес утром, несложно было догадаться, когда именно он этим занимался. Приглядевшись к нему, я подтвердила свою догадку: под глазами у папы огромные мешки, щеки у него немного впали, да и выглядел он в целом так, будто действительно всю ночь без передышки бегал за кроликами, лишь бы нас прокормить. Мне стало стыдно. Я махнула Софи рукой — мол, ешь без меня — а сама подошла к папе. — Давай мы сейчас поедим, а потом умоемся и начнем собираться сами? А ты пока... поспи, пожалуйста. Потом проснешься, поешь и мы сразу отправимся в путь! — сказала я, обхватив руками его ладонь и умоляюще глядя в его глаза. Папа нежно усмехнулся и погладил меня по голове. Он открыл рот, чтобы что-то мне ответить... *** Девушка медленно подняла руку и утерла слезящиеся глаза. Она не знала, почему плачет. Ей, наверное, снова приснился грустный или страшный сон, а она снова его не запомнила. Это было странным ощущением, но уже довольно привычным: просыпаться с тяжестью на сердце и слезами на глазах, не зная, что вообще послужило этому причиной. Вот и наступило утро. Сегодня кто-то умрет. Она не помнила, как встала с кровати, оделась и умылась. Не помнила, как под гомон голосов других ребят из группы, пыталась впихнуть в себя завтрак (возможно, последний). Это время она провела, буквально отключившись от реальности — она ни о чем не думала, просто механически выполняла привычные действия. Не было никакого страха, тревоги, мандража. Очнулась она от этого странного состояния только тогда, когда стояла среди своей группы и слушала какого-то мужчину в военной форме. Первая мысль, которая пришла ей в голову, вдруг резко напомнила ей, что никто не обещал убить выбранного человека. Организация просто выберет того, кто, по их мнению наиболее бесполезен и "избавятся" от него. Они не сказали "убьют", может, они просто... выгонят? Девушка про себя немного рассмеялась — поздно уже на что-то надеяться. Она оглядела людей вокруг — кто-то выглядел испуганным, кто-то шептал что-то на ухо товарищу, кто-то, прислонившись к стене, пытался привести дыхание в нормальное состояние и успокоить сердечный ритм. Наверное, безуспешно. Вдруг военный замолчал и окинул взглядом стоящую перед небольшую толпу. О, наверное он должен сейчас огласить номер смертника. Глаза его задержались на Лили, рот приоткрылся и.... И тут раздался взрыв. В голове что-то громко звенело, кричало, громыхало. Перед глазами — белая пелена, не позволяющая ничего увидеть. Попытка открыть рот, чтобы что-то сказать, успехом не увенчалась — девушка лишь закашлялась. Она не знала, потеряла ли она сознание, умерла ли, или, может, что-то еще. Мысли путались в голове, не желая превращаться из тягучей каши в осмысленные предложения и попытаться сделать хоть какие-то выводы. Сколько она здесь лежит? Она одна? Если да, то где все? Что вообще произошло? Еще некоторое время не двигаясь, она подумала что притвориться мертвой займет меньше усилий, нежели встать, да и может быть полезным — вдруг тот, кто устроил это, действительно ей поверит, однако план "лежать на месте и ничего не делать" провалился всего лишь через несколько минут после его создания. Из густого белого тумана резко появилось чье-то лицо — перед глазами все плыло и размывалось, так что сосредоточиться и рассмотреть внешность этого "кого-то" решительно не получалось. Ох, черт, план же был притворяться мертвой! Трупы обычно не разглядывают людей. Вслед за лицом из дыма (или все-таки тумана?) выплыла рука и резко схватила запястье девушки, дернув на себя. Незнакомый, высокий голос — женский — сказал ей: — Привет! Не против, если мы познакомимся поближе после того, как сбежим отсюда? Незнакомка (на удивление сильная) подняла девушку и поставила на ноги, пожала руку, немного отряхнула от пыли и побежала куда-то, увлекая ее за собой. Девушка понятия не имела, как она ориентируется в белом дыму, да еще умудряется нормально дышать им во время бега. Несколько мгновений спустя девушка почувствовала, что бег немного помог ей и ее зрению встряхнуться, и начала понемногу осматриваться вокруг. Сквозь туман уже начинали проступать контуры разрушенных стен и еще каких-то строений, которые узнать еще не удавалось. Девушка решила сосредоточиться на рассмотрении своей спасительницы — та все еще бежала спереди, держа ее за руку. Светлые, густые и отрезанные по шею волосы слегка развивались на бегу, а их короткая длина позволяла увидеть, что на их обладательнице надета черная водолазка, а сверху черная куртка с каким-то символом на капюшоне. Ниже рассмотреть ничего не получалось — стоило немного опустить взгляд, как пыль, поднимаемая девушками, забивалась в глаза, заставляя их слезиться и размывая зрение. Бежали они долго. Или не очень — кажется, после падения на землю у книголюбки повредилась голова, иначе нельзя было объяснить абсолютную невозможность определить время. Может, они бежали десять минут, может час, а может и тридцати секунд не прошло. Но когда они остановились, девушка почувствовала, что больше не может — быстрое и резкое дыхание и безумно ноющие ноги заставили ее прислониться к какой-то стене и попытаться успокоиться. Незнакомка наконец повернулась лицом и позволила себя разглядеть. Как выяснилось, волосы у нее были короткими только сзади, спереди же, возле лица, две длинные светлые прядки волос ниспадали до груди, и обрамляли приятное округлое лицо. В первую очередь оно привлекало своими огромными зелеными глазами, яркий цвет которых заставлял смотрящего чуть ли не жмуриться. Они были не изумрудными, скорее цвета травянистого поля, освещаемого теплым летним солнцем. Пухлый носик, кажущиеся мягкими щеки и тонкие розоватые губы, были, конечно, привлекательными, но взгляд то и дело возвращался к созерцанию этих удивительных глаз. Вдруг рот незнакомки открылся, и она произнесла: — Как тебя зовут? — она улыбалась и дружелюбно глядела девушке в лицо. Та вдруг очнулась, проморгалась немного, почему-то покраснела, и, попытавшись что-то произнести, закашлялась. — Кхе-кх! Эмм, я... кхе-черт-кхе, — пыталась взять себя в руки безымянная, — у меня — кхе-кхе — извини, у меня нет имени. Ее собеседница неожиданно обрадовалась и, взяв руки девушки в свои, радостно предложила: — Так давай придумаем! Сказать легко, а вот придумать сложно. Имя — это ведь не набор букв, а нечто важное, то, что определяет человека и раскрывает его суть через одно слово. Нельзя ведь просто взять и придумать его, эй! Девушка задумалась. Взгляд ее заскользил вокруг — по пустынной местности, по полуразрушенным строениям, — и метнулся наверх, к солнцу. Оно же, в свою очередь, напомнило о ярких глазах спасительницы. Она все так же стояла напротив и приветливо улыбалась, ожидая, чего же такого интересного придумает ее новая знакомая. Зеленое поле, заливаемое теплым светом солнца. Солнце, небо... Солнце.... — Ливень, — вдруг неожиданно даже для самой себя, произнесла девушка, — называй меня... Ливень. Собеседница подпрыгнула и радостно хлопнула в ладоши. — Ух ты! Как здорово! Какое замечательное имя! — сказала она, — да, звучит очень! Эээ, романтично? Круто? Короче, звучит очень-очень! Ливень недоуменно моргнула. Она ожидала несколько другой реакции, но раз уж ее не последовало, пришлось спрашивать самой: — Позволь спросить, а как зовут тебя? Девушка рассмеялась, сказав, что она и правда забыла представиться. — Чарли! Меня зовут Чарли! Ну или Чакчак, если коротко. Ливень не совсем поняла, как коррелировалось имя с его "короткой формой". Она ведь даже, блин, короткой-то и не была: букв больше, чем в полном имени. Пришлось спросить, но ответа она не получила, ведь Чарли рассмеялась. Нахохотавшись вдоволь, она спросила у Ливень, готова ли она продолжать идти, и, получив утвердительный кивок в ответ, вновь схватила ее за руку и повела за собой, попутно начиная что-то рассказывать.