Наруто:Брошенное дитя

Конохагакурэ но сато (Временной скачок на 1 год) Квартира Наруто Прошел год с тех пор, как Хирузен разрешил Наруто жить в собственной квартире, и до сих пор все шло хорошо. Лучи света проникали в окна на рассвете, заставляя Наруто со стоном просыпаться. Уходящий год оказался для блондина неплохим. Он полюбил жизнь в новом доме - место, где не нужно закрывать глаза на оскорбления надзирателей, радовало его. Но неотъемлемая потребность в домашней еде убедила его научиться готовить по поваренным книгам, которые купил для него Хирузен. Постоянные придирки Хирузена к тому, что он не сможет всю жизнь питаться раменом и свиными котлетами из "Ичираку", хлопьями и молоком, оказались довольно точными. Пугало то, как быстро пища богов становилась несвежей после постоянного употребления. Наруто, конечно, сначала протестовал, но Хирузен согласился, что он действительно может всю жизнь питаться раменом - если захочет вырасти карликом, - и это быстро заткнуло Наруто рот. После нескольких разбитых посудин, нескольких подгоревших готовых ужинов и простых в приготовлении блюд, Наруто с гордостью признал, что теперь он может приготовить довольно вкусную еду - и похлопал себя по спине, когда Хирузен сказал ему, что его кулинарные навыки быстро улучшаются после хорошего, теплого ужина однажды вечером. Кстати, об улучшениях: сразу после того, как Хирузен показал Наруто в магазине шиноби, мальчик с помощью Хару сумел найти несколько интересных книг и даже самостоятельно разблокировал свою чакру, после того как неделю пытался, медитировал и терпел неудачи, пока наконец не разблокировал её. В магазине "Белый дракон" он быстро стал любимым покупателем, и, как и предсказывал Хирузен, Наруто установил с владельцем магазина, Хару, прочную связь, которую теперь было практически невозможно разорвать. Хару всегда помогал ему находить редкие книги по различным темам шиноби, чтобы начать изучать те предметы, которые казались Наруто интересными, и даже подбрасывал из своего кармана различные книги для начинающих по скрытности, созданию ловушек, теории чакры, основам контроля чакры, кандзи, каллиграфии и другие книги шиноби с подробными рассказами о войне. Хару и Хирузен были потрясены до глубины души, когда Наруто начал увлекаться почитаемым искусством запечатывания. Сначала Хирузен показал ему основы искусства запечатывания, продемонстрировав в качестве примера несколько примитивных взрывных меток и свитков для хранения, и с тех пор Наруто был очарован этим искусством. Хирузен чуть ли не прыгал от радости, что Наруто идет по стопам своих предков, и был более чем счастлив познакомить его с более тонкими искусствами фуиндзюцу. Хирузен посоветовал Наруто для начала улучшить свой почерк с помощью кандзи и даже купил ему базовый набор для каллиграфии и другие книги по каллиграфии, несколько свитков об основах и фундаменте запечатывающих искусств и их историческом значении. Хирузену даже удалось тайно пронести книгу, написанную самим Намикадзе Минато, - книгу, которую Минато когда-то хотел издать для тех, кто хотел изучить искусство запечатывания, но так и не смог этого сделать из-за его надуманной сложности. Все это время журнал хранился у Хирузена, собирая пыль на книжной полке. Он решил отдать его Наруто в качестве воспоминаний о своем кумире и отце, а когда Наруто увидел оглавление, подписанное самим Четвертым Хокаге, и все его рукописи для неопубликованной книги, которые прилагались к журналу, он стал одним из самых дорогих для Наруто предметов. Наруто ещё больше увлёкся вымершим и забытым искусством, узнав, что его кумир, Четвёртый Хокаге, был одним из величайших мастеров печатей, которых когда-либо видел этот мир, уступая лишь древним мастерам печатей Узумаки. Хару познакомил Наруто с учебным планом Академии, который в основном содержал теорию об истории некоторых крупных деревень шиноби и стратегиях, которые использовались шиноби в предыдущих великих войнах. Вполне логично, что они должны были это выучить, чтобы в будущих войнах придумать аналогичные стратегии. Следующие три года, как сказал ему Хару, будут посвящены совершенствованию искусства формования чакры, физической подготовке, базовому контролю чакры, ручным печатям и отработке трех базовых ниндзюцу академии в сочетании с базовыми стойками тайдзюцу академии. Наруто спросил, не достаточно ли выучить только три базовых ниндзюцу Академии и закончить Академию раньше, чтобы взять на себя несколько миссий и набраться опыта, но его идея была быстро отвергнута. Хару непреклонно заявил ему, что большинство учеников изучают дзюцу в своих кланах, а родители большинства гражданских учеников нанимают для них личных наставников, чтобы те выучили пару эффективных дзюцу и помогли им отточить азы до окончания Академии. Наруто знал, что никто не захочет обучать его лично, и, поскольку у него не было семьи, большую часть жизни он будет предоставлен самому себе. Последнее обстоятельство задевало его несколько сильнее, чем хотелось бы, но он не стал долго раздумывать над этим, поскольку мысль о поступлении в Академию на следующий день будоражила его сознание сверх всякой меры. Сегодня же Наруто возвращался в свою квартиру, получив несколько новых комплектов книг и свитков для обучения в Академии, которые ему выдал сам Хирузен. Наруто с нетерпением ждал завтрашнего дня, думая о том, что, возможно, ему удастся завести новых друзей и больше не быть одиноким. Конечно, с тех пор как он покинул приют, он жил спокойно, но единственное, чего по-прежнему жаждало его сердце, - это друзей. Ни один из кланов не пускал его в свои владения и выгонял, если он по ошибке пересекал их границы. Пару раз члены клана даже слегка избивали его, прежде чем на место происшествия прибывал АНБУ и ограничивал их в преступлении. С тех пор Наруто никогда не приближался к территории клана. Гражданские родители в парке никогда не подпускали к нему своих детей и даже говорили им, что он плохой ребенок, и чтобы они держались от него подальше. Наруто было очень больно находиться в такой большой деревне и оставаться таким одиноким, но, может быть, завтра, если он сможет завести несколько друзей и пригласить кого-нибудь своего возраста к себе домой, поиграть, поговорить, пообщаться и найти кого-то, кроме Хирузена, Хару и семьи Ичираку, с кем можно поговорить, ему не будет одиноко. Он шел по улицам после захода солнца и направлялся к своей квартире, не обращая внимания на взгляды, которые бросали в его сторону. Вдруг, откуда ни возьмись, Наруто занесло в переулок, и он упал на спину. Придя в себя, Наруто увидел трех человек в бронежилетах и защитных щитках Листа, которые окружали его на выходе из переулка. У Наруто сжался живот от ужаса, когда они наставили на него ножи-кунаи, а их улыбки стали откровенно злыми. От страха перед уязвимым положением, в котором он оказался, по позвоночнику побежали мурашки. Наруто встал и бросился через проем, зигзагами пробираясь по переулкам, а трое мужчин следовали за ним по пятам. Наруто знал, что при желании они могли бы уже поймать его, будучи обученными шиноби, но, вероятно, им нравился сам азарт погони. По крайней мере, они давали ему время. Наруто попытался бежать еще быстрее, когда мужчины захихикали прямо за его спиной, видимо, забавляясь его неумелыми попытками убежать от них. Вдруг Наруто резко остановился, увидев, что переулок заканчивается, и перед ним лишь стена - тупик. Наруто обернулся как раз в тот момент, когда мужчины свернули за угол, и сделал шаг назад, затем еще один, и еще, когда его спина ударилась о стену. Шиноби начали смеяться над его несчастным лицом, когда спина Наруто ударилась о стену, а глаза запотевали от непролитых слез. Одинокая слеза скатилась по его щеке, когда мужчины достали сюрикены - не тренировочные, которые он привык видеть, а настоящие. Без всяких колебаний и угрызений совести они обрушили на него залп. Два сюрикена вонзились в его правое бедро, один - в левое, еще по одному в каждое предплечье, и злобный крик агонии вырвался из его горла. Наруто упал на колени, скуля от боли, а они смеялись над его страданиями. "Как пали могучие", - насмехался один из них. "Ну и каково это - терпеть боль, которую ты причинил стольким другим людям, Кюби?! Мы знаем, что не можем убить тебя, иначе ты восстановишь силы и освободишься от оков, но мы можем пытать твой сосуд и сломать тебя изнутри. Не волнуйся, скоро ты онемеешь от удовольствия, которое мы тебе доставим". "Почему?" Наруто ошеломленно хныкал. "Почему вы так со мной поступаете?! Что я вам сделал?" "Что ты сделал, Кюби?" - яростно зашипели они. "Ты убил столько жителей нашей деревни, а теперь имеешь наглость спрашивать, что ты сделал?! И в довершение всего у тебя хватает смелости поступить в Академию, чтобы восстановить свои силы?! Мы сделаем эту ночь незабываемой". Как только эти слова были сказаны, Наруто свернулся в клубок и приготовился к боли, которая, как он знал, должна была прийти. Никто не замечал, что его лазурно-голубые лужи окрасились в красный цвет, когда его били, пинали и кололи по всем несмертельным точкам. Наруто не знал, сколько времени это продолжалось, его тело становилось все больше, а хныканье превращалось в бессвязные стоны, и все это время он молил, чтобы кто-нибудь спас его. В кабинете Хокаге Хирузен, переживший долгое заседание совета, смысл которого он до сих пор не мог понять, был раздражен тем, что его так долго бессмысленно задерживают. Они спорили и спрашивали с него бессмысленные вещи, которые, по его мнению, были просто нелепы. Кроме того, ему все еще нужно было идти и заполнять все оставшиеся бумаги, которые наверняка скопились на его столе за время его отсутствия. Он вздохнул и провел рукой по волосам, привалившись спиной к кожаной обивке кресла. Он обмакнул кисть в чернила и принялся строчить на стопке папок. Должно быть, он просидел за этим занятием несколько часов, так как солнце уже начало садиться за горизонт, устало подумал Хирузен. Мысль о том, что он не сможет навестить Наруто и поздравить его с поступлением в Академию, опечалила его. Но он пообещал себе, что завтра, у Ичираку, он угостит мальчика и будет весь вечер слушать его болтовню. Хирузен как раз закончил свои размышления, когда в дверь вошел Какаши, чем привел Хирузена в некоторое замешательство. "Миссия выполнена, Хокаге-сама". Какаши лениво вздохнул, чем еще больше смутил Сарутоби. "Что это за миссия, Какаши?" - спросил он, словно у джонина в маске выросла вторая голова. "Не помню, чтобы я поручал тебе какие-либо миссии. Разве не ты должен был присматривать за Наруто сегодня ночью?" - спросил он с ноткой беспокойства, а Какаши недоуменно посмотрел на него. "Но, Хокаге-сама, старейшины прислали двух АНБУ, сказав, что вы заняты на собрании". Хирузен моргнул, застигнутый врасплох. "К тому же, эта миссия требовала моего немедленного внимания. Они даже сказали мне, что поручили кому-то присмотреть за Наруто, пока меня не будет". Хирузен сглотнул: "Какаши, я не давал никаких важных миссий, в которых могли бы понадобиться твои навыки", - признал он с пересохшим горлом. "А что касается заседания совета, то это было бесполезное сборище гражданских, на котором мне не было смысла присутствовать. А что это за задание, на котором вы были?" - спросил он с досадой. "Мне было велено следить за определенным участком деревенской стены. Была вероятность нарушения безопасности. Но, скорее всего, это была случайность, так как, по словам команды барьера, все было в порядке. По совпадению, мне не было смысла заниматься этой миссией". Слова Какаши усугубили беспокойство Хирузена. Мысли Хирузена и Какаши одновременно начали соединять точки. Бесполезное заседание совета, созванное старейшинами и гражданским советом, фальшивая миссия Какаши, полное отсутствие нарушений в системе безопасности, отряд АНБУ... Хирузен встал: "Какаши, - в его голосе слышалось отчаяние. "Пожалуйста, скажи мне, что ты позаботился о том, чтобы кто-нибудь защитил Наруто, пока тебя не было, не так ли?" - неуверенно спросил он. Какаши машинально покачал головой, его единственный глаз расширился, когда он тоже закончил соединять точки. Хирузен торопливо достал свой хрустальный шар и отчаянно попытался найти Наруто. Через несколько мгновений кристалл зафиксировал его подпись, и изображение стало четким. У Хирузена похолодела кровь. Он резко встал, когда перед его столом появились три АНБУ, а по бокам от них стоял Какаши - все четверо были готовы к убийству. Хирузен исчез в буре пламени, все остальные последовали его примеру и устремились в том же направлении с единственной мыслью в голове. Давайте успеем! Тем временем в переулке... С момента начала пыток прошло, должно быть, не менее четырех часов, а избиение все еще продолжалось. Тело Наруто уже давно полностью онемело, и онемение все усиливалось, так как боль становилась невыносимой. Но Наруто был вынужден оставаться в сознании, поскольку атаки, которым он подвергался, не позволяли ему потерять сознание. Нападавшие тоже уже изрядно устали и раздражались. "Эй, - вздохнул один из них. "...Он ранен и все такое, но не сломан, как нам было приказано. Что нам делать?" - спросил один из них, а другой ухмыльнулся. "У меня есть идея", - предложил он. "...После этого Кюби будет трудно оставаться в здравом уме, не говоря уже о том, чтобы стать угрозой для деревни", - пообещал он. Двое других заинтригованно смотрели на него, пока он начинал разрывать одежду маленькой блондинки на лоскуты. Остальные поняли, что он собирается делать, и ухмыльнулись. Наруто тем временем беззвучно скулил, разрывая на себе одежду, и пытался понять, что именно они собираются с ним сделать: разве может быть что-то хуже этого? Наконец, когда он остался в одних трусах, человек, предложивший этот план, начал расстёгивать его штаны. Наруто зажмурил глаза и молча ждал, какая боль его настигнет. На эту сцену вышли Хирузен, Какаши и АНБУ. У всех глаза разбежались от того, что преступники собирались сделать с мальчиком, а когда они услышали смех двух мужчин, стоявших в стороне, Хирузен и вовсе потерял дар речи. Он метнул кунай в яремную вену человека, расстегивавшего штаны, и тот упал без звука, а двое других упали на колени от его убийственного намерения. Они, конечно, были напуганы тем, что их поймали, но думали о том, к каким последствиям это приведет. "АНБУ!" рявкнул Хирузен. Трое АНБУ за его спиной напряглись: "Приказы, Хокаге-сама?!" "Отведите этих ублюдков к Ибики. Расскажи ему все, что произошло в переулке, слово в слово, и скажи, что у него есть неделя, чтобы играть с ними по своему усмотрению. Особенно расскажите Анко о том, что они собирались сделать. Я поговорю с ними позже, когда из них вытянут все подробности, а потом лично спланирую их самую мучительную казнь, чтобы они опозорились перед всеми шиноби перед вынесением приговора. Свободны!" - прорычал он, и АНБУ унесли двух живых, хнычущих и умоляющих шиноби. Какаши сжег труп прямо на месте, и они вдвоем медленно и уверенно подошли к Наруто, чтобы не потревожить испуганного мальчика, который спрятался в углу, чтобы не попасть под удар. Он свернулся в клубок, держа в руках два куная, которые он вытащил из собственных бедер, оба из которых обильно кровоточили. Его трясло, он дрожал от страха, но не терял бдительности. Больше всего Какаши удивили глаза Наруто. Его обычные темно-синие лазурные лужи теперь окрасились в красный цвет: в правом глазу кружились две томоэ, а в левом - одна. Наруто едва смог вымолвить несколько слов, его тело все еще неконтролируемо дрожало. "Не подходите ближе", - предупредил он, угрожающе указывая на Хирузена дрожащими руками. Слезы потекли по щекам Хирузена, когда он обратил внимание на испуганного ребенка. Потрясение от его незакрытых глаз было для Хирузена пустяком по сравнению с ледяным холодом испуганных слов, которые он только что услышал. Хирузен продолжал медленно приближаться, подняв руки, а Какаши сдерживал себя, не желая напугать ребёнка ещё больше, чем он уже был напуган. "Все в порядке, Наруто", - тихо ворчал Хирузен. "Никто больше не причинит тебе вреда. Это я, твой старик, разве ты не помнишь меня, Наруто-кун?" - успокаивающе спросил он. Наруто заплакал еще сильнее, его кунай все еще был у него перед глазами. "Пожалуйста, не делайте мне больно", - прохрипел Наруто. "Я уйду и никогда не вернусь. Только, пожалуйста, не бей меня больше. Это больно, слишком больно. Пожалуйста, оставьте меня в покое! Я хочу умереть и увидеть своего отца, о котором мне рассказывал старик. Он наблюдает за мной сверху. Пожалуйста, уходи, я убью себя, обещаю. Пожалуйста, не делайте мне больше больно... - задыхался он. Невольные слезы потекли по лицам взрослых, когда они услышали, в чем только что признался мальчик. Сердце Хирузена сжалось от того, какую травму получил Наруто. Это было настолько сильно, что он даже не узнавал его, ЕГО! Хирузен переместился как молния, когда Наруто поднес кунай к его горлу и одним ловким движением выхватил его. Кунай был отброшен в сторону, и Хирузен обхватил мальчика, который сначала грубо сопротивлялся, но потом обнял его, когда знакомый, приятный запах Хирузена коснулся его носа, и он зарыдал у него на груди. "Шшш..." Хирузен успокоил мальчика. "Все в порядке, Наруто, с тобой все хорошо. Я обо всем позабочусь, тебе скоро станет лучше, а сейчас успокойся", - утешающе прошептал он и улыбнулся, когда слезы мальчика потекли вниз, и он наконец упал без сознания от истощения. Хирузен поднялся с мальчиком на руках, повернулся к Какаши, тот кивнул, и оба исчезли в буйстве листвы. Больница Конохи Дуэт прибыл в больницу, и Хирузен тут же приказал своим лучшим медикам лечить Наруто. Они отнесли его из рук нерешительного Хирузена в операционную и заставили Хирузена сидеть снаружи. Сарутоби устало вздохнул, прокручивая в голове шквал событий, произошедших этой ночью, и единственное, что было возможно, - это если Совет спланировал все заранее. Слишком много совпадений произошло сегодня ночью, и он знал, что они не оставили бы после себя никаких доказательств. Хирузен был в ярости от того, что у них хватило наглости действовать за его спиной, лишь бы навредить Наруто, и то, что даже его собственные шиноби участвовали в этом, отвращало его до глубины души. Однако от размышлений его отвлек Какаши, решивший заявить о себе. "Хокаге-сама, я хотел бы усыновить Наруто". смиренно попросил Какаши. Хирузен на мгновение расширил глаза, а затем ожесточился: "Нет", - отрицал он и поднял руку, когда джонин попытался протестовать. "У тебя был шанс, когда я попросил тебя или Джирайю взять его под опеку все эти годы. Сейчас мальчику меньше всего нужна твоя жалость, которая будет преследовать его снова, и снова, и снова". Какаши пристыженно склонил голову. "К тому же, когда Наруто узнает правду о своей семье и твоей связи с ней, это разорвет его на части, а я не позволю этому случиться. Я отклоняю твою просьбу как Хокаге. Впредь не произносите ни слова на эту тему", - холодно предупредил он. Какаши вздрогнул от его обвинений, но понял, что не сможет ничего возразить, если то, что он говорит, на самом деле правильно. "Но, Хокаге-сама, он - наследие сенсея!" Какаши умолял: "Я должен защитить его. Пожалуйста, поймите меня", - сопротивлялся он. Взгляд Хирузена мог бы растопить ледник. "Мне жаль, Какаши. Но я не позволю ни тебе, ни кому-либо другому усыновить Наруто только для того, чтобы ты мог избавиться от чувства вины. Живи с чувством вины за то, что из-за твоей трусости сегодня ночью наследие твоего сенсея несколько часов подряд избивали до потери сознания и чуть не изнасиловали", - сурово добавил он. Какаши стыдливо опустил голову и, видя, как Хирузен твердо держится за Наруто, согласился с тем, что тот сейчас ни к кому не испытывает симпатии. "А как же его глаза, ты ведь тоже их видел!" попытался возразить Какаши. "Ему нужно будет тренироваться, чтобы правильно использовать эти глаза", - рассуждал он, пытаясь убедить Хирузена хотя бы позволить ему оставаться рядом с мальчиком. Хирузен, казалось, на мгновение задумался, прежде чем ответить. "Да", - согласился он. "Действительно, когда-нибудь ему понадобится, чтобы ты его обучил. Но этот день не сегодня, и мы пока не можем открыть эти глаза Совету, иначе кто-то из них может сложить два и два. Ты можешь обучать его после того, как он захочет закончить Академию, и если он захочет, то сейчас", - сказал он, еще больше запутав Какаши своими словами. Хирузен бросил на него взгляд "неужели ты настолько глуп": "Ты же не думаешь, что после этого Наруто будет так же готов защищать деревню, как и раньше. Я бы точно не хотел защищать деревню, которая так поступила со мной. Я даже не знаю, хочет ли он иметь что-то общее с деревней, а тем более быть ее шиноби сейчас", - вздохнул он. Какаши торжественно кивнул, поняв его мысль, и с тех пор хранил молчание. Вдруг из ОТ вышел доктор, и дуэт встал, когда он подошел к ним. "Как он?" срочно спросил Хирузен, и сердце его упало, когда доктор скорчил гримасу. "Теперь он вне опасности", - услышав это, оба мужчины облегченно вздохнули. "Но я должен сказать, что это просто чудо, что он вообще выжил, через какой бы ад ему ни пришлось пройти. Все его ребра были сломаны или переломаны, многочисленные переломы черепа, тройные проколы и рваные раны от инструментов шиноби, и он истекал кровью, очень много. Удивительно, но он обладает неестественной скоростью заживления, что, если мне придется догадаться, связано с его жильцом. В данный момент его кости и мышцы восстанавливаются с поразительной скоростью, и мальчик должен быть в порядке не позднее завтрашнего полудня". Вздохнув, доктор решил сообщить им плохие новости: "Но как это повлияло на его психику, пока неясно. Сейчас он, конечно, в сознании, но не говорит и вообще ни с чем не взаимодействует. Вы можете навестить его, если захотите, но, пожалуйста, не позволяйте ему делать ничего, что может слишком сильно на него повлиять. Я бы предложил вам даже не разговаривать с ним, если это возможно", - только и сказал он, после чего положил скальпель в карман и ушел. Хирузен держал руку на ручке двери и несколько секунд стоял неподвижно. Какаши положил руку ему на плечо и сжал, открыв дверь, и Какаши вошел в комнату. Сначала Хирузену бросился в глаза запах сильнодействующих химикатов, но он отмахнулся и вошел. Однако как только он вошел, то пожалел, что не сделал этого, потому что то, что увидел Хирузен, заставило его сердце пропустить несколько ударов. Наруто лежал на кровати, с ног до головы обмотанный бинтами. Он был в сознании, но больше всего Хирузена поразили его глаза. Он смотрел в окно мертвыми, багровыми глазами, словно не замечая ничего особенного. Какаши был единственным, кто нарушил оглушительную тишину в комнате. "Наруто, - позвал он, но мальчик лишь вздрогнул. Как будто Какаши вообще не обращался к нему. Хирузен тяжело вздохнул: "Наруто...", - попытался позвать он мальчика. Ухо Наруто дернулось, услышав знакомый голос - первая реакция, которую они получили с момента входа в палату. Даже медсестра, стоявшая рядом с Какаши, казалось, была шокирована тем, что Наруто узнал голос Хирузена. Наруто повернул шею, чтобы посмотреть на Хирузена, и улыбнулся. "Старый...", - злобно кашлянул он. Хирузен в мгновение ока оказался рядом с ним, поднося стакан с водой к его потрескавшимся губам. "Старик", - Наруто положил голову на плечо Хирузена и прижался к нему. Хирузен держал его так нежно, как держал бы перышко: "Как ты себя чувствуешь, Наруто-кун? Сейчас всё ещё больно?!" - спокойно спросил он. Наруто улыбнулся немного фальшивой улыбкой и кивнул. Сердце Хирузена оборвалось: "Мне очень жаль, Минато, я подвел тебя и твоего сына. И снова. Эти ублюдки наложили на него свои когти раньше меня и забрали часть его невинности. Но клянусь своим именем Сарутоби, я сделаю все, что в моих силах, чтобы докопаться до истины". Он улыбнулся своей фальшивой дедовской улыбкой и усадил мальчика к себе на колени. Наруто сначала напрягся, но потом обнял его снова, когда плотина его эмоций словно прорвалась. Он беззвучно плакал на шее Хирузена, а тот ворковал, пытаясь успокоить мальчика. "Почему они ненавидят меня?" Наруто прошептал ему в шею. Они глупцы, Наруто, вот почему. Они не понимают, какой силой ты обладаешь, и какую жертву ты приносишь каждый день, просто дыша ради этой проклятой деревни. Дай им время, и я обещаю, что они придут в себя". Наруто кивнул, выпрямившись во весь рост: "Но почему я?" - прошептал он. Хирузен вздохнул и понял, что ему придется получить ответы. Он подал сигнал своим АНБУ, и как раз в этот момент все они вышли из комнаты, оставив его и Какаши, человека в маске, который лежал на диване в соломе, в полном одиночестве. "Этого я не могу тебе сказать, Наруто-кун. Пока не могу. Я дал обещание твоему отцу, что открою все, когда ты станешь шиноби, когда ты будешь достаточно силен, чтобы защитить себя. Я расскажу тебе все, когда придет время, Наруто, ты доверяешь мне?" Наруто кивнул. "Ты знал моего отца?" нейтрально спросил Наруто. Хирузен с улыбкой кивнул, его лицо засветилось, а в уголках глаз появились слезы. "Кем он был? Скажите мне, пожалуйста!!!" отчаянно просил Наруто, едва не плача. Воля Хирузена дрогнула, услышав его умоляющий тон. Но он знал, что сейчас не время. Ведь он должен был выполнить обещание, данное Минато. "Я не могу сказать тебе этого, Наруто. Прости, но ты еще не готов к этой информации, а я не могу нарушить обещание, данное твоему отцу. У него было много врагов перед смертью, и они не остановятся ни перед чем, чтобы убить тебя, если узнают, кто ты и существуешь ли вообще. Поэтому я расскажу об этом деревне, когда придет время. Пожалуйста, доверься мне, Наруто". виновато прошептал Хирузен. Наруто заплакал еще сильнее. "Он любил меня?" - спросил он. Хирузен крепко обхватил его руками. "Да. Ты значил для него весь мир, он хотел сделать тебя лучшим шиноби, чем когда-либо был сам, и даже хотел помочь тебе найти первую девушку и проводить тебя в Академию в первый день. Он хотел быть рядом, когда ты получишь свою первую повязку с правилами. Он так много говорил мне, что хочет делать это вместе с тобой, хочет прожить свою жизнь через тебя. Поверь мне, но я не видел ни одного отца, который бы с таким нетерпением ждал взросления своего сына". Хирузен тихо прошептал. Наруто перестал плакать, и его лицо озарила маленькая искренняя улыбка. Хирузен не хотел, но должен был спросить: "Ну что, Наруто, ты все еще хочешь быть шиноби?" - неуверенно произнес он. "Я пойму, если ты не хочешь им быть". Наруто покачал головой и улыбнулся: "Нет, я хочу быть шиноби больше, чем когда-либо. Я хочу стать сильным шиноби, каким хотел видеть меня отец, а потом показать тебе, что готов узнать его секрет или защитить себя от опасности". "В отличие от сегодняшнего дня, я все равно поступлю в Академию и постараюсь стать сильным шиноби. Я стану достаточно сильным, чтобы защищать себя и не чувствовать себя таким беспомощным, как сегодня", - тихо признался он. Хирузен гордо улыбнулся и кивнул: "Хорошо. Наруто, сейчас я должен тебе кое-что сказать", - серьезно сказал он. Наруто с любопытством посмотрел на него: "Сегодня ночью, возможно, из-за напряжения и давления, которому ты подвергся, в тебе вновь пробудились кровные черты", - серьёзно признал он. Наруто посмотрел на него с недоумением: "А что такое родовая черта?" - невинно спросил он. Хирузен улыбнулся, по крайней мере, он не потерял всю свою невинность после этого инцидента. "Кровная черта встречается у различных шиноби из многих известных кланов. Она передается из поколения в поколение, в крови. Это особые навыки, которым не может научиться тот, кто не унаследовал их генетически". Хирузен объяснил. "Какая у меня родовая черта? И почему ты сказал, что я ее пробудил? Разве он был у меня раньше?!" Хирузен держал ладонь на голове Наруто, поглаживая его, и Наруто покраснел от смущения. "Ты, Наруто-кун, обладаешь особым визуальным дзюцу, или додзюцу, которое находится в глазах смотрящего. Ты владеешь одним из трех великих додзюцу мира - Шаринганом. Это редкий Лимит крови, встречается только у редких членов клана Учиха". Видя, как широкие, детские глаза Наруто впитывают каждое его слово, словно губка, Хирузен стал вдаваться во все тонкости, чтобы удержать его внимание и заставить забыть об ужасах, которые он видел. "Эти глаза состоят из двух частей: пронзающий глаз - эта часть глаза позволяет расшифровывать любые гендзюцу, ниндзюцу и тайдзюцу, а также копировать/запоминать их до мельчайших деталей практически мгновенно. Это даже позволяет предсказывать действия противника до того, как он сам поймет, что собирается делать". "Вот как я смог увидеть кунай! "Гендзюцу или любые иллюзии/обманы почти бесполезны против обладателя Шарингана, поскольку он может видеть чакру противника и рассеивать ее почти мгновенно. Вторая часть глаза - гипнотический глаз - позволяет обладателю Шарингана накладывать гендзюцу просто через зрительный контакт с противником. Говорят, что битва практически закончена, как только противник заглянет в глаза обученного обладателя Шарингана. Считается, что Шаринган - самый страшный кровный предел этой деревни, соперничающий только с могуществом родословной нашего Первого Хокаге". Даже Какаши был поражен тем, как много Хирузен знал и понимал о Шарингане для человека, не принадлежащего к клану и не владеющего им. "Как мне использовать этот Шаринган?" спросил Наруто. Хирузен игриво постучал его по лбу: "Просто направь немного чакры в заднюю часть глаз, давай, попробуй", - посоветовал он. Наруто сделал, как ему было сказано, и внезапно его зрение стало острее, чем когда-либо, и он даже смог увидеть слабые синие линии чакры у Хирузена и Какаши. Но большая синяя точка в левом глазу Какаши смотрела на него, как маяк. Какаши, увидев его потрясенный взгляд, понимающе улыбнулся. Наруто оставил это без внимания, так как не хотел лезть в дела, которые его не волновали. Хирузен протянул ему зеркало, чтобы он увидел свои кроваво-красные глаза с двумя томоэ, кружащимися в правом глазу, и одним в левом. Наруто подкачал чакру к глазам, и они закружились еще быстрее, тогда он прервал поток и повторил все сначала, а затем повторил еще несколько раз. "Круто!" - прошептал он, пораженный. Оба взрослых захихикали, а у Наруто хватило благоразумия сделать немного озорной вид: "Что это за следы у меня в глазах?" - спросил он. "Это следы, Наруто, - начал Какаши, поскольку теперь это была его компетенция. "...это томоэ. Глаза, обладающие Шаринганом, эволюционируют со временем, и с каждой эволюцией количество знаков томоэ увеличивается. Три означает полную зрелость глаз", - пояснил он. Наруто кивнул и отключил чакру, чтобы деактивировать Шаринган, и тут же упал лицом в грудь Хирузена, почувствовав головокружение: "Наруто, ты не должен использовать эти глаза в присутствии кого-либо. Мы не хотим, чтобы люди знали, кто твои родители. Ты сможешь рассказать об этом, когда все узнаешь или окажешься в очень опасной ситуации, когда тебе придется использовать эти глаза. А пока, пожалуйста, держи их в секрете, или я могу запечатать их, если хочешь?" - предложил он. Наруто покачал головой, дрожа: "Н-нет, я буду держать их в секрете, я не хочу, чтобы ты запечатывал их, если мне вдруг понадобится их использовать", - прохрипел он, испугавшись. Хирузен кивнул, успокаивающе поглаживая его по руке: "Хорошо, Наруто-кун, тогда послезавтра ты должен будешь отправиться в Академию. Я сообщу им о твоем отсутствии из-за проблем со здоровьем, а сейчас отдыхай, хорошо?" Хирузен пробормотал и уложил Наруто в постель, укутав его. Он встал, чтобы выйти из комнаты вместе с Какаши, и, оглянувшись, увидел, что Наруто уже задремал от усталости. "Почему вы не наложили на него печать, Хокаге-сама?" прошептал Какаши. "Было бы гораздо безопаснее держать это в секрете". "Я не буду его ни к чему принуждать, Какаши". Хирузен ответил отрывисто. "Эти способности его глаз дают ему уверенность в том, что ему есть на что опереться, если он когда-нибудь окажется в тяжелой ситуации. Если они помогают ему чувствовать себя в безопасности, то я не имею права запечатывать их, а он достаточно умный мальчик, чтобы держать их в секрете, если захочет", - небрежно ответил он. Какаши кивнул и больше ничего не сказал. В ту ночь Наруто мирно похрапывал, даже после всего, что с ним произошло, зная, что отец его очень любит. Отец не просто наблюдал за ним с небес, он видел мир его глазами - у Наруто были папины глаза. Тот факт, что у него был любящий отец, согревал его сердце, ведь он не был выброшенным мусором, когда-то он был желанным и любимым. Даже старик знал его и рассказал бы ему об отце, когда тот был бы готов узнать, настолько он ему доверял. Наруто понимал, что обещал сохранить это в тайне для своего отца, и, черт возьми, он был готов это сделать. К тому же он чувствовал себя в безопасности, ведь у него были новые глаза, на которые он мог опереться в случае, если что-то подобное случится снова. Ему не терпелось поступить в Академию, чтобы стать достаточно сильным, чтобы защитить себя и всех тех, кто ему дорог, как бы мало и далеко их ни было. Он покажет отцу мир своими глазами, заставит его гордиться собой, и, может быть, завтра кто-нибудь захочет стать его другом. Последняя мысль заставила его всю ночь изображать на лице глупую улыбку.