Их чаевничество продолжалось около полутора часа, пока другие работники не начали штурмовать учительскую.
×××
Обед. 11:24.
До окончания урока считаные минуты. Контрольные работы сдали уже после 10 минут от начала, так что в классе творился полный хаос. —Дети! Ребята, куда вы все торопитесь? Звонка еще не было. Стадо 6-го "А" разделилось на два лагеря: одни стояли под дверью и разносили друг друга и предметы вокруг, вторые в свою очередь просто разносили друг друга и, соответственно, предметы вокруг. Успокоить их действительно было невополнимо, поэтому оставалось только смиренно и в полном бездействии наблюдать за ними, чтоб они хотя-бы не поубивались. Ранее бы Гуннару не хватило просто наблюдения, но, увлекшись ранее конфетами Барри, он решил обойтись только тем. Мужчина смотрел на происходящее так томно и тяжко, что казалось точно скоро уснет. И вот он, уже на секунду позволивший себе прикрыть глаза, сидит с алой помадой на губах. Девочки в этой аудитории были ужасно доставучими, так что рано или поздно это должно было произойти. —А-ай, Гуннар! Тебе так идет помада! —Ага-ага! —Ты с ней такой симпатичный, Гуннар! Подружки продолжали плясать вокруг своего учителя, пока тот пытался не подавать признаков жизни......
Звонок! Наконец-то. Самая большая обеденная перемена, на которую отводилось не менее часа. Было такое, что ученики не успевали набить желудки и и справедливым образом бунтовали. Около тысячи учащихся, шведский стол и час времени. Благо учителя, не мешаясь под ногами и не выпячивая грудь со словами "Я учитель!", обедали отдельно, забирая порции с самой кухни.×××
Барри, закончивший свой очередной набисник спешил смочить горло в ближайшем фонтанчике. Куллеров здесь никогда не видели, впрочем, в них нет особой нужды. Хотя они были бы на порядок безопаснее; за этим как всегда не следят. Стоило мужчине наклониться и нажать на лапку, как острая струя воды ударила ему прямо в лицо. Барри машинально отдергивает голову и на секунду задирает вверх. Вода попала в ноздри. Очки же смогли уберечь глаза от той же учести. Инстинктивно он сморкнул и закашлялся. По близости оказалась директрисса и, заприметив музыканта в таком положении, вызвалась помочь шлепками по спине. Когда он уже смог хотя бы сипеть, женщина пыталась разговорить его. Он же, не смотря на ее попытки, не проронил тех слов, в которых можно было предательски сильно дыхнуть и сразу "спалить кантору". Барри быстро рейтировался из ее компании и так же скоро попал снова на обеде в их просторной каморке. —Барри, друг мой, у вас все впорядке? –озабочено интересуется Абеллона, кладя морщинистые руки на стол. —Вы сегодня сам не свой. Данное суждение, видимо, было сформировано на основе того факта, что обычно мужчина довольно разговорчив и даже может досаждать болтавней. Многие втайне жалели о начале большинства разговоров с ним. Не смотря на вольность речей Барри действительно говорил по делу. —Все хорошо, – вдыхая тараторит он. —Может, вас отпустить сегодня? Глаза музыканта округлились. Он вопросительно посмотрел на нее. —Домой? —А куда же еще, мой дорогой? Тебе отдых не помешает, твой сла-адкий тенор слышно даже на 1 этаже, – директрисса щёлкнула пальцами и, резко развернувшись на стуле, начала копаться в своей сумочке. — Такие связки хороши, но твои каждодневные выступления вредят им. —Вы правы, мне пора завязывать с этим... —Завязывать с чем, хм? – интересуется только что вошедший с порцией еды в учительскую Гуннар. Он, само собой, смыл помаду, но его губы все равно оставались на порядок ярче, чем на самом деле. —С пением в школе. Мне это конечно нравится, но из урока в урок действительно перебор, – пояснил ему музыкант. Все это время Барри только дальше и дальше отодвигался от Абеллоны, сидящей напротив него. После сказанного коллегой Гуннар изменился в лице, выглядя натянуто-поникшим. Эта ситуация требовала именно этой реакции. —Твое право, Барри, – делая, будто для себя заключение, сказал классрук. —Да, но я надеюсь, что ты еще будешь радовать своими песнями, – сказала директриса, доставая крем из сумочки. Развернувшись и снова став лицом к лицу с Абелл Барри лишь угукнул ее надеждам, наконец притронушись к еде. Мужчина то и дело смотрел на нее, чтоб понять - все ли хорошо и не опростоволосился ли он. К слову сегодня давали суп с гренками. Его любил Гуннар и еще пару человек из учительского состава. Остальный брали либо вчерашнее, либо зная меню брали еду из дома. ... Через несколько минут в учительскую зашел охранник. Буркнув под нос "—Приятного.", он берет бумагу с подоконника со списком учащихся 4 "А". Видимо, чья то мамаша беспокоится.×××
Когда все учителя, отобедав, ушки по своим делам, в помещении остались "на удивление" только двое. Их имена прекрасно известны. —У тебя что сейчас?– светловолосый мужчина нрервал тишину, встретившись с другим взглядом. —А я сейчас иду домо-ой, –протянул Барри.—Абелонна дала мне отгул. Их глаза снова разминулись. —Везунчик ты, но я тоже сейчас уйду. Последний класс забрали на мероприятие, – говорит Гуннар допивая 4-тью за день кружку чая. —Может тогда ко мне? –спрашивает музыкант, снова фокусируя на нем взгляд. Классрук с обычной для себя улыбкой, но с удивленно-распахнутыми глазами опешил. Все время как и Джейсон Теркеля, Барри не звал его к себе. Гуннар посмотрел на того. Глаза напротив смотрели с выжиданием, но отнюдь не давили. —К тебе? Мне не послышалось? – уточняет мужчина в кофте. —Да. Спустя секунды молчания Гун коротит: —Интересно. Парралельно своему удивлению он начал собирать тетради в сумку. —Ну так что? – уже нервозно спрашивает Барри. —Я иду, конечно, – говорит Гуннар, утрамбовав все бумаги внутри и надевая сумку на спину.×××
Гуннар конечно же соглашается. Чистый интерес превыше, казалось бы для такого трепетного учителя, чем инстинкт самосохранения. Но за что, собственно, бояться? Это же Барри.