6 сентября 2022.
Понемногу я начала узнавать одногруппников. Кто-то сразу обозначил, что не хочет общаться, кто-то сам подходил и начинал разговор. Мы с тобой продолжали сидеть за одной партой. Точнее, ты постоянно опаздывал, и мне приходилось занимать тебе место. Пятьдесят человек в кабинете, рассчитанном всего лишь на тридцать мест. Это давало понять, что, если не успеешь, будешь сидеть возле подоконника или даже стоять. Я сидела рядом с двумя девушками, нашими одногруппницами. Они были смешные, почти моментально появились локальные шутки про Егора Крида. На телефоне до сих пор остались видео. Это было забавно, даже скучаю по тому времени. Настя и Саша, потом к нам «прибавилась» и Ульяна. Ты тоже прибился к нам. Не помню, как это произошло, но мы постоянно были рядом. На парах, в коридорах, на обедах. Везде и всюду. Дошло до того, что одногруппники и преподаватели начали принимать нас за пару. Мы отшучивались, но в какой-то момент во мне забила тревога. Твои действия стали неоднозначными. Частое сокращение дистанции, случайные прикосновения. Знаешь? Ты начинал меня напрягать… Наша переписка началась по моей инициативе. На сколько я помню, мне нужна была помощь с домашним заданием от преподавателя, и я решила узнать у тебя. Так мы и начали понемногу переписываться. Вопросы по поводу колледжа и классическое «Как дела?», «Чем занимаешься?». Честно говоря, я не воспринимала тебя больше чем другом. На тот момент я общалась с бывшим одноклассником, с которым что-то намечалось, и я была увлечена общением с ним. Но из-за тебя мне становилось все тяжелее и тяжелее писать ему. Хватило двух недель, чтобы наше общение сошло на нет. Ты в этом виноват. Не прошло и месяца учебы в колледже, как в нашем кабинете завелись «крысы». Начинались частые осмотры личных вещей, иногда нас даже шмонали по карманам в поисках курительных аппаратов, сигарет, наушников. Возрастало напряжение во взводе. Мы не знали, кому можно верить. Угрожали отчислением и статьями. Стало тяжело находиться в колледже. Проблемы не заканчивались. Одной из веселых частей дня были строевые. Наш наставник Макс устанавливал дисциплину, учил маршировать в ногу. Было тяжело, но местами и весело. Не сказать, что он мне нравился, я не считала его хорошим человеком или наставником, но в тот день я стала его остерегаться. На очередной строевой мы держали ногу и отмашку. Максим был раздраженный, что-то ему не нравилось, но из-за расстояния не все его слова можно было разобрать, а потому его приходилось перебивать. Накручивая круги туда-сюда, он в очередной раз пошел в начало строя. Там стоял ты. — Что надо сделать, чтобы с первого раза услышать то, о чем я вам говорю? — спросил Цыпа, сложив руки за спиной. Он смотрел под ноги, ожидая ответа на свой вопрос. — Закрыть рот, — ты сказал это явно не для того, чтобы разозлить нашего наставника еще больше, но твой ответ ему явно не понравился. — Упор лежа принять, — Максим встал возле тебя и ждал, когда ты примешь стойку. — Один. Два. Полтора. Два. Один. Полтора. Один. Я видела, как тебе становится тяжело дышать, твое лицо начинало краснеть от напряжения. — Слушай, давай пресс пробью? — с ухмылкой на лице спросил наш наставник. Я не слышала твой ответ, но, по всей видимости, ты согласился. Было тяжело смотреть, как этот полоумный третьекурсник бьет тебя в живот ногой. Ты стоял в планке и терпел, но явно было больно. Парни хохотали, а я смотрела с ужасом. Когда ты встал, отряхивая руки от земли, к нам спустился четвертый курс. Они налетели на Цыпу, схватили за шкирку в буквальном смысле и оттащили к небольшой постройке возле плаца. Как я хотела, чтобы они сломали ему ребра, отплачивая теми же ударами в живот, что он наносил тебе. После этого случая Максима сняли с наставничества, а его место заняла Ангелина.19 сентября 2022.
День проходил хорошо, вроде было даже спокойнее, чем обычно. По крайней мере, мы все так думали. Общий сбор нашего потока на плацу не вызывал доверия. Наших командиров вызвали к заместителю по безопасности, и вернулись они не самыми счастливыми. Среди командиров была и Ульяна. Она дала сразу понять, что надеяться на веселье не стоит. Тревога нарастала, по прогнозу были серьезные проблемы. Стоя в три шеренги, наш поток переглядывался. Кто-то на панике начал шутить про отчисление, кто-то застыл как вкопанный. Я старалась держать себя в руках, но мои дрожащие руки выдавали страх и негодование, что я испытывала. «Мне нельзя слететь с учебы, я приложила много усилий для поступления», — единственная мысль, которую я крутила в своей голове в попытках успокоиться. Александр, наш заместитель по безопасности, наконец-то вышел на плац. Первое, что он сделал, — это отдал приказ командирам и замам выйти из строя и встать к нам лицом. — Курсанты, что курили в кабинете 318, выйти из строя, — эти слова были предупреждением. Если мы хотим обойтись по хорошему, стоит выйти, но никто не двинулся с места. — Понятно. Если к 14:30 ко мне не приведут курильщиков, я сниму командиров и замов с их постов и отправлю на совет профилактики, где поставлю вопрос об отчислении. Вряд ли вы хотите такой участи для них. С этими словами он покинул плац, а наставники повели нас обратно в кабинет. Когда я уже сидела за партой возле тебя, меня трясло. Ангелина и наставники второго взвода ждали добровольцев. Автоматизированные сети отдали добровольно тех, кто курил. От наших выходили тоже, но мало. Все добровольцы шутили о том, как сообщат родителям о случившемся. Мне было не до смеха. Ангелина сказала, что нужны еще и девочки, так как их видели чаще всего. Трое сразу отпали, двух командиров никто не хотел подставлять, а Катя Н. уже ни раз от начала семестра побывала в кабинете ПДН. Оставались только я, Настя и наша одногруппница Вика. Ангелина запустила рандомайзер, который выбрал меня сразу после некурящей одногруппницы. Я сразу дала понять, что, если я выйду, моя мама разнесет колледж, а Ангелине достанется из-за рандомайзера. По итогу мы с оставшимися тремя девчонками договорились позвонить родителям и заранее их предупредить о случившемся, чтобы они не удивлялись, если им позвонят. Разговор с мамой не задался. Когда я вернулась в кабинет, мне в лицо кинули фразу: «Что, тебе тоже родители не разрешили идти на амбразуру?». Я поняла, что Вика с Настей не выйдут. Выбора оставалось мало, время поджимало. Либо дать заднюю и трястись от страха, либо выйти и понести ответственность за свои поступки. Ты ждал моего решения, сидя в центре кабинета, но было отчетливо видно, что ты примешь любой мой выбор. Это придавало уверенности, но руки все еще дрожали. — Я пойду, — единственное, что я выдавила из себя. Панический смех, шутки про отчисление и очередное ожидание разочарования. Хотелось просто сбежать. Знаешь, меня бесит, что я сделала это, как только увидела твой взгляд.