Во славу спасительнице

Когда Елена попыталась открыть глаза, ослепительно яркий свет ударил ей по зрачкам и она зажмурилась, некоторое время не решаясь повторять попытку. Но когда всё же решилась, в её сознании всплыл неоспоримый факт – она больше не в тюрьме. Её взору открылась маленькая, но очень чистая комната. На улице стоял день, и солнечный свет заполнял собой всё пространство. Помещение было похоже на общежитие. Здесь, в страшной тесноте, расположились 4 кровати, на одной из которых в одной лишь нижней сорочке, лежала сама Елена. У каждой кровати стояло по тумбочке. А справа в углу небольшой и очень ветхий шкаф. В комнате было два окна и одно из них находилось у Елены практически за спиной, именно поэтому все солнечные лучи достались ей. Сейчас она была здесь одна. Сложив в голове кусочки воспоминаний, Елена пришла в ужас. Какого чёрта она наделала? Она здоровой рукой хлопнула себя по лицу и только сейчас заметила, мокрое полотенце у себя на лбу. Видимо так ей пытались сбить жар. Что вообще на неё нашло? Зачем она согласилась поехать с Пик? Разве её решение умереть не было осознанным? Ответов на вопросы не было, а если и были, то совершенно бестолковые. Елена ощущала, как ломит всё тело и как её снова тошнит от голода, но жар, кажется, немного унялся. Увидеть бы сейчас свою “спасительницу”. Очень интересно, что та расскажет. Елена напрягла пересохшее горло и хрипло крикнула: – Эй, кто-нибудь! Через минуту из-за двери высунулась кудрявая рыжая девичья голова, но снова исчезла и ещё через пару минут в комнату вошла Пик. – Ну наконец-то ты очнулась! Мы уже и не надеялись тебя вытащить. Пик присела на табурет, стоящий рядом с кроватью, и стащив со лба Елены полотенце, смочила его в тазу и снова нагромоздила Елене на лоб. – Сколько я была без сознания? – Чуть больше суток. Всё это время мы поили тебя водой и пытались сбить температуру. Сегодня Пик была серьёзной. Видимо действительно переволновалась. – Для начала ответь мне, где я нахожусь? – разговор Елене давался трудно, но она решила расспросить как можно больше прежде, чем её снова свалит слабость. – Это женский лагерь для беженцев. – Женский? – удивилась Елена. Обычно лагеря беженцев не делились на женские и мужские. – Да, так получилось, – Пик улыбнулась, понимая, что именно смутило Елену. – Почти все эти девушки работницы одной крупной фермы, использовавшей наемный труд. Когда Дрожь Земли застала их, они бежали все вместе. Никто в этом хаосе не хотел потерять единственных близких. Потом их дружная компания обросла и другими девушками. Многие из них остались без семей, но некоторые ещё надеются кого-то найти. Пик меланхолично посмотрела в окно. Её волновала судьба новых знакомых. Дверь приоткрылась и в комнату снова вошла та рыжеволосая девушка. На вид ей было лет 19. Она передала Пик тарелку тёплого супа. – Спасибо, Китти, – улыбнулась Пик девушке и та, улыбнувшись в ответ, быстро вышла из комнаты. Затем она обратилась к Елене: – Попробуй поесть. Может в этот раз получится. В супе совершенно не было мяса. Это была вода с плавающей в ней отварной картошкой, морковью и горстью риса, которые Пик растолкла ложкой, чтобы Елене не пришлось жевать. Кормить Елену она тоже вызвалась сама. – Каковы условия моего спасения? – вдруг спросила Елена, не отрываясь от трапезы. – Поговорим об этом позже. Окрепни для начала, – продолжая кормить Елену из ложки, как-то совершенно не заинтересовано проговорила Пик и была права. После обеда Елена проспала ещё сутки. *** Через пару дней самочувствие Елены стало близиться к сносному, если не считать массу “восхитительных” ощущений, которые ей даровал перелом и бесчисленное множество мелких увечий. Пик удивлялась, как при таком количестве побоев Елене выбили всего один зуб и того при разговоре не было заметно. Похоже, что девушки в лагере сильно недоедали, но при этом Елену исправно кормили трижды в день. Пик всё ещё моталась на допросы или куда-то ещё. Елене не хотелось у неё спрашивать. Днём за Еленой присматривала Китти – доверенная помощница Пик и её главная любимица. С Китти Елена говорила ещё меньше, как и с двумя другими соседками по комнате. Не то, чтобы Елена ощущала к ним пренебрежение. Девушки сами её сторонились. Оно и не удивительно, учитывая все её “подвиги” на Парадизе. Эти девушки и оружия-то в руках никогда не держали, а тут у них в комнате беспринципная убийца. Практически всё свободное время, которое являлось таковым, когда Елена не спала, она вспоминала Зика. Можно ли считать, что она тоже его передала? Он мёртв, а она жива. Жива из-за своей трусости. Как прискорбно. Эти мысли злили Елену. Она злилась на себя, злилась на Пик, и уже чуть меньше на Магата. Тот её спас хотя бы информации ради, а вот что от неё сейчас нужно Пик, так и не ясно. И кажется Пик не собиралась ей об этом рассказывать. Когда Елена перестала проваливаться в беспамятство, её и вовсе стало всё раздражать. Её беспомощное тело казалось ей таким мерзким. Она всё ещё была грязной, и девушки морщили носы, когда находились рядом с ней. Пик протирала ей влажным полотенцем лицо и руки, и продолжала кормить её из ложечки. В эти моменты Елена ощущала себя кем-то между ребёнком и зверушкой в клетке. С одной стороны ей была противна эта забота. При других обстоятельствах она бы никому не позволила с ней нянчиться. А с другой стороны не было в лагере ни единой девицы, которая бы не пришла на неё поглазеть. Делали они это трусливо, по-крысиному, просовывая головы в дверной проём, будто насмехаясь. В эти моменты Елена снова жалела, что не была повешена. Или застрелена. Кто вообще знает, как бы её казнили? И только Пик изображала из себя любящую мать вперемешку с язвительным хихиканьем, которое доводило Елену до исступления. А ещё всё вокруг было незнакомым. Звуки, запахи. Елена прислушивалась и принюхиваясь и всё пыталась угадать что же с ней будет дальше. На шестой день пребывания в лагере Пик разбудила Елену с заявлением, что той пора помыться. Ходить самостоятельно Елена всё ещё не могла, но с общей помощью её отвели в баню. Тогда Елена впервые увидела где конкретно она находится. Это была заброшенная ферма, хозяин которой разорился как минимум лет пять назад. Такой вывод Елена сделала по полям, которые уже много лет никто не возделывал. Здание представляло собой фермерский домик на четыре спальни, с гостиной и кухней. Во дворе конюшня, баня, постройки для хозяйственного инвентаря и загон для птиц. Всё это пустовало. В лагере жили 18 девушек. Преимущественно все юные. Их основным занятием было вернуть поля к жизни, чтобы хоть как-то прокормить себя, а ещё своими силами починить и их ветхий дом. Все они не покладая рук работали, и Елена была единственной занозой, которая не приносила никакой пользы, от чего не была удостоена даже формальных приветствий. Её видимо терпели только благодаря Пик, которая была здесь за главную. Баня была деревянной и представляла из себя помещение из парилки, помывочной комнаты и предбанника. Топилась печью снаружи. Елену раздели догола в предбаннике и завели в помывочную, усаживая на низкий табурет. Здесь её уже ждал чан, наполовину наполненный горячей водой. В комнате было достаточно светло, не смотря лишь на одно запотевшее окно под потолком. Какое-то время она сидела в одиночестве. Один лишь взгляд на своё изуродованное синяками тощее тело вызывал у неё досаду. Кожа на руках одрябла и висела как у пожилой женщины. Елена не представляла как будет происходить купание и не была уверена, что ей не нужно это делать самой, но самостоятельно она бы не справилась. Вскоре вошла Пик. Она была замотана в большое, достаточно старенькое, но чистое полотенце, под которым вероятно ничего не было. Елене стало не по себе, когда она поняла, что Пик оценивающе рассматривает её. – Чего вылупилась? Голых женщин не видела? – зло бросила Елена, плотно сжимая колени и всячески пытаясь укрыть свой торс рукой. – Конечно, видела, но таких страшных ни разу, – парировала Пик и неприятно ухмыльнулась, заставляя Елену клацнуть зубами. Несмотря на язвительность, Пик была на удивление заботлива. Она игнорировала насупленное лицо Елены и осторожно, понимая, что у Елены ссадины абсолютно повсюду, принялась мыть ей голову. Волосы Елены немного отросли и густо покрывали её когда-то идеально выстриженный затылок. Мыло неприятно щипало раны. Затем Пик намылила ей спину, но не стала смывать, давая пене разъесть застаревшую грязь. То же самое она сделала и с руками, особо бережно касаясь руки с переломом. Когда же дело дошло до переда, Пик недовольно фыркнула на Елену, которая продолжала сгорбившись прятать свою грудь. – Хватит уже прятать свои прыщики. Будто я не догадываюсь что у тебя там, – Пик задорно хихикнула и двумя руками толкнула плечи Елены назад, не дожидаясь её повиновения. Казалось, что подтрунивать над Еленой было для неё особой формой развлечения. Елена не посмотрела на неё, а лишь низко зарычав, выровняла спину. С грудью Елене реально не повезло. Как и в принципе с женственностью. Не зря она блистательно маскировалась под парня по поручениям Зика. Её фигура не была такой уж мужской, но чересчур высокий рост, короткая стрижка, широкие плечи и мускулистое телосложение, приобретенное за годы участия в войнах, на фоне её нешироких бёдер делали её больше похожей на мужчину, чем на женщину. Правда сейчас она не походила ни на тех, ни на других. Скорее на безликую мумию с прилипшей к рёбрам кожей. Она послушно выдержала касание мочалкой к её груди, стараясь не обращать внимание на ехидное лицо Пик, но не сдержалась, когда та выдала: – Забираю свои слова обратно. Грудь у тебя всё-таки есть. Правда не больше, чем у двенадцатилетней Габи. – Ты для этого меня спасала? Чтобы издеваться надо мной? – Елена здоровой рукой перехватила руку Пик, в которой была мочалка, но слабость не дала долго удерживать её, и Елене только и оставалось, что сверлить смеющееся лицо Пик взглядом. – Именно для этого и спасла. А ты как думала? – Тогда лучше пристрели меня, если у тебя хватило ума не сдавать марлийцам табельное оружие. Елена ощущала, как раздражение постепенно наполняет её. Пик со своими насмешками уже вкрай достала. Да ещё и упорно продолжает держать её в неведении. Эта элдийская девка какого-то чёрта считает себя лучше неё видимо только потому, что вышла из всей этой ситуации героем. Это несправедливо, что в их мире все лавры достаются только победителям. Елена отклонилась назад, явно давая понять, что не хочет, чтобы Пик её касалась. Пик, считав чужую реакцию, отстранилась и, положив мочалку на пол, взяла второй табурет и уселась напротив Елены. – Ты действительно думаешь, что тебе лучше было умереть? – Да, думаю. Если бы не ты с Магатом, мне бы не пришлось месяц тухнуть в вонючей помойке, снося унижения марлийских ублюдков. Пик недовольно сморщила лоб. Её лицо похолодело. – Ты своими руками сделала отношение к себе “марлийских ублюдков” таковым. Не стоит жаловаться. – Ну да, что ещё мне может сказать титан на побегушках? – стальной, лишённый привычного смешка, голос Пик распалил Елену ещё больше. – Только то, что я зря предала СВЯЩЕННУЮ Марли?! Вы – воины, только и умеете, что лизать марлийцам зад. Лишь бы выслужиться. Удар ладонью пришёлся Елене по лицу. Почему-то она не предполагала, что Пик может её ударить. Растерявшись, она приложила руку с пылающей щеке и мелко задрожала: – Ты чего творишь, идиотка? Пик же сидела, встряхивая руку, и её глаза агрессивно блестели. – Мы лизали марлийцам зад, потому что у нас были на то причины, – практически сорвалась на крик Пик. – Мы хотели защитить близких, в отличие от тебя, у которой нет ничего святого. Ты хочешь, чтобы я тебя пристрелила? Нет, милая. Прости, но я не дам тебе так просто умереть. Это будет слишком просто для тебя. – Что ты имеешь ввиду? – Елена непонимающе уставилась на Пик. – Ты хотела знать, какова цена твоего спасения? Так вот она. Я считаю, что ты должна как следует отплатить за свои грехи, прежде чем сдохнешь. Я хочу посмотреть, как ты собственными руками будешь батрачить на свою ненавистную Марли, которая по твоей вине превратилась в руины. В привычно меланхоличном лице Пик не осталось и тени мягкости. Вся её речь была пропитана отборным ядом. Елена вскипела. Никто и никогда в жизни не указывал что ей делать. Так какого чёрта эта микроскопическая элдийка собралась решать её судьбу? – Да пошла ты нахер! – едва не поперхнулась слюной Елена. – Я сама покончу с собой, как только смогу самостоятельно ходить. – Ты? Покончишь с собой? Не смеши меня! – Пик ткнула в Елену указательным пальцем. Её громкий голос снова вернулся в насмешливую манеру. – Ты только внешне вся из себя холодная и дерзкая, а внутри обычная трусливая баба. Без Зика ты за секунду превратилась в мебель. «Ой-ой-ой, товарищи йегеристы, делайте со мной что хотите!» Ты ведь и за Зиком пошла только потому, что тебе было по усрачки страшно, когда ты дрифтовала в лодке во время разгрома вашего отряда. А теперь я твой Зик. Будешь делать, что скажу. Пик демонстративно закинула ногу на ногу и движением пальца показала, что место Елены перед ней на полу. Елена остолбенела. Она даже не думала, что всеми любимая малышка Пик способна быть такой жёсткой. Выслушав её монолог, Елена оскалилась и беспомощно зарычала, но крыть было нечем. Пик во многом раскусила её. Она действительно много где струсила. Между ними воцарилась напряжённая пауза. Когда Пик поняла, что Елена не планирует продолжать спор, снова взяла в руки мочалку и придвинулась к ней вместе с табуретом. – Давай заканчивать уже. Мы слишком много времени потратили на твои суицидальные фантазии. Скоро приедет врач осмотреть твою руку. Раздвинь-ка ножки. Ты ведь наверняка научилась это делать перед Зиком. Эта фраза больно ужалила Елену. Она широко расставила ноги в стороны, демонстративно выставляя на обозрение Пик свою густо поросшую рыжеватыми волосами промежность. Пик от удивления едва не выронила мочалку. – Чтоб ты знала, я не спала с Зиком, – произнесла Елена с некой гордостью. – У нас с ним были совершенно другие отношения. Если для тебя быть человеку преданной это значит раздвигать перед ним ноги, то мне тебя искренне жаль. В ответ Пик громко и омерзительно расхохоталась, окончательно выбивая Елену из колеи. – То есть, он использовал тебя как мог и даже не соизволил трахнуть? – Пик разразилась хохотом ещё громче. – Да ты побила все рекорды неуважения к себе, милая. Ещё скажи, что ты не мечтала об этом в своих влажных фантазиях, – Пик на скорую руку прошлась мочалкой по ногам оторопевшей Елене и, всучив ей в руку мочалку, добавила: – А то, что ты мне так стремилась продемонстрировать, вымой сама. В общем, как выяснилось, тебе не привыкать, – и шумно подорвавшись с табурета, вышла из комнаты. *** Смыть с себя мыло и добраться до комнаты Елене помогали уже другие девушки. Пик куда-то исчезла и не появлялась, пока за окнами не остановилась повозка врача. В комнате Елену ждали чистая постель и новые вещи. Ну как новые? Вещи были изрядно изношены, но хорошо выстираны. Это был комплект исподнего белья, состоящего из свободной нижней сорочки и панталон, которые ранее принадлежали, вероятно, достаточно крупной даме. Панталоны были Елене велики в талии, и их пришлось подвязывать. Из верхней одежды серые мужские свободные штаны и пожелтевшая от времени рубашка. Девушки объяснили, что на крупную Елену одежду найти было непросто. Елена и сама это понимала. Её лохмотья им пришлось сжечь в печи. Отстирывать их не было никакого смысла. Приехавший врач был суетлив и выглядел сильно потрёпанным. Пик поблагодарила его за то, что он согласился нанести им визит, ведь до госпиталя Елена попросту не доехала бы. В ответ врач лишь недовольно ворчал и говорил, что попроси его кто-то другой, он бы ни за что не согласился. Раненых в госпитале так много, что каждая минута его отсутствия может стоить чьей-то жизни. Но Пик в просьбе он отказать не мог. Елена оказалась достаточно везучей. Кроме сломанной руки, выбитого зуба и бесчисленного множества синяков врач видимых повреждений не нашёл. Он подметил, что Елена определенно родилась в рубашке. Но некие опасения у него всё же были. Её руку ломали дважды, плюс она пробыла без необходимой помощи слишком долго. Велика вероятность, что восстановить полную функциональность плеча не удастся. Наложив ей обездвиживающую повязку, врач поспешил на выход, толком не прощаясь. Весь остаток дня между Пик и Еленой образовалась холодная война. Не то, чтобы Пик избегала присутствия Елены, скорее просто не говорила с ней. Ночь же для Елены выдалась бессонной. Глядя на спящее лицо Пик, обитавшей на соседней кровати, она прокручивала в голове слова, что эта девушка наговорила ей. Всё было правдой. И про трусость, и про отношение к ней Зика. Последнее ранило особенно больно. Елена заставила себя поверить, что её главная цель войти в историю помогая Зику, но так ли это было на самом деле? Возможно она тоже хотела перед ним выслужиться, подобно элдийским воинам перед Марли. Выслужиться чтобы что? Елена перевернулась на спину и посмотрела на их низкий обшарпанный потолок. Ответа на этот вопрос у неё не было. Но как бы там ни было, если бы Зик сейчас воскрес, она бы снова увязалась за ним. Это Елена знала точно. *** Утром Елена поняла, что совсем ничего не смыслит в человеческих отношениях. Злая до остервенения вчерашняя Пик снова вернулась в свой меланхолично усталый вид и даже пришла лично покормить Елену. – Обедать будешь уже на кухне. Нечего крошками в чистой постели сорить, – строго отчитала она Елену, будто та была против. Немного замешкавшись, Пик добавила: – И знаешь, я не буду извиняться за вчерашнее, даже не рассчитывай. Возможно, я перегнула палку, но ты тоже была хороша. Елена не знала, что и ответить и не понимала, нужно ли отвечать. Извиняться за своё поведение она тоже не собиралась. Когда Елена доела, Пик забрала у неё тарелку, но уходить не спешила. Она долго сидела, устремив взор в окно, перебирая пальцами складки на юбке. Елена лишь изредка косилась на неё боковым зрением и предчувствовала неладное. Наконец, Пик заговорила: – Я прислуживала Марли, потому что мой отец сильно болел. Если бы я не пошла в воины, он бы умер в захудалой больнице гетто Либерио. У меня не было выбора, – голос Пик был тихим и звучал до боли жалобно. Казалось, будто бы она искала себе оправдание, но никак не находила. Переведя взгляд с окна себе на колени, она всхлипнула и вытерла рукавом нос. – И если ты считаешь, что мне нравилось это делать, то ты очень ошибаешься. Но Елена, я не считаю марлийцев плохими. Попадаются разные, но те, с кем мне приходилось служить, были отличными людьми и я искренне скорблю по ним. Пик затихла, явно ожидая то ли одобрения, то ли сочувствия к себе, но только не того, что ответила Елена. – Как ты уговорила марлийцев оставить меня в живых? Это ведь не могло быть просто. Елена намеренно пропустила проникновенную речь Пик мимо ушей. Жалеть Пик сейчас было выше её достоинства, которое той вчера было безжалостно растоптано. Пик оторвала взгляд от собственных коленей и почему-то слабо усмехнулась. – Дуешься, да? Она снова резанула по живому Елену, демонстрируя свою проницательность. Елена отвернулась пряча глаза, и этим раскрывая, что Пик снова попала в точку. Елене не надо было на неё смотреть. Она и без того ощущала, как только что хнычущая Пик лыбится, празднуя свою маленькую победу. – За своё спасение скажи спасибо Киёми. Это она разыскала меня и рассказала, что ты в беде. – Киёми? – но удивление и интерес заставил Елену повернуться обратно. – Именно. Общими усилиями мы придумали байку, что твоя казнь скорее даст зелёный свет для процветания насилия, чем будет символом окончания гнёта над элдийцами. Будет очень великодушно, если они простят тебя взяв с тебя слово, что ты раскаиваешься. – Но я ведь не раскаиваюсь! – возмутилась Елена. В ответ губы Пик растянулись в загадочной улыбке. – Для кого как. Для прессы ты дала весьма трогательное интервью, которое уже напечатали в газетах. Ну и конечно же, мы немного приукрасили историю о том, как ты помогла разведчикам рассказав, куда движется Эрен. Про пытки и про твою сломанную Магатом руку мы рассказать как-то “позабыли”. От услышанного серые глаза Елены едва не вывалились из орбит, а от внезапного першения в горле она громко и протяжно раскашлялась. Это всё было так хитро и оригинально, что она почему-то даже не разозлилась. – То есть, благодаря тебе и связям Адзумабито для людей я практически герой? – негромко засмеялась Елена, как следует прочистив горло. – Получается что так, – согласно кивнула Пик, – Но если тебя что-то не устраивает, могу вернуть тебя обратно в тюрьму. Елена окинула взглядом миловидное лицо Пик. Та определено на неё больше не злилась, и от её игривой улыбки веяло какой-то сестринской нежностью. Елена, впервые за пребывание здесь, задалась вполне логичным вопросом. Кто ей эта девушка: враг или друг? Ещё вчера они были готовы перегрызть друг другу глотки, а сейчас Елена абсолютно не ощущает к ней злости. Пик вытащила её из лап смерти дважды, искала ей врача, кормила, купала и помогала справлять нужду. На фоне всего этого её вчерашняя злобная речь перестала казаться правдоподобной. Да и Пик в целом никогда не вызвала у неё неприязни. Скорее даже уважение. Она была не по годам умна и рассудительна. А ещё очень наблюдательна. Будто вторая версия Елены, но при этом незлобная. Не сломанная. Не огрубевшая от четырёхлетней проклятой войны. Но в то же время сильная, смелая, никогда не дающая себя в обиду. И пусть она периодически злила Елену тем, что всегда оказывалась на шаг впереди, Пик была лучшим из вариантов, в чьих руках могла оказаться Елена, находясь в таком положении, раз уж она по каким-то причинам осталась жива. Думая об этом на сердце у Елены почему-то стало теплее. Она сползла, укладывая голову на подушке, и, закинув здоровую руку за голову, впервые улыбнулась лично для Пик. – Не хотелось бы. *** С внутренней стороны двери их ветхого шкафа висело зеркало. Елена знала о нём. Каждое утро она наблюдала громкие сражения девиц за право первой прихорошиться. Периодически в их лагерь заглядывали ребята с соседней фермы, и девицам очень уж хотелось им понравиться. Эти бестолковые потуги были Елене настолько противны, что она накрывала голову подушкой и ожидала, когда всё это закончится. Это так низко – брать мужчину внешностью. Как женщине, треть своей жизни носившей мешковатую военную форму, ей было это чуждо. Но девицам откровенно было плевать на её мнение. Да и что с них взять, с этих гражданских? Им никогда не понять Елену. Они даже не представляют, что ей пришлось пережить. Но у бессильной злости Елены была и другая причина. С тех пор, как она попала в лагерь, миновало около двух недель. И за это время она ни разу не видела себя в зеркале. Силы постепенно возвращались и помимо сломанной руки её почти ничего не беспокоило. Она стала практически самостоятельной. Сама вставала с кровати, ела, ходила в уборную и переодевалась. Единственное, в чём ей до сих пор требовалась помощь – это купание. В этом ей железно помогала Пик. Последний раз, когда Елена полноценно рассматривала своё отражение, был тот самый день на Парадизе. Перед выходом из квартиры она поправила воротник белоснежной рубашки и застегнула пуговицы на манжетах, а затем накинула на плечи идеально выглаженный чёрный пиджак. Она выглядела изумительно. Сейчас же её тело и одежда были далеки от прежних. Да и человек уже был другой. Сломанный и несчастный, каждый день думающий над тем, как жить дальше. Но человеческое любопытство было выше всяких страхов. Елена дождалась, когда звуки в доме затихли и, выбравшись из-под одеяла, подошла к шкафу. Сомнения роились в голове, но она убедила себя, что чтобы она сейчас не увидела, это можно исправить. Несмелой рукой она потянула за ручку. Дверь открылась и в мутном отражении зеркала предстала незнакомая ей фигура. Дверь была низкой, и Елена могла рассмотреть себя только до груди. На фигуре была надета безобразно серая от частых стирок безразмерная сорочка, то и дело спадающая то с одного, то со второго плеча, обнажая маленькую, практически подростковую грудь со вздымающимися от утренней прохлады розовыми сосками. Елена стянула её через плечи, роняя на пол, оставаясь в одних панталонах, которые соскользнули следом. Всё оказалось не так плохо. От усиленного питания Елена начала набирать вес и кожа на руках практически растянулась. Но кости на бедрах и рёбра всё ещё торчали, но она успокоила себя, что это лишь дело времени. Синяки почти сошли, и её тело покрывали только шрамы, полученные от пыток и подолгу службы. Осталось рассмотреть только лицо. Елена, затаив дыхание, наклонилась и встретилась взглядом с совершенно незнакомой ей женщиной. Худое постаревшее лицо с безобразно широким лягушачьим ртом смотрело на неё огромными серыми глазами, по которым Елена и узнала себя. Остальное будто бы было не её. Её волосы отрасли и Елена завязывала чёлку резинкой, найденной для неё Пик, которая вздымалась над её лбом по-детски непосредственной пальмочкой. Елена поморщилась. Она привыкла всегда держать причёску идеальной. Повертевшись у зеркала ещё с десяток минут, она не заметила, как в комнату кто-то заглянул. Уже знакомый до единой нотки голос обратился к ней. – Ну и чем ты тут занимаешься? Елена оглянулась. Из-за двери торчала взъерошенная голова Пик с привычно уставшей, но шаловливо-дерзкой улыбкой. Елена замялась, будто её застали за чем-то более постыдным, и поспешила натянуть на себя сорочку, но не успела. Пик уже оказалась за спиной. – Эй, ты почему не на полях? Маленькие ручонки обвили талию, отводя Елену подальше от зеркала, чтобы та смогла видеть себя полностью, а затем Пик подсунула одну ладошку Елене под подбородок и повернула её голову обратно к отражению. – Ты красивая. Правда, пока не полностью. И снова эта издевательская ухмылочка. Елена раскраснелась, и широким шагом отойдя от Пик, подхватила с пола вещи и поспешила упрятаться в своей кровати. – Ты опять мне не веришь? – навязчиво весёлая Пик устремилась следом. – С чего бы мне верить девке, которая держит меня здесь как подопытную зверушку? – в голосе Елены не было ни укора, ни злобы. Подстёгивать друг друга стало нормой их с Пик общения. Пик засмеялась, ласково глядя Елене в лицо. – И когда ты уже поймёшь, что я не желаю тебе зла? Елена фыркнула. – Не думаю, что этот день наступит, – они встретились взглядами и обменялись еле заметным смешком. – Но моё доверие заметно возрастёт, если ты найдёшь мне парикмахера. *** Пик любила петь по утрам и выглядела очень растрёпанной. Она не убирала постель вовремя, а порой и вовсе о ней забывала. Спала она как дитя, открыв рот и забавно посапывая. Ела за троих, а работала за пятерых. Её меланхоличный вид сменялся на задорный, когда она обращалась с девчонками. Все в лагере были от Пик безума и Елена понимала почему. Постепенно Елена оттаивала и входила в установленный здесь ритм жизни. Утром она просыпалась вместе со всеми, завтракала и провожала всех на поля. Днём лагерь пустовал, и она была предоставлена сама себе. Иногда она помогала таскать воду с колодца. Одна рука у неё всё же была на это способна. Да и ей необходимо было возвращать себе физическую силу. В минуты одиночества она думала о том, как сильно ей повезло. Просила Зика простить её и ждала, когда Пик вернётся домой, чтобы весь вечер болтать ни о чём. Даже её подтрунивания теперь казались Елене больше смешными, чем обидными. Если бы у Елены спросили, каким словом она может описать своё нынешнее положение, она бы без раздумий выбрала слово “привыкание”. Размеренная гражданская жизнь, лишённая опасности и жажды выживания, была для неё чем-то необычным. Тем, чего у неё никогда не было. Но так продолжалось не долго. Вскоре телеграмма от правительства Марли, адресованная Пик, свалилась Елене как снег на голову. – Они хотят наладить диалог с Парадизом, – Пик объясняла, почему она должна уехать. – Кроме нас, бывших разведчиков и воинов, никто не сможет воплотить это в жизнь. Елена сидела напротив Пик в нижней сорочке, как обычно это бывало по вечерам, свесив голые ноги с кровати. – Да вас же там просто убьют! Йегеристы ненавидят вас, – возразила Елена осознавая, на что хочет подписаться Пик. В её словах ощущалась тревога. – Мы не сразу поплывём на Парадиз, – поспешила успокоить её Пик. – Для начала наладим удалённое общение с королевой Хисторией. В этом нам поспособствует Хидзуру. А ещё вылазки в столицу это отличная возможность добыть нам продовольствие. Пик говорила достаточно рассудительные вещи, но они всё ещё не убежали Елену. Она поймала себя на мысли, что в первую очередь беспокоится о себе. Да, она всё ещё не подпускала Пик близко. Та была немного навязчивой, порой раздражающей, а ещё, к чему Елена никак не могла привыкнуть, очень тактильной. Её миниатюрные ручки тянулись ко всему, что можно было потрогать. И часто этим чем-то оказывалось огрубевшее тело Елены, не привыкшее к ласке. Её родители не отличались заботой. По крайней мере такими она их помнила. Проявлять физические симпатии не было принято в их семье, и Елена шарахались от Пик каждый раз, когда та лезла к ней в объятия. Но Пик делала это абсолютно со всеми и девочкам это определенно нравилось. Это и наталкивало Елену на мысль, что это только её проблема. Но, так или иначе, Пик была единственным человеком, который не боялся Елену. А уж тем более, не испытывал к ней пренебрежения. По крайней мере, открытого. – Ты действительно считаешь, что оно того стоит? Скоро поля начнут давать урожай, и посторонняя помощь нам не потребуется, – надежда отговорить Пик всё ещё теплилась внутри. – Ты отчасти права, но есть ещё и другая причина, – Пик нахмурилась, видимо вспоминая что-то очень неприятное. – Помнишь, я рассказывала тебе об отце? Вылазки в город дадут возможность снова с ним видеться. В этой глуши мы можем общаться только редкими письмами. И то для этого надо выбираться на ближайшую почту. А у нас всё ещё нет лошади. Елена вспомнила тот самый разговор, когда она проигнорировала речь Пик о болезни отца. Да уж. Теперь ей было за это стыдно, но ничего не поделаешь. Теперь всё, что она могла сделать, это не проигнорировать это снова. Она понимала, что единственная причина, по которой Пик оказалась здесь заперта – это она. И держать её тут дальше было недопустимо. Елена понимающе грустно вздохнула и подобрав к своей груди голые колени, растерянно проговорила: – А что мне теперь прикажешь делать? – Выздоравливать, конечно, – Пик приподнялась, чтобы похлопать Елену по плечу. – Это всё, что от тебя сейчас требуется. *** Почти идеальный мирок Елены посыпался, стоило только Пик пересечь ворота лагеря. Отношение к ней почти сразу изменилось, и девушки разбежались кто куда, избегая её присутствия. По-прежнему к ней была тепла только Китти. И то её внимание к Елене было скорее вынужденным. Видимо это Пик поручила ей присматривать за Еленой. Но Елена быстро её раскусила и дала девушке свободу не утруждать себя. Её дни снова стали одинокими. Почти как в тюрьме, только теперь условия были приемлемыми. Больше Елена не утруждала себя просыпаться вместе со всеми. Она дожидалась пока все уйдут работать и только потом поднималась завтракать. Правда, на кухне всегда оставались дежурные, но они взаимно с Еленой делали вид, что не замечают друг друга. Однажды Елена пересеклась с одной из самых бойких девиц в импровизированной прачечной. Елена принесла постирать свои вещи. Та наградила Елену презрительным взглядом и Елена ответила ей тем же, на что девушка выпалила ей, что если бы не Пик, они бы уже вытурили её отсюда. Елена непонимающе возразила, искренне не понимая, за что она должна терпеть такое к себе отношение. Ведь конкретно им она ничего плохого не сделала. Девица сплюнула на пол и дала понять Елене, что она навсегда останется для них мусором за свои былые “заслуги”, ведь запятнанную репутацию одним лишь месяцем хорошего поведения не отбелишь. Елена долго прокручивала её слова в голове. А ведь, правда. Отсутствие Пик заставляло Елену задуматься о своей дальнейшей жизни. Пока эта маленькая девушка смеялась рядом, на душе было спокойно и Елене не хотелось думать: “А что же дальше?” Скоро её рука заживет, и Елена снова станет полностью дееспособной. А может и не станет. Слова врача о том, что былую подвижностью руки вернуть может и не получиться, доводили её до отчаяния. Как она будет кормить себя, будучи инвалидом? Она и здоровая никому не нужна, а больная тем более. Пик не будет возиться с ней вечно. Да Елена и не позволит ей этого делать. Она и так сделала для неё слишком много. Елена уже и не верила, что те её слова про восстановление Марли были правдивыми. На какой чёрт этой маленькой девушке обхаживать её только ради какого-то там возмездия? Пик не была на это способна. Она неисправимо добрая. По крайней мере, Елена её такой видела. В любом случае, как только Елене снимут гипс, оставаться в лагере было плохим вариантом, учитывая отношение местных к ней. А идти было некуда. Совсем. Её родной город, судя по сводкам, был растоптан титанами, да и не было у неё там дома. Никогда не было. Её план посвятить жизнь Зику, чтобы навсегда войти вместе с ним в историю, провалился, а больше она ни о чём и не мечтала. Её голову снова стали наполнять мысли о суициде. Зачем ей жить? Какая в этом польза? Спасали Елену только приезды Пик. Она возвращалась так вовремя, будто понимала, когда собственные мысли заставляли Елену балансировать на грани. Елена сама не осознавала, как сильно ждёт её, но виду никогда не подавала. Зазнается ещё, элдийка. Ей и без того хватало от Пик язвительных шуточек. Правда теперь и Елена не уступала и в ответ осыпала Пик потоком саркастических насмешек. Но у находчивой Пик и на это нашелся козырь. Когда она ощущала, что проигрывает Елене, принималась флиртовать с ней. Как-то невинно, совершенно по-девичьи: наклонялась слишком близко, говорила шёпотом и играла взглядом, манерно наматывая себе на палец волосы. Это абсолютно всегда срабатывало и Елена непонятно почему, краснела и капитулировала, признавая своё абсолютное поражение. Ох уж эта малышка Пик. Ведёт себя как ребёнок. Пик никогда не возвращалась с пустыми руками. Вылазки в город позволяли ей добывать для лагеря гуманитарную помощь, вещи и книги. Книги в основном доставались Елене. Из девушек почти никто не любил читать. Побывки Пик обычно длились не более трёх-пяти дней, что было в полтора раза меньше периодов её отсутствия. За эти дни Елене нужно было успеть как следует с ней наговориться. Когда Пик находилась дома, пренебрежение Елены к другим девушкам перерастало в ненависть, потому что они отнимали у Елены то, что, как ей казалось, должно принадлежать только ей. Но Елену пугали такие мысли и она молча сидела в комнате, слушая, как девушки пытаются чуть ли не разорвать едва успевшую войти в дом Пик. Порой на Елену после таких приветствий у девушки не хватало сил, и она заваливались спать, как только доползала до комнаты. В такие вечера Елене ничего не оставалось делать, как просто смотреть на неё. Поездки Пик в столицу несли за собой пользу не только продовольственную. Её, Жана, Армина, Энни, Райнера и Конни объединили в команду и обучали всем тонкостям ведения внешней политики. Пик посмеивалась, что изучение истории и географии то и дело приводило парадизовцев в изумление, ведь не так давно они считали, что их государство внутри стен единственное в целом мире. Переговоры с Парадизом пока не давали успехов. Хистория писала, что волнения йегеристов продолжаются и пока что плыть на остров опасно. Зато вопрос элдийцев был окончательно закрыт, и теперь они официально были равными членами общества. Слушать рассказы Пик было одно удовольствие. А ещё Елена заметила, что та начала молодеть и теперь выглядела даже младше своих лет. Видимо избавление от силы титана позволило организму обновляться. Отношение к Зику тоже претерпело заметные изменения. Елена больше не жалела его. Всё чаще она задавалась вопросом, а что если бы Зик выжил и, как и другие элдийцы, лишился бы силы титана? Общался бы он с ней? Но ответ был всегда один. Конечно же, нет. Пик была права. Йегер старший никогда не рассматривал её как человека. Уж тем более, как женщину. Кроме её спасения тогда, при первой встрече, он разве что иногда интересовался как у неё дела. И то он имел ввиду свои дела, которые поручал ей. Скольких людей она убила, доказывая ему свою преданность? Она всех и не вспомнит. И всё же, если бы Зик воскрес, не факт, что Елена бы снова не увязалась за ним. Таковы уж были её чувства к нему – жертвенные. Как у ребёнка к травмирующему его родителю – чем хуже отношение, тем крепче. Да и не был Зик не прав. Его цели спасти элдийцев были поистине благородны. *** Это был тёплый летний вечер, который должен был закончиться как обычно. Только вчера приехавшая из командировки Пик вернулась с полей и сидела на кровати, растирая уставшие ноги. Когда она только вошла в комнату, Елена как обычно сидела у себя на кровати и читала, но отложила книгу, чтобы в очередной раз побраниться. – Я же говорила тебе не ходить туда! Ты и так надрываешься, таская нам ящики с продовольствием. Пик, закончив массаж, откинулась на кровать и, немного мечтательно разглядывая потолок, ответила: – Да мне даже в радость работать со всеми. Я так люблю находиться дома. Елена фыркнула, что означало беспрекословное неодобрение, и снова взяла книгу в руки. Пик, глядя на неё боковым зрением, рывком перевернулась на живот и заболтала ногами в воздухе. – А ты так и собираешься весь вечер тухнуть в комнате? На улице прекрасная погода. – А что, есть предложения, – Елена с интересом посмотрела на Пик, укладывая книгу на колени. – Есть, – Пик снова перекатилась на спину и, раскачавшись, встала на ноги. Затем наклонилась к своей тумбочке. Всё это время Елена наблюдала за ней. – Только т-сссс, – приставила палец к губам Пик и извлекла из тумбы откупоренную, но едва начатую бутылочку вина. От неожиданности Елена даже немного хрюкнула. Вино она в последний раз пила на Парадизе, а с тех пор миновало уже больше трёх месяцев. Она выхватила бутылку из рук Пик и принялась читать этикетку. Это было красное сухое вино. Весьма неплохое, отчего этот напиток показался ей немыслимой для её положения роскошью. Вино Елена очень любила. – Откуда ты его взяла? – поторопилась спросить Елена, хотя видела, что Пик хочет ей что-то сказать. – Припрятала на приёме, который проходил для зарубежных гостей. Мы тоже там присутствовали. Не хочешь составить мне компанию? Елена быстро закивала головой, будто боялась, что Пик могла передумать. Они воспользовались тем, что все девушки обмывали ноги у бани и улизнули в небольшой яблоневый сад за домом. Убедившись, что из окон дома их не будет видно, Пик постелила плед на траву, и они уселись на него, томясь от предвкушения. Они не взяли с собой кружки, и потому пришлось пить из горла. – Вот уж ты подарок мне сделала, Пик, – Елена чувствовала, как кисло-терпкий напиток разливается по горлу и как моментально хмелеет голова, от того, что она не ужинала. Пик засмеялась и отобрала у Елены бутылку. – Только не вздумай всё сама выпить. Половину бутылки они осушили практически сразу, а затем развалились на пледе, устремляя взгляд вверх. На улице темнело, и на небе начали появляться первые звёзды. На яблонях размеренно шелестели листья. Лежать вот так, наслаждаясь лёгкой негой, растекающейся по всему телу, было ни с чем несравнимым блаженством. Но Пик беспокойно ворочалась и Елена решила спросить у той в чём дело, а когда повернулась, поняла, что Пик в упор смотрит на неё своими чёрными как космос глазами. Она была пьяненькая и от того ещё более милая. – Елена, ответь мне, ты действительно любила его? Вопрос был настолько откровенным и внезапным, что Елена вскочила, складывая ноги в лотос. – К чему такие вопросы, Пик? Ты рехнулась? – в голове внезапно просветлело и Елене захотелось поскорее спрятаться. – Вот, ты сразу поняла, о ком речь. Зна-чит лю-би-ла! – Пик протянула последнюю фразу нараспев, от чего безоговорочно подтвердила, что она пьяненькая. Елена строго посмотрела на неё сверху. – Я не собираюсь отвечать. Это слишком личное. Пик тоже вскочила и уселась напротив Елены, отзеркаливая её позу. – Да брось ты, Елена. Мы с тобой никогда не говорили как настоящие девочки. Мы же подруги. «Подруги…» Почему-то это слово ударило Елене по ушам. У неё никогда не было друзей. Особенно среди женщин, но глядя на Пик, ей почему-то хотелось верить, что так и есть. – Если я отвечу, отстанешь? Елена понимала, что тут либо говорить, либо идти домой. Третьего варианта не было. Но половина бутылочки вина и приятный, не похожий на десятки других, вечер, который был таковым за последние месяцы, удерживали её и глядя на согласно кивающую Пик, она решила ответить: – Я не знаю. Он был для меня скорее богом, чем мужчиной. Я никогда не задумывалась, что могла бы быть для него больше, чем просто помощницей. Елена посмотрела на Пик, во взгляде той клубилось какое-то непонимание и, что ещё хуже, безмерное сочувствие. Елена пожалела, что сказала ей. Но через мгновение её сожаление прервали внезапные объятия, и Пик ткнулась лбом ей в грудь. – Бедная, бедная Еленочка, – пропела Пик, не отлипая от её груди. – Ты так и не познала женское счастье. Эта несуразица заставила Елену засмеяться. – Похоже, тебе больше не стоит пить, – Елена товарищески похлопала Пик по спине. Та подняла на неё свой окосевший взгляд, от которого Елене как обычно стало неловко. Она выглядела такой невинной, что Елене почему-то пришла в голову мысль поцеловать её. Но Елена мысленно отмахнулась и вместо этого откупорила бутылку и сделала большой глоток. Зачем Пик напомнила ей о Зике? Елена прокляла свою спутницу за её разыгравшуюся непосредственность. Хотя бы пока Пик была дома, Елена всячески старалась не вспоминать его. Но теперь, когда мысли спутались в её едва захмелевшей голове, гнать воспоминания было бесполезно. У неё было тысячу возможностей спросить об этом раньше, но Елена намеренно избегала эту тему. Но почему-то именно сейчас ей захотелось знать правду. – Пик…, – Елена понимала, что чтобы она сейчас ни услышала, правда будет неприятной для неё. – Скажи, как он умер? Тебе же это известно. Пик отстранилась, вздохнула и практически повисла у Елены на шее. В её глазах Елена читала непонимание и совсем немного возмущения. – А ты действительно хочешь это знать? – Пик икнула и вопросительно посмотрела на Елену. – Да. – Ладно, тогда слушай, – девушка отпустила Елену и, расположив голову у неё на коленях, снова посмотрела в небо. – Когда Габи отстрелила Эрену голову, Зик успел поймать её, пока этот чёртов геноцидник не испустил последний вздох. – Пик снова икнула. – Зика поглотило чудовище, которые стало расти из головы Эрена, и он стал частью тела своего братца. Все элдийцы попали в измерение, называемое Координатой, где Эрен поведал нам свои планы. Там был и Зик. – То есть, он всё это время был жив? – перебила рассказ Елена. Это именно то, что всегда было для неё важно. – Именно. Елена вздохнула и хлопнула себя по лбу. Это то, чего она боялась. – И стало быть он погиб, когда вы убили Эрена? – Не-ту-ш-ки! – Пик отрицательно закачала головой в стороны. – Зик сам вылез, давая Леви себя убить. – Что за чушь? – это определенно звучало как какой-то бред. Пик рассмеялась. – Похоже, ты ничего не знаешь про своего “бога”, милая, – это прозвучало как издевательство. Елена снова откупорила пробку и сделала ещё больший глоток. Похоже, ей придётся самостоятельно всё это выпить, иначе ей будет сложно переварить сказанное. Но давать заднюю было уже поздно. – Так расскажи мне всё, что знаешь, Пик. В мутных глазах Елены девушка прочитала отчаянную мольбу. – Ладно. Ты ведь знаешь, кем были родители Зика Йегера? Елена кивнула. – Его отец – Гриша Йегер, был последним главарём движения Реставраторов Элдии, а мать – Дина Фриц – представительница королевского рода. Но последнее раскрылось гораздо позже. – Верно. То, что маленький Зик сам заложил своих родителей правительству Марли, ты наверняка тоже знаешь? – Это общеизвестный факт, – подтвердила Елена. Убедившись, что Елена знакома с азами, Пик приступила к главному. – Так вот. Маленький Зик был ребёнком глубоко ранимым и впечатлительным, и ему не посчастливилось оказаться между двух огней. С одной стороны его бабушка и дедушка, которые считали честью служить Марли. С другой же стороны родители, возложившие на своего сына судьбу по возрождению Элдии. Маленький Зик рос в полной уверенности, что родители его не любят и не мог вынесли возложенную ими ношу, пока бывший владелец Звероподобного титана – Том Ксавьер, не надоумил Зика сдать родителей полиции и не поделился с ним мыслью о том, что лучше бы элдийцы вовсе не рождались. Так и появился план Лёгкой Смерти, за который ты так рвала свою задницу, – Пик хихикнула и потянулась за бутылкой в руке Елены. Та отвела руку назад, не давая шанса дотянуться. – Выпьешь, когда закончишь. Пик обидчиво сморщила носик и продолжила. – Так вот, когда Зик понял, что Эрен его предал, им овладело отчаяние. Он годы просидел в одиночестве в том пустом мире Прародительницы Имир, пока к нему чудом не попал Армин Арлерт. Ему-то он и поведал свою истинную историю. Голос Пик начинал затихать, она практически засыпала у Елены на коленях, на что та пихнула её в плечо. – Эй. Почему же Зик подставился под лезвие Аккерману? Елена злилась от того, что Пик была так расхлябана, когда говорит жизненно важные для неё вещи. Она всё же решила дать Пик вина, чтобы та немного взбодрилась. Приподнявшись на локти, Пик отпила из бутылки в руках Елены и завалилась обратно. – На чём я остановилась? Ах, да. В том измерении Зик рассказал Армину что жалеет о своём рождении на этот свет, на что Армин своим примером доказал ему обратное. Твой “бог” наконец-то прозрел, понимая, что перекидываться мячом со своим учителем и было тем мгновением, ради которого он бы согласился родиться ещё раз. После чего Зик принял решение собственной жертвой остановить Дрожь Земли. Ко-о-о-нец. Пик замотала головой, прогоняя накатывающий на неё хмельной сон. Елена сидела тихо, прокручивая в голове услышанное. – То есть, получается… он всё это время сам… – Не хотел жить, – будто бы читала Пик едва зародившиеся мысли Елены. – Но можешь быть уверена. Он до конца оставался верен идее Лёгкой Смерти и ушёл как герой. Пик с облегчением вздохнула, когда ей больше не надо было продолжать разговор, и кляла себя, за то, что сама начала его. Она удивилась, когда ей без труда удалось забрать бутылку вина из рук Елены. Сверху послышались невнятные звуки, но Пик сразу догадалась, в чём дело. Она подорвалась и быстро увлекла Елену в свои объятия. Елена навзрыд плакала. *** Елена смеялась и плакала, плакала и снова смеялась, прокручивая в голове всё, что ей рассказала Пик. Ситуация была до боли курьёзной. Она жертвовала всем ради человека, который сам не хотел жить, и именно поэтому, пусть и безболезненно, но хотел умертвить весь свой народ, неся это как высшую идею. Когда Пик снова уехала, Елена в полной мере ощутила абсолютное опустошение. Зная правду, идеи Зика больше не казались такими идеальными, но она не винила его. К ней пришло единственное и самое важное осознание. Зик не был богом. Зик был человеком. Обычным человеком, из крови и плоти, с присущими людям чувствами. Таким же, как и она. А люди не могут быть идеальными. Но по какой-то нелепой случайности один человек ей почему-то начинал таковым казаться и этот “кто-то” обитал на соседней кровати и вот уже полтора месяца надолго оставлял её одну. Неужели это её доля – превозносить тех, кто спасал её от гибели? Елена смеялась от того, что в её голове всё повторялось снова. Какой-то человек заполнял все её мысли и вызывал непоколебимое желание служить ему. И только потому, что однажды был добр к ней. Но сейчас ситуация в корне отличалась – этот самый человек был добр к ней постоянно. Причем она совершенно этого не заслуживала. Но Елене так этого хотелось. А может она просто привыкла всё заслуживать? А время неумолимо неслось вперёд. Подходил к концу двухмесячный срок, который дал врач на срастание перелома. Почёсывая руку возле повязки, Елена бесконечно надеялась, что с её рукой всё хорошо. Иначе она ничего не сможет сделать для Пик. Правда пока она даже не могла представить, что она может. Её чувства к этой милой девушке росли по мере отдаления от того вечера в яблоневом саду. Елена вспоминала, как чуть не поцеловала её, но тогда эта мысль казалась ей лишь пьяной, ничего не значащей глупостью. Но было ли это так? В последний приезд Пик Елена осознала, что действительно этого хочет. Хочет целоваться с ней. Откровенно, по взрослому, сплетаясь языками воедино. От этого было мерзко. С Зиком такого не было. Теперь непринуждённые тисканья Пик смущали Елену ещё больше. Но не потому, что она не привыкла к такому. Нынче ей было приятно. И чтобы это не повторялось снова, она сбегала в яблоневый сад и долго сидела, пока Пик сама не найдёт её. Та не задавала вопросов, а лишь ложилась к ней на колени, рассказывая очередную несуразицу. *** День близился к концу, когда под окнами Елены остановилась повозка. Послышалось оживлённое щебетание девушек. Это могло значить только одно – Пик вернулась. В лагере её любили все без исключения. Всегда приветливая, добрая – она окутывала своей заботой всё, чего касалась. Елена улыбнулась в своей постели, отложив уже зачитанную до дыр книгу на тумбочку. Сейчас Пик непременно обойдёт весь лагерь, пробираясь через толпы девиц, заваливающих её вопросами. Они разгрузят продукты, которые Пик достала для них, и только потом уставшая, но улыбчивая она войдёт в комнату к Елене и обязательно скажет какую-то несуразную колкость. От предвкушения встречи Елена пропустила волну мурашек через своё тело и принялась терпеливо ждать. Когда в коридоре послышались шаги, Елена снова схватила книгу и принялась делать вид, что читает. Через миг скрипнула дверь и развеселившаяся Пик вошла в комнату. − Опять делаешь вид, что не ждёшь меня, − Пик наигранно зло скрестила руки на груди. − Хоть бы раз вышла меня встретить! Во время ужина образовался несносный галдёж. Девушки перекрикивали друг друга, чтобы побольше расспросить Пик о ситуации за пределами лагеря. Елене тоже было интересно, но из-за криков она практически ничего не могла разобрать. Поэтому, отужинав, она удалилась к себе в комнату и уходя поймала на себе взгляд Пик. Та смотрела на неё как-то грустно, и Елене было непонятно что это за эмоция. Ничего, Елена обязательно поболтает с Пик после ужина. Но лишь в комнате Елена поняла − Пик негде было спать. Её кровать заняла другая девушка, неделю назад присоединившаяся к лагерю. Велика вероятность, что сегодня они уже не поговорят. Елена вздохнула и, повернувшись к окну, долго смотрела на дорогу. Пик была очень дорога ей. Так дорога, что стала для неё практически смыслом жизни, ради которого она изо дня в день заставляла себя существовать в этом лагере. Если бы не она, Елена бы уже давно ушла. Кто знает куда. Просто ушла. А может и вовсе рассталась с жизнью. Всё равно в ней не было никакого смысла. Так она и уснула, пока не ощутила, как что-то тяжёлое заваливается к ней на кровать. От неожиданности Елена вскочила, опираясь головой о спинку, и в темноте пыталась разглядеть, что же это было. Когда её глаза адаптировались, она, наконец, поняла. В её ногах лежала Пик. Растрёпанная, в одной лишь ночной сорочке она на четвереньках подползла к Елене и, уткнувшись ей носом в бок, забормотала: − Я посплю сегодня здесь, ладно? Они куда-то сунули запасной матрас. Не могут найти. Её голос звучал так вяло и до Елены донёсся слабый запах спиртного. − Они напоили тебя этим пойлом, да? − Елена разозлилась на девчонок. Недавно в их владениях созрели яблоки и девушки придумали делать из них что-то наподобие сидра. По вечерам в лагере было скучно, и они искали любой способ себя развлечь. Пик ничего не ответила, а лишь икнула и громко засопела. Елена тихо рассмеялась и запустила ей руку в волосы. Жёсткие как пакля. От того так сильно лохматятся, как бы Пик их не расчёсывала. Ночь стояла лунная и лунные блики падали Пик на лицо, отчего Елена могла хорошенько её рассмотреть. В комнате больше никого не было. Из кухни всё ещё доносились звуки бурного пиршества. Елена здоровой рукой вытянула из-под Пик одеяло и накрыла их обеих. Пик недовольно заворочалась и обняла Елену за талию. − Мне так спокойно с тобой, − пробормотала она, прежде чем снова уснуть. Елена улыбнулась и опустилась ниже, укладывая голову Пик себе на плечо. − Спи, моя маленькая, − проговорила она, будучи уверенной, что Пик ничего не слышит. Невесомое счастье накрыло Елену с головой. Тёплое тело, крепко прижимающееся к её собственному. Такое хрупкое и женственное, но с такой стальной волей внутри. Елена обняла плечи Пик рукой и даже боялась дышать, чтобы не потревожить её сон. От её волос пахло дорожной пылью, но Елене хотелось зарыться в них лицом. Спать было невозможно. Елена ощутила, как её сердце бешено рвётся наружу. Она пыталась запомнить каждый изгиб тела Пик. То, как её грудь касается рёбер через тонкую ткань сорочки. Она пыталась представить, как Пик лежит рядом с ней нагишом, и как они ласкают друг друга, заливаясь громкими стонами. От этих мыслей лицо Елены залилось краской. Нет-нет-нет! Она замотала головой в стороны, пытаясь выгнать стыдные картинки. Она не может поступить так с Пик. Что это вообще такое? В ответ на тряску Пик заворочалась и случайно накрыла грудь Елены ладонью. Елена заскулила и стиснула зубы, ощутив, как её сосок твердеет и отчаянно пытается прорваться сквозь ткань навстречу. Она попыталась сползти немного вниз, чтобы выкарабкаться и прервать эту пытку, но Пик снова заёрзала и Елена решила больше не шевелиться. Так она пролежала полночи, лишь изредка опуская взгляд на лицо Пик, обрамлённое собственными волосами, и каждый раз убеждала себя, что больше смотреть не будет. Её спасением стали пьяные соседки, ввалившиеся в комнату практически перед рассветом. Лишь тогда Елена закрыла глаза и потихоньку уснула с одной лишь единственной мыслью. «Кажется, я люблю её».