Ангел под дождём

      *****       Внезапному отъезду дяди поразились, но уже через пять минут забыли о его существовании все, включая собственного сына. Богом оживлённо поддерживал общий разговор за столом, постоянно с интересом рассматривая не только троих новых людей, столь неожиданно появившихся в доме, но и Ким Тэхёна, которого не видел восемь лет. Он постоянно бросал на него странные взгляды, тем самым, вызывая ответные. И эти взгляды Тэхёну вовсе не нравились, от них было как-то не спокойно.       Однако при этом Тэхён должен был признать, что парень стал намного красивее, стильнее, и, глядя на то, как охотно, легко, и даже по-дружески он общался с Чимином и Хосоком, так ещё и намного свободнее. От прежнего мальчишки не осталось и следа. Сейчас за столом сидел современный молодой мужчина, одетый по последнему слову моды: светлые, чуть расклешённые джинсы, молочного цвета рубашка-поло, и замшевая светло-коричневая куртка. Вокруг шеи повязан песочного цвета платок. Это маленькое дополнение к образу Тэхён особенно оценил, так как и сам очень любил шейные платки, в его гардеробе их насчитывалось, наверное, порядка тридцати штук. И это был точно не предел. Ну, а как вы думали: чтобы творческая личность - да без такого стильного аксессуара.       Восемь же лет назад оба были совсем простыми, молодыми, можно сказать – зелёными мальчишками. Какая там мода, да наряды. А ещё – открытыми, искренними и беспечными. Но с тех пор много воды утекло, у Тэхёна появился свой, собственный стиль в одежде, а также довольно круто изменился характер, да и отношение к людям - тоже.       Однако намного интереснее, чем за Богомом, было наблюдать за Чонгуком, который исподволь, так, чтобы не было заметно, так же наблюдал за самим Тэхёном: на кого тот смотрит, как и с кем разговаривает. От него не укрылось явное внимание художника к Богому, ведь прекрасно видел, как тот цепким взглядом окидывал своего сводного брата, будто ранее не видел никогда. Чонгук в ответ на это обиженно поджал губы и расстроено уставился в свою тарелку. На что Тэхён лишь тепло улыбнулся про себя. Ему безумно понравилась реакция ангела на интерес Тэхёна к другому парню.       На самом деле ему было намного приятнее сейчас находиться за столом именно с Чонгуком и глядеть на него, чем на старого друга. Глядеть на этого красивого парня, что сошёл с обложки элитного глянцевого журнала. Сразу было видно, что перед вами модель. Чонгуку, видимо, очень запали в душу эти самые «последние тенденции моды», демонстрируемые им на подиуме, поэтому и одевался соответственно: сильно расклешённые ярко-синие джинсы и расстегнутая до середины груди атласная рубашка с острыми кончиками воротника и неимоверным принтом из бежево-золотистых ромбов, а еще и цветов тех же оттенков. Из украшений лишь его постоянный перламутрово-серебряный крест на цепочке белого металла, с которым тот никогда не расставался.       Поэтому сейчас Тэхён, разглядывая ангела, неожиданно даже для себя самого вдруг откинулся на высокую спинку стула и открыто поглядел тому прямо в глаза. Может, эйфория от того, что ничего страшного с его отцом не произошло, или от того, что был безмерно рад и благодарен Чонгуку, что тот поехал с ним в имение и даже - в больницу, а, может быть, и от небольшого количества превосходного вина, что не туманило голову, а лишь расслабило сжатую в спираль нервную систему, да только сейчас Тэхёна просто распирало от нежности и каких-то ещё тёплых чувств к этому странному, слишком уж современному ангелу.       Чонгук же в первую секунду вроде как даже смутился от столь прямого взгляда, но вот уже и сам смотрит открыто в глаза напротив, и его взгляд до того пристальный, и столько в нём было всего намешано, что всё же первым смутился Тэхён, сглатывая и отводя свой. И даже руки вспотели, пришлось тайком вытирать их о салфетку, лежащую на коленях.       Новости о самочувствии главы дома порадовали всех, поэтому атмосфера за столом была более чем спокойной, даже - оживлённой. Госпожа Сон сразу повеселела и с удовольствием потчевала гостей всевозможными вкусными блюдами, еле успевая их менять.       Чимин же с Хосоком предавались воспоминаниям о том, как проводили в имении Кимов летние каникулы, плавая в озере, играя в бадминтон и катаясь на лошадях.       - Кстати, а не съездить ли нам завтра, покататься снова на лошадях, вспомнить старые времена? Погода отличная, тепло, как летом. Да давайте, - Чимин стал всех уламывать. – Тысячу лет не катался. Кстати, все умеют держаться в седле? - и обвёл взглядом присутствующих. На что все кивнули, давая ответ сразу на оба вопроса. Никто не отказался, и да, все умеют.       А, ведь, правда, здорово. Тем более что совсем недалеко от имения располагался Конный Двор, где можно взять лошадей на прокат.       Тэхён кинул взгляд на Чонгука, но тот в этот раз ответил ему простым, безмятежным взглядом. Нет, он, конечно, помнит, как они мчались на лошадях вдоль кромки моря, да только это было в прошлой жизни, более ста лет назад. А сейчас, интересно, умеет? Видимо, умеет.       После ужина все разбрелись кто куда. Чимин, Хосок и Богом отправились играть в один из залов имения в бильярд. Тэхён с Чонгуком же решили прогуляться. Погода и впрямь стояла что надо, не смотря на конец весны, тепло было, как летом. Небо усеяно звёздами, луна висела, похожая на огромный панкейк, лёгкий, тёплый ветерок обдувал разгорячённые алкоголем и каким-то неожиданным обоюдным смущением лица.       Они недолго побродили по берегу тёмного озера, почему-то ни одному из них не хотелось нарушать молчания. Это странно, но молчание было очень уютным. Хотя оба, словно чего-то ждали. Тэхён подкидывал мыском остроносого ботинка мелкий гравий с дорожки, Чонгук внимательно наблюдал за этой картиной, словно за чем-то нереально захватывающим.       - Давай, присядем? – первым всё же прервал их молчанку Чонгук.       Они как раз оказались рядом со скамейкой, что стояла прямо на берегу озера, почти полностью скрытая в зарослях раскидистой старой ивы.       - Ты хотел мне что-то рассказать. Но я не настаиваю, если не хочешь…       - Нет, хочу, - расслабленность вмиг слетела с Тэхёна. – Я думаю, что ты должен узнать эту историю, тем более что уже кое-что о ней слышал. Да я и обещал рассказать.       Он немного ещё помолчал, видимо, собираясь с духом и мыслями, вздохнул и начал рассказывать.       *flach back*       Дядя Тэхёна, Ким Намджун, был весь в деда: такой же крепкий и высокий. И ещё он был младшим братом отца Тэхёна – Ким Чжинхэ. Своих детей у дяди с женой не было, так уж случилось, поэтому они взяли к себе и усыновили ребёнка внезапно умершего, довольно молодого дворецкого, когда мальчик остался сиротой. Этим мальчиком и был Пак Богом. Парень приёмным родителям был безмерно благодарен за всё, почитал их, любил и вообще был примерным и беспроблемным ребёнком. Правда, и взяли те его к себе вполне взрослым – тому было уже пятнадцать.       Спустя несколько лет, как-то летом Пак Богом вместе со своим теперь уже отцом, дядей Тэхёна, Ким Намджуном, приехали погостить у них в имении. Это было восемь лет назад. То лето стало самым сладким, самым запоминающимся в жизни подростка.       Симпатией загорелись сразу же оба, и оба это поняли. И оба не стали противиться своим чувствам.       Но поначалу Тэхён даже не понял, что вдруг почувствовал к Богому, настолько его раздирали противоречия, и только через неделю разобрался, что просто в него влюбился. Однако это вовсе не напугало Тэхёна, но задуматься заставило. Правда, ненадолго, потому как он видел, что и Богом влюблён в него. Тот всегда глядел на парня широко открытыми, ясными глазами, и в них Тэхён видел эту самую любовь. Можно сказать, что для Тэхёна чувство к Богому стало первой, действительно сильной влюблённостью в его жизни. И очень надеялся, что взаимной. До этого все его личные отношения сводились к недолгим симпатиям к привлекательным одноклассницам.       И вдруг, парень.       Всё лето они провели вместе: купались, катались на лошадях, играли в теннис и бадминтон или же просто бесцельно валялись под раскидистой, старой яблоней в саду, срывая прямо с её веток душистые, спелые плоды и кормили ими друг друга, стараясь задержать чуть дрожащие пальцы подольше в чужих губах. От столь милой, интимной ласки оба краснели, бледнели, смущались и ещё больше влюблялись. А ещё они говорили, говорили и говорили. Их разговорам не было конца.       И целовались. Убегали в лес, брали с собой плед, стелили и целовались до потери сознания, захлёбываясь эмоциями и чувствами. И ласкали друг друга тоже до потери сознания. Только обоим этого казалось мало, хотелось большего. Хотелось принадлежать друг другу, так как понимали, что эта любовь у них навсегда.       Богом был всего лишь на год моложе самого Тэхёна. Девятнадцатилетний же Тэхён считал себя уже не просто хёном, он был для Богома всем на свете: старшим товарищем, другом, а после и… возлюбленным.       Это случилось накануне отъезда Богома из имения. Они оба решили, что сделают это, и что Тэхён будет тем, кто возьмёт всё это на себя как старший. И вроде всё получилось даже неплохо, хотя, конечно же, оба боялись, зажимались, переживали. Обоим было неловко, а Богому ещё и больно, как бы долго Тэхён ни пытался его ласкать и растягивать. Уж, как умел. Но, да – первый раз, он такой: и сладкий, и неумелый, и болезненный. После они просто лежали на так полюбившейся им лужайке в лесу, завернувшись в тёплый плед, и Тэхён ещё долго парня гладил, целовал и успокаивал, говорил, что в следующий раз всё будет уже проще и лучше. Богом кивал, соглашаясь, также крепко обнимая и жарко дыша любимому в шею.       Только вот следующего раза не случилось, потому, как буквально на другой день Пак Богом всё рассказал своему приёмному отцу. А дальше был большой скандал в благородном семействе, потому что дядя, естественно, всё поведал своему брату. Тэхён со слезами на глазах доказывал отцу и дяде, что у них с Богомом взаимная любовь, и просил, чуть ли не истерично крича, чего никогда раньше себе не позволял, в доказательство этого позвать Богома, чтобы он сам всё подтвердил. На что Намджун резко и грубо ответил, будто Богом ему сказал, что Тэхён его просто-напросто соблазнил и изнасиловал, будучи более старшим и более сильным.       Всё это неправда! Он просто ослышался, не так понял дядю! Так ведь?! Но когда чуть позже до него дошло, что, нет, всё это правда, подумал, что прямо сейчас умрёт. Внезапно заложило уши, в них раздался страшный свист, и только потом, когда над ним, словно курица-наседка, стала кудахтать госпожа Сон, понял, что от всего услышанного и пережитого потерял сознание.       Когда пришёл в себя под её же жалобные стенания, первой, пронзившей мыслью, было: он Богома изнасиловал?! Да как он мог его изнасиловать, если он его любил?! Если всё было взаимно?! Он ничего не понимал. Поэтому настойчиво всё просил и просил позвать Богома, чтобы он при нём опроверг слова дяди. Однако неожиданно выяснилось, что тот уже уехал домой.       Вишенкой же на торте стало обещание дяди заявить на племянника в полицию за изнасилование его несовершеннолетнего приёмного сына.       Что они тогда все пережили, страшно было вспоминать. Тэхён вообще не выходил из своей комнаты, ему хотелось просто умереть. Он лежал на кровати и волком выл в подушку от непонимания, от обиды, от разочарования и от предательства любимого человека. Ведь должен же был Богом остаться и подтвердить, что они любят друг друга! А раз не остался, не пытался ничего объяснить хотя бы отцу Тэхёна, значит, вывод напрашивался один: он на самом деле ничего к нему не чувствовал. Всё это было фальшью, фальшивой любовью. Оставалась одна надежда: что, может, дядя запугал Богома, заставил уехать? И тогда он позже позвонит ему, всё объяснит, подтвердит, что любит. Но тот так и не позвонил.       Но вдруг неожиданно через несколько дней все страсти улеглись, а беснующийся и грохочущий басом по всему имению дядя, уже со спокойной улыбкой глядел на несчастного и разбитого племянника. И, уезжая из имения, даже потрепал того по щеке и со смешком назвал проказником.       Тэхён ничего не понимал, однако на все его вопросы - что отец, что госпожа Сон отвечали, будто бы все во всём разобрались, будто бы это было простое недоразумение, и что претензий никто ни к кому не имеет. И только на следующий год, приехав на каникулы домой, Тэхён узнал, случайно подслушав разговор отца с госпожой Сон, что тот просто заплатил дяде, причём отвалил такую сумму, что им всем троим: дяде с женой и Богому, можно было безбедно жить на эти деньги несколько лет.       После этого Тэхён глубоко задумался, что же это было? И тут закралась бредовая мысль, которая всё больше и больше оформлялась в его мозгу: неужели дядя решил подложить под Тэхёна собственного приёмного сына, чтобы после шантажом выманить у его отца побольше денег, пригрозив полицией? Ответ напрашивался сам собой. И ведь у них всё получилось. Ещё большим подтверждением этой теории стало то, что Богом так ни разу с тех пор и не позвонил Тэхёну, не объяснился с ним, хотя знал не только номер его телефона в имении, но и номер его сеульской квартиры. У Богома же дома телефона не было, поэтому позвонить Тэхён сам ему просто не мог.       Были, правда, у Тэхена мысли, особенно в первые месяцы после этой истории, поехать к парню и всё выяснить, чтобы уже наверняка знать, что тот его просто использовал, что никакой любви у них на самом деле не было, но, поразмыслив, решил всё же этого не делать – и так всё было понятно. Ведь если ещё раз он убедится в предательстве любимого, то просто потом хоть повеситься от отчаяния. Так что эта история после на долгие годы отвратила Тэхёна от любовных утех, выставив его «чудиком» в глазах сокурсников.       С тех пор они больше не виделись не только с Богомом, со своим дядей он тоже старался не пересекаться, помня, насколько тот любил деньги, особенно чужие.       Дело в том, что после кончины деда Тэхёна, всё имущество было поровну поделено между двумя братьями: отцом Тэхёна и его дядей. Да, Ким Чжинхэ, отцу Тэхёна, досталось тогда родовое имение, потому как его дяде оно было абсолютно не нужно – «лишняя головная боль с этой неспокойной недвижимостью» - как тот любил говорить - да ещё и земли, те тоже были дяде не нужны. Он предпочитал только деньги, и их в наследство получил значительно больше, чем отец Тэхёна. Да только всё это было – не в коня корм. Как выяснилось, дядя уже давно страстно увлекался различными играми, поэтому практически всё наследство спустил на скачках и в казино буквально за несколько лет.       Дом, который был у Ким Намджуна до смерти деда Тэхёна, он вскоре тоже продал, рассчитав всю прислугу. Поэтому сейчас, насколько тот знал, жили они втроём в скромной квартирке на окраине Сеула, еле сводя концы с концами.       Время от времени господин Ким помогал брату, да только это то же самое, что кидать деньги на ветер или в бездонную бочку – однажды он это наконец-то понял и стал отказывать тому в субсидиях. Видимо, именно это и натолкнуло Ким Намджуна на мысль: придумать столь хитрую и неприличную игру. Только вот, как мог на такое согласиться Богом, Тэхён никак не мог понять. Ну, не выглядел тот настолько ушлым и хитрым. Не похоже это было на Богома. Никак. Да только факт оставался фактом.       *flach back end*       Так грустно закончилась первая любовь Ким Тэхёна, оставив после себя лишь горечь в душе и боль в сердце. Всё это стало не только шоком для молодого человека, но и отличным мотиватором для дальнейших его личных и сексуальных отношений.       Поэтому тот предпочитал общаться с профессионалами, да и то нечасто, от них никаких подстав ожидать не приходилось. Но такие подробности рассказывать Чонгуку Тэхён не стал.       Оба после долго молчали, думая каждый о чём-то своём. Тэхён явно ожидал какой-то реакции от Чонгука, но той не последовало, и это вдруг расстроило художника. Поэтому не выдержал первым, нервно сжимая и разжимая влажные пальцы:       - Ничего не скажешь? – продолжая ковырять мыском землю под ногой.       Чонгук неожиданно вздохнул, поднимая абсолютно взрослый взгляд на Тэхёна. Пока тот рассказывал, ангел всю дорогу глядел себе под ноги, не задал ни одного вопроса, да вообще никак не прокомментировал это признание, которое, кстати, далось Тэхёну нелегко.       - А что тут сказать? Пожалеть? Думаю, эту стадию ты, хён, давно прошёл.       Тэхён удивлённо глянул на сидящего рядом парня. Это снова были не слова ребёнка, тот говорил серьёзно и задумчиво.       - Сказать, что он поступил подло? – помолчал, пожал плечами. – Знаешь, хён, чтобы судить, надо знать все обстоятельства. Может, на него давил дядя. А, может быть, и сам хотел поживиться. Но, в любом случае, парень должен был с тобой объясниться. А раз он этого не сделал, то вывод один: он просто тебя не любил, какими бы ни были обстоятельства, - и добавил, немного помолчав: - Знаешь, если бы у меня так получилось, как у Богома, и если бы я не смог сразу объясниться с любимым человеком, всё равно, пусть позже, но обязательно дал бы ему знать, что его не предавал, что любил, что сам стал жертвой дядиной алчности.       И что на это скажешь? Чонгук прав во всём, лучше и не скажешь. И вдруг снова, как тогда, в машине, словно в утешение, он положил свою широкую, тёплую ладонь Тэхёну на колено, совсем легко его сжимая. От неожиданности тот чуть вздрогнул, но уже в следующее мгновение положил поверх руки ангела свою. И от этой молчаливой поддержки снова стало легче, и так не хотелось, чтобы Чонгук эту руку убирал.       Воздух словно сгустился между ними, неожиданно подул хотя и несильный ветер, но он явно предвещал первую весеннюю грозу.       Тэхён поднял глаза к небу, при этом странно чистому небу, никаких туч на нём пока не было.       - Будет гроза, надо двигать ближе к дому.       Чонгук промолчал, но поднялся со скамейки, всё же нехотя высвобождая свою руку, от чего Тэхён почувствовал вдруг пустоту и досаду. Поэтому сам, не осознавая, что делает, поднялся следом, снова находя руку Чонгука и сжимая его ладонь в своей руке.       Тот быстро обернулся, глядя внимательно в глаза напротив, но без всякого удивления. И тут Тэхён понял одну вещь: если сейчас же не поцелует Чонгука, то просто пропадёт. Сдохнет. Они находились настолько близко друг к другу, что волны обоюдного желания между ними били прямо в сердце напротив, разбиваясь, словно о скалы, от чего даже дышалось тяжело. А ещё и эта столь не вовремя надвигающаяся гроза создавала дополнительное напряжение.       И, не успев додумать эту мысль, Тэхён уже обхватывал второй, свободной рукой Чонгука за шею, крепко прижимая к себе и как-то даже отчаянно впиваясь в его губы своими, понимая, что делает безмерную глупость, и что сейчас его в лучшем случае оттолкнут. А в худшем… об этом даже не думал.       Но его не оттолкнули, Чонгук и сам прижался ещё крепче к груди художника, настолько крепко, что можно было услышать биения обоих сердец абсолютно в одном рваном ритме, что, словно барабанными палочками отстукивали по рёбрам какой-то свой марш, свою музыку, норовя заглушить все остальные звуки в мире. И оба слышали эту музыку и понимали, что тот, кто сейчас рядом, он с тобой на одной волне, в одной октаве. И что чувства и эмоции тоже одни.       Тэхён просто прижимался своими губами к губам напротив, ощущая их сухость и жар. Чонгук вдруг чуть отстранился, выдыхая тяжело, и еле слышно в самое ухо прошептал, хмыкнув:       - А я так надеялся остаться ангелом.       - Что? – Тэхён в один миг откинул голову, вглядываясь в чёрные глаза. – Ты что, теперь перестанешь быть ангелом? Всего лишь из-за одного поцелуя? Прости, прости, я не знал, - с отчаянием, отпуская горячую руку парня и скидывая свою с шеи ангела.       Чонгук вдруг тихо хохотнул.       - Я пошутил. Чтобы перестать быть ангелом, надо совершить более серьёзный проступок.       - Какой? – и тут до Тэхёна дошло. – Что, переспать, например? - и память услужливо подкинула ему ночную сцену с тем реальным сном-явью, от которого после самые настоящие засосы проходили почти неделю.       - Да нет, ещё покруче.       Тэхён замер, но всё же не спросить не мог:       - Так, значит, переспать можно? Отношения с человеком могут быть? – и продолжает бегать взглядом по глазам напротив.       - Вообще-то, нет. Нельзя. За это тоже накажут.       - Как накажут? – уже тревожно.       - Если честно, не знаю. Сам не пробовал, и никто не рассказывал, - и вдруг, подумав, добавил: - Может, потому и не возвращаются некоторые, понимают, что будет наказание. Да только оно всё равно будет. На Земле не скроешься от взора Высших Сил.       Тэхён молчал, переваривая информацию. Значит, отношений допустить никак нельзя. Значит, за это будет наказание. Значит, всё же это был сон. Почему-то стало невозможно грустно.       - А за что могут изгнать из ангелов?       - Изгнать? Ну, например, если кого-то предать или кого-то убить. Ведь на самом деле это одно и то же. Когда ты предаёшь кого-то, ты убиваешь в себе любовь к этому существу. А убийство любви – самый страшный грех.       Только тогда художник смог выдохнуть – ни предавать, ни убивать он Чонгука точно не заставит. Только всё равно отодвинулся, понимая, что сделал что-то не то, поцеловав ангела, и, делая уже шаг по направлению к дому. Но вдруг чужая рука резко и требовательно развернула Тэхёна к себе лицом, и снова бездонные чёрные глаза, словно омуты, и теперь уже на его губах чужие, горячие губы.       Господи! Но ведь можно же ещё попытаться отстраниться, можно всё списать на выпитое за столом, только почему так не хочется этого делать? Почему не хочется отстраняться? Почему так хочется потеряться в этих неожиданно сильных руках, в этих губах, утонуть в этой бездонной черноте чужих глаз. Да и вообще, кто он такой, чтобы отказываться от таких предложений?       И Тэхён потерялся, он снова обхватил крепкую шею, прижимая Чонгука к себе слишком сильно, настолько, что не вздохнуть обоим. А Чонгук и не против, сам обнимает крепко за талию, лижет губы Тэхёна, тяжело дышит. Тэхён не отстаёт, перехватив инициативу, покусывает эти…о, Боги!.. сладкие и мягкие, как в том мокром сне губы, вырывая из Чонгука тихий скулёж, от чего и самого начинает уже мелко потряхивать. Только всё равно не отпустит, теперь уже точно не отпустит, только если сам Чонгук скажет, что всё это надо прекратить. Но понимает, что тот не скажет, каким-то внутренним чутьём понимает это. Оба дорвались друг до друга, обоим чудовищно мало всего.       Поэтому снова Тэхён врывается в этот жадный рот, облизывая его глубоко, переплетая языки, оба кусаются, словно мелкие зверьки, до первых сладких капелек крови на губах. Слаб человек, да только ангелы, похоже, тоже.       Раскидистая ива плотно скрыла их от чужих глаз, да только оба понимают, что от грозы та не убережёт. И снова чуть слышные раскаты грома где-то пока ещё очень далеко, буквально в отголосках сознания, но в воздухе уже слышен явный запах грозы, он почти искрится, и не понятно, то ли это от скопления озона* с его голубоватым дымом, что внезапно окутал парней коконом, скрывая их ещё больше, то ли от собственных, таких же напряжённых и чувственных, как и начинающаяся гроза, эмоций.       - Скоро начнётся гроза. Надо уходить.       Тэхён, задыхаясь, шептал, словно во сне в самое ухо Чонгуку, обдавая его настолько горячим теплом, что ангела уже трясло от разницы в температуре свежего воздуха вокруг и температуры между ними. Тэхён оглаживал острые скулы своими длинными пальцами, оставляя на них мелкие, словно укусы, поцелуи, нежно водил по щекам, большим пальцем нажимал на нижнюю, такую сладкую губу, не прекращая при этом вглядываться в глубокие глаза, в которых сейчас отражался только он один.       Казалось, что сейчас будет бушевать самая настоящая гроза в них самих, разрывая воздух в клочья и заменяя их кислород этим самым озоном, превращая его сначала в голубой газ, а затем – в чёрные кристаллы, подобно этим сумасшедшим глазам напротив. Оба задыхались, кислорода практически не осталось, только оторваться не могли, а, оторвавшись, продолжали глядеть друг на друга удивлённо, пытаясь в чужих глазах отыскать какие-то ответы для себя.       - Эй, парни, вы где?! Тэхён! Чонгук! – неожиданно совсем рядом раздался крик Хосока. – Ждем только вас, пойдемте играть в карты.       И только тогда они вернулись на грешную Землю, тяжело приходя в себя, с сожалением разрывая объятия и выходя из-под укрытия ивы.       - О, вот вы где! А мы вас потеряли. Пойдёмте играть. Сейчас поглядим, кто среди нас «охламон»*.       - Конечно, - Тэхён пытался по возможности быстро собрать себя в какое-то подобие Тэхёна, Чонгук вообще помалкивал. – Да, надо уходить, скоро будет гроза.       - Гроза? – Хосок удивлённо поднял голову к звёздному, чистому небу. – С чего ты это взял? На небе ни облачка.       - Гром. Разве не слышал?       - Какой ещё гром? – Хосок рассмеялся. – Ты что, Тэхёни, перепил?       - Так ведь гремело же, - уже как-то неуверенно поглядывая то на Хосока, то на Чонгука. Но тот уводил взгляд. – И запах. Ты что, не чувствуешь запах грозы? Да и душно стало.       - Запах? Не-а, - Хосок снова улыбался. – Никакой грозы не обещали, мы завтра едем кататься на лошадях. Забыл?       Тэхён нахмурился. И тут, словно в старом кинопроекторе, перед ним стали проноситься какие-то разрозненные картинки, медленно собираясь в единую, пока ещё неполную мозаику. Даже притормозил, заглядывая вглубь себя, снова тяжело дыша, будто и, правда, не стало хватать воздуха.       Мама… Он помнил, хотя был совсем маленьким, всего четыре года. Няня Кан тогда долго рассказывала грустному мальчику, что его мама скоро уйдёт на небеса и оттуда будет наблюдать за ним, поэтому Тэхён должен вести себя очень хорошо, чтобы мама им гордилась. Единственное, что тогда понял малыш, было то, что свою маму он скоро больше никогда не увидит.       Она умирала таким же шикарным, тёплым, весенним днём. В саду всё цвело: вишни, сливы, миндаль, сирень. Природа радовалась теплу и новому цветению. Небо было бездонно-голубым, птицы пели, как в последний раз. Так ведь и, правда, для его мамы это были последние птичьи трели в её жизни.       Только вот запах грозы, что витал в её комнате, хотя все окна были закрыты, вносил какой-то диссонанс в эту картину. Казалось, что природа вот-вот должна заплакать дождём. Однако гроза так и не пришла, а маленький Тэхён ещё после долго плакал, сидя на кровати возле тела матери, глотая странный воздух с запахом дождя вместе со слезами.       А ещё он помнил, как чья-то тёплая рука вдруг опустилась на его макушку, легко её поглаживая. И гладила до тех пор, пока мальчик не заснул. Он тогда был абсолютно уверен, что это была его мама, что она прощалась с ним и успокаивала. Хотя мама всегда пахла по-другому, от неё шёл лёгкий аромат свежего молока с мёдом, которые малыш так любил.       А этот запах… нет, он был не её. Запах грозы постепенно улетучился, оставив после себя лёгкий флёр мокрой, молодой листвы. Чонгук ещё долго вдыхал его, наслаждаясь свежестью аромата, пока тот не исчез окончательно.       Дождь? Только сейчас, что-то такое понимая, Тэхён перевёл тревожный взгляд на Чонгука. Тот ответил ему прямым, но явно сожалеющим взглядом, словно за что-то извиняясь.       Запах грозы. Именно он почти всегда сопровождал Чонгука, навевая старые, почти забытые воспоминания. Так, значит, это Чонгук пахнет грозой, пахнет дождём и мокрой листвой? Но на самом деле, значит, нет никакой грозы? Значит… - пришло вдруг понимание – это Чонгук был рядом с ним в последние минуты жизни его матери? Значит, он всё же ангел… Ангел смерти? Значит… - и от этого понимания даже зашлось сердце – значит, Чонгук пришёл теперь за ним? И снова во все глаза уставился на ангела, но тот уже не глядел в его сторону, он топал к дому, оживлённо о чём-то беседуя с Хосоком.       … Игра не шла. Да и как она могла идти, когда в голове лишь одна мысль на повторе, словно заезженная пластинка: Чонгук – ангел смерти, и он пришёл за ним. Значит, всё-таки он был прав, когда сказал это художнику Ю, всё-таки был прав. Нет, он не демон, он всего лишь ангел… смерти. И от этого хотелось засмеяться, только смех получился бы каким-то вымученным, сквозь слёзы.       Ангел смерти… И в очередной раз, проиграв кон и оставаясь в десятый раз «охламоном», Тэхён вышел из-за стола, понимая, что играть больше не в силах. Хотелось проветрить мозги, которые просто уже не работали, посылая одни и те же картинки, одни и те же невесёлые думы.       Вышел на свежий воздух, хмыкнул, глядя на усеянное звёздами чистейшее небо. Гроза, значит? Никакой грозы явно не предвиделось.       Почувствовал чьё-то присутствие, кто-то тихо подошёл и встал рядом. Чонгук. Кто бы сомневался?       - Хочешь поговорить? Теперь мне надо тебе кое-что рассказать. Пойдём, пройдёмся.       Тэхён кивнул, направляясь по гравийной дорожке вглубь сада. И снова оба молчат, идя рядом. Чонгук не торопился начинать разговор, понимая, что у Тэхёна самого много вопросов к нему. И тот решил таки начать первым, он уже всё понял, уже знал, какие вопросы задать:       - Так значит, ты - ангел смерти? Теперь ты пришёл за мной? – получилось хрипло и даже несколько жалко, голос неожиданно дрогнул на последнем слове.       А так хотелось выглядеть спокойным, не показать своего замешательства и, чего уж там, своего страха. Умирать, если честно, не хотелось, даже от руки этого ангела.       Чонгук немного помолчал, потом вдруг хмыкнул, разворачиваясь к Тэхёну лицом, глядя прямо в глаза и топая теперь спиной вперёд. Тэхён с удивлением разглядывал смешинки в чёрных глазах.       - Ты, хён, как всегда сделал неправильные выводы. Да, всё верно, это я сопроводил душу твоей мамы в последний путь. Только вот никаких ангелов смерти у нас нет. Это всё выдумки людей. Мы не только провожаем души, но мы также и встречаем их. И вообще исполняем много всяких разных поручений на Земле. И, кстати, тебя тоже я встречал, когда ты родился. Просто ты этого не помнишь. Возможно, провожать тоже буду я. Но не сейчас. Сейчас у меня совсем другая миссия, я же тебе рассказывал. Я не соврал, моя миссия – быть с тобой, пока ты одинок. Если честно, я даже не знаю, когда ты должен умереть.       Тэхён слушал и удивлялся всё больше и больше, но от этих слов уже облегчённо выдыхая. Значит, Чонгук не пришёл за ним. И, оказывается, даже встречал его при рождении? Невероятно. Только, если тот не врёт. Хотя, зачем бы это ему? Поэтому лишь спросил, вдруг что-то вспомнив:       - Это ты меня успокаивал, когда умерла мама?       Чонгук вздохнул, переводя взгляд куда-то вниз.       - Ага, - и тут же удивлённо вскинул глаза. – А ты, что, почувствовал? Не должен был.       - Почувствовал. Руку на голове и ещё запах. Запах влажной листвы. Я теперь знаю, что это всё твои запахи: и грозы, и дождя, и мокрой листвы. Мог бы и сказать, чтобы я дураком не выглядел, - уже даже обиженно протянул Тэхён, успокаиваясь окончательно от того, что Чонгук прибыл не по его душу.       - Да откуда я мог знать, что ты чувствуешь мой запах? Никто ведь не чувствует.       - Правда? Странно, - задумчиво протянул, не заметив, что Чонгук вдруг резко остановился. И поэтому художник просто влетел в ангела, и был быстро схвачен и окольцован чужими руками.       Даже задохнулся от неожиданности. Чёрные глаза глядели в упор, и в них столько всего было, что Тэхён перестал дышать. В них не только отражались все звёзды, что сияли сейчас на небе, но и зрачки самого Тэхёна; а ещё – даже не мог в это поверить - в них ясно были видны и нежность, и страсть - как Чонгука, так и Тэхёна; его собственные сомнения и чужие, а ещё - его, Тэхёна, влюблённость, как и того, кто был рядом, словно в зеркало глядел. Одни и те же чувства. Одни и те же эмоции на двоих.       Поэтому новый поцелуй уже не удивил и не испугал обоих. И снова лёгкий флёр мокрой листвы рядом вмиг сменился запахом дождя, переходя в тяжёлый оттенок надвигающейся грозы. Которой точно не будет. Тэхён еле оторвался от сладких губ, не веря самому себе, и снова проверяя погоду на улице. Усмехнулся, заглядывая в чужие глаза, именно в них сейчас плескалась вся эта непогода.       В расфокусированных, покрытых возбуждением глазах метались молнии, вихри и самые настоящие грозовые тучи. Это было невероятное, а ещё – захватывающее и возбуждающее зрелище.       Поэтому не сдержался, снова обхватывая эти скулы своими пальцами, а эти чувственные губы – своими губами. Проскальзывая языком в горячий, влажный рот, прижимая при этом Чонгука к себе слишком откровенно и слишком плотно, так, что не выбраться. Да только никто и не пытался, явно растворяясь ответно в поцелуе и в этих сумасшедших объятиях. И услышал тихий выдох Чонгука, что заставил и самого Тэхёна чуть ли не застонать в ответ.       После они долго стояли, не разжимая рук, уткнувшись друг другу в шею и дыша друг другом, будто боялись потерять опору и просто упасть от нахлынувшего вдруг обоюдного возбуждения.       - Нас, наверное, снова потеряли, - тяжело сглотнув, произнёс Тэхён.       - Угу, - согласился Чонгук.       - Пора возвращаться.       Тот на это лишь кивнул, с трудом отлипая от Тэхёна и даже не глядя на него. Тэхён улыбнулся, смотря на словно потерявшегося парня, переплетая снова их пальцы. Так они и дошли до дома, будто морально, да и физически поддерживая друг друга.       - Парни, где вы ходите? – удивлённым возгласом встретил их Чимин. – Неужели за столько времени дома не наговорились?       Тэхён даже, кажется, покраснел, не зная, что на это ответить. Выручил Чонгук:       - Конечно, не наговорились, хён. Я же постоянно то в агентстве, то на фотосессиях, то на показах, то на вечеринках, - о своей отставке в мире моды тот решил пока никому не говорить.       Бросил на Тэхёна многозначительный взгляд, не замечая на себе внимательного и какого-то странного взгляда вмиг потемневших глаз Пак Богома.       …Ночью Тэхёну не спалось, постоянно вспоминался весь напряжённый день, проведённый вдвоём с Чонгуком. Вздыхал, ворочался, было то жарко – встал, открыл окно; то холодно – встал, закрыл окно; то неудобно – уже в десятый раз поменял сторонами подушку. Ничего не помогало, только всё больше и больше запутывался в собственных мыслях и чувствах к этому странному ангелу с его не менее странными поручениям.       И лишь одно понял чётко: что никого он больше искать себе не хочет; что ему просто необходимо, чтобы именно этот ангел всегда был рядом. Понял, что только с ним не будет одинок. И ещё вдруг неожиданно подумалось, и даже сердце зачастило тревожно: а что будет, если его миссию посчитают исполненной? Оставят ли Чонгука на Земле? Ведь говорил же он, что такие случаи бывали. Говорил, ведь. Тогда, почему их история не может быть таким случаем? Только вот – наказание за отношения с человеком. Это не выходило из головы. Что это значит? Серьёзное ли наказание? Тогда, может, не имеет никакого права Тэхён впутывать Чонгука ни в какие отношения? Сплошные вопросы, ответов на них не было.       И тут же кусачая, словно змея, ещё одна мысль сковала сердце: а что, если Чонгук сам не захочет остаться с ним, даже, если сможет? Что, если Тэхён всё себе придумал? Что, если Чонгук ничего особенного не чувствует к нему? Что, если это всего лишь игра с его стороны? Это Тэхён уже проходил, поэтому не задать себе такой вопрос не мог. Что, если он уже не единожды бывал на Земле с подобной миссией? Что, если ему не привыкать расставаться со своими подопечными? Что, если эти его подопечные всегда в него влюблялись? Что, если… и далее всё те же самые вопросы по кругу. Заколдованному кругу, из которого нет выхода.       И с этими невесёлыми мыслями провалился в такой же муторный сон без сновидений, в котором уже не было Чонгука. * Озон (хим.) – в нормальных условиях светло-голубой газ со специфическим запахом грозы, в твёрдом виде – тёмно-серые, почти чёрные кристаллы. * «Охламон» (игр.) – популярная игра в карты, в которой первыми выбывают те, кто не умеет просчитывать наличие карт у соперника. То есть – глупый, бестолковый человек.