Нулевой

Первым импульсом, когда зрение восстановилось, было всадить в склонившееся над ним лицо нож. Желательно в мутный голубой глаз. Так, чтобы клинок достал до мозга. Но ножа на поясе, естественно, не было, да и из всех движений Ренат смог только бестолково дернуться. Боль пронзила такая, что он хрипло втянул воздух, чтобы не закричать. – Я не как они, – в продолжение – голос был знаком. – В смысле, я соображаю. И не хочу тебя сожрать. – Лин? – в порядке бреда уточнил Ренат. – Ты помнишь?! – изумленно выдохнул тот. – Не знал, что после смерти всё ещё может быть больно, – прохрипел Ренат. Лин забавно наморщил брови, потом неуверенно сказал: – В аду – может, он же на то и ад. – Намекаешь, что я попал в ад? – тело болело так, что Ренат даже не мог определить источник этой боли. – Или ад попал на землю, – охотно поддержал тему Лин. – Что там произошло? – следовало поговорить о насущном. – И почему ты так… – Почему я похож на зараженного? – помог Лин. – Глаза, – Ренат тяжело сглотнул. – Как будто ты уже пару лет мертв. – Думаю, когда мы первый раз встретились, я уже был заражён, – холодные пальцы ощупали горящее лицо, ладонь осторожно легла на лоб. – Два года прошло, – зачем-то озвучил очевидное Ренат. – Я не болел как все, – Лин принялся стирать с его лица грязь и кровь какой-то мокрой тряпкой. – В плане, я ничего не чувствовал, просто стал таким. А люди вокруг от меня заражались, жаль, я не сразу это понял. – И многих ты… – Ренат попытался не закашляться, получилось плохо. – Многих заразил? Лин помолчал, его руки на пару секунд замерли. – Я думал, что тебя заразил тогда, – тихо сказал он. – И когда тебя увидел, то я… Извини, я следил за тобой. – И добавил, отвечая на незаданный вопрос: – Пару месяцев. Ебануться. Как реагировать на подобное – Ренат не знал. Понятия не имел. Во-первых, невозможно было объяснить, почему он так хорошо помнил события двухлетней давности, а во-вторых – почему так обрадовался, что Лин выжил. Их знакомство продлилось меньше суток. За это время невозможно привязаться. Если то, что ощущал Ренат вообще можно было назвать привязанностью. Он просто ненормально часто думал о пацане, которого сбил. – Твари тебя не трогают? – очевидно, блядь. – Нет, – Лин помотал головой. – Но тебя… покусали и… Ренат вздрогнул, потому что ему на щеку капнула тяжелая красная капля. Лин плакал, но вместо слез из уголков глаз у него текла кровь. – Бля, ну ты… это, Лин, – Ренат сглотнул, – не реви. У меня иммунитет. В мертвяка не превращусь, наверное. Хер знает, прежде его не кусали настолько сильно. Ренат начал различать характер боли: чувствовал, как горячо пульсируют правое плечо, шея и рука, бедру тоже явно неплохо досталось. Лин шмыгнул носом, прижал ладонь ко рту, но всё равно всхлипнул. Выглядел он при этом… – Тебе же не пять лет, – признаться, Ренат растерялся. – Лучше… Помоги с этим дерьмом, – он на пробу пошевелил правой рукой, пальцы слушались, локтевой сустав – тоже. Удивительно, твари даже не перегрызли сухожилия. – Я промыл, как смог, – глотая слезы, оповестил Лин. – Извини, что раздел тебя без спроса. А Ренат вдруг понял, что лежит в одних, блядь, трусах и потертой серой майке, изгвазданной пятнами засохшей крови. – Дал тебе антибиотик, – Лин сидел, выламывая пальцы, смотрел на свои колени. – Надеюсь, что… – Ну, если я стану мертвяком, то всё равно же на тебя не наброшусь, – попробовал пошутить Ренат. – Ты перестанешь быть собой, – шутку Лин либо не понял, либо не оценил. – Они даже не как животные. Типа… ничего не чувствуют. – Если и боль тоже, то я согласен, – так-то кроме дурацких шуток в голову ничего не шло. Лин молча глотал слезы. Выглядел он, конечно, в тусклом свете батареечного фонаря жутковато. Особенно испачканные почти черными в полутьме слезами щеки. Ну и, блядь, глаза. Ренат помнил их нормальными, без мутной пленки. Но, в отличие от мертвяков, Лин смотрел. – Скажешь, где мы? – Ренат переложил покусанную руку на грудь и попытался приподняться. Удалось это с трудом, к тому же Лин тут же подхватил его под спину, помогая. – Я побоялся тащить тебя, – Лин вытер ладонями лицо, размазывая слезы ещё хуже. – Обустроил ночлег здесь, в подсобке. Она без окон, зажигать свет не опасно. Ренат автоматически прислушался. В тишине приглушённые дверью хрипы и шарканье ног тварей слышались слишком отчетливо. Пиздец. Иначе это охарактеризовать не выходило. – И все эти два года ты… – Ренат запнулся, подбирая слова. – Прятался от военных? Эти бы точно пристрелили, едва увидев глаза. Решили бы, что ранняя стадия заражения. Ренат и сам пристрелил бы. – Я больше не подхожу к другим людям, – кивнул Лин. Ренат почему-то подумал, что мог бы сейчас хлопнуть его по плечу. Кому бы от этого стало легче? Вместо этого он сказал: – Нахер людей. В ответ Лин неуверенно бледно улыбнулся. *** Накрыло так, что Ренат был удивлен, как ещё хоть что-то соображал. Как минимум, прежде он не блевал кровью и не чувствовал себя так, будто внутренние органы превращаются в желе. Температура не опускалась ниже тридцати девяти, даже учитывая лошадиные дозы жаропонижающего внутривенно. Периодически Ренат даже не особо осознавал происходящее вокруг. Это ощущалось провалами в памяти, после которых сложно было даже просто вспомнить, где он находится. Лин отходил только за новыми лекарствами, основную часть времени он торчал рядом, пялясь своими мертвыми глазами. Ренат, кажется, ощущал его взгляд даже во сне. Ещё Лин заставлял есть, таскал какие-то сухие каши, разводил кипятком до абсолютно жидкого состояния и буквально заливал в рот. В целом, Ренат и сам понимал, что должен, но это было настолько отвратительно, что вызывало внеочередные приступы тошноты. В какой-то момент обнаружилось, что Лин рядом и спит. Он притащил два матраса и даже откуда-то достал одеяло. Не первой свежести, но в условиях происходящего с миром – и то давай сюда. – Странно, что я ещё не сдох, – как-то озвучил Ренат после того, как в очередной раз блеванул в заботливо подставленный пакет. Голос слушался плохо, слова сливались в какую-то кашу даже в голове. – Ты иногда говоришь во сне, – невпопад отозвался Лин. – И? – Ренат облизнул растрескавшиеся сухие губы. – Со мной, – добавил Лин. – Не удивлен, – укус на шее покрылся коркой и, кажется, перестал гноиться. По крайней мере из-под повязки не подтекало. Ренат попытался пробраться пальцами внутрь, но Лин перехватил его за запястье. – Не думаю, что я за всю жизнь говорил с кем-то больше, чем с тобой, – Ренат вяло попытался высвободить руку, но бросил эту затею – держал Лин крепко. Говорить всегда получалось хуже, чем делать. Может, получи он высшее образование – дела с коммуникацией обстояли бы получше. Сейчас об этом не было смысла даже думать. – Мне нравится говорить с тобой, – Лин снял капюшон и взлохматил неровно обстриженные каштановые волосы. Они слегка завивались на концах и, наверное, если бы не были такими грязными, то их можно было бы назвать красивыми. Еще на его шее и левой щеке Ренат заметил россыпь маленьких родинок. – Поэтому не свалил? – Ренат пялился на них и почему-то не мог отвести взгляд. – Свалил? – непонимающе переспросил Лин. – Нет, я… Я не хотел сваливать. Даже если бы ты заразился. – Я и так заразился, – на самом деле Ренат отлично понял, что имелось в виду. Он и сам не знал, зачем зацепился за формулировку. Возможно потому, что ему нравился этот разговор. Разговор с Лином в любой форме, блядь. Тот заулыбался, показывая, что оценил. Потом сказал: – Похоже, тебе немного легче? – Возможно, – не стал спорить Ренат. – Ты меня так фармой напичкал, что у меня вместо крови, наверное, какое-то дерьмо химическое. – Значит, не будем менять последний антибиотик, – Лин, видимо, автоматически, посмотрел на валяющуюся рядом коробку. – Он работает. Может, работал вовсе не антибиотик. Этого Ренат вслух говорить, конечно, не стал. *** Перебраться в оборудованную для жизни квартиру Лин предложил на седьмой день. Тогда, когда Ренат в первый раз смог подняться на ноги без помощи. Шатало так, что выпрямиться удалось не с первого раза. Ренат с удивлением уставился на свои ноги – те явно стали куда меньше в объеме, чем привычно. – Идти недалеко, – Лин, кажется, тоже оценил его проблемы с физической формой. – Сойду за одного из твоих дохлых друзей, – хмыкнул Ренат, наклоняясь за ботинками. – Они мне не друзья, – замотал головой Лин. – Они же… – Расслабься, это шутка, – махнул рукой Ренат, попытка присесть на корточки закончилась острой болью в покусанном бедре и головокружением, так что он сел на матрас и принялся натягивать берцы. – Думаешь, до ночи успеем? – А какая разница? – явно не понял Лин. – С фонарями только патрули ходят, слишком заметно, – говорить о том, что этот самый патруль Лина пристрелит, Ренат не стал. – Я не ношу с собой фонарь, – почему-то очень тихо сказал Лин. Будто это было чем-то очень плохим, чего он стыдился. Повисла пауза. Ренат соображал, а Лин съежился, глядя в стену. Впрочем, долго думать не пришлось. За время, проведенное вместе, Ренат банально забыл о том, что Лин, по факту, зависший на предпоследней стадии болезни носитель вируса. А мертвые на улицах отлично ориентировались в темноте. – Тогда можно не париться, – заострять не хотелось. Тем более Лин выглядел так, будто готов к тому, что его ударят. В плане, Ренат был без понятия, как сказать, что в целом не имеет ничего против ночного зрения. Или какие там органы чувств обострял вирус. Кажется, по этому поводу проводились какие-то исследования, но Ренат никогда не интересовался научной стороной вопроса. Ему хватало знания о том, что стрелять зараженным лучше всего в голову. – Потом… – Лин на секунду прикусил губу, как если бы раздумывал над формулировкой. – Ты потом вернёшься обратно? Естественно, об этом они тоже не говорили. Как и о ряде насущных банальностей. О том, блядь, что Лину нельзя в очищенную зону и вообще к людям. И никогда не будет можно. Разве что в том призрачном случае, если вакцина вдруг станет рабочей. – Сначала нужно перестать быть похожим на мертвяка, – попробовал Ренат. В контексте шутка прозвучала грубо. Лин опустил взгляд. Сказал: – Ты быстро поправишься. Что ответить – Ренат не нашелся. *** Собрались быстро. Лин распихал по карманам рюкзака оставшиеся лекарства, собрал нехитрую посуду в количестве одной миски, двух кружек и аккумуляторного карманного кипятильника. Одеяло он запихнул сверху и долго пытался застегнуть молнию. В итоге Ренат прервал его мучения, сложив одеяло нормально. Естественно, рюкзак застегнулся с первого раза. Лин неловко поблагодарил, толкнул дверь. Серый свет буквально обжег сетчатку. Мало того, что Ренат не был на улице неделю, так ещё после болезни как всегда обострилась светочувствительность. – Ебануться, чуть глаза не вытекли, – зачем-то поделился Ренат. Глянул на наручные часы. Стрелка подбиралась к половине восьмого. На улице должны были стоять серые сумерки, как обычно ранней весной. Лин обернулся, тревожно заглянул в лицо. На свету стало видно, что глаза у него не просто подернуты мутной пленкой, а ещё и деформированы – зрачок выглядел небольшой точкой, а радужка была словно чуть вдавлена внутрь. И, наверное, Ренат пялился дольше положенного, потому что Лин спросил: – Отвратительно? – Скорее странно, – честно сказал Ренат. – Типа непривычно. Но они, кажется, не до конца… – он пошевелил пальцами, подбирая слово. – Не до конца мертвые? – Заметил? – явно обрадовался Лин. – Там есть сосуды. Смотри: – он подошел совсем близко оттягивая веки. – Их то больше, то меньше. На белке и правда можно было отчетливо разглядеть прожилки лопнувших сосудов. Другой вопрос, что они были очевидно темнее, чем если бы в обычном глазу. – Может, если… – Лин замолчал, взгляд у него вдруг стал таким, будто ему залепили пощёчину. В воздухе повисло «если я выздоровею». – Имеешь в виду, сохранится ли зрение, если они разработают действующую вакцину? – Ренат и сам не знал, зачем это ляпнул. Потому что звучало это, как пожелание выздоровления безногому. Лин молчал. Судя по всему, в озвученном варианте, это звучало гораздо хуже, чем в его голове. – Ну… – Ренат всё же тронул его за тощее плечо. – Ты же не знаешь, как это работает. А они там реально что-то изобретают, лабораторию охраняют как атомную станцию. – Думаешь, если бы я пошёл туда, вакцину сделали бы быстрее? – Лин поднял глаза. Ебануться, святая наивность. – Думаю, они тебя на мелкие кусочки разрежут, – поделился Ренат. – Или будут в клетке держать, как всех тех мертвяков, с которыми они экспериментируют. Я ж, блядь, поэтому и не говорю никому, что у меня иммунитет. Пускай с мертвяками развлекаются. – Я многих заразил, – помолчав, сказал Лин. – Было бы справедливо… – Нет никакой справедливости, – перебил его Ренат. – Если б она существовала, то ни ты, ни я не боялись бы пойти в лабораторию. Понимаешь, о чем я? – Я бы хотел как лучше, – отозвался Лин. – Помочь людям. Понимание неприятно кольнуло. Он же такой, что, блядь, реально пойдёт помогать. Только вот люди не оценят, это Ренат мог сказать абсолютно точно. – Зря думаешь, что добрые дяди просто сделают и дадут людям лекарство, – мотнул головой Ренат. – Когда они его разработают, все станут заложниками ебаными. Лучше станет только тем, кто на этом денег получит. – Но ведь то, что происходит – это… Люди умирают, – Лин сказал это так, будто действительно считал приведенное утверждение аргументом. – Люди всегда умирают, – выдал очередную банальность Ренат. – Не в таких количествах, – упрямо продолжил Лин. – Предлагаю продолжить обсуждение, когда придем на место, – Ренат чуть подтолкнул его, заставляя выйти наружу. – Иначе присоединимся к тем, кто уже отклеился – тут патрули часто шарятся. Лин как-то совсем уныло кивнул и пошёл вперёд. Как его подбодрить – Ренат не имел никакого понятия. *** Помещение бывшего офиса оказалось буквально забито зараженными. Видимо, ещё неделю назад они пришли на шум выстрелов, а теперь потихоньку доедали своих погибших собратьев. Ренат шагал следом за Лином, напряженно всматриваясь в изломанные силуэты вокруг. Один было, хромая, двинулся в их сторону, но Лин только погрозил ему пальцем. Мертвяк подвис, будто наткнулся на невидимую стену, а потом, сменив курс, потащился вглубь здания, издавая странные хрипящие звуки. – Они меня не особо любят, – задумчиво прокомментировал Лин. – Но не лезут. – Я в мертвяках все равно особо не понимаю, – пожал здоровым плечом Ренат. – Но, по-моему твари как минимум тебя побаиваются. Иначе бы давно набросились. – Я не пахну как живой, думаю, – Лин на ходу отколупнул от отсыревшей стены отставшую краску. – Мы оба воняем так, как будто померли неделю назад, – хмыкнул Ренат. – Особенно я. Лин приглушенно рассмеялся, сказал: – У меня можно будет помыться. Там у людей дом был подключён к скважине, если включить генератор – всё работает. – Откуда берёшь электричество? – полюбопытствовал Ренат. – Солнечные батареи, – отозвался Лин. – Они не дают много, но на что-то одно хватает. Нагреем воды. – Звучит как мечта, – с одним ножом и пустым пистолетом Ренат ощущал себя почти голым. С другой стороны, нападение мертвяков, в теории, не грозило. Но даже эта мысль особого спокойствия не вселяла; Ренат привык полагаться только на себя и в конкретный данный момент сам он себя защитить бы не смог. Его мутило, перед глазами периодически начинало рябить и плыть, а в ногах ощущалась противная болезненная слабость. Не то чтобы он не ощущал подобного раньше, потому умел справляться и пересиливать себя, но одновременно прекрасно знал, чем подобное грозит в опасной ситуации. Замедленная реакция почти всегда грозит серьезными проблемами. Улица обдала холодным ветром и сыростью. Потрескавшийся асфальт под ногами был покрыт лужами и мусором. Так-то, апокалипсис ничего особо и не изменил. Только вместо наркоманов и алкашей во дворах начали ошиваться мертвяки. Ренат вытер со лба испарину, на ладони остались грязные серые разводы. Спросил, одновременно пытаясь оценить окружающую обстановку: – Думаешь, за пару часов дойдём? – Час, не больше, – так же тихо отозвался Лин. – И пойдём через парк, так меньше шанс кого-то встретить. Парки действительно не интересовали ни патрули, ни бандитов, ни мертвяков. Там не было магазинов, складов и прочей жизненно необходимой инфраструктуры. – Так ты обитаешь в одном из тех коттеджей? – сопоставил Ренат. – В подвале, – кивнул Лин. – Неплохо устроился, – навряд ли это требовалось говорить. – Рядом жил один старик, – чуть помолчав, рассказал Лин. – Он умер пару месяцев назад. Просто от старости. Иронично, что и говорить. – Повезло, – Ренат подтянул лямку своего тощего рюкзака – Лин не дал нести почти ничего. С одной стороны Ренат отлично понимал почему, а с другой – ощущать себя слабым было неприятно. – Тоже так подумал, к тому же… – Лин замер, замолкая на полуслове. Но Ренат все понял и так. Патруль. Причём хорошо вооруженный, это было видно по приборам ночного видения на головах пары человек и автоматах за спинами. Счёт шёл на секунды. Ренат резко дёрнул Лина за руку, заставляя буквально впечататься в стену за удачно подвернувшимся ржавым мусорным контейнером. Пиздец. Учитывая, как отряд вооружен, прочесывать район они будут тщательно. Лин хрипло дышал, его горячее дыхание оседало на шее, там, где голая кожа не была прикрыта арафаткой. Ренат зачем-то просунул руку и положил ладонь ему на затылок, ощупывая на предмет повреждений от удара. Под волосами было сухо. – Хорошо знаешь этот район? – тихо уточнил Ренат. Адреналин разогнал кровь, и слабость отступила на второй план. – Только несколько маршрутов, – Лин вцепился в его предплечье, и Ренат чувствовал, как у того подрагивают пальцы. Людей он боялся явно больше, чем мертвяков. В целом, правильно. Заражённые такой сообразительностью и беспричинной нездоровой злобой не отличались – они просто хотели жрать. – Возможно, есть ещё группа, – поделился опасениями Ренат. – Потому что этих всего четверо. Обычно в патруль идут человек семь-восемь. – В парк они не пойдут, – Лин говорил прямо в шею. Ощущалось… странно и неловко. Теплое прикосновение воздуха хотелось стереть. Почему он вообще об этом сейчас думает? – Обойдем противоположным двором и попадем в лесопарк со стороны дороги, – предложил Ренат. – За машинами они не заметят движение. – Хорошо, – Лин снова натянул соскользнувший от резких движений капюшон. Следовало поторапливаться, потому что с каждой минутой промедления рос шанс нарваться на вторую группу. Потому Ренат выглянул за угол, убеждаясь в относительной безопасности маневра, и махнул Лину, чтобы тот шевелился. *** В лесопарке не произошло ровным счётом ничего, как, впрочем, и ожидалось. Они просто молча шагали по заросшим тропинкам, периодически напряженно вслушиваясь в тишину, разбавленную только шумом ветра в чёрных в темноте кронах деревьев. Перед глазами плясали странные темные пятна, зрение то прояснялось, то снова возвращалось к норме, как если сбоило освещение в компьютерной игре. Напрягало это ощутимо, потому что глаза не успевали привыкнуть к темноте и Ренат чувствовал себя ослепшим. О чём предупредил Лина. Не то чтобы это хотелось делать, но речь шла о безопасности, за два года Ренат отлично усвоил, насколько это важно. Как минимум важнее иллюзорных понятий о гордости. Отреагировал Лин странно – протянул руку. Что забавно, как раз в тот момент, когда глаза в очередной раз переключились на обычный человеческий режим. Насколько ебануто это будет выглядеть? Лин, судя по всему, размышлениями не парился. Потому что просто зацепил подвисшего Рената за ладонь, крепко сжимая горячие, чуть влажные пальцы. – Серьёзно так пойдём? – уточнил Ренат. – Да? – утверждение прозвучало вопросом, Лин озадаченно прикусил губу. – Я не… – Рановато за ручки держаться, не находишь? – попытался пошутить Ренат. – В смысле? – опять не понял Лин. Блядь. – Пошли уже, – явно проще было оставить как есть. Как минимум потому, что разъяснять Лину посреди леса о том, почему держащиеся за руки мужики выглядят странно – было ещё хуже, чем просто смириться и пойти так. Лин с готовностью зашагал вперёд, фактически ведя Рената за собой. В голову невольно заползла мысль о том, каково жилось Лину, который не умел понимать настолько простейшие вещи. Судя по всему, в его голове это работало гораздо проще, чем у любого мало-мальски социализированного человека. Лин, протягивая руку, не подразумевал ничего, кроме помощи. И не думал о том, как это может выглядеть. – Кажется, я понял, – вдруг неуверенно сказал Лин. – Это относится к тому твоему вопросу о моей ориентации? – Чего? – пришла очередь Рената не понимать о чем речь. – Когда мы впервые встретились, – уточнил Лин. – Ты спросил не гей ли я, потому что у меня были крашеные волосы. А если за руки держатся мужчины, то зачастую это обозначает, что они состоят в нетрадиционной связи. Охуеть. Так-то, если разобраться, к пидорству держание за руки отношения не имело никакого. Раньше Ренат за такое бы отпиздил. Даже спрашивать бы не стал. И задумываться. – Я до сих пор не знаю, какая у меня ориентация, – добил Лин. – Я ни с кем не встречался. – Я не считаю тебя геем, – неловко попробовал смягчить Ренат. – Извини, что тогда доебался. Рука Лина в ладони ощущалась странно. Ренат не держался ни с кем за руки уже очень давно. Наверное, со школы. Все его девушки были одноразовыми. Или почти одноразовыми. В плане, формат отношений не подразумевал именно такого рода прикосновений. – Я не ставлю тебя в неловкое положение? – Лин коротко обернулся. – Я не всегда понимаю это. С самой, блядь, первой секунды знакомства. Одновременно с этим, никто и никогда не общался с Ренатом так открыто и просто. – Всё нормально, – озвучил он. – Спасибо, – тут же обрадовался Лин. – Потому что мне очень нравится. Я был очень рад, когда, наконец, тебя нашел. Если б не он, Рената бы давно доели. – Долго ещё идти? – такие разговоры ворошили что-то глубоко внутри, заставляя задумываться над вещами, которые раньше даже не приходили в голову. – Почти пришли, – кажется, Лин даже не понял, что Ренат банально перевел тему. Возможно потому, что он не считал это обсуждение странным или необычным. Среди деревьев действительно показались очертания забора и тёмные силуэты крыш домов. В качестве прохода на территорию Лин использовал обычную дыру в ограждении, замаскированную ветками и мусором. Пролезть удалось с трудом, всё же Лин был мельче и куда как более тощим. Но в целом, обдирать руки, пробираясь через сомнительные дыры и щели было не привыкать. – Почему тебя так зовут? – вдруг спросил Лин, когда Ренат всё же протиснулся на территорию. – Как? – к вопросу такого рода он готов не был, особенно, в данный момент, когда ничто, как говорится, не предвещало. Хотя, наверное, пора было бы уже привыкнуть. – Ты одновременно похож и на русского, и на кавказца, – Лин принялся заново прятать дыру в заборе. – Почему именно эти национальности? – со смешком поинтересовался Ренат. – Но ты понял о чем я, – подловил его Лин. – У меня отчество Рашидович, – в целом, скрывать тут было нечего. – Отец вроде был мусульманин, откуда-то из Адыгеи. Мать про него особо не говорила никогда. – Мой отец был священником, – поделился Лин, распрямляясь. – Умер, когда мне было семь. – Что-то помнишь о нём? – смысла в этом разговоре не имелось никакого. Зачем было его продолжать Ренат не знал. – От него пахло ладаном, – как-то очень мягко сказал Лин. Не то чтобы это особо характеризовало его отца. Больше ничего спрашивать Ренат не стал. Тем более они уже действительно пришли. *** Сам дом выглядел не особо лучше остальных – таким же пустым и заброшенным. Разве что Лин закрывал ворота и калитку на замок. Но навряд ли это кого-нибудь бы особо насторожило – закрытых домов было полно везде. – Сюда, – Лин прикрыл дверь и зашагал вглубь помещения, к двери под вторым пролётом лестницы, ведущей на второй этаж. Из-за отсутствия освещения Ренат ориентировался больше по звукам и очертаниям предметов, но в помещении это ощущалось проще. Тем более глаза окончательно перестроились на нормальный режим зрения и потихоньку привыкали к темноте. – Сейчас включу свет, – щелкнул выключатель, и на низком журнальном столике тускло загорелся небольшой круглый светильник. Обстановка в подвале оказалась вполне неплохой – большой кожаный диван с небрежно валяющимися на нём подушками и пледом, кресло, а в углу – душевая кабина с сауной. Интерьер не портило даже наличие довольно большого количества немытой посуды. – Думаю, у хозяев это была своего рода комната отдыха после сауны, – Лин сбросил рюкзак. – Аккумуляторы заряжены полностью, согреем воды, поедим горячего. Больше всего Ренату сейчас хотелось упасть на диван и отрубиться – организм явно не восстановился и на половину. С другой стороны, учитывая состояние одежды и в целом долгое отсутствие доступа к средствам гигиены, пренебрегать мытьем не стоило. Как минимум потому, что не хотелось пачкать такое хорошо оборудованное место. Ренат не хотел об этом думать, но на язык просилось слово «дом». – Нужна помощь? – попросил он. Сделать хоть что-то стало вдруг будто жизненно необходимо. Он не хотел думать о том, как уютно выглядел этот подвал, о том, как уместно смотрится здесь Лин, подключающий бойлер. И, что самое главное, о том, как хочется здесь остаться. – Много воды нагреть не выйдет, – сказал Лин, оборачиваясь. – Кому-то придётся мыться холодной. Так что ты первый. – Не проще вымыться вместе? – поинтересовался Ренат. – Так воды хватит обоим. – Мне будет неловко, – Лин зачем-то коротко тронул живот. – А тебе неприятно. – Думаешь, я голых мужиков не видел? – уточнил Ренат. – Дело не в том, что я стесняюсь раздеться, – качнул головой Лин. – Из-за вируса у меня есть следы на теле. Я бы не хотел смущать тебя этим. Ренат пялился на его спокойное, чуть виноватое лицо не зная, что сказать. Лин умел генерировать настолько ебанутые вещи, что сформулировать ответ было непросто. В итоге он выдал: – Да мне похуй на следы. Это ж не чесотка. – Но ты скажешь, если будет отвратительно? – Лин снова нервно потёр живот. – Раздевайся уже, – Ренат принялся раздеваться сам. – Не еби мозги. Лин на секунду прикусил нижнюю губу, а потом тоже начал стягивать шмотки. Снял штаны, потом толстовку вместе с футболкой. В теплом тусклом свете лампы стало видно, что на животе у него некрасивая открытая рана, кожа вокруг которой была покрыта мелкими, сочащимися влагой изъязвлениями. – Ты это имел в виду? – для проформы уточнил Ренат. – Оно не проходит, – словно оправдываясь, зачастил Лин. – Я пытался мазать, пил антибиотики – оно не заживает. И на спине тоже, – он повернулся, демонстрируя такую же рану на левой лопатке. – Становится хуже? – Ренат сделал шаг, чтобы рассмотреть поближе. – Нет, – Лин ковырнул мелкую болячку рядом с пупком. – Только сначала становилось, но теперь, уже полтора года, не меняется. – Болит? – помолчав, задал очередной вопрос Ренат. Выглядело это дерьмо действительно паршиво. – Я привык, – отмахнулся Лин. На вывернутой наизнанку футболке, которую он бросил на пол, темнело пятно сукровицы. Значит, болит. Ренат прекрасно знал, что это такое. Когда боль становится привычной составляющей жизни. Другой вопрос, что его надорванные в свое время связки на правом колене не были открытой раной. – Подойди, – попросил Ренат. Лин послушно сделал пару шагов, оказываясь почти вплотную. Без одежды он выглядел совсем худым и даже болезненным, возможно из-за нездорово-сероватого цвета кожи. – Активные некротические процессы обычно имеют характерный запах, – поделился знаниями Ренат. – Повернись. – От меня пахнет как от зараженных? – уныло поинтересовался Лин, слушаясь. – Сейчас проверим, – Ренат наклонился к ране на лопатке. Кое-где кожа отслаивалась, открывая более глубокие слои тканей – как раз оттуда и просачивалась сукровица, пачкающая одежду. Гноя Ренат внутри не увидел, запаха тоже не было. Ну, кроме, разумеется, последствий отсутствия возможности принять душ. – Я не врач, но, похоже, твой организм как-то законсервировал процесс. – Но это же хорошо? – с надеждой уточнил Лин. Так, как будто Ренат действительно знал ответ. – Если не становится хуже – это точно не плохой признак, – собственно, что он ещё мог сказать. – Давай мыться. Лин кивнул и первым пошёл к душевой кабине. *** Не сказать, что вода нагрелась до состояния конкретно горячей. Она скорее стала чуть теплой, но после больше, чем недельного отсутствия доступа к мытью, Ренат считал, что грех жаловаться. Больше напрягала узость душевой, которая очевидно была рассчитана на одного. Лин неловко топтался рядом, явно испытывая желание прикрыть живот – его ладонь то и дело дёргалась к ране, он начинал ковырять вокруг неё, сдирая подсохшие корки на краях. – Нормально, что туда попадает вода? – Ренат спросил об этом, когда Лин сковырнул самую большую корку, из-под которой тут же засочилась кровь, смешанная с сукровицей. – Просто неприятно, – Лин поёжился. – Главное, потом хорошо высушить. Ренат заторможенно кивнул и принялся намыливаться, одновременно зачем-то пялясь, как Лин пытается как можно осторожнее помыть спину. *** С обработкой спины и живота Ренат предложил помочь сразу же, как увидел то, каким образом Лин это делает. То есть его действия банально невозможно было назвать обработкой, особенно в том моменте, где он пшикнул из распылителя перекисью прямо в середину и сразу же потянулся за футболкой. – Стоять, – Ренат успел перехватить его за предплечье. – Совсем ебанулся? – Что? Извини, я… – Лин, кажется, испугался резкого тона, смотрел снизу вверх своими подёрнутыми пленкой, мутными глазами. – Положи, – уже мягче попросил Ренат, забирая у него футболку. – Я нормально обработаю. И это надо заклеить, будет не так больно. Лин послушно убрал руки и терпеливо ждал, пока Ренат разбирался сначала с обработкой краев раны, потом с тем, чтобы наложить нашедшийся в аптечке левомеколь. В качестве повязки Ренат использовал старую добрую конструкцию из марли и пластыря. – У тебя целая аптека дома, почему нормально не обрабатываешь? – поинтересовался он, когда закончил. Лин потеребил нитку, выбившуюся из шва потрепанных черных спортивок, открыл было рот, но в итоге только беспомощно пожал плечами. – В плане, я не уверен, что оно затянется, но хоть живые ткани немного заживут, – Ренат осторожно поправил повязку на его животе – там пластырь чуть сосборился. – Болит гораздо меньше, – словно удивлённо озвучил Лин, тоже трогая повязку. В такие моменты Ренат каждый раз задавался вопросом, как Лин выживал. И до эпидемии, и после. Он был настолько не приспособлен к жизни, что иногда казалось, будто это десятилетний ребенок, у которого есть смутное представление о базовых навыках, но опыта никакого. Ренат молча зацепил с дивана левомеколь и принялся намазывать мелкие ранки, которые находились вокруг основной. Заклеивать и их, наверное, не было смысла. – Когда впитается – повязку можно будет снять, – он заставил Лина повернуться и проделал те же самые манипуляции со спиной. – Походишь без футболки. И пока спи лучше на боку. – Ты говоришь как врач, – Лин забавно склонил голову набок. – Но говоришь, что не врач. Ренат невольно фыркнул дурацкому каламбуру. Потом объяснил: – Я прошёл дефолтные курсы первой помощи, просто не спал на занятиях. Давай пожрём и спать, а? – глаза начали слипаться ещё минут пятнадцать назад – давали знать о себе и недосып, и слабость после болезни. Лин закивал и вскочил на ноги. Засуетился, доставая из шкафа упаковки со своей лапшой, поставил чайник. Через пять минут они уже молча жевали «Доширак». Это не было какое-то необычное блюдо, но Ренату вдруг показалось, что еды вкуснее он не пробовал. Особенно учитывая, дурацкие звуки, которые издавал Лин, когда втягивал лапшу, закатывая от удовольствия глаза. Когда в последний раз удавалось вот так вот спокойно сесть и съесть горячую еду? Обычно Ренат ел консервы из пайка, ленясь их разогреть, просто намазывал содержимое на хлебцы из упаковки и съедал без особого удовольствия, чтобы просто побыстрее набить желудок. Он и на базе-то проводил минимальное количество времени. Лин тем временем закончил с лапшой и через край допил бульон. Облизнул покрасневшие от избытка перца и жара губы. Потянулся, зажмурив глаза. А потом, отставив тарелку к остальной грязной посуде на журнальном столике, завалился на диван. Сказал, словно спохватившись: – Ложимся? Спать с каждой секундой хотелось всё больше. – И куда ты мне предлагаешь лечь? – поинтересовался Ренат, тоже положив тарелку на стол. – Диван раскладывается, – Лин снова поднялся и потянул Рената за руку, заставляя встать. В пару приемов разложил диван, утрамбовал подушки. Сказал: – Тут много места. Диван действительно был довольно большим, двое поместились бы на нём с комфортом. Оставалось только послушаться и лечь. Одеждой Лин поделился своей, впрочем, с оговоркой, что та ему велика. Не сказать, что размер подходил прям точь-в-точь, но особо сильно дискомфортно не было. Тем более после заскорузлых от крови и грязи тряпок. Лин заполз под плед, приглашающе откинул край. – Мне нормально, – отказался Ренат. – Ладно, – послушно кивнул Лин. Кажется, сказал, что-то ещё, но что именно – Ренат уже не расслышал, потому что провалился в тяжелый сон вымотанного до предела человека.