Двойник

В жизни хочется всем нам, пожалуй, Как бы путь ни был крут и далёк, Отыскать на земле небывалый Самый, самый красивый цветок. Клара Румянова — «Волшебный цветок» из м/ф «Шелковая кисточка»

— Вон! — рявкнул трактирщик, замахиваясь мокрой тряпкой на грязного попрошайку, яростно вцепившегося зубами в кусок вяленой курицы, — и чтоб духу твоего здесь не было! Мальчишка злобно сверкнул глазами и что было сил пнул старика, выворачиваясь из цепкого захвата. Корчмарь разразился такой отборной бранью, что, услышь его какой-нибудь странствующий фольклорист или же лексикограф, обязательно составил бы пару искуснейших руководств по унижению человеческого достоинства. Жизнь в фактории вряд ли можно было назвать тихой и спокойной. Геральт пересчитал монеты. От вчерашнего выигрыша осталось не больше двадцати оренов. Лютик был насколько воодушевлен победой ведьмака, что тут же потащил его и Золтана в трактир: тратить деньги на вино и женщин. «А хотел ведь купить новую куртку», — с сожалением подумал Геральт и убрал деньги в небольшой кожаный кошель. Он уже был не рад своему решению. Жалел, что не пошел к Трисс, а поддался соблазну и вернулся в трактир, к той самой компании, что активно обсуждала кулачные бои в резиденции Лоредо. Во всей сложившейся ситуации его радовало две вещи. Во-первых, он не подчинился условиям коменданта и выиграл последний бой. Во-вторых, Лоредо наконец оставит Лютика и Золтана в покое: ведьмак свою часть уговора все же выполнил и убил чудовище. Правда, по пути в трактир ведьмаку пришлось сломать несколько ребер засланным комендантом бандитам, но это были уже мелочи. Голова слегка гудела и отдавала тупой болью в висках, вторя разъяренным крикам корчмаря: мальчишка успел перевернуть несколько стульев и опрокинуть стол, удирая от преследователя. С разбегу вылетев в открывающуюся дверь, он чуть не снес заспанную Фальку, что никак не могла избавиться от старых привычек. Хотя во Флотзаме (как, наверное, и во всех Северных Королевствах) никто и слыхом не слыхивал о таком напитке, как «кофе», Фалька не оставляла попыток хоть чем-нибудь скрасить утро в этой богом забытой дыре. В ход шло все: молоко, мед, от которого ее быстро начало воротить, разбавленное вино, местные травы, заваренные в кипятке, и обычная горячая вода. За последнее на нее часто с подозрением косились местные. В общем, она готова была пить что угодно, лишь бы не осточертевшего вызимского чемпиона, который во Флотзаме чуть ли не заменял питьевую воду из-за своей дешевизны, непритязательности местного населения и отсутствия пригодных пресных источников. Пару дней назад ее даже посетила мысль собрать небольшой фильтр для воды, как рассказывали на уроках ОБЖ в школе. Но было это настолько давно, что, кроме картинки с песком и углем в бутылке, она совершенно ничего не помнила. Она могла бы найти уголь, да и песка у берега было навалом, но вопрос, где найти бутылку, оставался открытым. Фалька окинула взглядом трактир, внутренне содрогнулась при виде яростных глаз корчмаря и с интересом остановилась на скучающем ведьмаке. Подойдя ближе, она заметила полупустую кружку и отсутствующий взгляд. — Вино по утрам пьют или аристократы, или алкоголики, — хихикнула она и села напротив. Не получив ответа, она тяжело вздохнула: — Геральт, от твоего выражения лица все коровы сегодня будут давать простоквашу вместо молока. — И тебе доброго утра, — мрачно хмыкнул ведьмак. Закинув ногу на ногу, Фалька откинулась на стену и лукаво улыбнулась. В голове ее уже зародился план. — Вот смотрю я на тебя и думаю, — негромко начала она, скрестив руки на груди и слегка прищурившись, — что же ты за человек такой? Всем вокруг твердишь, что ведьмаки — бесчувственные сволочи, а сам уже который день ходишь мрачнее тучи, — Геральт поднял на нее вопросительный взгляд. Фалька, меж тем, продолжала: — И не надо говорить, что это твое «нормальное» состояние, — на этих словах она вскинула указательный палец и покачала им в воздухе, будто журила маленького ребенка, — я видела тебя и радующимся, и раздраженным, и спокойным. Я понимаю, что это, может быть, не мое дело, но… — она прикусила губу, — что происходит? Это из-за убийства Фольтеста? Или вы с Трисс повздорили? Или все дело в дурацких картах? — С каких пор, — Геральт язвительно прищурился, — ты записалась в сплетницы? Фалька вгляделась в его глаза. Ведьмак явно не был готов к откровенному разговору, поэтому она благоразумно решила сменить тему. — Не бери в голову, — она улыбнулась и облокотилась о стол, — мне просто стало интересно. По правде говоря, я искала тебя по другому поводу, — Геральт приподнял бровь и чуть наклонился. Фалька подмигнула и продолжила: — Роше запретил парням учить меня драться на мечах. Сказал, это только даст мне ложную уверенность в себе, и я обязательно ломанусь в бой. Все, к чему он меня подпускает, это лук и арбалет. Так вот, — она придвинулась ближе и понизила голос, — как насчет научить неопытную девицу паре приемов с мечом? Геральт молчал. Молчал долго. Наконец, он сухо ответил ей: — Вряд ли Роше обрадуется, если увидит, как я учу тебя. — Но ты ведь не его солдат, — заговорщически прошептала Фалька, сверкнув глазами. — О тебе речи не было. Она сложила руки в молитвенном жесте и, округлив глаза, уставилась на ведьмака. Геральт лишь тяжело вздохнул. — Хоть кейран и мертв, у меня еще остались незавершенные дела. Жители Биндюги ждут от меня решения проблемы с местным троллем. — Да ладно тебе! — обиженно бросила Фалька, — голову троллихи найдешь у старика в деревне. Он еще, вроде как, сильнейший игрок в покер в фактории. И не благодари, — она удовлетворенно прикрыла глаза и вскинула голову, после чего снова уставилась на озадаченного ведьмака. — Всего на полчасика, Геральт! — Ну, — задумчиво произнес он, — если только на полчасика. — Ура! — радостно вскрикнула Фалька и захлопала в ладоши, будто маленький ребенок, получивший наконец свою порцию сладостей. Несколько минут спустя они уже стояли недалеко от штаб-квартиры Синих Полосок. Утреннее солнце слегка слепило, по большей части всё ещё скрываясь за крышами домов. Пока Фалька разминалась перед тренировкой, Геральт внимательно осматривал оружие. Он уже узнал, что именно Фенн и Тринадцатый выкупили пару тренировочных мечей у местного кузнеца за бесценок. В фактории такие вещи назывались браком, в отряде Синих Полосок — тренировочным оружием, то есть оружием, которое убить не убьет, а если и сломается, то и не жалко. Ведьмак хмыкнул. — Ну что же, — он обернулся к Фальке, — начнем с вольта. Лучший бой — это тот, которого удалось избежать. Девушка лишь коротко кивнула и, закончив разминку, взялась за один из мечей. Холодный металл рукояти неприятно напомнил о недавних ранах и ссадинах. Фалька невольно содрогнулась и внутренне выругалась. Делать было нечего: тренировки на настоящих мечах могли закончиться для нее более чем плачевно. Заняв, как ей казалось, боевую стойку, она приготовилась к атаке ведьмака. От вида ее растопыренных рук и разведенных, полусогнутых ног Геральт ухмыльнулся. — Что ты делаешь? — Как что? — насупилась Фалька и слегка покачнулась. — Готовлюсь уворачиваться, сам же сказал. Ведьмак ничего не ответил, лишь одним быстрым и несложным движением вывел ее из равновесия, слегка кольнув остриём меча в грудь: — Мертва. Фальке оставалось лишь растерянно хлопать глазами, уставившись на клинок под ребрами, да хватать ртом воздух от неожиданности и возмущения. — Нечестно! Ты даже не предупредил! — возмущенно воскликнула она. — Никто не будет сражаться с тобой честно. К тому же, ты была слишком открыта для удара, — пояснил Геральт. — Попробуй развернуться боком. Да, вот так. Так ты оставишь противнику меньше шансов попасть по тебе и сильно ранить. И ещё, — он слегка понизил голос, — всегда держи меч наготове и направляй его точно во врага. В таком случае, даже если он побежит на тебя — непременно напорется на клинок. Поняла? Фалька сосредоточенно нахмурилась, медленно повернулась и направила острие на ведьмака. Геральт удовлетворенно кивнул и поднял меч. — Теперь, уклоняйся, — бросил он и тут же начал наносить один удар за другим: достаточно слабо, чтобы не навредить, но все ещё довольно болезненно. Заметив движение в свою сторону, Фалька отпрыгнула. Не успела она прийти в себя, как меч, только что пронесшийся у ее ног, оказался в опасной близости от ребер. Шаг назад, поворот. В это раз ведьмак ее не задел, но вот клинок снова блеснул в лучах рассветного солнца. Сверху! Фалька выставила над головой меч и приняла удар. По рукам прокатилась низкая вибрация, закончившаяся лишь где-то в груди. И тут же следующий удар — прямо по правому запястью. От неожиданности она ослабила хватку, и меч со звонким стуком ударился о землю. — И еще кое-то: старайся обезоружить противника, бей по ведущей руке. От потери крови он, может, и не умрет, но это выиграет тебе время. Так ты с большим успехом выйдешь из схватки живой. Теперь пробуй сама, — Геральт сделал шаг назад и поднял меч, устремив острие клинка на Фальку. Девушка подняла меч и повела плечами. Сосредоточенно прищурилась, оценивая расстояние до ведьмака. Оттолкнулась ногой от земли и сделала выпад, целясь в руку. Скрежет метала резанул слух, когда Геральт проскользил собственным клинком до самой гарды фалькиного меча, точно ткнув острием в предплечье. Недовольно фыркнув, она отошла и снова попыталась напасть, в этот раз нанося удар снизу. Безуспешно. Геральт отбивал удар за ударом. Наконец, не выдержав, она замахнулась и что было сил рубанула по вытянутому вперед мечу ведьмака. Последнее, что она успела заметить, — уходящий из-под удара клинок и стремительно приближающаяся земля. Потеряв равновесие, она распласталась на пыльной дороге. Меч, все еще удерживаемый в руке, тускло поблескивал в лучах утреннего солнца. Грязно выругавшись где-то в глубине собственной души, Фалька поднялась и принялась стряхивать с себя уличную грязь. Руки снова были содраны в кровь: Бьянка явно не обрадуется необходимости в очередной раз перевязывать ее раны. За спиной вдруг послышались шаги. — Не думал, что ты решишь сменить профиль с чудовищ на неопытных девиц. Голос подошедшего был хриплым, осевшим после суток в забытьи. Несмотря на это, внешне он был все тем же безжалостным и суровым командиром специального отряда Темерии. Скрещенные на груди руки, извечный шаперон и презрительный, абсолютно непримиримый взгляд — в этом и был весь Вернон Роше. Разве что на лице его всё ещё читалась невыносимая усталость. — Рад, что тебе уже лучше, — спокойно поприветствовал его Геральт, не обратив внимание на язвительный выпад в свою сторону. «Лучше» — явно не то слово, которым можно было определить нынешнее состояние командира. Прометавшись полдня в горячке, а после провалившись в глубокий, беспробудный сон, он не чувствовал себя отдохнувшим. Совершенно. Наоборот, ему даже казалось, что усталость навалилась на него с новой силой. Разве что голова теперь работала чуть лучше, а мысли быстрее формировались в действия. Пробудившись, он долго приходил в себя и размышлял, пытался сопоставить факты и понять, что из увиденного прошлым утром было частью его кошмарного видения. Пришел к выводу, что все. Но, несмотря на это, сам вид ведьмака вызвал в нем непреодолимое чувство отвращения. Он перевел взгляд на Фальку. — Кажется, мы уже решили, что ты будешь стрелком, а не мечником. Тебе нечего делать на передовой, твоя задача — прикрывать, а не драться, — ровно и сдержанно произнес он. Фалька смутилась. Она хотела возразить, готова была хотя бы попытаться уговорить командира позволить ей учиться и дальше. Но промолчала, заметив его непреклонный взгляд. Геральт же, опустив меч, подошел к Роше практически вплотную. Тот с трудом сдержал себя, чтобы не отшагнуть, и принял невозмутимый вид, будто не обращал на близкое присутствие ведьмака внимание. — Она должна суметь защитить себя, — глухо произнес Геральт. — Вряд ли будет разумным заряжать арбалет, когда на тебя напирает несколько человек с оружием в руках. Или ты боишься, что не сможешь научить ее драться? — тон его голоса был пропитан едкостью и провокационностью. Ему порядком осточертела желчность и вспыльчивость темерца, что по странному стечению обстоятельств в последнее время все чаще нападал именно на него. Роше прищурился и впился взглядом в глаза Геральта, задыхаясь от ярости, что вмиг накрыла его бушующей волной. — Доставай свой меч, ведьмак, — угрожающе процедил он, вытаскивая собственный полуторник из петли на поясе. Не разрывая взгляда, Геральт сделал несколько шагов назад, швырнул тренировочный меч ошарашенной Фальке и быстрым, едва заметным глазу движением достал из-за спины стальной. — Как пожелаешь, — сухо ответил он на вызов. Фалька благоразумно отошла на безопасное расстояние, мысленно вознося небу молитвы: «Только бы не поубивали друг друга!». Блеск металла и лязг. Роше ударил стремительно, без предупреждения. Геральт отразил удар и чуть не пропустил второй, молниеносно увернувшись от нацеленного в глаз острия. Вернон, движимый инерцией удара, покачнулся, чем тут же воспользовался ведьмак, обрушив на темерца рубящий удар. Роше успел увернуться и вынужденно отступил на несколько шагов. Будто два разъяренных тигра они принялись кружить, нацелив друг на друга клинки. — И кстати, можешь быть спокоен, я убил кейрана, — голос Геральта был ровным, даже дыхание не сбилось. — Тряси Лоредо, сколько влезет. — Кончай трепаться, ведьмак, — злобно прошипел Роше и проделал финт. Реакция ведьмака оказалась молниеносной: парировав удар, он оттолкнул Вернона еще на несколько шагов. — Чего ты хочешь? — глухо прорычал Геральт. — Чтобы я извинился? — Дерись, твою мать, а не болтай! — за словами последовал еще один удар, более сильный и яростный, тем не менее, так и не достигший уклонившегося ведьмака. — Мне жаль, что так вышло в порту, — Геральт сделал выпад, оттолкнув Роше на несколько шагов. — Мне жаль, что затянул с убийством той твари из реки, — он продолжал напирать, с каждым ударом заставляя Вернона все дальше отходить назад. Роше попытался провести контратаку, но безуспешно. Ведьмак был быстр. Чертовски быстр. Кровь пульсировала в висках, отчаянная ярость пеленой застилала глаза. Вернон отражал удар за ударом, уже не обращая внимание на то, что направлены они были не в него самого, а в его меч. Неожиданно, пальцы разжались, выпустив рукоять. Он не успел понять, когда остался безоружен. Рука машинально потянулась к булаве на поясе, когда разгоряченное боем тело впечатало его в холодную стену трактира, предательски вставшую на пути. Удар был такой силы, что выбил весь воздух из легких Роше. Он ошарашенно уставился на нависшего над ним ведьмака. — И мне правда жаль, — тихо прошептал Геральт, так, чтобы никто больше их не услышал, — что тот отвар вызвал у тебя кошмары. Кровь отлила от лица Вернона, сделав его белее снега, но тут же заалела на щеках от горячего дыхания прямо перед лицом, в возмутительной и неприличной близости. Обычно узкие вертикальные зрачки вдруг показались ему двумя огромными черными блюдцами с тонкими золотыми ободками. Вторя галопу беспорядочных мыслей, собственное сердце заметалось в груди, будто загнанный зверь, а где-то глубоко внутри уже поднималась волна омерзения и ужаса. Он никогда не придавал значения сновидениям, но воспоминания были слишком свежими. Что живой ведьмак, что ведьмак из кошмаров в этот момент виделись ему одним человеком. Нахальным, бесстыжим, совершенно невыносимым, пропахшим кровью, землей и потом. Роше оскалился. Сжал кулаки. И, вложив в удар столько силы, сколько еще мог вложить, саданул ведьмака под ребра. Геральт зашипел и на мгновение отвернулся, но этого мгновения хватило Вернону, чтобы оттолкнуть его и ударить наотмашь. Железные шипы перчатки оставили несколько багровых следов на щеке. Не теряя времени, он подхватил с земли меч и рубанул по замешкавшемуся ведьмаку. Спешно отразив удар, Геральт все же потерял равновесие и свалился навзничь. Едва он приподнялся на локтях, как ощутил острие темерского меча, прижатое к собственному горлу. Вернон стоял сверху и яростно смотрел на него, сдерживая тяжелое, неровное дыхание. — Ты — мой ночной кошмар, Геральт из Ривии, — прорычал Роше, сильнее сжав рукоять меча. Готов ли он был в самом деле лишить Белого Волка жизни? Нет. Убийца Фольтеста до сих пор не был пойман, а Геральт пока — единственный, кто был способен в этом преуспеть. Ведьмак горько ухмыльнулся, и из уголка его рта стекла тонкая алая струйка. Вид крови изрядно остудил пыл темерского командира: нельзя заходить слишком далеко. Он тяжело выдохнул и убрал меч, оборачиваясь к шокированной Фальке. — Убери здесь и начинай стрелять. Через полчаса вернусь — проверю, — хрипло скомандовал он и ушел в направлении штаб-квартиры. Фалька испуганно наблюдала за тем, как поднялся и отряхнулся Геральт, как отер кровь тыльной стороной ладони. Она хотела поговорить об увиденном, но тот лишь махнул рукой, останавливая расспросы, забрал меч и удалился в сторону порта. Она не знала, что Роше в это самое время судорожно пытался привести в порядок свои мысли, перебиваемые пульсирующей в висках кровью, рваным дыханием и неистово колотящимся сердцем. Не видела, как он, вцепившись обеими руками в край стола, пытался сдержать дрожь, что нещадно била все его тело. Не слышала, как, рыкнув «Да пошло оно все!», он скинул лежащие на столе бумаги, что только что сминал пальцами. Она лишь нервно вздрогнула, когда за спиной раздался грохот захлопываемой двери, и мимо быстрым шагом, даже не обратив на нее внимание, пронесся командир. «В трактир?» — подумала Фалька. «В бордель», — определился Роше. *** — Боже, Геральт! Что с тобой произошло? — воскликнула Трисс и принялась рассматривать ссадины на лице ведьмака. Геральт как раз закончил разговаривать с купцами по поводу награды за кейрана, когда услышал знакомый цокот сапог и цитрусовые нотки. Пояс приятно оттягивал кошель с вырученными оренами, и ведьмаку хотелось поскорее потратить их на новые метательные ножи и алхимические ингредиенты. Да и новая куртка сама себя не купит. Поэтому он решил как можно скорее закончить бессмысленный разговор о ранах. — Неудачно упал, — сухо буркнул он и отвернулся, когда чародейка попыталась коснуться разбитой губы. — На чей-то кулак? — она недоверчиво нахмурилась и скрестила руки на груди. — Геральт, когда ты уже перестанешь попусту рисковать своей жизнью? — Трисс… — Геральт подошел ближе и тихо приобнял ее, — не заводись. Чародейка фыркнула. Одной рукой она осторожно провела по царапинам, мысленно произнося исцеляющее заклинание. Тусклое голубое свечение сопроводило ее движение, затянув раны на лице ведьмака. — Следы от шипов, — тон голоса Трисс сквозил неприязнью. — Это Роше тебя так? Что между вами двумя происходит? Он как с цепи сорвался после того, как ты... обзавелся этой дурацкой татуировкой, — взгляд ее упал на шею Геральта. Ведьмак тяжело вздохнул. Спорить с чародейкой было так же сложно и бессмысленно, как обучать накеров чтению. — Не переживай Трисс, мы сами разберемся. Лучше займемся делом. Лоредо как-то обмолвился, что держит на барке пленных скоя'таэлей. — Не уходи от темы, ведьмак. Мы ещё вернёмся к этому разговору, — чародейка нахмурилась и ткнула Геральта пальцем в грудь. Немного подумав, она поинтересовалась: — А он сказал, что на барке находится Киаран аэп Эасниллен — правая рука Иорвета? Ведьмак озадаченно покачал головой, припоминая все, о чем они говорили с комендантом. Эльф по имени Киаран не упоминался в этих разговорах ни разу. — Попробуем его навестить? — предложила Трисс, выскальзывая из объятия. — Может, он что-то знает про убийцу королей? И они пошли. Долго искать не пришлось — нужная барка была там же, в порту, недалеко от мирно покачивающегося на волнах Персифаля, один только вид которого наталкивал ведьмака на мрачные воспоминания. Странные, замершие в жутком танце и будто бы измазанные кровью человечки на фальшбортах тюремной барки недвусмысленно намекали на перевозимый «груз». На их фоне два стражника, охранявшие трап, выглядели не страшнее ощипанной утки, подвешенной вниз головой у лотка мясника. Долго уговаривать солдат не пришлось: их мало волновали дела, связывающие коменданта с легендарным Белым Волком. Одного имени Лоредо было достаточно, чтобы пропустить пару на борт. Киаран лежал на нижней палубе. Скорее даже, валялся, будто брошенный мешок с тряпьем. Вокруг витал запах сырости, крови и смерти. Быстро осмотрев раны, чародейка отметила несколько переломов, полученных явно под пытками. Рисковать было нельзя: исцеляющее заклинание Трисс, достаточно болезненное, могло навредить, начни эльф метаться в агонии. Ведьмак согласился помочь и применить Аксий, чтобы хоть ненадолго унять боль пленника. — Ничего из этого не выйдет, — Геральт ослабил знак, наблюдая за сжавшимся от боли эльфом. — Как бы не так, ублюдок… — тяжело прохрипел Киаран, приподнявшись на локтях, — я не предатель. Трисс остановилась. Последние искры сорвались с кончиков пальцев и растаяли в воздухе. — Он бредит, — задумчиво произнесла она и подошла ближе. — Vatt'ghern… Где я? — эльф растерянно огляделся по сторонам и зашипел от боли, схватившись за сломанные ребра. Получив ответ, он и вовсе отчаялся: — Барка приговоренных, — в голосе его кричала безысходность, — мне конец… — Нам нужна твоя помощь, — лицо ведьмака стало задумчивым и серьезным. Он присел перед эльфом. — Мы хотим увидеться с Иорветом. — Я ничего вам не скажу, — яростно прохрипел Киаран и закашлялся. — В отряде Иорвета есть ведьмак, — с нажимом продолжил Геральт. — Оказалось, он ублюдок. Как и все Dh'oine, — эльф сжался от очередного приступа боли и, заметив озадаченный вид Геральта, продолжил: — Он предал нас… Предложил мне договориться. Мы встретились там, где растут розы памяти… Трисс встрепенулась и странно посмотрела на пленника. В глазах ее заплясали дьявольские огоньки, а пальцы рук в предвкушении сжались, будто удерживая стебель нежного цветка. — Розы памяти? — голос ее слегка дрогнул. — Их теперь мало… — Киаран на мгновение задумался, но тут же вернулся мыслями к ведьмаку: — Он думал, ради власти я предам брата… Никогда такого не видел… Ни один человек не может так быстро двигаться. Это была резня. Я принял первый удар… Он меня не добил — это был Лето… — Геральт… — Трисс испуганно обернулась, — та девчонка говорила правду, это и вправду был он… Задумчиво кивнув, ведьмак снова посмотрел на скорчившегося эльфа. На мгновение он испытал жалость к этому израненному, замученному созданию. На мгновение. Киаран продолжил свой рассказ: — Я бы умер, но меня нашли люди Лоредо. Лето убьет Иорвета… Все пропало. Столько жертв, столько боли — все зря. Он использовал нас. А потом Иорвет стал ему не нужен… Начал мешать. Я не знаю, чего он хочет, — он судорожно вздохнул и отчаянно заглянул в глаза ведьмака. — Предупреди Иорвета, Gwynbleidd. Он сражается, потому что умеет это лучше всего. Он — Aen Seidhe, настоящий, свободный… Один из последних. В этой борьбе есть смысл. Сейчас — как никогда раньше… Есть еще надежда… — каждое слово давалось ему с огромным трудом. — О чем ты, Киаран? Надежда на что? — На перемены, на завтра… Я его уже не увижу. Я умру здесь… Уйду туда, где цветут яблони. Предупредите Иорвета… — эльф тоскливо прикрыл глаза и лег на разбросанное сено. Тело его перестало дрожать, лишь грудь продолжала слабо вздыматься от судорожного дыхания. Геральт застыл. В голове его один за одним мелькали образы: Йеннифэр, пепельноволосая девушка, Остров Яблонь, Дикая Охота... Дикая Охота похитила Йен, ту чародейку из его видений. Ему вдруг почудилось, что все тело обволокло давно забытым ароматом сирени и крыжовника, как обволакивает туман предрассветным утром. А перед глазами пронеслись волосы цвета воронова крыла и фиалковые глаза, черная бархотка с обсидиановой звездой и белая-белая кожа. Ведьмак понимал: эта женщина была важна ему, но воспоминания были слишком туманны и разрозненны, слишком размыты, чтобы сделать хоть сколько-нибудь определенные выводы. Он тяжело вздохнул. — Геральт… С тобой все в порядке? — Трисс осторожно сжала пальцы на его руке. В глазах ее плескались тревога и растерянность. — Я был на Острове Яблонь, среди тумана. После погрома в Ривии. Похоже, Цири отвела туда меня и Йеннифэр. Призрачные всадники похитили Йен, а я бросился в погоню, — голос ведьмака был хриплый, будто говорил он сквозь сон, сквозь морок и грезы. Чародейка попыталась возразить, но Геральт тут же прервал ее: — Трисс, это важно… Все постепенно складывается. Когда полгода назад ведьмаки нашли меня едва живым под Каэр Морхеном, за мной гнались призраки Дикой Охоты. Они преследовали меня и в Вызиме, когда я убил Великого магистра. А теперь я уверен, что это было не случайно. — Киаран сказал, здесь растут розы памяти. Седрик тоже упоминал о них. Если это правда, — задумалась чародейка, — я могла бы вернуть тебе память. Геральт задумался. Если верить Трисс, один маленький цветок мог решить все его проблемы. Йен, Цири, он вспомнил бы всех, вспомнил бы, почему они важны ему настолько, что каждый обрывок видений о них отзывается глухой болью в груди, там, где у людей обычно находится сердце. — Ты уверена? — в голосе его зазвучала надежда. — Похоже на то. Что бы ни закрывало твои воспоминания, преграда слабеет. Если бы у меня был хоть один лепесток розы памяти, я сломала бы барьер. Эти цветы действительно обладают большой силой. — В таком случае, Иорвет подождет. Путь к руинам был непрост. Несколько разъяренных вторжением на их территорию эндриаг бешено стучали жвалами и плевали ядом, норовя окружить незваных гостей. Быстрые, как удар ножа в пьяной потасовке, и такие же смертоносные. Вдали уже раздавался плеск ниспадающей со скал воды, когда последняя хитиновая голова отделилась от тела. Величественный менгир с удивительными и изысканными узорами скрывал за собой тропу к саду, где в окружении плюща и диких роз застыла в нежной позе мраморная пара. Эльдан и Симориль. Геральт застыл, рассматривая тонкие черты эльфки, ласково заглядывающей в глаза возлюбленного. Редкие солнечные лучи, пробивавшиеся через кроны деревьев, изящно касались их холодной каменной кожи, поигрывая бликами на множестве сколов и ран, оставленных ветром, зверем и человеком. Трисс наклонилась к небольшому розовому кусту у самого подножья статуи. Бледно-лиловые бутоны мягко покачнулись от ее прикосновения. — Роза Симориль. Роза памяти, — взволнованно выдохнула чародейка. — Есть поверие, что без капли крови она умирает. Если ее продать — тоже. А вот если подарить ее любимому человеку, то она не завянет никогда, — она обратилась взглядом к ведьмаку и испытующе заглянула в его глаза. Геральт отвел взгляд, делая вид, будто внимательно изучал цветы. — Красивая легенда, как и все легенды эльфов, — в какой-то момент он даже решил сорвать розу и подарить Трисс. Решил, что за эти полгода чародейка стала для него самым близким человеком. Потеряв память, он цеплялся за нее, как за что-то из той, прошлой жизни, то немногое, что у него осталось. Но вдруг понял одно: если он больше не любит ее, если все это самообман — роза завянет. Он не готов был к правде, не готов был расстроить Трисс. Поэтому лишь сухо отмахнулся, будто не верит ни в одну из эльфских легенд: — Жаль, они имеют мало общего с жизнью. В реальности обычно все гораздо хуже. Эта роза точно поможет вернуть мне память? Трисс растеряно потупилась и отвернулась к цветам. «И все же, — подумал Геральт, — она расстроилась». — Да... — после некоторого колебания произнесла она, — я думаю, у нас получится. Выбрав подходящий цветок, чародейка осторожно срезала его с куста и убрала в небольшую расшитую сумочку с амулетами. Погрузившись в собственные мысли, она даже не заметила, как в саду появилось несколько дурно пахнущих вахлаков, с такими же дурными манерами и помыслами. Геральт, не долго думая, уже успел отправить двоих к праотцам, когда Трисс наконец пришла в себя и ударила заклинанием по третьему, что попытался напасть на нее из-за спины. Древние камни руин, пережившие не одно поколение и не одно бедствие, не выдержали всплеска магической энергии и обвалились прямо под чародейкой и ведьмаком, оставив противников далеко наверху. Свет, падающий из пролома в потолке дворца, мягко освещал изрезанные узорами стены, колонны, тихо играл на колышущейся глади бассейна. Пара восторженно огляделась, оттряхивая пыль и землю с одежды. — Aen Seidhe строили такие дворцы, когда людей здесь и в помине не было... Люди никогда не научатся чувствовать красоту так, как эльфы, — восхищенно сказала Трисс, обводя взглядом полуразрушенный зал, как вдруг заметила странный, изучающий взгляд ведьмака: — О чем ты думаешь? Геральт дрогнул, будто только что пробудился от долгого сна. Он всмотрелся в чуть поблескивающие на свету глаза чародейки, ниспадающие огненно-рыжие локоны и белую кожу, местами покрытую пылью руин. Рука сама потянулась смахнуть грязь, но ведьмак тут же одернул себя. В голове его пронеслась заманчивая мысль: предложить Трисс искупаться, пока никто их не видит. Пронеслась и тут же затихла, будто ее и не было. Сказалась ли на нем усталость после ночных потасовок и пьянки, или дело было в не самом добром утре, он не знал. Не знал и не хотел знать. — Ни о чем. Нужно найти выход, — сухо ответил он и принялся осматривать стены зала в поисках ослабленных временем и стихией мест. Взрыв Аарда в очередной раз сотряс стены дворца. Дикие розы, овитые плющом, робко покачнулись и замерли в немом ожидании. Геральт осмотрел образовавшийся пролом: места было достаточно, чтобы пройти вдвоем. Выбравшись на поверхность, Трисс снова печально взглянула на розы. Что-то в ее взгляде показалось ведьмаку странным, неестественным, но он лишь обреченно покачал головой. Чародейка, бросив что-то о необходимости срочно начать работу над снадобьем, призвала портал и скрылась за огненным мерцанием. Геральт остался один. Взгляд его снова упал на розы. Безмятежные, словно вне времени, они росли в самой глуши леса, куда не добирались местные жители. «Кто же ухаживает за вами, — пронеслось в его голове, — кто поддерживает жизнь в этом месте?». Он коснулся нежного цветка и ощутил укол. Маленькая бордовая капля стекла по его пальцу и упала к ногам, пропитав собой землю. Он оглянулся. Солнечный полдень обратился вдруг туманным вечером. Сквозь наступающую белую завесу он услышал отдаленный, утопающий в шуме ветра и шелесте листвы голос: — Теперь ты знаешь, почему скоя’таэли были здесь, понимаешь, на что они хотели взглянуть? Геральт узнал его. Это был он сам, но будто бы на десяток лет моложе: не такой уставший, не такой измученный. Голос продолжал звучать, приближаясь к обратившемуся в слух ведьмаку: — Но понимаешь ли, что нельзя допустить, чтобы юные эльфы и краснолюды снова позволили себя уничтожать? Понимаешь ли, что ни я, ни ты не имеем права участвовать в этой бойне? Эти розы цветут весь год. Они должны были бы одичать, а они — видишь — прекраснее, чем в ухоженных садах. В Шаэрраведд постоянно приходят эльфы, Цири. Рука ведьмака дрогнула, стоило видению произнести это имя. Геральт всмотрелся в слегка рассеивающийся туман. В нескольких шагах он заметил два силуэта: взрослого, в котором узнал себя, и ребенка. Пепельноволосая девочка. Что-то тоскливое и далёкое заскребло в груди, что-то, что он всей душой хотел бы вспомнить, но не мог. Он старался разглядеть ее лицо, но чем больше он вглядывался, тем сильнее расплывались ее черты. Голос продолжал звучать: — Разные эльфы. И запальчивые, и глупые, для которых символом остается потрескавшийся камень. И разумные, для которых символ — бессмертные, вечно возрождающиеся цветы. Эльфы, которые понимают, что если вырвать этот куст и спалить землю, то розы Шаэрраведда уже не расцветут никогда. Это ты понимаешь? — спросил голос. Девочка кивнула. — Понимаешь ли ты теперь, что такое нейтралитет, который так взволновал тебя? Быть нейтральным — не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства, — тихо произнес он, приобняв ребенка. — Достаточно убить в себе ненависть. Ты поняла? — Да, – шепнула она. — Теперь поняла. Геральт, я… я хотела бы взять одну… Одну из этих роз. На память. Можно? — Возьми, — сказал он после недолгого колебания. — Возьми, чтобы помнить. Ну пошли. Возвращаемся к обозу. Сердце ведьмака сжалось. Размытый силуэт девочки подошел ближе и маленькая ручка коснулась одной из роз. Аккуратно сорвав цветок, пепельноволосая вколола его под шнуровку курточки и неожиданно тихо ойкнула. — Укололась? — спросил голос. Цири подняла руку, а Геральт вдруг заметил, как с пальца ее потекла кровь. Ровно так же, как мгновение назад стекала с его руки. — Ярпен… — прошептала девочка, глядя на кровь, заполняющую линию жизни. — Венцк… Паулье… — Что? — тихим хором спросили оба ведьмака. — Трисс! — пронзительно крикнула она, сильно вздрогнула, потерла лоб. — Быстрее, Геральт! Мы должны им… помочь! На коней, Геральт! Они умирают! Туман рассеялся, забрав с собой и оба силуэта. Полуденное солнце снова осветило сад и руины, ласково поигрывая на каменных узорах. — Цири… — прошептал тающему видению ведьмак. — Я должен вспомнить… Нежные бледно-лиловые лепестки коснулись его руки. Повинуясь внутреннему порыву, он осторожно перехватил пальцами один из тонких стебельков и сорвал цветок. Даже если у Трисс не получится вернуть ему память, он вспомнит ее сам. Сделает все, чтобы вспомнить. Он осторожно вложил розу в первую попавшуюся книгу и спрятал за пазухой. Он должен встретиться с Иорветом. Должен добраться до Лето.