Любая людская работа никогда прежде не интересовала Лукаса, потому что для него не было ничего ценнее, чем те часы свободы, когда он пересекал тёмное небо в образе дракона, разрезая воздух огромными крыльями.
Многие привыкли говорить, что существование драконов было слишком скучным и неинтересным, ведь большую часть времени те проводили, прячась от чужих глаз. Но Лукас с готовностью мог с этим поспорить. Его жизнь и правда можно было назвать особенной, если постараться подумать о ней в определённом, более положительном ключе.
Лукас застал те времена, когда жители всех трёх городов враждовали между собой и собирали огромные военные отряды ради битв за земли. Тогда ещё совсем юному дракону тьмы пришлось также стать частью армии. Вот только напрасно: противники всё равно впоследствии стали могущественными правителями. Демоны, главенствующие в Вивиане, что в прошлом, что в настоящем были сильными и властными соперниками, вселяя страх в чужие души. Души, которые с лёгкостью могли бы забрать. В Юлиане, как и в Бастиане, проживали самые обычные маги. Их всегда считали беспомощными и ничтожными, которые объединялись с такими же немощными людьми, не готовыми к войне. Маги, как и многие другие, не были довольны демонами, поскольку те, самые низшие создания в иерархии всех существ, смогли вознестись выше других.
Именно из-за этого и была начата эта глупая, по мнению Лукаса, война. В самых своих зачатках она начиналась как битва за земли. Маги Бастиана, видя, как замечательно демоны справляются с возведением своего города, решили, что необходимо отобрать эти территории. Главным аргументом являлось сохранение равновесия, которое не допускало того, чтобы те, кто ниже, жили лучше тех, кто был выше. В то время мало кто думал о правдивости этого высказывания, потому что выбирали веру в обладающих магией. Поэтому верили и в то, что воюют за земли. На деле же война для магов стала поводом показать свою могущественность, как приближенных Первого. Все, свято веря в то, что действуют во благо своего настоящего и будущего, на самом деле выходили на поле битвы только ради личных мотивов самих колдунов. Это дракон тьмы и считал нелепицей.
Лукас помнил холодный металл, в который его облачали, чтобы он мог нести на себе какого-нибудь мага, обязанного отбиваться от противника в воздухе. В первые несколько месяцев от начала Лукас даже не думал, что драконы могут принимать ещё и человеческое обличие. Однако после того, как маги узнали больше о существах в своём подчинении, они стали заставлять тех обращаться.
Тяжёлая металлическая броня, созданная с некоторой примесью обсидиана, сильно стягивала всё драконье тело, оставляя на чешуе множественные повреждения, очень часто гноящиеся из-за обильных загрязнений, ведь никто не заботился о благополучии драконов, используя их исключительно для сражений. Из-за двух форм они выполняли и всю грязную работу, включающую в себя уборку людских помещений и туалетов, выкапывание ям для почётных солдат, а также сброс незначительных личностей в общую яму, которую затем поджигали, разнося по округе запах горелой плоти.
Кажется, о драконах никто и ничего не знал, потому что в ту эпоху они только начинали показываться на глаза. Их пытались усмирить и приручить, но получалось это весьма редко, так что приходилось применять силу. Тех, кто пробовал противиться, нещадно избивали палками и дубинами, а затем заковывали в кандалы из обсидиана, который замедлял регенирацию и оставлял ожоги. В некоторые моменты Лукас желал оказаться на другой стороне, перейти в отряды противников, где за драконами следили внимательнее. Лукас часто встречался с ними: они выглядели куда здоровее, ухоженнее, живее и проходили лучшую подготовку, которая была в разы эффективнее того, что маги называли тренировками.
В игре на выживание их заставляли буквально поедать друг друга. Естественный отбор в природе, несомненно, вполне понятен, но издевательства магов над драконами были неоправданно жестокими. Они устраивали шоу забавы ради. Любимым их развлечением были драконьи бои, у которых исхода было всего два: либо ты, либо тебя. И Лукас убивал. Убивал, чтобы выжить; он надеялся удрать из цепких колдуньих лап.
Лукас сбежал, чтобы начать новую жизнь. Он многими днями скитался по глухим лесам, совершенно не зная пути. Чудом забрёл в леса Благословения, испокон веков принадлежавшие демонам, ровно как и пастбища грешников, откуда вышли и где построили город эти низшие создания. На их территории никто не мог заходить: леса Благословения считались святилищем для всех душ, кроме живых. Но Лукас этого не знал. Правда, зайти далеко не удалось: перед глазами в момент всё поплыло, и Лукас пал на холодную землю, желая побыстрее умереть. У него даже не было надежды спастись. Раны по всему телу были слишком глубокими; некоторые из них уже засыхали, гнили, местами даже чешуя начинала слезать. Лукас находился в ужасном положении.
Он не помнил, кто его спас, но определённо не забыл его запах. Это был запах чистой крови. Лукас не видел лица, не слышал голоса, но точно чувствовал, что этот человек сам не отличался здоровьем. Всё, что припомнил о загадочном спасителе Лукас — исходивший от того страх.
Он очнулся уже в Вивиане, лежа на большой кровати в облике человека. В тот день он примкнул к демонам, обязуясь служить им всю жизнь. Именно в тот день Лукас стал самим собой, обрёл своё место. Теперь у него было всё, чего не хватало раньше: личные покои в доме государя, больше еды, чем он мог съесть, новая качественная броня из отборного эльфийского стекла, которая оказалась намного легче прежней. А ещё у него было место главнокомандующего в личном отряде, отражающем атаки не только с воздуха, но и с земли. Этот отряд считался самым лучшим — его уважали и почитали. Лукас и его солдаты ели за одним столом с государем, пили одно с ним вино и спали недалеко от его покоев. Такая жизнь доставляла удовольствие. И вот, после смерти государя Лукасу пришлось несколько столетий снова прятаться. Это произошло из-за того, что никто не стал поддерживать идею сохранения и почитания драконов прежнего правителя. Война подходила к своему завершению и городам необходимы были средства на восстановление погромов. Поэтому открылась охота на всех подобных существ, ведь награды за них были приличными.
Однако в один момент явился тот, чьё сердце и душа вызвали доселе неизведанное, слишком сильное доверие. Лукас тогда был в обличии дракона, и то, что этот человек его, такого огромного и грозного, не испугался и смело протянул раскрытую тёплую ладонь, поразило. Лукас не помнил его имя, но знал: он и есть тот, кого зовут заклинателем драконов.
Сначала Лукас решил пробыть в громоздком драконьем теле, чтобы посмотреть, как с ним будет обращаться человек. А тот делал это довольно искусно: детально изучал анатомию, присматривался к ритму жизни огромной рептилии, мило беседовал и часто гладил, находя более чувствительные, «скрытые» точки. Заклинатель прозвал Лукаса драконом тьмы, заметив, что тот летал преимущественно ночью, а его иссиня-чёрная чешуя сливалась с небом. Лишь по неестественно мерцающим звёздам можно было предположить траекторию его полёта.
Первый в истории заклинатель был умён и тактичен, и благодаря ему Лукас сумел встретить свою противоположность — дракона света по имени Клэр. Она была абсолютно точный антонимом Лукасу: небольшого размера, бодрствовала только утром и днём, ибо бледная чешуя успешно помогала прятаться в облаках. Но, несмотря на различия, они хорошо сдружились, и это дало толчок человеку и дальше изучать драконов.
Их заклинатель был ещё и необычайно находчив: на старости лет он, обуздав матушку природу, нашёл несколько единственных в мире, разных по свойствам драгоценностей. Практика показала, что если эти драконьи камни — так их величал первый заклинатель — находятся рядом с самими драконами, то те чувствуют себя намного лучше. Он вручил каждому по камню, подходящему ему по окрасу и по образу жизни; кажется, сама природа согласилась, что Лукас и Клэр — хранители дня и ночи.
Однако время людей не щадило. Заклинатель не мог жить вечность, но все его записи хранились в толстом бестиарии, который он передал своему сыну. Так и появилась эта династия. Через несколько поколений в мире родился и третий, нужный природе дракон-хранитель — Энди. Лукас за свою жизнь повидал их, заклинателей, с лихвой, но Алекс оказалась особенной, потому что дала ему тепло, уют и семью, которых у молодого парня никогда не было. Именно она отпечатается на подкорке его мозга навеки, как самая лучшая из всех.
Энди толкнул Лукаса в бок и молча кивнул на Монику, которая всё утро бродила у кабинета Джуди и пыталась надоедать ей различными способами. Это казалось Монике забавным, но Лукас почему-то так не думал. Да и Джуди не особо реагировала, хотя можно было догадаться, что терпение её совсем скоро закончится.
За эти две недели, что Алекс провела дома, восстанавливая силы, драконы старались оставаться в тени. Марк оказался достаточно сообразительным, чтобы приставить к ним своих людей. За Энди всегда следила Моника, хотя вернее будет сказать наоборот: парень постоянно, точно беспокоясь, выискивал её рыжую макушку. Клэр находилась под чётким наблюдением Вина, который всюду таскал её с собой. Именно поэтому парочки не было уже с самого утра.
Наблюдение за Лукасом досталось Джуди. Она, впрочем, едва ли горела желанием исполнять этот долг, поэтому Лукас был предоставлен сам себе, хотя и спиной ощущал чужие взгляды. Ему не удалось остаться одному, а значит, узнать какую-либо информацию о расположении камней не вышло. И он не был этим доволен.
Джуди не проявляла никакого интереса к Лукасу, очень часто разговаривая с ним развязно и дерзко, в свойственной ей манере. Лукас же, со своей стороны, тоже не проявлял никакого внимания, решив играть по тем же правилам. Правда, сердце почему-то замирало, когда Джуди приближалась слишком близко, чтобы сказать какую-то колкость прямо ему на ухо. И Лукас этому объяснения не находил, хотя пытался.
— Джуди, милая, я думаю, тебе нужно почаще выходить на улицу. Ты слишком бледная! Я волнуюсь о тебе, — задумчиво произнесла Моника, вышагивая возле двери кабинета Джуди. — А ещё я думаю, что тебе пора найти мужчину. Посмотри на себя! Ты теряешь слишком много времени, беспрестанно работая. Так ведь нельзя! Нужно ходить на свидания, смеяться. Нужно… — она не договорила, замерев: из кабинета послышался громкий хлопок.
Спустя ещё пару секунд раздались шаги. Моника тут же сорвалась места, не желая снова быть пристыженной Марком за какие-либо проделки. Не заметив Энди, стоявшего прямо перед ней, она случайно врезалась в него. Равновесие, правда, не потеряла, но в руки парня, зажмурившись, всё же упала. Он мягко поймал её за плечи, спасая от повторного столкновения. Некоторое время Энди заинтересованно смотрел на неё, немного наклонив голову. Моника же, кажется, отключилась на пару мгновений, полностью погрузившись то ли в себя, то ли в глаза напротив, что очень красиво блестели в ярком свете ламп. Моника, подобно сороке, питала особую любовь ко всему блестящему.
Лукас с любопытством наблюдал за этой картиной, молча делая выводы. Энди всегда был мягким мальчиком. Очень нежным и чувствительным. И Лукасу почему-то показалось, что Моника могла бы стать той, кто сумела бы дополнить их маленького дракона. Однако он постарался отогнать шальную мысль, понимая, что они здесь не для этого. Хотя наблюдение своё запомнил.
Ему пришлось сосредоточиться: Джуди выбрала именно этот момент, чтобы вылететь из кабинета. Она выглядела очень злой и недовольной, так что Лукас, стремясь спасти товарищей, перегородил ей путь.
— Джуди! Я как раз искал вас, — сказал Лукас, закрывая обзор плечом. Нелепый вид злой Джуди с нахмуренным носиком и вздёрнутыми острыми ушками его позабавил.
Лукас часто замечал за собой, что любовался Джуди, когда та пребывала в дурном настроении, готовая ругаться с любым, кто подойдёт к ней. Возможно, прозвучит глупо и слишком очевидно, но Лукаса всё же на самую малую долю интересовала Джуди — как бы сильно он ни отрицал это. И даже сейчас её хмурое личико вызывало в нём запредельно много эмоций. Он сдержанно улыбнулся.
— Пресвятой дух, зачем я тебе нужна? — раздражённо спросила Джуди и передёрнула плечами.
Она окинула его странным взглядом, который Лукас не смог точно истолковать. В нём словно промелькнула вспышка озарения, но Джуди попыталась это скрыть. Тем временем Моника за спиной Лукаса только улыбнулась широко и, помахав ладонью, поспешила сбежать, прихватив с собой Энди.
Лукас глазами проводил их и вновь нахмурился. Ему было сложно понять манеру общения Джуди. Казалось, она в одной фразе могла говорить абсолютно о разных вещах, и самым важным во всём этом являлся её тон. Джуди редко была громкой. Чаще всего это было лишь лёгкое повышение голоса, сопровождаемое мягкой хрипотцой. Лукас не раз себе признавался, что просто-напросто заслушивается каждым её словом. Несмотря на это, ему было тяжело различать каждую интонацию, которых, казалось, у Джуди было слишком много. Порой она была чересчур резкой, чем раздражала и злила Лукаса.
— У меня есть имя. Я Лукас, — сказал он громко и отчётливо, желая, чтобы его запомнили, а также, возможно, и опасались; хотя в случае с Джуди такого ожидать не стоило.
Эта девушка мало кого боялась. За недолгий период совместной работы Лукас это хорошо понял. Джуди не пугалась, когда вокруг были лужи крови и трупы, оставленные Марком. Она не пряталась, когда на неё бежало огромное существо — падальщик. Джуди просто стояла на месте, заставив всех замереть, а когда им уже казалось, что всё кончено, она ловко уворачивалась, набрасывая поводок на падальщика, чем усмиряла того. Этим она поражала и завораживала. Её холодное спокойствие — даже безразличие — к опасности побуждали желание защитить. Но Лукас каждый раз гнал от себя эти мысли.
— Для меня ты всё равно придурок, — посмеялась Джуди, складывая руки на груди.
Даже сейчас Лукас заметил, насколько плотным был материал её рубашки: он ничего не просвечивал, как это часто бывало, например, у рубашек Марка. Лукас не знал, зачем Джуди носила такую тяжёлую ткань, но предполагал, что так она скрывала нечто неприятное; что-то такое, что не стоило видеть другим. Возможно, некое слабое место, но Лукас не был уверен.
— Поэтому теперь тебя зовут так, — продолжила Джуди, уставившись на Лукаса. — Я надеюсь, что возражений нет, потому что мне плевать. Ты работаешь на меня, а значит, делаешь то, чего я хочу. И раз уж мы всё здесь решили, прошу следовать за мной, придурок. Не думаю, что ты хочешь работать в холле, где твой позор могут увидеть все. — Она развернулась, но застыла, глядя через плечо. — Ох, прости, это, наверное, тяжело для твоего понимания. Но не суть. Просто иди за мной.
Лукас был готов поклясться, что свернул бы голову Джуди прямо там, не ища каких-либо идеальных моментов. Она действительно умела раздражать людей. Лукас это понял, едва увидев её. При всей своей говорливости и излишней дерзости, Джуди могла быть нормальной, Лукас свято верил в это. Он читал окружающих как открытые книги, но именно Джуди прочесть не мог. Вина, Монику, а иногда и Марка ему удавалось видеть насквозь. Но он не понимал, что было у Джуди внутри. Кажется, шипы — лучшая её защита.
— Имейте хоть каплю уважения, я вас прошу, — фыркнул он в ответ, идя за ней. В голове так и вертелась мысль о том, чтобы толкнуть Джуди в спину и посмотреть, упадет она или даст ему по роже. — Я могу терпеть подобное обращение к себе, но не собираюсь. У меня принцип лёгкий — как вы ко мне, так и я к вам.
— Я не желаю проявлять уважение к тому, кого совершенно не знаю, — съязвила Джуди излишне холодно — даже для Лукаса, который привык к такому.
Может быть, этого и не было видно другим, но у Джуди в сердце происходила явная борьба, и именно Лукас её замечал, заглядывая в глаза, где виднелось поле битвы, усеянное мёртвыми телами, и кровью пропитанная земля. Он хоть и не мог читать её так открыто, как остальных, но легко узнал израненную душу. Драконы были особо чувствительны к эмоциям, и Лукас всегда ощущал их, проходя мимо сотрудников, но, идя позади Джуди, он не чувствовал ничего. Никаких эмоций. Их будто бы и не имелось вовсе, но ведь такого быть не могло. Не может же эльфийку ничего не трогать? Нет, она должна ощущать хотя бы грусть, которая так яро отражалась в её глазах. Всё в Джуди для Лукаса было любопытным и новым.
Девушка толкнула дверь своего кабинета, входя в его мрачную атмосферу. Кругом не было ничего, кроме темноты. Правда, эта темнота была частичной и сгущалась больше всего над её столом, в то время как всё остальное помещение оставалось в приглушённом освещении, разительно отличающемся от обычного.
Эльфийка, видимо, ощущала себя комфортнее в темноте, следуя своим привычкам или же руководствуясь особенностями образа жизни. Но, насколько Лукас знал, у Джуди работа всегда была связана со светом. Она мало времени проводила в тени, поскольку работала вместе с Марком, посещала с ним различные мероприятия, где собиралось множество таких же бандитов. Так что темнота — некоторая привычка из прошлого, о которой Джуди не любит вспоминать.
Джуди села в кресло, подобрав под себя ноги. Она уместилась в нём полностью, и Лукас в очередной раз подумал, какая она крохотная. И всё же он слишком много знал о Джуди. Это было важно для выполнения плана, но сам дракон тьмы понимал, что становится ближе к ней, а не просто узнаёт о девушке важную информацию. У них было всего одно дело — драгоценные камни, которые бессовестно украли, поставив под угрозу существование драконов. Всё остальное — сущие пустяки. И Лукасу нельзя думать о Джуди. В этом он старался себя убедить. Но от действительности не убежать: она тараном берёт, заставляет открыть глаза и смотреть, запоминать, привыкать. Как бы сильно ни пытался отвыкнуть, он привыкал ещё больше.
— Почему замолчал? Мозгов не хватает что-то сказать? — самодовольно усмехнулась Джуди, приподнимая подбородок. — Или же я тебе настолько неприятна? Хм, возможно, это так и есть. Это хорошо, что ты ненавидишь меня. Очень даже.
Лукас прыснул, ведь никогда в жизни ничего глупее не слышал. Но почему-то в её словах мерещилось одновременно и отчаяние, и облегчение. И он никак взять в толк не мог, почему.
— Увы, но нет, — покачал он головой, усаживаясь на небольшой диван напротив стола. — Я не могу ненавидеть того, кого совершенно не знаю.
Джуди прикусила щёку, будто сдерживаясь, чтобы не съязвить. Лукас внимательно осмотрел её лицо, задерживаясь на розоватых губах. Он старался следить за каждым действием Джуди. Находясь под попечительством демонов, Лукас усвоил наверняка: запреты созданы для того, чтобы их нарушать.
— Язвить мне решил? — как-то грустно промолвила Джуди, рукой подхватывая что-то со стола. Лукас в темноте заметил только редкий блеск предмета, но, чуть погодя, узнал большую иглу, сравнимую с мелким кинжалом. — Хочешь, я вгоню тебе эту иглу в глотку? — глаза Джуди сияли, лаская иглу с особой любовью.
— Воздержусь, — даже не напрягаясь, парировал Лукас.
Он Джуди не боялся, слушая своё нутро, требовавшее и дальше находиться с ней рядом. Лукас никогда ни к кому не привязывался, потому что это никогда добром не заканчивалось. Но тут у него попросту не было возможности отказаться.
***
Клэр никогда не чувствовала себя комфортно в окружении малознакомых людей. Именно поэтому поездки в одной машине с Вином для неё каждый раз оборачивались пыткой. И дело было даже не в том, что Вин делал что-то не так. Клэр просто боялась его энергии.
Она никогда раньше не испытывала такое давление. Говорят, что свет и тьма — две противоположности, которые либо притягиваются, сохраняя некоторый баланс, либо расходятся, разрывая мир на части. И Клэр не понимала, как следовало истолковывать её ощущения. В один момент ей становилось невыносимо дышать, когда Вин появлялся рядом, давя своей аурой, а в другой — она чувствовала пустоту без него. И для Клэр это было очень и очень странно, и в её планы точно не входило. Но теперь, когда это произошло, она абсолютно не знала, что со всем этим делать.
— Ты голодна? — тихо поинтересовался Вин, выруливая на просторную улицу.
Его вопрос вырвал Клэр из задумчивости. Она взглянула на Вина и вздохнула. Он всегда выглядел идеально. Его белоснежные волосы были уложены так хорошо, что ни один волосок не смел сдвинуться с места, а костюмы — прекрасно выглажены. Клэр всегда казалось, что этим занималась какая-то девушка. Она бы удивилась, если бы такой парень, как Вин, был свободен.
— Не особо, — ответила Клэр и прикусила губу.
Она чувствовала себя глупой, пялясь на него. Однако не спешила прекращать. Клэр изучала его лицо, отметив остроту линии челюсти и кое-что, чего раньше не видела. Совсем рядом с ухом у него располагалась небольшая татуировка. Её было легко пропустить, но не для остроглазой Клэр. Она попыталась понять, что же там было написано, но не вышло. Татуировка была витиеватой и вроде бы на языке, который Клэр не знала. Похоже, один из древних.
— Обещание, — вдруг заявил Вин, отчего Клэр вздрогнула.
Только сейчас она обратила внимание, что они остановились и Вин обернулся к ней. Не зная, как поступить, она замерла и тоже уставилась на него. Это было похоже на падение. Как будто сначала паришь где-то высоко в небе, наслаждаешься этой невесомостью, а после, в какой-то неожиданный момент, начинаешь падать. И живот крутит от страха разбиться.
Клэр чувствовала себя странно. Она вроде бы падала, но не боялась разбиться. Словно знала, что кто-то внизу поймает её.
— Что? — глупо переспросила она, ощущая, как щёки заливаются румянцем.
— Татуировка. Она означает «обещание». На вианском. Язык нашего города. Когда демон заключает сделку, на его теле появляется напоминание о ней. Как и на теле того, кто заключил с ним эту сделку. Это сделано для того, чтобы каждый помнил об уговоре и не думал нарушить его.
Девушка кивнула, впитывая сказанное. Она ждала, что Вин продолжит, однако он уже потянулся к двери и вышел на улицу. Клэр потребовалась пара минут, чтобы успокоиться. Что-то не складывалось, но вот что, дракон света понять не могла. Вопросов меньше также не становилось. С кем у Вина сделка? Какие у неё условия? И что она вообще значит? Клэр просто не успевала переварить всё: информации было слишком много.
Дверь с её стороны внезапно открылась. Вин смотрел на Клэр всего несколько секунд, но показались они целыми минутами.
— У тебя всё нормально? Ты кажешься ещё более задумчивой, чем обычно, — спросил он, наклоняясь чуть вперёд.
У Клэр по спине побежали мурашки.
— Да, всё нормально, — поспешила она ответить и двинулась, чтобы выбраться из машины.
Но Вин всё ещё стоял на месте.
— Я не думаю, что всё в порядке. О чём ты думаешь?
— Это не так важно. Нас ждёт работа, — попыталась отвертеться Клэр, хотя заранее знала, что это провальная идея.
— Слушай, не знаю, чего ты там себе напридумывала, но меня не нужно бояться. Я не собираюсь причинять тебе боль. Хочу убедиться, что ты понимаешь это. Поэтому ещё раз: всё нормально?
Клэр выдохнула. Вин казался обеспокоенным её состоянием. Он, в отличие от своего брата, был более спокойным и рассудительным. По крайней мере, Клэр не видела, чтобы Вин приходил перепачканный кровью и кишками. Из двух братьев Вин казался тем, кому действительно было не всё равно на переживания окружающих.
— Извини, — бросила Клэр, опуская голову. Она принялась осторожно отрывать от своего свитера катышки. — Не выспалась сегодня, вот и рассеянная. Ничего страшного, это пройдёт.
Вин ещё помолчал и всё-таки отошёл, чтобы они могли пойти туда, куда направлялись. Клэр облегченно выдохнула. Она точно не была готова к продолжению допроса.
Она поплелась следом, не поднимая головы. Мысли путались ещё больше, если их настойчиво откидывать в сторону. Нужно обязательно с ними разобраться, но позже, решила Клэр. Она осмотрелась и с удивлением обнаружила, что они приехали к зданию детского дома. Она очень много слышала о таких заведениях, но никогда в них не была, а уж тем более не знала, что они существуют здесь, в Вивиане.
По слухам, этот город совсем не заботился о благополучии жителей, вынуждая их практически питаться из мусорных баков. Но, находясь здесь уже не первую неделю, Клэр ничего подобного не увидела, а напротив, поняла, что реальность сильно отличается от книг. Да, Вивиан не был идеальным городом. Здесь было грязно и темно, но люди казались довольными своей жизнью. И всё теперь выглядело не таким плохим.
Клэр, едва они зашли внутрь, принялась с интересом осматриваться. Она заглянула в одну комнату и увидела женщину, одетую в тёмное платье и фартук. Женщина держала грудного ребенка и кормила его из бутылки. Кажется, это было отделение для самых маленьких существ. Далее, видимо, шли помещения для старших. В одной бегали дети лет пяти, а в другой весело щебетали играющие в кукол девочки лет десяти. Они все были разными, начиная с возраста и заканчивая расой. Здесь были и малыши-эльфы, и ещё более маленькие гномики, которые прятались на небольшом дереве посреди одной из комнат.
Клэр словно попала в какой-то отдельный мир, скрывавшийся от посторонних глаз. Он был настолько волшебным и завораживающим, что она не заметила, как Вин остановился, и врезалась в его спину. Вин, вздёрнув бровь, обернулся. Клэр лишь восхищённо улыбнулась.
— Мне здесь нравится, — прошептала она и вновь посмотрела по сторонам.
Мимо пробежал лисёнок, на ходу обращаясь мальчиком, с визгом убегающим дальше по коридору. Клэр никогда не видела такого большого количества существ. Она даже названий многих не знала, но теперь они чрезвычайно её заинтересовали.
Вин усмехнулся и пошёл дальше, схватив Клэр за запястье. Та была настолько увлечена происходящим, что даже не обратила на это внимания. Они шли вглубь коридора, пересекая несколько отделений. И чем старше становились дети, тем ярче была их реакция на гостей. В одном из секторов к ним даже выбежала банда мальчишек-демонов с мелкими рожками. Они с упоением что-то рассказывали Вину, пока тот слушал их с неподдельным интересом. Клэр внезапно вернулась к забытым размышлениям.
Вин выглядел как обычно, но его губы изогнулись в уголках в некоем подобии на улыбку. Глаза его мягко смотрели на детей, а когда те закончили тараторить практически в один голос, Вин поочерёдно потрепал всех по волосам и отправил обратно в комнату, обещая, что зайдёт к ним завтра. И Клэр вдруг осознала, что Вин был здесь частым гостем.
— Нередко здесь бываешь? — уточнила она, теперь прекрасно ощущая тепло, исходящее от его руки, всё ещё сжимающей её запястье.
— Время от времени. Директриса этого заведения — знакомая моего старшего брата. К тому же мы являемся их спонсорами. Точнее сказать, я, потому что Марк не занимается такими делами. Дети нуждаются во внимании, поэтому я приезжаю сюда и провожу с ними время. Не всем удается найти семью, поэтому, когда они достигают допустимого для отдельного проживания возраста, мы обеспечиваем выпускников жильем и небольшой суммой, которая покроет их расходы в первые пару месяцев. У меня никогда не было такой возможности, поэтому решил, что будет неплохо, если смогу дать её кому-то другому.
Клэр улыбнулась и кивнула. Они пошли дальше молча. Девушка всё ещё оглядывалась, наблюдала, чем заняты дети, и старалась как можно лучше запомнить момент: он показался ей важным и необходимым. Он был настоящим. Здесь не было никакого притворства и напускной вычурности. Здесь были только они и дети, желающие их внимания.
Вин остановился возле большой двери, ведущей в одну из комнат. Клэр с интересом заглянула через его плечо, приподнявшись на носочки. Первое, что бросилось ей в глаза — яркие приятные краски, затем — небольшая группа детей, собравшихся в кружок. Они сидели тихо. Клэр сначала не понимала, что здесь происходит, но позже до неё дошло.
Детишки были немыми и разговаривали жестами. Одна девочка всплеснула руками, показывая парочку ловких жестов, смысл которых Клэр не поняла. Остальные дети тоже пустились в объяснения, используя свой, особый язык. Между ними словно завязался спор.
Клэр не заметила, как Вин двинулся вперёд. Он подошёл к детям и присел на корточки. Те сразу же прервались и обратили на него внимание. Их лица озарились такими яркими улыбками, что сердце Клэр ухнуло куда-то вниз, заставляя поражённо вздохнуть.
— Привет, — тихо поздоровался Вин и улыбнулся, получив в ответ новую череду жестов.
Он, кивая, повернулся к каждому ребенку. Ушло несколько минут, прежде чем они заметили Клэр. Один из детей посмотрел на неё и что-то быстро показал Вину. Клэр не знала, что он сказал, но Вин обернулся с улыбкой.
— Это моя подруга, — объяснил он и вытянул руку, подзывая Клэр. Она, сгорая от любопытства, сразу же приблизилась. — Её зовут Клэр. И ей не терпелось с вами познакомиться.
Клэр кивнула, решив подыграть. Признаться, теперь ей действительно хотелось познакомиться.
— Да, мне было интересно, — произнесла она и расплылась в одной из самых нежных улыбок. — Вин много мне рассказывал о вас, и я захотела увидеть таких замечательных детей.
На лицах малышей появились широкие улыбки. Дети принялись снова и снова активно жестикулировать. Клэр боялась, что не сможет с ними поговорить, потому что ничего не поймёт, однако Вин сразу же принялся переводить для неё. И разговор получился очень увлекательным. Клэр даже не хотелось уходить.
Однако время пришло: как оказалось, прошло уже больше двух часов, а им ещё нужно было выполнить несколько других поручений. Они попрощались с детьми, пообещав прийти позже. Уходя, Клэр ощущала в груди невероятное тепло и спокойствие, побуждавшие улыбаться. Ей никогда не доводилось пересекаться с такими детьми, поэтому эта встреча была для нее ценной и особенной.
— Почему ты появляешься здесь? — спросила она, когда они садились в машину. — Быть спонсором и приходить для того, чтобы проверить результат своих вложений — это одно, а приходить для того, чтобы провести с детьми время — совсем другое. Почему ты это делаешь?
Вин не спешил заводить машину. Он откинулся на сидение и на пару минут задумался. Клэр даже решила, что он не собирается отвечать.
— Понимаешь, — начал Вин и вновь замолчал. — Здесь живут абсолютно разные дети. Кто-то действительно попадает в семьи, потому что сейчас многие стремятся помочь приютам и подарить малышам хорошую жизнь. Но те дети… их считают проблематичными, потому что им требуются особые условия. Они редко оказываются в семьях. Я ничего не могу с этим сделать, но могу дать часть того, что они заслуживают. Я могу их выслушать и поговорить с ними. Поэтому прихожу сюда. Я не прекрасный принц на белом коне, нет. Мне никогда им не стать. За моей спиной череда плохих дел. Но если я могу сделать хоть что-то хорошее, то не упущу эту возможность. Потому что смогу таким образом успокоить свою душу и принести пользу, а не сплошные разрушения.
Больше они не говорили. Да и слова были бы здесь лишними, ведь всё, что нужно, уже было сказано. Теперь им требовалось время, чтобы обдумать произошедшее. И хорошо разобраться.
***
Тёплая вода блаженно обволакивала тело, расслабляя каждую клеточку, пуская по венам поток чего-то сладкого, что нельзя было описать словами. Алекс прикрыла глаза и задержала дыхание, погружаясь под воду. Её волосы моментально намокли, расслабляя ещё больше. Стоило ей вынырнуть на свежий воздух, подставив лицо под лёгкий прохладный ветерок, как взгляд врезался в лесную чащу, откуда смотрела пара золотистых глаз. Алекс нисколько не запаниковала, потому что молодой лекарь Юно очень часто за последние две недели находился рядом, внимательно наблюдая, как из неё уходит яд демонов, о котором Алекс, как только она пришла в себя, рассказали, посоветовав быть крайне осторожной. Чужой взгляд для Алекс был приятным, ведь никто ранее не следил за ней с такой заботой.
Вода, если посмотреть на неё с огромного берега, покрытого зелёной травой, игриво переливалась радугой под лучами яркого солнца, изредка мелко поблескивая. Алекс откинула мешающие пряди назад, обращая внимание на темноту леса за спиной Юно. Тот, заметив это, тоже обернулся, различая среди деревьев фигурку Ады, которая медленно подходила к нему, держа большую флейту с витиеватыми узорами. На лице у неё была яркая улыбка, как и всегда, а глаза так и сверкали, показывая хорошее расположение духа.
Алекс свою флейту узнала бы из тысячи других: для неё она родная. С этим предметом было связано большое количество воспоминаний, но все они казались менее детальными, чем должны были быть. Она определённо не помнила чего-то важного, но, как бы она ни старалась, это воспоминание никаким образом не хотело появляться в голове. За всё время, что Алекс провела на каньоне Драконов, ей начало казаться, что постепенно она забывает прежнюю жизнь: весёлое детство, наполненное играми с другими детьми Юлиана, своих родителей — таких улыбчивых, заботливых и любимых.
Когда-то давно Алекс слышала занимательную историю о том, что заклинатели и правда забывали своё прошлое. Ведь теперь у них было совершенно иное призвание, в котором они не могут иметь ничего другого, кроме драконов. Алекс считала это глупыми сказками, но сейчас, ощутив всё в полной мере, поняла, что это судьба, от которой никуда не уйти. Она всегда желала свободы не только для драконов, но и для самой себя. Заклинателям приходилось забывать о собственной жизни, чтобы хорошо заботиться о своих подопечных. Во всех книгах говорилось только об этом. Но мало кто пытался заботиться о самих заклинателях. И Алекс хотелось, что эта тенденция изменилась.
Алекс медленно вышла из воды, накидывая одежду, до этого аккуратно сложенную на берегу, и подошла к о чём-то мило болтающей паре. Алекс счастливо улыбнулась, наблюдая неловкий румянец на всегда бледных щеках и довольную ухмылку на приоткрытых губах Ады. Она уже столько раз видела, как драконы строят свой быт, влюбляются, любят. Жаль, что у неё самой никогда не было возможности устроить свою жизнь, которую она целиком и полностью отдала драконам, нисколько не оставляя себе.
Хотела ли Алекс, чтобы дела обстояли иначе? Возможно. Но ей даже подумать было страшно о том, что было бы, не стань она заклинателем драконов. Страшно думать, что всё могло бы пойти по-другому. В той жизни, возможно, у неё бы был человек, который нуждался бы в её любви и заботе, ведь зачастую этого желают все, даже драконы. Сейчас, однако, Алекс не была уверена, что смогла бы уделять внимание и заботиться о ком-то другом, ведь даже на саму себя сил и времени не хватало.
Она присела на небольшой резной мостик, опустив ноги в тёплую воду, и подняла голову, наслаждаясь ветром. С одной стороны, ветер — самое простое явление природы, но Алекс он кажется олицетворением свободы. Он появляется тогда, когда хочет, живёт по своим правилам. Никто не старается ограничить его, в то время как у самой Алекс имелось много правил и ограничений. И одно из них — никогда не возвращаться в прошлое. Каждый раз, когда воспоминания, кошкой на душе скребясь, просятся наружу, Алекс их в цепи сковывает, отгоняя прочь, словно они и не её воспоминания, а чьи-то другие, никак не относящиеся к ней.
— Сыграешь мне? — спросила Ада, присаживаясь рядом, и протянула Алекс флейту. — Я так давно не слышала твоей игры.
Алекс улыбнулась и кивнула, принимая инструмент. Она давно уже не играла, но тело знало всё, и вскоре лёгкая мелодия разнеслась по округе, приманивая драконов. Принято говорить, что флейта — любимый музыкальный инструмент заклинателя, а песнь её сродни успокаивающему зелью для его драконов. Алекс уже и не помнила, как именно нашла эту флейту, зато хранила в памяти свою любовь к ней, проснувшуюся с первым же касанием.
Чуть позже, когда время приблизится к вечеру, а солнце соберётся на покой, Алекс окружат её горячо любимые драконы. Они её семья, которую она никому бы не отдала. Они её тепло — вот только, кажется, не то тепло.
