I come along, but I don't know where you're taking me I shouldn't go, but you're wrenching, dragging, shaking me Turn off the sun; pull the stars from the sky The more I give to you, the more I die.
Nine Inch Nails - The Perfect Drug
– Мне стоит сходить за госпожой Крисанией? – Даламар старательно изобразил улыбку, несмотря на то что учитель стоял к нему спиной, задумчиво глядя на Врата. Рейстлин никак не отреагировал на его появление, он не сводил глаз с пяти драконьих голов, сейчас замерших, изображающих мёртвую сталь. – Не стоит. Думаю, посвящённая стала несколько разумнее после наших… – в его голосе явственно слышалась ухмылка, – приключений, и уже не пойдёт на такое. О, да. Станешь тут «разумнее». Даламар до сих пор ясно помнил её слепые глаза, ещё не скрытые повязкой, и запах горелой плоти, запутавшийся в её волосах. Смерть, пройдя так близко, кого угодно сделает умнее. Но это не то, что эльф хотел услышать. – Ты хочешь снова открыть их? – он спросил ещё раз, теперь напрямую. Рейстлин, словно очнувшись, отвернулся от Врат, скользнув по ученику взглядом и одарив лёгкой кривой улыбкой, от которой у многих людей мурашки бежали по спине. И промолчал. Даламар смотрел в спину уходящему магу, пока тот не скрылся за дверью, потом задвинул тяжёлый бархатный занавес, закрывая наконец Врата, прячась от взгляда Бездны, к которому так и не сумел привыкнуть. Тряхнул головой, сбрасывая с себя жуткое чувство, и тоже вышел, плотно притворив дверь лаборатории. Но спустя несколько дней снова обнаружил Маджере на том же месте. Эльфу казалось, что драконьи головы насмехаются над ним, потешаются над его страхом. Они не двигались, но Даламар знал, что они наблюдают. Хоть Такхизис давно перестала говорить с эльфом, отказав ему в этой милости, но смешно думать, что от неё можно скрыться. – Шалафи? Рейстлин чуть повернул голову на голос, и Даламар счёл это за проявление благожелательного настроения учителя. – Ответь мне, шалафи. Зачем тебе это? – Не люблю оставаться в проигрыше, – буркнул маг, отходя к столу и опускаясь в кресло. Даламар тут же закрыл Врата бархатом, теперь чувствуя затылком ещё и презрительную ухмылку Рейстлина. Пускай. Её стерпеть гораздо легче. – Что там было? – тихо спросил он и приблизился, жадно навострив уши. Маг Маджере нахмурился и отвернулся, склоняясь над столом, пробежался пальцами по бумагам, задумчиво побарабанил по каменной столешнице. Секунды падали в бесконечность, и Даламар решил, что ему не ответят. – Ничего особенного, – тускло сказал Рейстлин, углубляясь в страницы книги, прячась за беспечным, слегка недовольным тоном. – Я умирал. И не мог умереть. Тёмная Королева не бросает слов на ветер. Я получил всё мне обещанное. – Но как ты сбежал? Не верю, что она отпустила, – Даламар также не мог поверить в свою наглость, но остановить поток вопросов был не в силах. – Фисбен, – Рейстлин внезапно улыбнулся. – Видимо, кое-что из моих былых деяний старик зачёл мне в плюс. Каждое утро, когда Такхизис оставляла меня, я пытался добраться до Врат, но не мог. А вот Паладайну, как оказалось, Врата не нужны. Он может открывать свои. Старый лжец явился говорить с сестрой и сделал вид, что забыл их закрыть, – эльф заметил хмурый изгиб брови и мысленно вздохнул – Рейстлин ещё отыграется на нём за неуёмное любопытство. – Так зачем возвращаться в драконью пасть? – Она должна ответить. – Она богиня, шалафи! – распалился Даламар, но тут же заставил себя сбавить тон. – Она не моя богиня! – ученика обожгло гневным взглядом, а удар кулаком по столу поднял пыль со старых рукописей; длинное гусиное перо закачалось и мягко спланировало на пол. Эльф машинально поднял его и вернул на место, даже не заметив своего движения. – Но разве может простая месть служить мотивом для такого как ты? Ему даже не требовалось пояснять. Для того, чей острый разум всегда умел держать в узде эмоции. Того, кто считал месть лишь способом достижения поставленных задач, а не самоцелью. – Я не привык сворачивать с выбранного пути. Моя цель ещё не достигнута. Я потерпел неудачу и должен попытаться снова, – голос Рейстлина снова спустился почти до шёпота. – Я не сдамся. – Но это не правда. Ты победил, – Даламар храбро встретил грозный взгляд золотых глаз. – В том будущем, что видел твой брат, ты стал богом, шалафи. Ты уничтожил их всех. Карамон рассказал мне, и у меня нет оснований ему не верить. Ведь ты тоже ему поверил, иначе бы не отступил. – Я видел это в его памяти. Но даже если бы и не видел – мой братец никогда не смог бы мне соврать, – в едкой усмешке эльф с удивлением заметил что-то тёплое. Но она погасла слишком быстро, чтобы быть в чём-то уверенным. – Но это означает лишь, что я выбрал неверный путь. Ошибся в расчётах. Мне не нужно убивать их всех. Достаточно лишь кого-то одного. Пусть будет Такхизис, раз уж нам не повезло познакомиться так близко. Я займу её место. И остальным придётся со мной считаться. А раз уж богу тьмы и не пристало ничего создавать, то мир, так лелеемый вами, эльфами, будет в порядке. Как тебе такая перспектива, мой ученик? Даламар нервно дёрнул щекой, не став говорить, что для него ничего бы не изменилось. Он и так считал Маджере богом. – Так что ты прав, месть – не мотив. Лишь приятное дополнение, –Рейстлин потёр глаза пальцами, словно устал объяснять прописные истины безалаберному неучу, и вернулся к чтению. Лаборатория погрузилась в тишину, нарушаемую только шелестом страниц и потрескиванием дров в очаге. Даламару внезапно остро захотелось исчезнуть. Раствориться в воздухе Башни, стать лишь её дыханием, страшными белыми глазами в темноте. Прорасти корнями Рощи и обнимать спящие в земле кости, в жалкой насмешке над своим сильванестийским происхождением, искажённой памятью священных осин. Чувство потери, уже испытанной и угрожающей вновь, затопило его разум. Снова будет только тишина и тени, и он уйдёт, ведь нечего больше ждать, и Башня опять обрастёт пылью и страшными легендами, и всё, что он сделал, обратится в ничто. Даламар сделал шаг и осторожно взял ладонь учителя в обе свои, мягко сжал длинные пальцы, всегда горячие несмотря на то, что их хозяин постоянно мёрз. – Это безумие, – тихо произнёс ученик. – Она заберёт тебя, и я даже не буду знать, жив ты или нет. – Значит, станешь молить всех богов, чтобы я умер, – насмешка вышла горькой даже по меркам Маджере. – Ты знаешь, как открыть Врата? Сомневаюсь, что ты сможешь ещё раз провернуть трюк со жрицей. – Пока нет, – Рейстлин покачал головой, и его глаза загорелись азартом учёного. – А потому у нас впереди много работы, Даламар. Эльф выпустил чужие пальцы, как птичку из клетки, и отступил, сцепляя руки за спиной. Внезапно осознав, как сильно он вырос с того момента, когда согласился стать соглядатаем Конклава и пришёл сюда впервые, едва продравшись сквозь ужасы охраняющей это место Шойкановой рощи и ядовитый змеиный взгляд хозяина Башни, властелина прошлого и настоящего. – Я не стану помогать тебе. Рейстлин откинулся на спинку кресла, с любопытством вскидывая брови: – Не станешь? – ехидная улыбка немедленно исказила его губы. – Ты? Мой ученик, отданный в мои руки волею старичья из Вайретской башни, буквально моя собственность на всё время обучения, обязанный слушать каждое моё слово, исполнять мою волю, беспрекословно и немедленно. Отказываешь мне, – маг хитро прищурился, и Даламар внезапно осознал, что учитель наслаждается моментом, смакует его, словно густое сильванестийское вино. Рейстлин медленно закинул ногу на ногу и подался вперёд, не сводя с эльфа хищных глаз. – А если я попрошу? А если пообещаю что-нибудь взамен, м? Даламар широко распахнул испуганные глаза, явственно побледнел, лихорадочно замотал головой, скидывая наваждение, под издевательский смех своего шалафи сделал ещё несколько шагов назад, разрывая дистанцию, надеясь оказаться вне досягаемости этих глаз, этого голоса. Рейстлин откровенно потешался над ним, а Даламар почему-то снова оказался к этому не готов. Опять проиграл, даже не начав партию, не потрудился узнать правил игры, не учёл жестокость соперника, не гнушающегося доставать козыри из рукавов, ничуть не скрываясь. Никогда не мог представить, что Маджере будет так откровенно использовать его влюблённость, так открыто… заигрывать? Обычно хитрый, действующий исподтишка, добивающийся своего окольными, но такими верными путями, сейчас Маджере бил напрямую, очаровывал его и наслаждался этим. Он устало ссутулился, хмурясь и упрямо поджимая губы, опустил голову, рассматривая носки своих сапог. – Не надо, шалафи. Улыбка пропала с лица великого мага. – Не ты ли совсем недавно убеждал меня, что будешь верен мне? Будешь мне союзником, будешь помогать мне во всём, что бы я ни делал? Не твои ли это слова, Даламар? – Рейстлин шипел, как самая опасная змея, и эльф едва подавил желание вжать голову в плечи, но всё так же боялся поднять глаза. – Мои, шалафи. И я готов понести наказание. Я ошибался. Я не хочу помогать тебе в подготовке самоубийства. Он услышал шорох мягкой мантии, стук каблуков, и сжал кулаки, как делал много лет назад, когда ожидал своей очереди на порку среди таких же бесправных слуг, случайно разливших вино, или неосторожно посмотревших на господ, или не совершивших совсем ничего и приговорённых к наказанию по простой прихоти. Терпеть боль – вот то, к чему он привык с самого детства. – И ты уйдёшь. Обычно чуткие уши не смогли различить, был ли во фразе вопрос или лишь уверенность, и Даламар зажмурился, оскалился, сжимая зубы. Это самый страшный кошмар, это конец пути, отсутствие выхода, словно выбор между гильотиной и шибеницей. Он задохнулся, давя в себе крик. И почувствовал прикосновение чутких пальцев к своей щеке, дарящих тепло, умеющих не только причинять, но и забирать боль. Они пробежались от виска к подбородку, успокаивая, властно, но мягко поддевая и заставляя поднять голову. Эльф распахнул глаза, готовый ко всему, чем одарит его судьба в лице чёрного мага. Золотые радужки и зрачки в форме песочных часов смотрели равнодушно, так близко, что не спрячешься. – И я уйду, – прошептал Даламар, так тихо, что сам не смог бы поклясться, что сказал это вслух. Не мог поверить, что сказал это вслух. Рейстлин медленно моргнул и прижался губами к губам эльфа. Сердце ухнуло вниз, разбилось на части, раня лёгкие, лишая дыхания. Время остановилось, вязкое, как кисель, заставляя ощутить себя мухой, попавшей в крынку мёда, растянулось, повторяя себя, как утренняя молитва в храме Паладайна, а потом звякнуло и лопнуло, как перетянутая струна лютни, когда учитель отстранился, отпуская его. Даламар потерянно замер, забывшись, длинные ресницы падали и поднимались, нижняя губа чуть дрожала. Маджере покачал головой, отходя и отворачиваясь: – Своей собачьей преданностью ты напоминаешь мне Карамона, – сердито произнёс Рейстлин, досадуя на самого себя. Резким движением поправил мантию и стремительно направился к выходу. – Завари мне чай, ученик. Я буду в библиотеке. – Да, шалафи, – выдохнул Даламар, когда дверь захлопнулась. *** Опасность Даламар почувствовал затылком, уловив лёгкое движение воздуха, вжал голову в плечи, дёрнулся в сторону, уходя с траектории броска. Тяжёлый, окованный серебром том пролетел мимо, гулко ударился о книжную полку. Разлетелись страницы, осенними листьями опадая на пол, со звоном упала и разбилась реторта, разбрасывая осколки по всей лаборатории. Эльф обернулся, стекло хрустнуло под сапогом. Рейстлин тяжело опирался ладонями о стол, ни следа ярости, вспышка угасла, схлопнулась, не оставив даже колебаний в пространстве. Даламар почёл за лучшее промолчать, собрал осколки, вложил в книгу вывалившиеся страницы – потом придётся переплести. – Я их закрыл, – маг смотрел перед собой, по привычке размышляя вслух. – Значит в моей власти их открыть. Тихий вздох вырвался из горла Даламара, но он не ответил, продолжив перебирать книги. С некоторых пор он мог без особой опаски трогать любые. Символы магического языка складывались в слова, не угрожая выжечь ему мозг, и он справедливо гордился достигнутым уровнем. – Что нужно для заклинания, Даламар? – Слова, – ответил тут же, не задумываясь, читая оглавление справочника о ядовитых растениях. – Нужно знать слова. По воцарившейся тишине догадался, что от него ждут чего-то ещё. Поднял глаза на учителя и сразу понял, что тот не в духе. – А если представить на секунду, что ты маг и знаешь что-то посложнее, чем «ширак»? Даламар захлопнул справочник и послушно исправился: – Необходимо помнить текст заклятия и схему распределения энергии, знать и уметь верно повторить необходимые пассы, иметь при себе нужные компоненты, – он пожал плечами. – Конечно, всё это опционально, условия разнятся для разных заклятий, а при должном уровне подготовки мага можно обойтись и без некоторых из них, – Рейстлин всё ещё смотрел на него, и Даламар обратился к основам: – Нужно быть магом и черпать энергию от одного из богов. Маджере задумчиво потёр ладони, смотря на кусочек неба, видимого в узком окне, но явно его не замечая: – Кто дарует тебе силу, Даламар? Ответ слишком очевиден, но эльф послушно озвучил: – Нуитари мой повелитель, шалафи. – Почему ты выбрал его? Арджент моргнул растерянно: – Он благоволил ко мне. Откликнулся на мои мольбы ещё до того, как я попросил. Указал мне путь. Рейстлин кивнул. Он знал всё это и раньше. Даламар стал тёмным под давлением обстоятельств, но ничуть об этом не жалел и, скорее всего, выбрал бы Нуитари и при других вводных. Его свободный от ограничений разум, его амбиции, трудолюбие и самоотверженность, а также жажда власти – всё это настолько подходило духу тёмной магии, что сложно было даже представить его в одеждах другого цвета. – А от кого черпаю я? Эльф открыл было рот, но имя, готовое сорваться с губ, внезапно застряло в глотке. Люди звали Рейстлина Маджере величайшим чёрным магом в истории Кринна, и Даламар был абсолютно с ними согласен, но он чувствовал, что время очевидных ответов на простые вопросы прошло. Он знал, что его учитель, как и абсолютное большинство человеческих и эльфийских детей, начинал свой путь в магию в белом. Юным ученикам в школах не дают выбирать, да и какой смысл, если дети ещё даже не проявили магических способностей. После своего Испытания Рейстлин выбрал Алую ложу и Лунитари. Как однажды он признался во время одной из долгих ночных бесед – во многом на этот выбор повлиял человек, которого Рейстлин с усмешкой назвал своим учителем, мастер Хоркин. Про то время маг любил рассказывать, а потому Даламар знал кое-что о службе братьев Маджере в армии барона Лэнгтри. И пусть Хоркин во многом ошибался, но именно он заложил в юного Рейстлина основы боевой магии. А вот когда и как шалафи облачился в чёрное, он никогда не говорил. Это произошло во время Войны Копья, и считалось, что Рейстлин переметнулся к Нуитари, когда примкнул к армии его матери – Такхизис. Но у Даламара были некоторые сомнения на этот счёт, пусть не по поводу времени, но по поводу мотивов точно. Все эти мысли промелькнули в голове эльфа, но каждая из них делала его только дальше от однозначного ответа. Тем временем Рейстлин всё ещё ждал, не собираясь давать подсказку. – Ты… берёшь у всех, – неуверенно протянул Даламар, и Маджере одобрительно кивнул. – Мне мало кого-то одного. Всегда было мало. Он принялся мерить шагами комнату, размышляя, и Даламар, устав следить за этим мельтешением, опустился в учительское кресло, любопытно заглядывая в его бумаги. Самые разные тексты, в основном по истории, по теории магии, об артефактах и их создании… Рейстлин искал идею, что натолкнёт его на верный ответ к загадке Врат. Но не находил. Арджент посмотрел туда, где у стены стоял посох Магиуса – ключ, закрывший проход в Бездну. Воссоединившийся со своим хозяином артефакт изредка мягко мерцал золотыми звёздочками в глубине стекла. – Нам нужно в Вайрет. Даламар переключил внимание на Рейстлина, нахмурился, думая, что ему послышалось. Было бы лучше, если бы ему послышалось. – Что? Зачем? Маджере стоял у окна, глядя вдаль, как будто мог разглядеть отсюда Вайретскую башню. – Они не говорят со мной. Боги. Не отвечают. – Почему? – Возможно, – он отвернулся от окна и ухмыльнулся, – тоже не знают, что я вернулся. Кто разберёт? Но у меня появилась идея, и мне нужно задать им пару вопросов. А в сокровищнице совета есть кое-что, что может в этом помочь. – Но… – Даламар уже прокручивал в голове варианты, – почему-то мне не кажется, что Пар-Салиан так просто пустит тебя к сокровищам Конклава. – Не обязательно заходить через парадный вход, – Рейстлин прищурился, глядя в лицо ученика через стол. – Мне и раньше случалось приходить туда без приглашения. – И ты знаешь, где лежит то, что тебе нужно? Рейстлин нахмурился: – Придётся поискать. Не думаю, что будет сложно. – Но потребуется время. За которое тебя могут обнаружить. И тогда они постараются помешать тебе, – эльф подумал немного. – Я могу помочь. У меня свободный доступ в Башню. Маджере фыркнул, растягивая губы в улыбке: – Ты вроде отказался мне помогать. Или снова передумал? Даламар послал учителю недовольный взгляд, чем развеселил его ещё больше. *** Маги в чёрных мантиях вышли из коридоров магии прямо в большом холле первого этажа Вайретской башни. Привычные к телепортациям ученики прянули в стороны, освобождая место для новоприбывших, с любопытством оборачиваясь на них. Эльфа узнали, и по толпе полетели радостные шепотки. Рейстлин недоумённо нахмурился под глубоко надвинутым капюшоном. Чему это рады эти маги-желторотики? Он шёл за левым плечом Даламара, на шаг позади и чувствовал себя совершенно не на своём месте. Ещё и посох Магиуса остался дома, дабы не выдать хозяина, и Рейстлин не знал, куда деть руки. Хорошо хоть, что, если они здесь задержатся, то к завтрашнему утру посох появится рядом. – Мастер Даламар! – юная магичка из Алой ложи возникла по другую руку эльфа, подстраиваясь под его широкие шаги. – Тебя так давно не было! Ты проведёшь урок? В прошлый раз закончили на самом интересном месте. – Конечно, Лорин, – он улыбнулся, называя девчонку по имени, и она тут же зарделась. – Немного позже. Ученица радостно склонила голову в лёгком поклоне и побежала разносить весть. – Мастер? – едва слышно прошипел Рейстлин, но эльф лишь качнул головой. Они подняли по широкой лестнице, и на следующем этаже им навстречу вышел невысокий человек, в котором Рейстлин, подумав, припомнил секретаря совета, лысеющего и хмурого, но всегда спокойного. Он вообще мало кого знал в Башне, слишком давно и слишком мало времени он тут провёл. Да и некогда было знакомиться, его тогда всё больше занимало полное разрушение его и так невеликого здоровья и другие потрясения жестокого Испытания. – Мастер Даламар, – человек в белой мантии вежливо склонился в поклоне. – Приветствую тебя, Даррел, – эльф тоже слегка склонил голову. – Моя комната свободна? – Конечно. – И освободи соседние покои для моего ученика. Секретарь удивлённо приподнял брови, но вопросов задавать не стал, только кивнул согласно. Маги поспешили дальше, ещё вверх по лестнице. – Мне придётся зайти к Пар-Салиану, – тихо сказал Даламар. – Надеюсь, ненадолго. Дождёшься меня, хорошо? Рейстлин кивнул, не собираясь ничего обещать. В нём отчего-то начало подниматься раздражение, и он ещё не мог точно определить, в чью сторону оно было направлено. Но вся ситуация ему точно не нравилась. За Даламаром закрылась дверь, а он остался в холле, по которому слонялись другие маги. Успев отвыкнуть от людей, он был немного ошарашен количеством разлагающихся трупов вокруг него, дряхлеющих и превращающихся в прах под его проклятым взглядом. Рейстлин опустил глаза, не имея ни малейшего желания смотреть на бесконечно жестокий бег времени, и попытался вспомнить, когда вообще он в последний раз видел человека, что не был иллюзией? Вспомнил Карамона, Крисанию и Таниса по ту сторону Врат. Да, пожалуй. Потом он видел только Такхизис и бесконечные галлюцинации. А после возвращения – только Даламара, да свой труп в зеркале. Рейстлин усмехнулся в глубине капюшона: когда он только вернулся, пожалуй, кто угодно увидел бы в нём только труп, даже проклятое зрение не нужно. Так что он отвык вовремя отводить взгляд. Нужно привыкать заново, если он собирается хоть иногда покидать свою Башню. «Он всё-таки взял ученика», – прошептал кто-то невдалеке, и Рейстлину показалось, что он слышит в голосе не столько удивление, сколько… зависть? Это что же? Маджере прислушался. Ученики шептались о нём. И о Даламаре. Строили теории, почему он передумал, и кого выбрал. И пускает ли ученика в Палантасскую башню, к её бесконечным ужасам и сокровищам. Рейстлин закатил глаза. Что за глупости. Всё это его здорово злило. Наконец появился Даламар, махнул рукой, подзывая. Маджере скривился, но двинулся за своим учеником, шагнул в коридоры магии, преодолевая сразу множество этажей и бессчётное количество ступеней нескончаемых лестниц. На верхних уровнях, где жили маги лож, было почти безлюдно, гул голосов остался далеко внизу. Эльф выбрал одну из дверей, коснулся её кончиками пальцев, и она послушно отворилась перед ним. Внутри оказалось не слишком роскошно, но гораздо уютнее тех комнат, которые занимали Рейстлин и Карамон, пришедшие на Испытание. Маджере прошептал заклинание – теперь их не прервут и не подслушают. – Некоторые из артефактов Пар-Салиан хранит у себя в кабинете, – сразу заговорил о делах Даламар. Щелчком пальцев он разжёг огонь в камине и указал Рейстлину в сторону кресла, но тот проигнорировал его, оставшись стоять. – Но я сделал, как ты учил, и зеркала Нехалены там нет. Так что придётся искать в других местах, и думаю, стоит начать с библиотеки. – Да, мастер, – язвительно протянул Маджере, и Даламар сбился с мысли. Повернулся к учителю и напоролся на недовольный взгляд. – Шалафи? – С каких пор ты стал любимчиком всего Вайрета, а, Даламар? – Рейстлин не улыбался, и воздух вокруг него едва не потрескивал. – Высоко забрался, ученик. Или мне уже не дозволено тебя так называть? Раз ты теперь вот так запросто заходишь к верховному чародею, а юные маги готовы визжать от восторга в предвкушении того, что ты поделишься с ними своими – моими – знаниями? – Я перерос ученичество по мнению совета, шалафи, – он склонил ушастую голову, – но оно мало для меня значит. Ты всегда будешь моим учителем, – эльф улыбнулся, не поднимая головы, пряча улыбку от Рейстлина. Интересно, сам шалафи понимает, что сейчас устраивает своему нерадивому ученику классическую сцену ревности? Это приятно грело честолюбие эльфа. – Я всего лишь подготавливаю почву. Пусть для тебя стать главой Конклава слишком мелко, но для меня – вполне подходящая цель, я думаю. Вот я и стремлюсь вырастить из молодёжи союзников, потому как старшее поколение всё ещё не забыло мне прошлых… проступков, – он усмехнулся, вспоминая свои резкие слова, брошенные когда-то в лицо совету. – Но если ты запретишь, – он спокойно взглянул в глаза Рейстлина, – я прекращу. Но его спокойствия было уже недостаточно, чтобы остудить Маджере. Ему не нравилось прятаться, скрываться, быть незаметным, словно он снова мальчишка и ничего не достиг, как будто он опять никто. Ему не нравилась эта Башня, с которой было связано слишком большое количество неприятных воспоминаний, не нравились её порядки и установки, не нравилась система обучения. И Испытания тоже не нравились, хоть он и понимал их необходимость. А ещё раздражало, что Даламар как будто больше… не принадлежал ему одному. И делить его с кем-либо было возмутительно. Невозможно. Не после того, как он на протяжении последних месяцев испытывал его верность и наконец убедился в её исключительной незыблемости, не после того, как стал ученику доверять. Всё это походило на ревность, а значит было чувством бесплодным, не приносящим ни пользы, ни удовлетворения. И злиться стоило не на Даламара, а на себя. Глубоко вздохнув, дабы обуздать собственные чувства, он протянул эльфу руку. Даламар не раздумывал – обхватил его пальцы своими ладонями, мягко поцеловал костяшки и прижался щекой, счастливо щурясь. Рейстлин просто смотрел, медленно вдыхая и выдыхая. Этот эльф его с ума сведёт. Его гладкие волосы, острые уши, хитрый взгляд. Совершенно неуправляемый нрав. Его талант и новоприобретённая преданность. Невыносимо. Даламар Арджент знал, что заслужил эту милость, выстрадал это право на нежность со стороны великого мага. Своим многолетним терпением, своими страхами, тяжёлым трудом. Ему не хватало верности, и Рейстлин научил его ей. Теперь он понял, и отказываться от награды не собирался. Сделал несколько медленных шагов вперёд, заставляя учителя попятиться к стене, не отпуская его руки, улыбаясь одними глазами. Он не торопился: с таким опасным зверем, как Рейстлин Маджере, нельзя быть резким. Нужно быть терпеливым, нужно быть готовым отступить, чтобы позже попробовать снова. Холодная каменная стена ткнулась Рейстлину в лопатки, и он слегка поморщился, прикидывая, чувствует ли он себя загнанным в угол. Но от эльфа не веяло опасностью, только теплотой и осторожностью, предвкушением. И маг сдался, прикрывая пугающие глаза, давая безмолвное разрешение. Чуткие пальцы Даламара скользнули вверх по его руке, нырнули вглубь капюшона, холодя горячую кожу шеи, огладили скулу. Сердце отчего-то ускорило свой ритм, нервно забилось пульсом в ладонь на шее. Дыхание перехватило, и Рейстлин подумал, что сейчас обязательно закашлялся бы, если бы Фистандантилус всё ещё сидел внутри него. Старый хрыч никогда бы не дал ему просто насладиться моментом. Хорошо, что он окончательно канул в небытие, и больше не приходится разрываться, пытаясь отделить своё сознание от чужого. – О чём ты думаешь, шалафи? – мягко спросил Даламар, изучая его лицо, и Рейстлин раздражённо мотнул головой: хватит позволять проклятому личу отвлекать его. Здесь только Рейстлин и Даламар. Эльф слегка улыбнулся, принимая нежелание отвечать, и вместо разговоров вдруг окончательно сократил расстояние между ними, прижав мага своим телом. Помедлил, давая освоиться, отмечая краем сознания, как Рейстлин вцепился пальцами в его мантию, как неровно он дышит, как дрожат ресницы. Коснулся мягкими губами щеки, виска, уголка губ. Маг дёрнулся, как будто порываясь сбежать, и эльф обнял его за талию, отрезая путь к отступлению, лёгким движением скинул с головы капюшон и зарылся носом в чужие волосы, вдыхая знакомый запах магических компонентов, который настолько въелся в горячую кожу, что практически заменил собственный запах мага. – Ты ведёшь себя возмутительно, – прохрипел Рейстлин куда-то в шею эльфа. – Да, шалафи, – ни капли раскаяния в голосе, только тяжёлое дыхание, от которого у Рейстлина мурашки побежали по спине. Это…шокирует. – Непозволительно, – выдохнул маг. – Но ты позволяешь, – ученик улыбнулся, щекотнув дыханием нежную кожу за ухом. Самодовольство мешалось в нём с чистым счастьем. Рейстлин близок к панике, но голосом владеет мастерски. – Прекрати. У нас есть более важные дела. Даламар чуть отстранился, продолжая крепко держать мага в объятиях. Внимательный взгляд тут же отметил, как часто вздымается грудь его шалафи, и лёгкий румянец на скулах, и то, как смущённо Рейстлин отводит глаза. Арджент нагло осклабился: – Один поцелуй. Маджере ожёг его яростным взглядом и уже раскрыл рот для гневной отповеди, но всё его недовольство Даламар затолкал ему обратно в глотку – он целовал напористо и тягуче, наслаждаясь каждой секундой. Он тоже неплохо поднатаскался в умении владеть лицом: выглядел спокойно, слегка развязно, хотя отчаянно дурел от близости шалафи, а сердце стучало набатным колоколом, заглушая все разумные мысли. Пожалуй, даже если Рейстлин его испепелит после такого – это того стоило. *** В библиотеке не так много народа, как могло бы быть, если бы все маги стремились к знаниям с должным рвением, но всё равно гораздо больше, чем Рейстлин и Даламар привыкли в уединении Палантасской башни. Эльфа это поначалу немного смутило, но его учителю было откровенно плевать на других: он приступил к поискам, ничуть не стесняясь сторонних наблюдателей. Бродил меж стеллажами, то и дело бормоча заклинание и касаясь корешков книг длинными пальцами. Книги иногда бледно светились, отвечая, но шалафи этого было мало. Даламар не знал, что и как они должны найти, весь путь по лестницам вниз Маджере с ним не разговаривал, предпочитая возмущённо дуться, а потому эльф просто ждал, с невозмутимым лицом прислонившись к резной колонне, чтобы ни у кого из присутствующих не могло возникнуть сомнений в благопристойности происходящего. А вот мысли его были далеки от пристойных: он всё прокручивал в голове произошедшее, боясь по-настоящему поверить в то, что Рейстлин Маджере совсем недавно млел в его руках. Его шалафи, повелитель прошлого и настоящего, ревновал его к незнакомым, ничего не значащим людям и первым потянулся за теплом, стоило им остаться одним. Немыслимо. Воистину, Бездна меняет людей. Рейстлин грохнул о стол тяжёлый том, поднимая пыль со страниц, вырывая Даламара из глубин разума и привлекая внимание всех присутствующих. Злобно зыркнул вокруг, но низко натянутый капюшон приглушил этот взгляд. Арджент скривил губы в кроткой улыбке и поспешил занять соседний стул. – Нашёл, что искал? – Сейчас найду. И ты займи себя чем-нибудь полезным, хватит на меня пялиться, – прошипел желтоглазый маг. Квадраты света, падающие сквозь высокие окна, ползли по полу и стеллажам, тени удлинялись, на стенах вспыхнули магические светильники. Рейстлин читал, Даламар маялся от нетерпения, хватаясь то за одну, то за другую книжку, но удержать внимание ни на чём не получалось. Удалось немного убить время, завязав беседу с магом в алой мантии, интересующемся трактатами, посвящёнными потоку времени. Мужчина с аккуратной бородкой и лёгкой горбинкой носа может и был привлекательным, если смотреть на него не проклятым зрением, но нёс такую чушь, что Рейстлин, прислушавшись к разговору, только глаза закатил. И поправлять его, конечно, не стал. Время шло, вечер скрыл в темноте верхушки стеллажей, Даламар вернулся на своё место по левую руку Маджере. Одни остались вдвоём – позднее время прогнало всех по комнатам. Эльф зевнул и уронил голову на сгиб руки. Я заберу его снова. Даламар встрепенулся, выпрямляясь, настороженно прислушался, но кроме них в библиотеке никого не было. Рейстлин покосился на дёрганого ученика и вздохнул, возвращаясь к своим схемам. Ему почудилось. Приснилось. Арджент поднялся, стараясь взбодриться, прошёлся вдоль шкафов, заложив руки за спину. Она не говорила с ним с самого закрытия Врат, только издевалась, насылая страшные сны, наказывая неизвестно за что. Была слишком занята Рейстлином, чтобы обращать своё внимание на другую чёрную мантию. И сейчас этот голос… Пусть это будет просто сон. – Идём, – позвал Маджере, и уж его-то голос абсолютно точно был настоящим – столько недовольства просто не может присниться. Запутанные коридоры в подвалах башни простирались далеко за её пределы. А может и нет, возможно, они – просто магические игры с пространством, Даламар не знал, и ему было совершенно не интересно. Он просто шёл за своим учителем, давно потеряв направление. Здешние двери не распахивались перед Рейстлином учтиво, ибо не он был хозяином башни, но и противостоять ему не смели, открывались, стоило ему лишь коснуться. И Даламар их прекрасно понимал. Рейстлин остановился посреди коридора, и эльф едва в него не врезался, сдал на шаг назад, терпеливо ожидая, разглядывая резные пилястры по обеим сторонам и бронзовые светильники на несколько свечей, горящих магическим пламенем. Мысли его были далеко от Вайрета, даже, пожалуй, от Кринна, а потому он пропустил тот момент, когда Маджере что-то сделал, и на пустой стене расцвёл витиеватый стальной узор, постепенно разрастаясь, выдвигаясь вперёд барельефом, пока перед двумя магами не оказался массивный каменный портал, больше присущий гномам, с искусной резьбой по камню и тяжёлыми створками высоких дверей. Они оба проверили их на наличие ловушек, но ничего не нашли, и Рейстлин забормотал заклятие-ключ. Дверь открылась без лишних спецэффектов, бесшумно приглашая исследовать сокровищницу. – Это было просто, – презрительно бросил Маджере в пустоту коридора и не колеблясь вошёл внутрь. Зал был огромным. Все маги Вайрета могли бы одновременно отплясывать в нём мазурку, если бы он не был заставлен многочисленными витринами и стеллажами. И надо отдать должное – Конклав ценил знания, ибо большинством сокровищ хранилища были книги. И, судя по тому, как заинтересованно засветились глаза Рейстлина, кое-какие из них действительно стоили того. – Найди зеркало, – бросил он, уже снимая книгу с полки. – Да, шалафи. Заклинание поиска было простым, нужно лишь точно представить искомое. Даламар представил – Рейстлин показывал ему набросок артефакта на пожелтевших страницах старинного альманаха, – и неторопливо направился вглубь помещения за только ему видимой искоркой. Мимо витрин, где за стеклянными дверцами спали волшебные вещи прошлых столетий: браслеты, стилеты, кольца, драгоценные камни без огранки и целые куски минералов, а порой и нечто непритязательное, что для непосвящённых выглядело бы грудой мусора, вроде странно изогнутой веточки или длинного, слегка обугленного птичьего пера. Даламар чувствовал ауру этих предметов, но большинство из них было ему незнакомо, ибо нельзя знать всё на свете. Он не позволял себе отвлекаться, шёл вперёд, хотя к некоторым вещам так и хотелось протянуть руку. Резная рама зеркала Нехалены казалась довольно вычурной, но не имела ни позолоты, ни инкрустации и была его единственным украшением. Сама поверхность стекла немного позеленела по краям, но отражала чисто, и перед эльфом предстала его утомлённая, нервная копия. Смотри, пока ещё можешь. Что? О чём ты, Всебесцветная? – попробовал Даламар, но Такхизис не удостоила его ответом, и он зло тряхнул головой. Снял зеркало со стены, осторожно прижал к себе и отправился обратно к учителю. И вроде не плутал, но обратный путь по ощущениям вышел гораздо дольше, как будто сокровищница не желала отпускать его. Или зеркало. Однако, до выхода он всё же добрался, только вот Рейстлина на прежнем месте не оказалось. Зато оказался Пар-Салиан. – Даламар. – Магистр. Они замерли друг напротив друга, изучая. Глава Конклава смотрел прямо, слегка хмурил кустистые брови, пряча руки в широких рукавах светлой мантии. Его взгляд остановился на артефакте в руках эльфа и стал ещё более задумчивым. – Смею заметить, что даже не у всех членов совета есть право доступа в этот зал, – сухо произнёс он – Ограничиваете доступ к знаниям? – Даламар изобразил изумление, раздумывая над ситуацией. На самом деле, ему было плевать. Он выкручивался и не из таких щекотливых ситуаций, а уж по сравнению с пульсирующими в голове невнятными угрозами мстительной богини это и вовсе не стоило нервов. – Не пытайся казаться глупее, чем есть, – архимаг изобразил вежливую улыбку. – Не знаю, как ты сумел найти дверь и открыть её, не знаю, почему она тебя сюда впустила, но тебя не должно быть здесь. И унести отсюда что-либо я не позволю. Эльф переступил с ноги на ногу, прикидывая подходящее заклинание. Жаль, руки заняты, это сильно ограничивает выбор. Не хотелось бы, конечно, загубить всю карьеру нападением на архимага, и потом вечно носить клеймо ренегата, но… Ему не в новинку жертвовать. Так привычно, что даже смешно. Какие ещё возможности отберёт у него жестокая судьба? Пусть забирает, пока у него есть жизнь и шалафи, он готов. К тому же, может случиться так, что Пар-Салиан просто исчезнет, и никто не узнает, что с ним произошло? – Нам придётся поискать компромисс, Верховный, ибо я вынужден настаивать. Этот предмет мне нужен, и я уйду с ним. Внешнее спокойствие легко давалось Даламару, но напряжение отчётливо чувствовалось в воздухе, давило на грудь. Заклятие было готово, и он не сомневался, что не только у него. Эльф был уверен в себе, он сможет продержаться какое-то время, но пустых надежд не питал – победить Пар-Салиана ему удастся только с великой удачей, граничащей с чудом. Старик всё ещё не растерял своей силы, и пост занимал не зря. – Ты угрожаешь? Я считал тебя более практичным, Даламар, – старик разочарованно скривился, словно и правда считал Арджента подающим надежды. – При всём уважении, сомневаюсь, что у тебя хватит сил справиться со мной. – У меня хватит. Голос раздался за спиной, но Даламар не стал оборачиваться. Только почувствовал, как стало легче дышать. Рейстлин вышел вперёд, держа подмышкой увесистый том, небрежным движением скинул с головы капюшон, для пущего эффекта, хотя Пар-Салиану явно хватило одного только звучания его голоса. Голоса, который, раз услышав, так трудно забыть. – Ма… – архимаг запнулся, неверяще уставившись на новую фигуру на доске, кашлянул, стараясь вернуть уверенность в голос, – Маджере, – Рейстлин едва заметно склонил голову в приветствии. – Так и думал, что в этой истории с «учеником» что-то не так, – пробормотал Пар-Салиан себе под нос. – Но как ты… – А ты думал, Паладайн просто так откажется от своего «меча»? – Так ты знаешь, – он ощутимо напрягся. – Такхизис показывала мне много интересного. И судя по твоей реакции, кое-что из этого было правдой, – Рейстлин горько усмехнулся. – Но речь не об этом. – Верно. Что ты задумал? – Пар-Салиан указал на ношу в руках Даламара. – Увы, не собираюсь делиться своими планами с Конклавом. Могу лишь заметить, что миру ничто не грозит. В этот раз. Улыбка вышла жутковатой даже по мнению Арджента. Пар-Салиан только нахмурился ещё сильнее, всё так же преграждая чёрным магам выход из сокровищницы. Маджере вздохнул, и передал книгу ученику, столь очевидно освободив руки, что даже овражный гном догадался бы, что дело плохо. – Полно, магистр. Я уважаю твою решимость, но сейчас она неуместна. И чтобы окончательно подтолкнуть тебя к верному выбору, спешу напомнить тебе о благодарности. Не понимаешь? Вспомни тот день, когда Циан по моему приказу спас Башню и всех находившихся в ней от Лорда Сота. Вспомнил? Что ты обещал мне взамен? Очень просто – я просил лишь оставить меня в покое. Но и этого не получил, и Даламар, – он небрежно шевельнул пальцами в сторону эльфа, – прямое тому доказательство. Но я, благодаря тебе, – ехидно уточнил Рейстлин, – научился милосердию, так что предлагаю хотя бы сейчас ответить на услугу. Его голос звучал жёстко и уверенно, а ещё поразительно спокойно, как будто это не он сейчас откровенно шантажировал оппонента, и без всякой злости, только немного утомлённо, и Даламар с удивлением заметил в глазах Пар-Салиана что-то похожее на вину. Старик как-то сгорбился и разом постарел, утратив свой величественный вид. Вероятно, груз прошлых ошибок всё же давил на эти плечи. Глава Конклава сделал несколько шагов в сторону от двери и отвернулся. – Я не стану уносить артефакт из Вайрета, ты сможешь забрать его завтра, как только мы уйдём, – примирительно произнёс Рейстлин, проходя мимо. Шокированный Даламар поспешил за ним, судорожно прижимая к себе добычу. *** Дверь в покои Даламара резко распахнулась, впуская раздражённого Рейстлина, и так же хлёстко захлопнулась за его спиной. Привычный ко всему эльф поднял голову от своей книги заклинаний, в которую бездумно смотрел с тех пор, как вернулся с лекции. – Твой бог порой невыносимо заносчив, – негодующе припечатал Маджере, и Арджент улыбнулся, впрочем, не став уточнять, что оба его бога страдают этим пороком. Беседа с покровителями магии заняла всё утро, и Даламара на неё не пригласили, так что он успел, к вящей радости обитателей Башни, провести обещанный урок, чтобы отвлечься от нервного ожидания. Правда, нервы вылились в излишнее ехидство: заметив в аудитории того мага, что говорил с ним в библиотеке, Даламар в качестве отступления прошёлся по верхам теории времени, злорадно отмечая, как маг краснеет, осознавая свою неправоту. А ещё успел столкнуться в коридоре с Пар-Салианом и раскланяться с ним, как ни в чём не бывало. – Как всё прошло? – Даламар поднялся, уступая учителю кресло, но Рейстлин остался стоять. – Зеркало сработало, как и говорилось в книге. Все трое явились на мой зов, – Маджере пожал плечами, будто и не сомневался в успехе. А может, так и было. – И что они сказали? Рейстлин высокомерно улыбнулся: – Что помогут. Эльф выдохнул, на мгновение пряча лицо в ладонях, выдавая всё скопившееся напряжение. Часть его была рада за шалафи: иметь таких союзников – огромная доля успеха. С другой стороны – теперь Рейстлина уже ничто не остановит. Он не откажется от своей идеи. И она пожрёт его. Он будет страдать. Вечность. А перед этим уничтожит тебя, глупец. Издевательский голос королевы раздавался прямо внутри черепа, и Даламар поморщился, как от зубной боли. Он не рассказал учителю, что снова её слышит. Не до того. Да и что это изменит? Слишком давно Рейстлин одержим этой идеей, слишком многое уже вытерпел, выстрадал, чтобы просто отказаться от неё. Как бы ни кричал здравый смысл, эта жажда будет сильнее. Сильнее всего. Он достигнет цели или умрёт. Третьего не дано. Даламар это прекрасно понимал. Но это не значило, что он не попытается. – Что мне сделать, чтобы ты передумал? – мягко спросил эльф, подходя ближе. Рейстлин кутался в мантию, несмотря на позднюю весну и тепло от камина, и ученик едва коснулся бархата кончиками пальцев, проводя по плечу. Золотые глаза, как всегда, скрывали эмоции хозяина, и эльф ничего не мог прочесть в них. Они притягивали его, манили бездонной чернотой зрачков, пропастью, в которую он вот-вот упадёт, но не раскрывали секретов. Уголок губ дёрнулся, маг промолчал, разглядывая ученика, чуть задрав подбородок. Даламар грустно улыбнулся. – Хочешь, чтобы я умолял? Эльф одним плавным движением «стёк» на колени, обнял Рейстлина за ноги и устало уткнулся лицом ему в живот, не успев обдумать свои действия, не успев испугаться. В последние недели Маджере был необычайно милостив и ласков с учеником, и тот в конец распоясался. – Я бы с удовольствием на это посмотрел, – тепло усмехнулся маг, горячие пальцы зарылись в чёрные волосы, – но, к сожалению, нам пора. Не хочу оставаться здесь дольше, чем необходимо, это место вгоняет меня в тоску. Он заставил эльфа подняться на ноги и потянул в портал, мгновенно раскрывшийся в плоскости стены. *** Даламар услышал зов и вошёл в лабораторию, куда последние несколько часов доступ ему был запрещён. Богов магии в помещении уже не было, но вот Врата светились и переливались, и дыхание перехватило от ужаса при мысли, что они открыты. Однако хватило ещё нескольких секунд, чтобы понять – это не Бездна смотрит на него сквозь проём. Уж её-то голодный взгляд он всегда узнает. Нет, Врата стали порталом сквозь само время. – Они открыли тебе путь? – он оглянулся на Рейстлина, что стоял у окна, смотрел вдаль невидящим взглядом. – Пройти сквозь Поток я могу и сам, – глухо ответил маг. – Они обещали помочь мне не разорвать канву времени, когда прошлое изменится. Удержать её, помочь подстроиться под новое настоящее. И в новом настоящем не будет даже этих жалких минут, что вы были вместе. Ты лишишься даже памяти о том, что могло быть. Даламар застыл. Такхизис всегда знала, куда ударить, чтобы попасть точно в цель. – Я могу пойти с тобой? Рейстлин обернулся на ученика: – Зачем? – Я… не хочу забыть это настоящее. Маджере нахмурился и задумался на миг, прикидывая варианты и взвешивая последствия. – Хорошо. Но ты вернёшься в другое время. В день битвы за Палантас. Встретишь меня у Врат, как и собирался. – Спасибо, шалафи. – И постарайся не умереть и на этот раз, ученик. Он не вернётся. Ты снова насладишься зрелищем его гибели от моих рук. А потом я выйду в мир. И уже никто не сможет запереть меня. Станешь мне служить, Даламар? Конечно, станешь. Ведь ты не захочешь, чтобы я и твои кишки намотала на когти. И, пожалуй, я разрешу тебе посмотреть, как он умирает снова и снова, как в твоих снах. Позволю смотреть в его затуманенные болью глаза до тех пор, пока он не перестанет тебя узнавать. – Она знает, шалафи. Она готова, – сказал он, стараясь держать себя в руках. – Конечно знает. И боится, – Рейстлин приблизился, посох в его руке горел золотыми искрами. – Говорит с тобой? – Даламар кивнул. – Что ж, запомни её голос, если хочешь. Потому что недолго тебе осталось его слышать. Самоуверенный червь. Такхизис рассмеялась в его голове, и эльф поморщился. Он будет там один, и я уничтожу его. – Скажешь мне что-нибудь? – Рейстлин улыбнулся. Он был готов. Прощайся, эльф, это твой последний шанс. Поплачь, может, он оценит. Даламар оглядел своего шалафи с ног до головы, запоминая, борясь с желанием схватить его и не отпускать, посадить на цепь, если придётся, только бы он остался, не шёл на этот самоубийственный шаг. О, как мило. Жаль только, что ему-то на тебя плевать. Даламар внимательно посмотрел на Рейстлина. И отвернулся. Маг смотрел, как эльф поднимается по ступеням, как драконьи головы слегка поворачиваются в его сторону, не сводя с Даламара голодных глаз, разочарованные тем, что эльф ступает не в Бездну. Ученик шагнул в свет, образованный бесконечным бегом времени, и растворился, не обернувшись. Рейстлин пошёл за ним.