Ночь души

Уже одевшись в парадную форму, затянув шнуровку фиолетового платья, и нанеся легкий макияж, я сидела на балконе, смотря в никуда, а точнее даже внутрь себя. Ощущение как будто ведут на казнь, за преступление что я не совершала. — Это же просто речь… — сказала я себе- чего же я боюсь? Ведь люди мне верят! Ах, да… в этом и проблема… люди мне верят. Но мой отец столько лет у власти, он столько всего сделал, не может же он ошибаться! Вдруг дверь с грохотом распахнулась. Сквозь лязг доспехов послышалось лишь единственное слово: — Пора! Я послушно вышла из комнаты. Как только я встала в середине строя, мы пошли по маршруту. Гвардейцы сопровождали меня по всему замку. Каждый коридор, каждый пролёт лестницы я шла в окружении солдат. Такая официальность меня даже пугала. Что я там такое говорить должна что меня сопровождает столько людей? Прошло около десяти минут, но я уже дошла до ворот замка. Люди стояли по краям улицы, ведущей к главной площади. Однако они не стояли спокойно. Увидев за воротами гвардию, они расступились с испугом на лице. Люди ушли в переулки и смотрели на происходящее из-за углов зданий. Мысли ударили в голову. Что происходит? Почему люди так испугались? Что то здесь происходит, жаль я не знаю. Окинув взглядом улицу из-за рядов гвардейцев, и ещё раз посмотрев в глаза испуганным горожанам, я собралась с силами и тихо сказала: — Разойдитесь пожалуйста, я пойду без сопровождения. — Ваше величество! Нам приказали… — возразил гвардеец — Я знаю… но прошу, пожалуйста, поверьте мне, вам ничего плохого не сделают, я позабочусь об этом. Послышались тяжелые, монотонные шаги. Ряды гвардейцев расходились, уступая место. Ко мне подошел капитан гвардии с явным недовольством на лице. — Кто заговорил с принцессой без приказа?! Всем молчать! Ещё раз услышу что вы говорите с её величеством без разрешения я вас… — Капитан, это я заговорила первой! — Вам что то нужно? — Скажите чтобы разошлись, я не хочу идти в сопровождении — Ваше величество, план уже разработан, мы должны следовать приказу, мы не можем… — Пожалуйста… капитан, я же как лучше хочу! Вы посмотрите на эти улицы! Люди чего то боятся, от одного вида гвардии они по углам разбежались! Дайте им показать что все нормально! — Мммм… Ладно, но пообещайте что нам нам ничего за это не будет. — Конечно вам ничего за это не будет! Что вы так, не волнуйтесь, я знаю что делаю! Я медленными шагами пошла по улице к главной площади. Тревога висит в воздухе. Даже не знаю с чего у меня это ощущение, но мелкая дрожь пробирает меня, даже при всей моей решимости. Меня сковывал не сам страх толпы, а мои слова, что должны услышать подданные. Измученные по виду люди боятся, но чего то ждут, как же я не хочу, чтобы все их ожидания разбились об меня… Природа была воистину прекрасна, но у меня не было возможности даже заметить её, я отчужденно шла к цели, не понимая абсолютно ничего, и надеясь на мудрость человека, что знаю не так давно. Лишь мысль что он мой отец успокаивает. Он любит меня, он не может сделать мне плохо, я просто верю и большего не хочу. Пройдя мимо несколько домов, я оказалась менее чем ста метрах от сцены на центральной площади. Но вдруг из-за угла дома выбежала девочка лет семи в потрепанной одежде. — Принцесса Рапунцель! Принцесса Рапунцель! — кричала она, но явно не от счастья, её лицо было очень тяжелым на вид в плане эмоций. Ещё большей неожиданностью была мама девочки, что выбежала из-за того же угла, и взяв её на руки начала чуть ли не плача извиняться. — Извините её, ваше величество, она не знала, извините пожалуйста, мы уходим. простите ради бога нас… Это повергало меня в некоторый шок, и даже страх. Он не был сравним с тем что чувствовала мать, но действительно трогал душу. — Что же вы… не извиняйтесь, все хорошо, ваша дочь же что-то хотела сказать? — спокойно и с доброй улыбкой сказала я, пытаясь успокоить её. — Принцесса, принцесса! — прикрикивала девочка. — Можешь успокоиться, все будет хорошо, я вся во внимании, говори! — подбодрила я девочку. Мама спустила её с рук. — Моего папу, несколько дней назад гвардейцы побили… и я его не видела больше… я так волнуюсь за папочку, он же хороший… он же не совершал плохих поступков… — с волнением отвечала она. — А что он сделал, перед тем как с ним так обошлись? — недоумевая спросила я Мама девочки, будто увидев в этих словах мой намек, уже хотела взять девочку, и извинившись уйти, но я показала ей рукой, чтобы она остановилась. — Гвардейцы хотели взять его к себе, на службу, такого никогда не было, мама тоже этим возмущалась… и почти весь наш хлеб потребовали отдать… но он лишь хотел чтобы нам было что кушать. Он сказал что если его возьмут сейчас, то дела будут в семье плохи. Мы так голодали, мы не хотели отдать хлеб. И папу побили… — Господи… — вырвалось из меня. — Он же хороший человек, я его так люблю… и вас тоже люблю, вы ведь солнышко нашего королевства… Вы так добры к нам, я лишь хочу знать что сейчас с папочкой… Я села на колени и обняла девочку, а она меня. Люди с соседних переулков смотрели на это с удивлением и непониманием, но можно увидеть в их глазах какую то надежду… «Вы так добры к нам» застряло у меня в голове. Эта девочка… она просто верит в меня… и таких же десятки если не сотни, а может и больше… я чувствую как люди смотрят на меня из переулков, а я и сказать то ничего не могу, самой не по себе. Есть ещё много таких же как и эта девочка… есть ещё много людей, что верят в меня. Что идут в церковь, молятся, но почему то верят не в что-то глубокое и недостижимое, а в обычную девушку, которой посчастливилось стать принцессой. И я хочу им добра, но уж лучше чтобы эти дети верили в Бога а не в меня. Я не заслуживаю такого уважения… я такая же как и они, но должна нести на себе ношу их жизней. Что ж, одной лишь девочки и её чувств мне хватило, чтобы понять как тяжела цена роскошных балов в стенах замка, но все ли под короной эту цену знают? О, отец, надеюсь ты и в правду мудр. — Как его зовут? — Джон Вестли — сказала мать — Я обещаю что разберусь с этим делом. Я не могу подвести своих людей, особенно в такой ситуации. Я честно не знала об этом, я была не в курсе событий, я только вчера очнулась. — Простите что мешаем вам… — грустно пробормотала женщина — Нет, не надо, это вы меня простите, я в ответе за свою гвардию, и подобное не допустимо. Я решу вопрос, обещаю. Не знаю почему, но по моей щеке прокатилась одна слеза. Мне действительно стало печально от того что рассказал этот ребенок, это же просто отвратительно. Вдруг девочка спросила меня: — Вы что? Плачете? — Нет, но даже солнышко, может скрыться за тучи. Ты искренняя, и это здорово. Я помогу тебе, ты увидишь своего папу, обещаю. На её лице появилась улыбка. Какая радость однако. Я не хочу ломать детство ей, я должна при первой же возможности помочь ей. Я встала с колен, и отряхнув низ платья, пошла дальше по маршруту. Но лица людей… Они изменились. Вся эта картина так подействовала на них. У них на лицах появилась надежда и одобрение. Я шла, а они улыбались, и начали выходить из переулков на улицы. Солнце уже не было оранжевым и низким, оно взошло, и ярко светило желтыми лучами, отражая свой счет о мои волосы. И радостно и грустно стало. Эти люди верят мне… эти дети считают меня солнышком, а я иду туда, чтобы сказать им всем эту отвратительную речь. Вот и эта сцена, и люди на площади. Мне не по себе. Чувствую себя каким то предателем. Нет, это ведь не «всего лишь речь», это то, с чем я обращаюсь к своим людям, то что хочу им донести. Но я не хочу доносить до них это. Да и актер из меня никакой. Не смогу я скрыть настоящие эмоции, все равно видно будет что это фальш, что я говорю не от сердца, что меня заставили это говорить. Лишь бы меня поняли… Меня встретили гвардейцы, что были около сцены, и проводили меня за кулисы. Я стояла на деревянном полу, и смотрела из-за них на происходящее. Огромная толпа людей собралась на площади, и все они ждут моей речи. Перед сценой в первом ряду стояли гвардейцы единой стеной, ощущение было, что они ждали чего-то, ибо такой защиты я давно не видела. Время пришло, нужно выходить и говорить все эти слова… но я не могу… я так хочу найти компромисс между моим народом и моим отцом. Надеюсь меня поймут… В двенадцать часов утра, под гул толпы, слепящее солнце, и порывы прохладного воздуха проходящие через мои волосы, я вышла на сцену. Внутри меня до сих пор решался важный вопрос. Сказать речь отца, или отдаться чувствам? Что же важнее? Само действие или то, что ты от него чувствуешь? Я ведь могу объявить о создании сопротивления, я могу выполнить все действия по плану, но я не хочу доказывать людям, что искренне надеются и верят в меня, то, во что сама то не верю! Шум толпы прервал тяжелый и громкий крик капитана гвардии. — МОЛЧАТЬ! — пронеслось по всей площади. Люди утихли, однако, начали переглядываться друг с другом в предвкушении чего-то. По глазам можно судить, что моё мнение крайне важно, а от того ещё страшнее выходить с речью. Даже ноги немного дрожат. Не могу же я сказать им на прямую этот текст! Они не поймут меня! Но и отца разочаровать не могу, он на меня надеется, да и план у него должен быть. Мои щёки краснеют, и даже становится жарко. В горле пересохло. Неужели меня ведут на эту своеобразную казнь перед лицом моих же людей?! Я не могу соврать им, я буду говорить от сердца, но информацию донесу, я не могу выбирать между отцом и народом! — сейчас перед вами будет выступать её величество, крон-принцесса Рапунцель с официальной речью. Можете начинать, ваше величество. Сделав глубокий вдох и выдох, я начала речь, однако на лице появилась нервная, не контролируемая мной улыбка, сводящая мышцы. — Начну с того, что я благодарна вам всем за то, что уделили время и пришли сюда. Мне крайне сложно выступать сейчас перед вами. Вы уже знаете о том, что случилось с Кассандрой, о том что лунный камень в её руках и нам может угрожать большая опасность. Вы пришли сюда узнать, что я думаю по этому поводу, я чувствую это. Мои глаза забегали по сторонам, толпа вроде довольна, или по крайней мере действительно готова меня слушать. Собрав силы, я продолжила после небольшой паузы — Поймите меня правильно, я не оправдываю действия Кассандры, но я и осуждать её не хочу, даже при условии того, что она совершила серьезное преступление. Я верю что все обойдется хорошо, но мы должны быть готовы. Я не знаю чем это может кончиться. — Под моим главенством будет собрана организация сопротивления. Ее функции крайне обширны, она сочетает в себе как функции защиты короны, так и гуманитарную помощь внутри неё. Жестикуляция людей показывала как удивление таким оборотом событий, так и энтузиазмом от новых возможностей. — Вы можете вступить в неё. Это будет большая поддержка для меня и для всей короны. Я знаю как вам сейчас нелегко, а потому выплаты сотрудникам штаба гарантированы. — сказала я, прокручивая в голове ту девочку. Я понимала что это явно не единичный случай, и похоже что то сильно повлияло на людей, лишь я не знаю что именно. — Так же существует карьерный рост и прочие приятные мелочи. С завтрашнего дня пункт для записи будет открыт, и… я буду благодарна, если кто либо из вас найдет время и силы для участия. С какой внутренней тяжестью я договорила речь, и зашла за кулисы. Единственное что меня радовало — тот компромисс между донесением информации и моими чувствами. Возможно не совсем это ожидали услышать мои подданные, но они точно не разочарованы, это скорее пробудило в них интерес. Я отходила все дальше от сцены, как вдруг ко мне подошел капитан гвардии, и с уверенностью произнес: — Мне приказано сопроводить вас до замка. Прошу пройти со мной. Его суровый и сухой взгляд не давал мне выбора, конечно я хочу полюбоваться улицами, но судя по всему не в этот раз. И если честно я не хочу чтобы другим доставалось из-за меня, да и голос просто навязывает мне подчинится.