Ангел под дождём

      *****       А на следующее утро все поняли, что прогулка на лошадях отменяется. За окном лило, как из ведра. И кто был прав? Кто обещал грозу? Хотя Тэхён сам никак не хотел этого ливня. Он лишь укоризненно поглядел на ангела, тот ответил извиняющимся взглядом. Значит, всё-таки он может менять погоду по своему усмотрению. Значит, эта вчерашняя гроза не прошла мимо их имения, пролилась дождём сегодня. Так и казалось, что льёт только над ними.       - Это твоя работа? – Тэхён тихо проговорил, насмешливо заглядывая в чёрные глаза.       - Я не виноват. Просто кто-то вчера слишком много меня целовал, - отбил подачу Чонгук, глядя снова абсолютно детскими глазами на художника.       Тот аж подавился от такой наглости. Он же ещё и виноват?! Только вот как на такого злиться после этого? Поэтому лишь покачал головой, усмехаясь. Вот только этим детским глазкам верить больше не стал, прекрасно видел, каким может быть этот ангел.       Расстраивало Тэхёна лишь одно: из больницы так и не было никаких новых известий, поэтому он уже начал снова переживать. Доктор Чхве по телефону успокаивал и говорил, что показатели все у отца в норме, и что господин Ким со дня на день очнётся. И чтобы тот не расстраивался зря. Просто организм решил дать себе отдохнуть после стресса. Что ж, оставалось только на это надеяться.       Весь дождливый день Тэхён с Чонгуком пропадали, прячась по закоулкам имения. Они просто целовались, ничего большего позволить себе не могли, всё же кругом посторонние глаза, да и не торопили события, тем более что у Тэхёна из головы не выходило – наказание! Это слово крутилось постоянно на повторе. Обо всём этом ещё надо будет очень серьёзно поговорить с ангелом.       Вот только одни посторонние глаза просто не выпускали из своего обозрения ни Тэхёна, ни Чонгука, находя их с завидным постоянством, словно тот радар к себе прицепил.       Да, да, кто бы сомневался – Пак Богом! Казалось, что он внимательно следил за всеми передвижениями парней, вылавливая их везде, где бы те ни прятались, и, не позволяя оставаться наедине. То по собственной инициативе искал их по всему дому, чтобы позвать обедать; то поиграть в бильярд; то посмотреть телевизор, а иначе они вот прямо сейчас пропустят «самый интересный момент» в какой-то очередной не сильно интересной дораме, которая надух никому не сдалась. Создавалось впечатление, что Богом искал любую причину, чтобы не оставлять парней одних. На что Чонгук раздражался всё больше и уже даже начинал злиться на Богома, ведь им и так приходилось с большим трудом урывать буквально крупицы взаимной нежности, пока ни попадались ему на глаза. Парень явно в прошлой жизни был штатной полицейской ищейкой.       Но, что самое интересное и смешное, что Тэхён такую ситуацию находил даже забавной, ведь они с Чонгуком, словно два подростка, прячась от бдительного ока родителей или же от столь же бдительных глаз учителей в школе, ловили с необыкновенной радостью каждый сорванный друг с друга поцелуй, постепенно всё больше и больше растворяясь в собственных чувствах. Взаимных чувствах.       Да, жизнь, видимо, ничему Тэхёна не научила. Да только теперь был абсолютно уверен во взаимности, даже не хотелось сомневаться. Он уже обжёгся один раз, но при этом ясно понимал, что восемь лет назад их с Богомом просто связало первое взаимное влечение, которое Тэхён по ошибке принял за любовь. Сейчас же было всё по-другому. Да, конечно же, было всё то же обоюдное влечение между ним и Чонгуком, только вот к нему примешивалось ещё что-то гораздо большее, что-то такое необъятное, что даже влечение под его натиском отступало на второй план.       И это безмерно удивляло Тэхёна, ведь он всегда считал, что влюбиться больше не сможет никогда. Да только постоянно тупел и млел перед видом такого несказанно красивого и такого тоже влюблённого Чогнука, словно был всё тем же девятнадцатилетним юнцом, а не умудрённым горьким опытом предательства почти тридцатилетним мужчиной.       Его безмерно удивляло и восхищало то, что он чувствовал к Чонгуку. И однажды признался самому себе, что, да, просто влюбился в этого странного ангела. И что с этим делать, пока не понимал, ведь будущего у их отношений как бы не было. Какое может быть общее будущее у человека и ангела? Так ещё и наказание, будь оно неладно.       Сомневался ли Тэхён в чувствах Чонгука? Старался не задавать себе такого вопроса. Его вполне устраивало то, как тот сам на него смотрит; как целует, задыхаясь; как обнимает, словно в последний раз. Они с Чонгуком ещё успеют поговорить обо всём этом. Обязательно поговорят. Торопиться ни к чему, ведь вовсе не понятно, что может случиться после такого разговора.       Поэтому просто плыл по течению своих чувств, продлевая эти запретные, но такие сладкие пока ещё… даже не отношения. Хотя бы ещё немного побыть в этой своей влюблённости, хотя бы недолго понежиться в любви Чонгука. А там, как Бог даст.       …А ещё через день дождь прекратился, земля подсохла, и все решили отправиться кататься на лошадях.       Тэхён же в первую очередь поехал в больницу к отцу. Прекрасно знал, что опять скажет доктор Чхве, звонил ему регулярно, поэтому даже не собирался снова приставать к уставшему доктору с одними и теми же вопросами, просто хотел увидеть отца, посидеть возле его кровати и поговорить с ним.       - Хён, можно, я поеду с тобой? – Чонгук проговорил тихо, понимая, что едет не на увеселительную прогулку. Вдруг, Тэхён не захочет видеть в палате посторонних. - Я мешать не буду, подожду тебя в холле.       Тот долго глядел на ангела и вдруг понял, что очень хочет, чтобы тот поехал вместе с ним, поэтому лишь благодарно кивнул.       Все же остальные решили их не ждать и отправиться на Конный Двор. В больницу больше никто не напрашивался ехать, прекрасно понимая, что сыну захочется одному посидеть рядом с дорогим человеком. Лишь просили передать пожелания скорого выздоровления…       … - Чонгук, ты, правда, умеешь сидеть в седле? – насмешливо спросил Хосок и тут же сам и добавил: - Хотя, кого я спрашиваю? Ты же вырос в деревне, да ещё у тебя ведь дядя - владелец клуба «Monte Sun». Совсем забыл, - и досадливо махнул рукой.       - Дядя – владелец элитного клуба? – вдруг подал голос Богом, заинтересованно глядя на Чонгука.       - А ты разве не знал? – удивлённо спросил Чимин. – Вы же вроде как тоже родственники. Дальние, но родственники же.       - Родственники? – снова удивлённо Пак Богом. – Не знал, что у меня, оказывается, есть такие богатые родственники, хоть и дальние, - и заинтересованно глядит то на Тэхёна, то на Чонгука.       - Ага, - равнодушно промычал Чонгук, уже выходя из гостиной, - о-о-очень дальние.       … Тэхён сидел возле постели отца, держал его руку в своей и просто просил очнуться. Очень просил, долго с ним беседовал, рассказывал, что в доме сейчас без него пусто, не смотря на наличие многочисленных гостей. Говорил, что госпожа Сон тоже очень по нему скучает, и что она сегодня обязательно к нему приедет, только чуть позже.       А ещё вдруг – сам не ожидал от себя такого – сказал, что влюбился. Не стал рассказывать - в кого, да и вряд ли отец понял бы его, скажи тот, что - в ангела, просто сказал, что по уши влюбился в одного… - как всё же сказать, в кого – и решил, что всё же… в человека. Пусть будет так. Потому как Чонгук был всё-таки самым обычным парнем. Может он и был когда-то ангелом, да только на Земле всё больше и больше становился человеком: иногда - смешным мальчишкой, иногда - довольно мудрым молодым мужчиной. И от такого контраста Тэхён сам иногда терялся.       Чонгук, как ни уговаривал его Тэхён, в палату заходить не стал, он, как и обещал, дожидался его в холле первого этажа. Лишь сказал, чтобы Тэхён передавал своему отцу и от него пожелания скорейшего выздоровления.       - Всё у господина Кима будет хорошо. Вот увидишь, - Чонгук улыбнулся, сверкнув чёрными глазами. И Тэхёну очень хотелось верить, что так и будет.       …После больницы поехали на Конный Двор. Лошадей себе подбирали долго, словно невест. В итоге Тэхён остановился на довольно спокойной, серой в яблоках красавице, Чонгук же не смог удержаться, выбрал гнедого, молодого жеребца с такими же жгучими, чёрными глазами, как и у него самого. Конюх в купе с инструктором долго сомневались в его выборе, предлагая взять другого, более спокойного коня, но, нет, ангел сразу же понял, что это его конь – такой же характерный, молодой, игривый и задиристый, как и он сам.       И как только оседлал его Чонгук, тот сразу же решил показать свой норов, взбрыкнув и пытаясь скинуть настырного наездника. Да только парень столь ловко и умело его приструнил, что, коротко заржав, конь успокоился, признавая поражение.       А после Чонгук с Тэхёном снова неслись на лошадях рядом друг с другом, как в том далёком воспоминании столетней давности, что показал ему Чонгук тогда, в первый день их знакомства. Они летели, наслаждаясь свежим после дождя воздухом, что проникал куда-то глубоко в лёгкие, наслаждаясь умытой, обновлённой природой, а ещё - друг другом, взаимными взглядами, взаимными улыбками.       Да, Чонгук прекрасно держался в седле, словно родился в нём – стоило признать. И он постоянно вырывался вперёд, смеясь громко и оглядываясь на чуть отставшего Тэхёна, но потом, вдруг резко останавливался, поджидая художника и глядя на него такими глазами, что у Тэхёна вмиг сладко сжималось всё внутри.       Возле огромного, старого дуба остановились немного отдохнуть сами и дать отдых этим красивым, благородным животным. Нет, они не устали, могли бы ещё лететь на лошадях, только, чтобы всегда рядом, да только так хотелось обняться, поцеловаться, безумно хотелось дотронуться друг до друга, ощутить желанное тело в своих руках.       И вот шлемы и хлысты брошены на землю, как и короткий синий с белой оторочкой редингот* Чонгука, и Тэхён снова залюбовался, как и на базе, где они подбирали себе одежду, настолько тот выглядел сногсшибательно в костюме для верховой езды. Свободная, лёгкая рубашка молочного цвета заправлена в плотно сидящие бриджи такого же цвета, невообразимо сексуально обтягивающие сильные бёдра Чонгука. А чёрные, блестящие сапоги, что доходили почти до колен просто заставили его задохнуться.       Жадные глаза прожигали фигуру Чонгука насквозь. Одно движение, и Тэхён оказался рядом, прижимая ангела к шершавой коре дерева, раздвигая его ноги своим коленом и втискивая его между ними. Руки сами собой хватаются за рубашку и уже забираются под неё, вытаскивая из плотных брюк, от чего Чонгук даже охнул, явно не ожидая столь явного сексуального напора от уравновешенного художника.       И вот уже оба снова потерялись в поцелуях, уже не сдерживаясь, не приноравливаясь, уже зная и понимая, чего хотят оба, как ждут этой, в общем-то, совсем невинной ласки друг от друга. И даже запах грозы уже не удивлял и не отвлекал Тэхёна, смешиваясь с естественным запахом влажной листвы после прошедшего дождя.       Руки Тэхёна гладят безудержно крепкую спину, что сразу же покрывается мурашками под горячими пальцами, скользит влажными губами по острой скуле, Чонгук на это лишь тихо выдыхает, закрывая глаза и отдаваясь собственным ощущениям. Дышит тяжело, захлёбываясь эмоциями и этим сбивая дыхание Тэхёну тоже и уже ощущая сильное напряжение не только в своём паху. Ведь такой напор не мог пройти бесследно для обоих, и не прошёл. Оба это почувствовали.       Тэхён, отлипая от покрасневших, издёрганных им губ, сразу утыкается в шею, скользит языком по ложбинке между ней и плечом, пока ещё мягко прикусывая чуть влажную, солоноватую кожу, обводит языком выпирающую ключицу и уже задыхается от невозможного желания. С трудом отодвигается от столь желанного тела, но лишь для того, чтобы огладить грудь Чонгука под лёгкой тканью сразу обеими ладонями, покатать в пальцах твёрдые бусины сосков и сорвать со сладких губ несдержанный стон.       Чонгук лишь откинул голову на кору огромного дерева и, казалось, потерялся в пространстве. А Тэхёну сейчас просто жизненно необходимо снова гладить и гладить нежную кожу, ощущая под пальцами все изгибы сильного тела, все мышцы, все кубики, провести по ним ладонями…       Но, как же так? Всё это, словно наваждение, словно всё тот же странный сон-явь. Руки гладят так, будто это всё уже было, ощущения настолько знакомые, настолько живые, что Тэхён удивлённо замирает, ещё раз проверяя свою память на ощупь. Да, руки всё это помнят, пальцы даже покалывает немного от того, как знакомо чувствуют это тело. Вот бы ещё попробовать его на вкус. И в следующую секунду уже поднимает свободную рубашку наверх для того, чтобы впиться жадным ртом в один из сосков, чтобы полизать его, прикусить, почувствовав на языке его шероховатость и чувствительность.       И снова стон в ответ на ласку, уже более громкий и напряжённый. И снова Тэхёна поражает уверенность в том, что всё это уже с ними было.       И, не выдержав столь сладкого напряжения, рука опускается на чужой пах, поглаживая его и перебирая в пальцах. Замерли оба, потому что оба этого не ожидали, и сейчас просто не понимали, что делать дальше. Чонгук даже распахнул широко глаза, мутно пытаясь собрать взгляд на лице напротив.       - Тэхён, - только и смог, что тихо промычать. И не понятно, то ли просит остановиться, то ли - не останавливаться.       В этот момент раздался ещё далёкий стук копыт, и только тогда оба стали тяжело выплывать из своих желаний, понимая, что это, скорее всего, их друзья, и что им видеть всё это ни к чему. Тэхён отпрянул от буквально вжатого в дерево Чонгука, что никак не мог собрать себя по кускам, поэтому художник уже сам заправил ему снова рубашку в бриджи и даже зачесал пятернёй безбожно растрёпанные волосы, при этом всё же быстро лизнув покрасневшие губы ангела.       - А вот и мы! – к ним с улыбкой до ушей бодро подскакал Хосок. – Еле вас, парни, нашли. Хорошо, что нам подсказали, куда вы отправились.       За ним уже неспешно приближались Чимин с Богомом, о чём-то мило беседуя. Но вот взгляд Богома переместился на пасторальную картину под деревом, и расслабленное выражение на его лице мигом сменилось недовольной гримасой. Парень поджал губы и сейчас въедливо рассматривал обоих парней, явно замечая их смущённый, разобранный вид, покрасневшие щёки и вспухшие губы.       - Чонгук, - вдруг весело начал Хосок, - давай наперегонки. Мы с Чимином очень хотели с тобой потягаться. А? – и глядит так просительно-вопросительно.       Тот ещё пока не до конца пришёл в себя, поэтому, успокаивая дыхание, сбивчиво произнёс:       - Чего? Наперегонки? Со мной?       - Ну, да. Давай! С Тэ бесполезно, он всех обскачет. А с тобой пока ещё не пробовали. Ну, что?       Чонгук выдохнул, окончательно приходя в себя, глянул на Тэхёна.       - Может, и Тэхён с нами?       - Нет уж, парни, спасибо. Я уже сегодня возбудился не в меру. Мне хватит, - прозвучало неоднозначно, хотя никто не понял, о чём это он, кроме ангела. Тот скосил глаза на художника, но промолчал. Да ещё Богом как-то странно поглядел сначала на Тэхёна, затем на Чонгука и снова нахмурился.       И трое парней, пришпорив лошадей, уже почти скрылись за ближайшим лесным поворотом, оставляя Тэхёна и Богома одних.       - Тэхён, - вдруг подал голос Пак Богом, идя вслед за быстро шагающим к своей лошади художником. Тот резко обернулся.       За эти несколько дней, что Богом гостил в их имении, они ни разу не перекинулись даже словом, да и вообще Тэхён старался не оставаться с ним тет-а-тет. Нет, их отношения он давно похоронил, просто считал, что и разговаривать им не о чём.       - Тэхён. Можно с тобой поговорить?       - О чём? – тот действительно не понимал.       - Тэ, - парень замялся, - я хотел бы тебе кое-что объяснить.       - Объяснить? Ты это о чём? Объясняться надо было восемь лет назад. Сейчас уже поздно. Ни к чему всё, Богом. Даже не утруждайся. Да и понял я всё, - и он снова отвернулся, легко запрыгивая на серую в яблоках лошадь.       - Нет, ты не всё знаешь, - отчаянно кинул ему вслед Богом. – Я понимаю, что виноват. Но, Тэхён… пожалуйста, - и уже отчаянно выкрикнул: - Я всё ещё люблю тебя! Прошу. Поговори со мной!       - Любишь? – тот даже опешил, оглядываясь на парня, что смотрел на художника с каким-то отчаянным и таким знакомым нежным светом в шоколадных глазах.       Тэхён как-то даже зачарованно ещё несколько секунд глядел в это так хорошо знакомое, красивое лицо, неожиданно почувствовав что-то странное в груди от этих слов. Но вот он тряхнул головой, словно отгоняя какое-то наваждение.       - Я тебе не верю. Да и не люблю больше, - отрезал Тэхён и, пришпорив коня, понёсся вслед за давно умчавшимися друзьями.       …Тэхён гнал так, будто за ним гнались демоны, его подогревала злость и какая-то растерянность. Это его «Я люблю тебя!» - зародило вдруг в душе художника вовсе не нужное смущение и, честно говоря, выбило из колеи. Поэтому сейчас стегал коня, чтобы не вспоминать эту фразу.       Странно, но за те дни, что Богом провёл в имении, Тэхён ни разу не вспомнил их прошлое. Да, вид самого парня был Тэхёну неприятен, но не более того. Всё-таки восемь лет – это срок, время - отличный лекарь.       И, если честно, художник думал, что тот сам не будет искать с ним возможности побыть наедине. Ведь ясно, как белый день, что разговаривать им уже не о чём. Всё осталось в прошлом. Даже удивился, что тот не уехал вместе с дядей, что остался в имении. Только теперь понял, что, оказывается, тот всё же хотел поговорить, да только Чонгук похоже своим присутствием сбил ему все планы. И это объясняло, почему он постоянно следил за ним и Чонгуком. Да только Тэхён практически никогда не оставался один. Так что, задуманный план, видимо, не удался. Ну, что же, так даже лучше, может быть теперь Богом, наконец, свалит из имения. Ведь, можно считать, что они поговорили.       Даже скрежетнул зубами - всё ясно: Чонгук постоянно перетягивал на себя всё внимание Тэхёна, и поэтому он и думать не думал о Богоме. Но вот буквально на пару минут они остались наедине, и в душе сразу же всколыхнулась снова, как и тогда, когда рассказывал их с Богомом историю Чонгуку, вся горечь от его предательства, словно пена, словно муть поднялась с самого дна души, заволакивая собой.       Да только кроме этих чувств, вовсе неожиданно, всего одна фраза, брошенная Богомом, лишила покоя. Неужели, правда, что до сих пор тот Тэхёна любит? Или снова – игра? Но, зачем? Господи, а зачем сам Тэхён об этом думает? Ведь давно уже не вспоминал Богома, давно похоронил его в своём сердце. А ещё надеялся, что забыл эту историю, глубоко спрятал и закрыл на все засовы. Даже порадовался за себя, что больше не испытал горечи и боли при виде сводного брата. И любви тоже не испытывал, в этом был абсолютно уверен. Тогда откуда вдруг взялись эти странные мысли, откуда возникли эти ненужные воспоминания, бередящие душу?       Да и сам Богом, зачем он сказал вдруг эту фразу? Ведь должен же был понимать, что, спустя восемь лет, всё превратилось в прах, особенно, если вспомнить, как они расстались. Да только смутил ею Тэхёна. Господи! Да и вообще, не хочет он думать о Богоме, не будет думать, не нужен он ему, у него есть Чонгук – вовремя вспомнил, поражаясь, что на несколько долгих минул даже забыл о нём. И что это такое было? Просто наваждение какое-то!       Буквально несколько слов, сказанных таким знакомым, ласковым голосом, всего один пристальный, жаркий взгляд шоколадных глаз, и Тэхён опять не смог спокойно говорить, спокойно глядеть на своего бывшего парня, именно поэтому столь быстро и умчался, чтобы не видеть его, не слышать, даже не дышать одним воздухом рядом. Но при этом понимал, что ничего не забыл, но и ничего не простил.       И поэтому сейчас мчался, буквально, сломя голову, понимая, что так недолго и коня угробить. Наколачивал бедное, взмыленное животное хлыстом, нервно сжимал зубы, и столь же нервно сжимал коленями лошадиные бока под собой. Конь уже хрипел, видимо, устав с непривычки от столь долгого, быстрого бега.       Но вот впереди показались первые конюшни Конного Двора, и Тэхён постепенно стал приходить в себя, успокаиваться, понимая прекрасно, что в таком раздражённом виде не может показаться друзьям, Чонгуку – тем более. Друзья ведь ничего не знали про эту историю с Пак Богомом, Тэхён никому о ней не рассказывал, Чонгук стал первым.       Художник начал глубоко дышать, постепенно сбавляя темп и успокаивающе похлопывая по шее измученное животное. Оно-то ведь вообще ни при чём.       И тут, наконец, увидел впереди троих всадников, что столь же быстро неслись наперегонки, уже практически подъезжая к конюшням.       Тэхён к этому моменту полностью пришёл в себя и теперь даже с интересом глядел на это спонтанное конное дерби. Даже стало любопытно, кто же выиграет в их споре, непроизвольно болел, конечно же, за Чонгука. И вдруг хмыкнул, неожиданно подумав, что слишком быстро нагнал своих друзей. Надо же, подстёгиваемый своей злостью, Тэхён в одну калитку обогнал бы всех троих и не один раз. Всё-таки он так и оставался среди своих друзей самым лучшим наездником.       Но вдруг один из всадников на полном ходу слетел с коня, да так и остался лежать на земле, следом с его лошади соскальзывает седло, и она, почувствовав свободу от всей этой конной амуниции, да и от наездника тоже, взбрыкнув на радостях, кинулась прочь мимо конюшен, уже свободное и счастливое, громко и радостно заржав.       Тэхён мгновенно затормозил, останавливаясь. Кто? Кто упал?! Хотя было вовсе не важно – кто именно. Ведь это был либо один из его друзей, либо… Чонгук. И от этой мысли даже похолодел. Неужели, упал его ангел?! И тут же новая мысль: да какой к чертям собачьим - ангел, если сейчас он в человеческом облике, а, значит, разбиться может запросто, как любой, простой смертный. Так он думал.       И поэтому снова хлещет безбожно уставшего коня, чтобы быстрее всё выяснить и всё же убедиться, что это не Чонгук, мысленно прося прошения у друзей.       Подъезжает ближе и видит на земле Хосока. Господи, Хосок! Возле него уже суетятся Чимин с Чонгуком, а от конюшен бежит многочисленный, встревоженный персонал.       - Звоните срочно в «Скорую»! – Чимин кричит кому-то из обслуги, и сразу несколько человек разворачиваются и быстро несутся назад.       Хосок тихо лежит на земле, не подавая никаких признаков жизни. Тэхён хотел уже броситься к другу, но Чимин остановил:       - Не трогай, неизвестно, какие у него повреждения. Надо дождаться «Скорую».       Да, Тэхён всё понимал, просто на автомате, машинально побежал к другу. И только сейчас поймал взволнованный взгляд Чонгука.       - Что произошло?       Чонгук покачал головой.        – Мы сами ничего не поняли. Уже подъезжали к конюшням, я был впереди, поэтому даже не сразу понял, что Хосок упал. Только услышал за спиной крик. Потом слетело седло с лошади, и она убежала. Непонятно, как такое могло произойти.       - Парни, смотрите, - Чимин поднял слетевшую конную сбрую и на что-то показывал. Чонгук и Тэхён подошли ближе, и теперь явно было видно, что почти вся подпруга, что располагалась под брюхом коня, была подрезана, ровный срез на коже не оставлял никаких сомнений. Оставшийся же неразрезанный кусок просто разорвался от интенсивного бега лошади.       - Но, кто? – Чимин, ничего не понимая, ошарашенно оглядел Тэхёна и Чонгука. – Зачем это кому-то делать? Кому мог помешать Хосок? Я не понимаю, - парень растерянно глядел на кусок грубой кожи в своей руке.       Чонгук вдруг стал быстро оглядываться, будто кого-то высматривая среди построек Конного Двора, и даже, словно к чему-то принюхиваясь. И вдруг резко вскочил на коня, буквально взлетел в седло.       - Чонгук, ты куда? – Тэхён просто онемел, видя, как ангел уже срывается с места.       - Я скоро, - бросил, даже не оглянувшись, и помчался куда-то чуть в сторону от конюшень.       Чимин с Тэхёном недоумённо переглянулись. Правда, и Чимин вдруг тоже стал всматриваться куда-то в том же направлении, сдвинув брови и кусая нижнюю губу. При этом у него был какой-то странный вид, словно тот вдруг что-то то ли увидел, то ли вспомнил.       - Чимин? – Тэхён положил свою руку на плечо задумавшегося друга, тревожно заглядывая ему в глаза. Тот стоял, словно его приморозило, глядя куда-то вглубь себя.       - Показалось что-то, - как-то неуверенно проговорил друг.       - Что, Чима? – не переставал допытываться Тэхён. Да и столь внезапный побег Чонгука очень озадачил. – Что показалось?       Чимин лишь пожал плечами, ничего не объясняя.       … «Скорая» вывернула из-за угла конюшни, блестя синими огнями и громко завывая сиреной.       - Доктор, он жив? – тревожно Тэхён.       - Жив, просто без сознания.       Хосоку сразу же надели на шею бандаж во избежание смещения позвонков и для снятия излишней нагрузки на позвоночник. Врач тут же определил перелом левой ноги, на неё уже наложили шину, осторожно положили парня на каталку, закрепив ремнями, и вот уже машина, всё так же завывая, рванула по направлению к больнице.       - Что произошло? – врач недобро оглядел Чимина и Тэхёна, которым разрешили поехать вместе с пострадавшим, за неимением родных.       - Упал с лошади, - тихо проговорил Чимин.       - Он что, падал с высоты десяти метров? Это что за лошадь такая? – тот явно не поверил. – Сколько можно уже вызывать врачей в этот Конный Двор? Говорили же, не умеешь ездить - тихо сиди себе на лошадке и держись за поводья. Куда только глядят инструкторы?       - Хосок – он отличный наездник, - вставил слово Тэхён, желая защитить честь друга. – Просто кто-то подрезал подпругу, и поэтому он слетел с лошади на всём скаку.       - Что? – врач нахмурился. – Подрезал подпругу? Как такое может быть? – и добавил решительно: - В таком случае я буду вынужден сообщить об этом в полицию.       - Да, конечно, мы тоже собирались, - покивал головой Чимин.       И тут застонал Хосок, приходя в себя.       - Хосок, Хосок, ты как? – Тэхён и Чимин нагнулись над другом, но тот явно находился в прострации.       - Больно, - только и смог произнести.       Врач сразу же отреагировал, доставая шприц и вкалывая ему, видимо, обезболивающее и успокоительное.       А потом оба ещё долго, несколько часов, то сидели в неудобных больничных креслах, то бесцельно слонялись по холлу первого этажа больницы, выпили каждый уже по десятку стаканов кофе из аппарата, пока Хосоку проводили все срочные обследования и брали все необходимые анализы. С нетерпением и тревогой ждали результатов.       И только тогда врач вынес вердикт: перелом левой ноги в двух местах со смещением кости голени и сотрясение мозга средней тяжести. В общем, как он в итоге констатировал, Хосок здесь надолго. Но, самое главное, что он всё-таки остался жив, перелома позвоночника нет, а остальное – дело времени и интенсивного лечения.       И только тогда друзья смогли выдохнуть и поехать сначала снова на Конный Двор, чтобы переодеться и забрать одежду Хосока, и только потом вернулись домой.       Оба были выжаты, просто как сухофрукты. Ужинать отказались наотрез, кусок не лез в горло, у обоих во рту после литров выпитого кофе горечь и сухость сковали горло кандалами. Поэтому просто выпили воды и под причитания госпожи Сон, которой были вынуждены хотя бы вкратце поведать о случившемся, упали в кресла в гостиной без сил и желания даже двигаться и разговаривать. Солнце склонялось к закату, день был неимоверно длинным. Парни сидели в гостиной, молча рассматривая кружащиеся в заходящем свете пылинки, словно интереснее этого ничего на свете не было.       Чонгук так до сих пор в имение не вернулся, Тэхён не мог даже предположить, где тот мог быть. Он, словно молния, скрылся из глаз уже много часов назад. Что он увидел? Или кого? Куда поскакал? Тэхён терялся в догадках и уже начинал переживать, особенно после того, что случилось с Хосоком.       Слишком много вопросов. Кому надо было так навредить безобидному парню? Что это могло значить? Всё было очень странно и тревожно.       И Чимин сидел какой-то пришибленный, куда только делась его всегдашняя весёлость?       - Чима, что ты всё же там увидел?       Но тот продолжал молчать, глядя куда-то себе под ноги.       И тут в гостиную влетел Чонгук. Какой-то взбудораженный и странно нервный Чонгук, так же не похожий на себя. Тэхён тут же вскочил с кресла, и, если бы не Чимин, уже сграбастал бы ангела в охапку.       - Слава Богу! Ты где был? За кем погнался?       - А? – тот словно и не слышал Тэхёна, стал нервно расхаживать по комнате, что-то явно соображая.       - Да что происходит, в конце концов?! – Тэхён не выдержал, понимая, что от него что-то скрывают. – Ты знаешь, кто подрезал подпругу? Знаешь, кто всё это сделал с Хосоком?       Чонгук продолжал смотреть куда-то за плечо художника, явно не собираясь ему отвечать. Но что самое интересное, так же тревожно на него глядел и Чимин, они словно сговорились. И Тэхён не сдержался:       - Чонгук, ответь мне! Что происходит?! Ты точно что-то знаешь! – и даже грубо дёрнул парня за плечо.       Только после этого в глазах ангела появилось осмысленное выражение.       - Да нет, Тэхён, ничего такого, - проговорил медленно. Что я могу знать? И, кстати, как там Хосок?       Ему вкратце обрисовали ситуацию, на что Чонгук лишь скорбно покивал.       - Так куда ты помчался тогда? – Тэхён не собирался так легко сдаваться.       - Да просто показалось, - ответил так же мутно, как и Чимин.       - Что показалось? – тот не отставал.       - Да вроде как знакомый, но на самом деле ошибся. А потом поехал переодеться и сразу - в имение.       - Ты что, несколько часов переодевался? - Тэхён продолжал лезть под шкуру, как-то ответы Чонгука его не успокаивали. – В таком случае, где ты был столько времени?       - А? Да немного поездил по округе. Красиво тут, - но в глаза Тэхёну не глядит.       И тот понимает, что ангел всё-таки что-то скрывает, только добиться от него сейчас точно ничего не сможет, поэтому решил все вопросы оставить на потом, когда тот успокоится. А то вдруг одному что-то показалось, другому что-то показалось. Это что ещё за массовые галлюцинации? А тут ещё для полноты картины Тэхёну уже и самому стало казаться, будто Чонгук с Чимином как-то тревожно переглядываются. Да только такого ведь точно не могло быть. Какие ещё секреты могут быть у Чонгука с Чимином? Те и знакомы-то едва. Видимо, уже и у самого художника начались глюки от всего произошедшего. Поэтому лишь с досадой, глядя на обоих, бросил:       - Я - спать, - и, раздражённо передёрнув плечами, ушёл в свою спальню.       Только не спалось совсем, видимо, нервная система не справлялась со всем напряжением этого сложного дня. Сначала мерил нервными шагами комнату, вспоминая разговор с Богомом, затем заново пропускал через себя это нелепое и странное падение Хосока, а после злился на этих двоих, что устроили просто «тайны мадридского двора». И ведь, точно что-то такое знают, только вот, что и, главное, о чём - не ясно.       Затем ещё полночи ждал, что может придёт Чонгук и всё же что-то объяснит ему. Но тот так и не пришёл. В тяжёлый, неглубокий сон провалился, словно в летаргию.       *****       Тэхён проснулся через пару часов, посреди ночи с бухающим в груди сердцем и испариной на лбу, словно его неожиданно поразила болезнь. Но лоб был холодным, а вот в душе разливалось чернотой какое-то нехорошее чувство. Что же его разбудило? Он бессмысленно глядел в потолок, по которому бегали тени от качающихся за окном деревьев.       Тревога не оставляла, но её причины понять не мог. И вдруг стрелой в голове пронеслось: сон! И этот сон завертелся вихрем в открытых сейчас глазах, заставляя задохнуться. Правда, сразу же сам себя притормозил – ведь это всего лишь сон. И тут же - а сон ли? Что-то в последнее время он стал путать сны с явью.       Но вот Тэхён уже спрыгивает с кровати, быстро одеваясь и направляясь к спальне Чонгука. Недолгий стук, и художник заглядывает внутрь комнаты. Твою мать! Как он и ожидал: спальня была пуста, кровать не разобрана, Чонгука там нет.       Буквально бегом спустился в гараж. И вот автомобиль Тэхёна уже летит по неширокой дороге по направлению к больнице, и он снова прокручивает в голове свой сон. А в нём этот… похоже, всё-таки ангел смерти легко запрыгивает прямо со двора больницы на подоконник палаты, где лежит его отец, несмотря на то, что это пятый этаж. Выпрямляется, стоя на нём и медленно складывая за спиной… чёрные крылья.       Лунный свет отражается в таких же чёрных с алым блеском глазах, делая и так-то вовсе не человеческий облик просто демоническим. Пустая маска. Монстр.       Он спрыгивает с подоконника и подходит к кровати, на которой лежит его отец, весь в трубках, подключенных к аппарату и с дыхательной системой на лице. Окидывает безразличным взглядом господина Кима, направляется к аппарату искусственного дыхания и… отключает его. Снова смотрит пустым, каким-то потусторонним взглядом на лежащего на кровати человека, вглядываясь в закрытые глаза и, убедившись, что тот не подаёт признаков жизни, снова, распустив чёрные, огромные крылья, скрывается в проёме окна.       Писк выключенного монитора почти не слышен, дверь в палату закрыта. На этом он проснулся. И от прокручивания в голове этого нового сна-яви Тэхёна снова начинает бить озноб, включая еще и запредельный ритм сердца.       Машина виляет в сторону, чуть не врезаясь в стоявшее на обочине дерево. Страшная тревога за отца отгоняет на второй план страх от чуть ли не случившейся аварии. Руки безбожно трясутся, он тяжело дышит открытым ртом, пытаясь успокоиться, и только когда понимает, что способен снова вести машину, не торопясь выезжает на почти пустое в этот час, ночное шоссе.       Возле больницы криво паркуется – не до правил сейчас, влетает в здание, буквально сшибая дежурящего на ресепшене сотрудника, и бегом по лестнице несётся на пятый этаж – ждать лифта он не в состоянии. И уже, находясь в коридоре этажа, понимает, что всё, что было в его сне – вовсе не сон. Вокруг снуют медработники, ввозя и вывозя какую-то аппаратуру в палату отца. Ноги подгибаются, и Тэхён опускается прямо на пол, подтянув к груди вмиг ослабевшие колени.       - Что с Вами? – какой-то врач останавливается рядом, кладя руку на плечо. - Вам плохо?       Тэхён поднимает измученное лицо.       - Господин Ким. Что с ним? – прекрасно понимая, что, скорее всего, опоздал.       - Господин Ким? Кто Вам успел сообщить? – врач явно озадачен. – Заканчиваем реанимационные процедуры. К нему сейчас нельзя. Будьте добры, покиньте больницу. Вам позвонят, когда можно будет его навестить.       Что? Навестить? Реанимационные процедуры? Тэхён не верит. Неужели, он успел? Неужели, отец жив? Но вот видит, как из палаты опять вывозят какую-то аппаратуру, гасят свет, закрывают дверь. Выходят несколько врачей и медсестёр, тихо переговариваясь между собой, среди них лечащий врач отца.       - Господин Ким, как Вы сюда попали? – тот удивлённо произносит. – Езжайте домой. Опасность миновала. Ваш отец вышел из комы. Сейчас спит. Завтра днём сможете его навестить, – доктор Чхве как всегда устало улыбается.       Опасность миновала… Тэхён не помнит, как вышел из больницы и сел в машину. Господи! Они успели его спасти! Слава Богу! Они успели! Отец вышел из комы! Теперь с ним всё будет хорошо! И только тогда отпустила тревога и напряжение, и Тэхён почувствовал, что плачет.       …Пока доехал до имения, десять тысяч раз четвертовал Чона. Значит, тот всё-таки хотел убить его отца? Но, зачем? Чем тот ему помешал? И сам себе ответил, да – мешал. Чон ведь прекрасно понимал, что пока отец болен, Тэхён не вернётся в Сеул, будет находиться при отце, в имении, а это вовсе не входило в его планы. Чону нужно было, чтобы Тэхён был всегда при нём, занимался только им. Наличие больного отца – ненужная помеха в их отношениях. Тем более в уже новых, только, только зарождающихся отношениях. Эгоистичный ублюдок!       И ещё одна мысль, которая так и не покидала, которая пришла и поразила до глубины души: да как он сразу не понял - зациклился на своих чувствах к этому бездушному монстру. И только сейчас до него дошло: Чонгук точно был ангелом смерти, и пришёл он, да, вовсе не за Тэхёном, в этот раз он пришёл за его отцом.       Или же, как и говорил ему художник Ю – тот всё же был самым настоящим демоном. Хитрым и изворотливым демоном, который просто решил убить его отца, чтобы старик под ногами не путался. Да, точно, так и есть. Ведь, будь тот ангелом смерти, отец бы не выжил, Тэхён застал бы уже лишь его мёртвое тело. А раз врачи смогли его спасти, значит, у его отца была возможность выжить, значит, его время ещё не пришло, значит, отец оказался сильнее. Что-то, видимо, демон не учёл.       Демоническую суть этого монстра Тэхён сегодня ночью отчётливо увидел, когда тот пришёл за отцом. Поэтому сейчас он даже не будет слушать, что выдумает в этот раз этот хитрый демон, чем начнёт заговаривать зубы, выкручиваться и туманить ему мозг. Нет, он не даст больше ему такой возможности, он всё теперь понял правильно, поэтому не даст себя в очередной раз одурачить.       От этих мыслей даже резко затормозил, создавая аварийную ситуацию на дороге. И услышал в ответ раздражённый сигнал обгоняющего его автомобиля. Тяжело выдохнул. Вот, значит, когда тот показал свою истинную сущность. Выходит, что Ю Хон был во всём прав, это у Тэхёна на глазах были шоры. Шоры любви. Значит, всё-таки, демон. И его уже просто разрывало от злости.       Из машины выскочил, хлопнув дверью так, что чуть не вылетело лобовое стекло. В ночной, тихий дом влетел злой фурией, желая Чона убить сразу. И тут же в прихожей натолкнулся на него. Ага, тот даже не успел сделать вид, что спал. Он был полностью одет, видимо, тоже только что вернулся. Про себя художник горько усмехнулся и лишь на секунду замешкался, просто от неожиданности.       - Хён, ты где был?       Тэхён с размаха влетел в стоящего парня, хватая его за грудки, сильно встряхивая, тяжело дыша и пригвождая к стене.       - Это ты мне скажи, где ты был? А ещё скажи, зачем ты пошёл к моему отцу?! – глаза напротив тут же подёрнулись какой-то чёрной плёнкой, губы сжались в одну линию. - Говори, сволочь! Я всё знаю! Я всё видел! Как ты мог?! Как ты мог так со мной поступить?! Я доверял тебе, а ты.. а ты…! – но тот лишь молча глядел на разгневанного мужчину и молчал. И снова эта чёрная, беспросветная пустота в глазах напротив.       И вдруг пустым голосом проговорил:       - Я думал, так будет лучше.       Тэхён уже почти захлебывался в собственном отчаянии, но теперь снова чуть ли не задохнулся от злости, обиды и непонимания того, как тот мог так поступить. Поэтому, не помня себя от бушевавшей внутри ярости, выкрикнул со злыми слезами в голосе:       - Лучше?! Кому будет лучше?! Тебе?! – и чуть ли не рыдая, буквально прорычал: - Да, пошёл ты! Пропади пропадом, мать твою! Видеть тебя больше не хочу! Исчезни с глаз моих, демон проклятый!       И буквально в следующую секунду почувствовал рядом с собой пустоту, которую так и продолжал сжимать в кулаке.       Чонгук исчез, как и обещал, если тот вдруг его прогонит. *Редингот – пиджак или сюртук для верховой езды.