К истокам души

----------- ✶ -----------

Гермиона старалась. Гермиона действительно старалась никак не выдавать свою ненависть к тому, кто сидит буквально перед ней, на первой парте среднего ряда. Смотрела куда угодно, делала что угодно, но не сосредотачивалась на его тёмных глазах, не хотела даже наткнуться на его силуэт во время её лекции о защитных чарах. Гермиона старалась, чтобы её движения не были напряжёнными, резкими, неестественными, пока она кожей ощущала взгляд Тома Реддла. Настолько скользкий, проникновенный, что не хотелось находиться тут ни минуты и уйти к чёрту в свою новую комнату. Но она не могла. По крайней мере из-за своих новых обязанностей, которые она должна выполнять безукоризненно. Не только потому, что это надо для дела. Но и ради самой себя, как возможность отвлечься, как способ установить у студентов авторитет. И, честно признаться, ей даже нравилось. Совсем немного. Пока Реддл не начал вести себя так, что хотелось удушить его на месте. Начал прерывать её. Взгляд дикий, тёмный, злой... Руки его тряслись, а сам он выглядел, словно на взводе, что испугало её по началу. Но окклюменция успешно скрывала все инородные эмоции. Гермиона со стыдом признавала, что боялась этого школьника, параллельно вспоминая все моменты, что он сделает в будущем. С ней. С её близкими. И из-за этого она не хотела различать Тома Реддла и Волдеморта. Ведь они разные. Но знала, прекрасно знала, что это лишь вопрос времени. Совсем скоро Том Реддл перестанет существовать. И появится Волдеморт. Её передёрнуло. Руки задрожали, пока она исподтишка наблюдала за молодым человеком, так близко сидящего к ней, что хотелось убиться. Возможно, она немного вышла из запланированной роли серости и ходячей скуки, когда практически прилюдно унизила Реддла, завуалированно назвав его ответ неискренним. Тогда за неё говорила злая женщина, пострадавшая от этого монстра, а не Джин Доккен, всего лишь профессор Защиты от Тёмных Искусств. И она ругала себя за такую резкость и вероятное раскрытие себя раньше времени. Ведь все преподаватели его любили. Уважали. Восхищались. И чтобы быть незаметной для него, ей тоже следует им уподобиться. Но гордость, злость, упрямство было выше, чем обязанность. Чисто физически она не могла ему улыбнуться. Смотреть на него без презрения, которое не скроет никакая окклюменция. Понимать и восхищаться, как профессор. Дышать одним воздухом. Пропитанным его тьмой. Эта тьма особенно ощущалась в воздухе, когда он буквально выкрикнул замечание ей насчёт защитных чар. Она вывела его из себя ещё на моменте опроса, игнорируя его. А сейчас, поставив его на место перед всеми, возможно, доведёт его до массового убийства. Но её душа тихо и мрачно радовалась, что всё идёт не так, как хочет и планирует он. Это было слишком приятно, чтобы прекращать. Чтобы не показывать свой характер, волевой и гордый, всегда идущий наперекор всем. Зная, как это раздражает его. До конца пары он молчал, погруженный свои мысли. И эта первая пара дала ей одно небольшое знание о нём, которое укоренилось в её сознании. И которое она занесла в мозговую картотеку под названием «Том Реддл». Том Реддл ненавидел, когда он не первый. Ненавидел, когда его ставят на место, показывают его ошибки. Ненавидит быть неидеальным в глазах других. Возможно, только что она поняла то, что его однокурсники и преподаватели не видели на протяжении семи лет. Это разливалось мрачным удовлетворением. Снова. Когда все студенты, наконец, вышли из аудитории, Гермиона откинулась на спинку стула, разминая шею, которая спазмировала от боли и нервов. Ещё даже не было полдня, а она уже вымотана, словно самолично взбиралась на Голгофу. Сложно представить, как пройдут остальные их совместные занятия. Это если не брать в расчёт случайные встречи за пределами аудитории. Гермиона начинает думать, что настал час пить успокоительное. С её-то новой работой. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, она стала глубоко дышать, приводя себя в норму. Через пятнадцать минут у неё начнётся пара с Гриффиндором, где ей не надо выглядеть так, словно она сейчас начнёт издавать последние хрипы. Всего лишь первая пара с Томом Реддлом. Всего лишь первая пара с её будущем врагом, который ненавидит грязнокровок и желает им смерти. Гермионе ни в коем случае нельзя разглашать свою кровь, иначе бог знает, что случится с ней раньше времени. Зная события его шестого курса, то могла предположить, что мало что поменялось. Если хоть кто-то узнает о ней, то ей конец. И не только от Реддла. Общество сороковых, особенно Слизерин, не сильно жаловало у себя тех, кто не был хотя бы полукровкой. Прикрытие и история были хорошей конспирацией. Продуманные до мелочей... Девушка потёрла руками лицо, сбрасывая с себя усталость и напряжение. И принялась перекладывать принадлежности на столе в намерении абстрагироваться от внешних раздражителей. Будь Гермиона менее сдержанной и менее способным окклюментом, то непременно бы выдала себя на первой же минуте урока. Но, хвала Мерлину, всё прошло удачно и она могла дальше наблюдать за Реддлом. Лишь бы он не догадался ни о чём, пока в её власти не были его крестражи и возможность убить его. Но Гермиона имела ещё один план, который ей непременно нужно будет начать осуществлять. И библиотека Хогвартса ей сможет помочь. Как кладезь знаний, который даст ей преимущества в битве против Тома. Она будет на шаг впереди. Гермиона в этом уверена... Остальные уроки она провела, словно в тумане, но при этом её пары нельзя было назвать скучными. Ей не хотелось делать из себя преподавателя, который не будет должным образом выполнять главную обязанность. Её тактика была в балансе. Быть строгой и требовательной, но в то же время полезной, по-своему мягкой. Она считала это правильным. Она об этом действительно думала на досуге. Гермиона действительно хотела немного пожить для себя в недолгом мире фантазий, представляя, что она всего лишь учитель. Но, разумеется, это было лишь временной фантазией. Да и только. И реальность волной обрушилась вновь, когда настало время идти на ужин. И тогда всё волшебство дня окончательно испарилось, оставляя Грейнджер в новой реальности, где на ней лежит куча ответственности. Говоря об ответственности, она вспомнила Гарри, которому пообещала писать как можно чаще, понимая, что другу будет одиноко самому жить в доме в Хогсмиде. Она хотела поделиться с ним одной информацией, которую планировала вычитать в книгах, и услышать его реакцию или совет... Идя сейчас по коридорам вновь, Гермиона пребывала в странном состоянии. Девушка мало что слышала вокруг себя, ощущая на себе наподобие мыльного пузыря, оболочки, через которую все звуки доносились приглушённо. Гермиона раздумывала об этом дне, прокручивая моменты воспоминаний с Реддлом на повторе, подмечая малейшие детали поведения, эмоций, жестов. Всего, что было бы важно для финальной картины. Гермиона знала, что разузнать своего врага является чуть ли не самым важным на войне. Чтобы знать, куда правильно бить. Она про это уже думала, но мысль о будущей власти над ним буквально расцветала в её душе, подобно бутонам. И Гермиона думала об этом всё больше и больше... Разговоры, разговоры, разговоры... Они словно окружали, заглатывали, засасывали в свою пучину, дезориентируя и путая вроде как сформировавшиеся мысли. Большой зал изобиловал ими, и это сильно давило на виски, но девушка сдержалась, чтобы не устало выдохнуть за столом учителей. Не так бы поняли. При этом пытаясь сохранить прежний, рациональный рассудок только одной мыслью... Уже сегодня после ужина девушка планировала начать свой набег на библиотеку, строго-настрого запрещая сейчас себе думать о прошлом. О том, когда она с такими же мыслями бежала на заветный этаж, вдыхала ароматы старых переплётов и сидела часами напролет. Не хотела думать. Потому что не время. Потому что знала, что если не остановится, то будет риск, что её накроет паническая атака в будущем. В самый неожиданный момент. И сейчас она не хотела терять контроль как никогда раньше. Ведь Гарри не было, не было никого, кто мог бы помочь. И, как бы она ранее не храбрилась, но ей было страшно. Страшно справляться вновь самой, без поддержки, пребывая со своими тёмными мыслями. Гермиона думала только о вылазке, не смотря за стол Слизерина и не имея ни малейшего желания портить себе и так скудный аппетит. Если она заметит что-то отдалённо похожее на смолянистые волосы и идеальную осанку, то её просто вырвет. Ей хватило на сегодня Реддла с головой. И тем более, она хотела хоть на пару минут ослабить свои стены сознания. Немного отдохнуть. Остаток ужина она провела спокойно, даже немного сумев запихнуть еду в рот и запить соком. Настало время двигаться в библиотеку. Чем раньше, тем лучше. Пробираясь к выходу из большого зала, Гермиона ощутила на себе неприятный взгляд, заставляющий съеживаться и только ускорить шаг, что она против воли и сделала. Ей не хотелось думать, кто мог это быть. Хотя в глубине души знала ответ на свой вопрос... Стены библиотеки встретили её с радушием, словно приветствуя старого друга в своей обители. Девушка вдохнула запах библиотеки, ощущая, как одинокая слеза готова сорваться с ресниц и упасть на гладкий каменный пол. Будто она никуда и не уходила. Словно сейчас появятся её мальчики и попросят дать списать домашнее задание по Трансфигурации, а она, вздыхая и откладывая очередной древний фолиант, даст им свои записи. Но это было в далёком прошлом. Точнее в будущем. Гарри далеко. А Рон убит. Последнее особенно сильно ударило по голове девушки, но истерики не было. Рано. Она придёт позже. Гермиона ждёт и ждёт её, словно предвкушая, какая сильная боль её накроет. Возможно, ей пойдёт это на пользу. А пока Гермиона лишь шагала мимо стеллажей, не замечая на своём пути ни единой души. Всё же студенты во все времена были всего лишь студентами. Никто не хотел в первый вечер занятий, тем более после ужина, спешить в храм знаний. Возможно, это было ей на руку, так как лишние лица тут ни к чему. Чем ближе она подбиралась к запретной секции, тем медленнее становился её шаг. Оттягивала неизбежное или же хотела наслаждаться последними воспоминаниями её молодости? Не суть важно. Сейчас надо начать продвигать дело. Её цель была найти книгу, которая, как она помнила ещё из той жизни, находилась тут. Когда-то давно она варила определенное зелье для Ордена, закрывающее сознания на какое-то время от любого легилимента. И сейчас, находясь здесь, Гермиона поняла его стопроцентную нужность. И то, что ей снова придётся его варить. Том Реддл был искусным легилиментом. И, если она, упаси Мерлин, где-то ошибётся или выдаст себя, то пусть её мысли будут под контролем, под секретом. Мерлин знает, что может ему взбрести голову. А Гермиона намерена избежать любых опасностей и для себя, и для Гарри. В той жизни это зелье спасало их не единожды, но, опять же, это уже не имело смысла. Сейчас нужно найти старую книгу в самом дальнем углу секции, сокрытой от чужих глаз, и сделать копию. Забирать оригинал было опасно. Гермиона без особого для неё труда пробралась в запретную секцию, накладывая на себя чары сокрытия и заглушения шагов, и двинулась в нужную сторону. Сдерживая порывы останавливаться на каждом шагу и мимоходом не сделать случайно копии ещё десяток полезных книг. Даже если она их уже читала. Внутренняя всезнайка никуда не денется, к сожалению или к счастью. Закусывая губу, девушка начинала задумываться, не заблудилась ли она, так как использовать палочку для освещения пути было бы тоже рискованно. Но, к счастью, уже через пару минут она нашла нужный стеллаж, где лежала книга с углубленными зельями... «Сидя на полу одной из комнат бункера, девушка помешивала зелье, бурлящее в котелке, а другой рукой листала страницы книги, время от времени задумчиво кусая губу. Стрелки часов уже перевалили за час ночи, но зелье нельзя было оставлять ни на минуту. Одно неверное движение — и новая партия зелий против вмешательства в мозг будет испорчено. Глаза слипались, спать хотелось до жути, но ей нельзя было вновь подвести Орден. Просто не могла вновь... Буквально неделю назад из-за неё погиб человек, ещё один член Ордена, как и она. И всё из-за её характера. Из-за её характера, любопытства, азарта, что сыграло с ней злую шутку. Неделю назад была операцию, которая включала в себя разведку новых захваченных Пожирателями территорий. Она предлагала свою кандидатуру, так как не могла уже сидеть на месте, зная, что на эту операцию отправят Гарри и Рона. Операция довольно рискованная. Гермиона больше не могла сидеть в больничной палате, видя пациентов день за днём. Помимо всего она хотела хоть ненадолго освободиться, уйти из этих стен на свободу, почувствовать адреналин и эмоции, по которым, как бы жутко это не звучало, искренне скучала. Когда день за днём видишь смерти, кровь, кишки и органы, то кажется что угодно лучше, лишь бы не видеть то, что видишь каждый день. Но Кингсли, вопреки её уговорам, не согласился с ней, отвечая, что им надо в случае чего хотя бы один опытный целитель. Гермиона была лучшей в своём деле, она это знает. Но это не означало, что нужно ставить на себе крест и не участвовать в операциях. Да, это эгоистично, но она имела на это право. Каждый думал за себя, и она хочет тоже хоть раз подумать о себе. Хоть раз сделать что-то для себя, для своего ментального здоровья. Сменить обстановку, чёрт возьми. Поэтому, не слушая главного, Гермиона отправилась на вылазку с ними. Спустя время выяснилось, что Пожиратели прознали про их план и готовили атаку. Окружили. И то, что Гермиона пошла с ними, сыграло с ней действительно злую шутку. Из-за того, что она была на поле боя, Гарри и Рон не могли сосредоточиться на битве, время от времени ища глазами копну каштановых волос. И из-за этого их ранили. Настолько сильно, что был риск смерти. Которую она бы не простила себе никогда. Но это была только верхушка айсберга. Когда стало понятно, что раненных слишком много, а возможностей отбить атаку всё меньше, Гермиона решила действовать по-другому, воспользовавшись собственноручно усовершенствованным заклинанием, которое могло помочь им выбраться из антиаппарационного поля. Защитные заклятия, направленные на их группу. И позволяющее на несколько минут не подпускать Пожирателей ближе и не ранить их. Дать им возможность сбежать. Всё шло удачно, когда она начала рисовать сложную вязь, но она настолько была сосредоточена, настолько была вне времени, что не заметила Пожирателя, который направлял на неё зелёный луч. Пока была суматоха, запах крови, дым и грязь кругом, то была лёгкая возможность убить кого угодно. Ведь такой хаос был на руку. И Гермиона могла умереть в ту минуту, когда луч несся прямо на неё, всё ближе и ближе. Чтобы не дать ей доделать заклятие. Чтобы убить, как очередного солдата на войне. Но она выжила. Ценой жизни другого. Симус Финниган принял на себя Аваду Кедавру, прыгнув и откидывая её в сторону. Перетягивая смерть. Гермиона, не успевшая закончить чары, в шоке уставилась на труп бывшего однокурсника, уже мёртвого и холодного. Глаза его были широко раскрыты, рука сжимала палочку, а сам он выглядел... Спокойно. Словно осознанно шёл на смерть. Прикрыв рот рукой, чтобы не закричать от увиденного, она уставилась на Пожирателя, сжимающего палочку в руках. И выглядевшего недовольно, что не убил именно её. Вытерев грязным рукавом щёки, Гермиона наставила на него палочку и быстро выстрелила убивающим. Без сожаления и эмоций. Так, как достойны эти ублюдки. Мстительно улыбнувшись, она продолжила колдовать, время от времени смотря на Симуса. Она заберёт его с собой. На своё кладбище. А после, когда они вернутся домой, поклянётся себе не самовольничать и впредь помогать только в тылу. Только как врач... — Гермиона? Девушка вздрогнула, чуть не выролнив книгу, и уставилась на порог. Где на неё нахмуренно смотрела Джинни, одетая в пижаму. — Почему ты не спишь? — прохрипела девушка, закусывая губу и опустив взгляд. Последние дни она не попадалась никому на глаза, чувствуя вину и стыд. — Тот же вопрос, дорогая, — она улыбнулась и подошла к ней. В свете старой лампы её рыжие локоны отдавали золотом. Гермиона уверена, что сама сейчас выглядела ужасно. Пижама, взлохмаченные волосы, усталый взгляд и вечно преследующий запах зелий. Гермиона отложила книгу. — Ты же знаешь, мне надо закончить партию... Но взгляд Джинни так и кричал, что не верит ни единому слову. Ведь она хорошо знала Гермиону, если не лучше всех. — Ты винишь себя за смерть Симуса? Гермиона прикрыла глаза, стараясь не поддаваться эмоциям и панике. Одно дело думать, а совсем другое — озвучивать. — Да, Джинни, если бы я не пошла... — Если бы ты не пошла, то мы бы не выбрались. Они готовили атаку. И по-любому напали бы. Но ты нас вытащила. Вновь спасла. Почему же ты себя винишь? — её голос был мягкий, словно шёлк, даже немного убаюкивающий. — Потому что я сломалась, Джинни, — слова так легко выходили из её рта, но при этом на душе было тяжко. — Я не могу сидеть на месте, и это довело до могилы Симуса. Я не могу больше видеть эту палату, видеть трупы, видеть раненных и слышать запахи зелий, это... Первые слёзы скатились по щекам, но она быстро вытерла их рукой. — Это тяжело. Я солдат по натуре, и мой характер, ты же знаешь... Джинни нежно улыбнулась, совершенно не осуждая подругу. — И из-за этого я чувствую, что угасаю... Я чувствую, что мы проиграем, Джинни. Она ни с кем не делилась этой мыслью, не желая деморализировать Орден. И так достаточно пострадавший и испещренный шрамами. — Не сдавайся, Гермиона. Это будет достаточно для нас всех, — в глазах рыжеволосой тоже были слёзы. И она взяла холодную руку Гермионы свою горячую. Желая согреть. Поделиться надеждой и теплом. Хоть на какой-то миг. — Но как, Джинни? Как? — отчаянно произнесла. — Живи целью, живи планами. Чем угодно, что может помочь находиться на плаву. Я чувствую, что ты, Гарри и Рон выстоите. Ты наша надежда. Вы все. Гермиона хотела её обнять изо всей силы. Ведь чувствовала, что подруга хотела сказать... — Береги себя, Гермиона. Береги наших мальчиков. И через месяц её не стало.» ... Девушка потрясла головой, сбрасывая наваждение. Голова немного кружилась из-за воспоминаний и чувств. Она могла сказать, что это был один из самых главных переломных моментов её жизни. Их разговор. Её напутствие. Её смерть через месяц. — Я не сдержала обещание, Джинни... — настолько тихий голос, что она сама себя еле услышала. Она не уберегла Рона. Но искренне надеялась, что сейчас он воссоединился с Джинни. Со своей семьёй. Что он обрёл покой. Сделав глубокий вдох и выдох, Гермиона взяла книгу в руки и направилась к одному из столов, который был неподалёку. Аккуратно она стала листать страницы, возобновляя в памяти заветные слова и ингредиенты. Прикрыв глаза, она начала колдовать с целью сделать копию рукописи. Постепенно, шаг за шагом она смогла создать идеальную копию и, уменьшив её, спрятала в кармане мантии. Оригинал положила на место. Посмотрев на наручные часы на руке, Гермиона отметила, что всего лишь восемь часов вечера. И ей не хочется пока что уходить. Из места, полного воспоминаний. Поэтому, мысленно махнув рукой, она пошла к другим стеллажам с намерением найти что-то ещё. Что-то о тёмной магии. Зелье — лишь начальный этап. А сейчас ей необходимо найти книги, которые могли бы содержать в себе упоминания об крестражах или же о чём-то таком же тёмном. Интересном. Шли часы, пока она бродила от книги к книге, подмечая про себя, что тут хранилось множество того, что могло бы быть опасным для учеников. Гермиона даже не удивлена, что Том Реддл заинтересовался такой отраслью магии. Подростковый любопытный ум, запретный плод, мания знания и величия, всё в совокупности могли сотворить тёмного волшебника в будущем. Ведь запретное всегда манит. Особенно таких, как Волдеморт. Ведь это гарантия силы. Знание равняется силе. Она и сама так думала, к своему неудовольствию подмечая, что в вопросе книг они до ужаса схожи. Девушка скривилась. Множество книг были настолько тёмными, что даже находится рядом с ними для обычных людей было бы сложно. Но Гермиона имеет уже иммунитет к тёмной магии, умеет не поддаваться её соблазнительным чарам. Потому что Грейнджер сама создала и усовершенствовала во время войны кучу заклинаний. Делала настолько смертоносные оружия, убивая и раня Пожирателей, что, будь возможность за это судить, её бы отправили в Азкабан. Но это была война. И Пожиратели помышляли не меньшим. Одно из новейших её открытий стало усовершенствованное заклятие Империуса, которое она наложила на директора Диппета ещё во время собеседования. Сложность и особенность была в том, что это заклятие не подчиняет человека, как делает обычный Империус. Дело в том, что её заклятие целенаправленно меняет мысль или решение человека, подчиняя чужой воле. И даже восстановления от него нет. Тот всё также будет думать то, что другой человек ему внушил. Слом воли. Запретная и тёмная магия. Но до ужаса полезная. Вечный Империус. То, что она сделала, будучи уже в этом мире. Заклятие, рецепт которого она унесёт с собой в могилу... Гермиона набрала себе несколько книг, включающие в себя тёмные и древние руны, пару книг по зельям разной сложности, и один тёмный фолиант, происхождение которого она ещё не узнала, но хотела прочесть. Однако отвлёк звук открывающейся калитки у входа в запретную секцию. Девушка замерла, воровато оглядываясь по сторонам и быстро убирая следы своего пребывания. Запихнула к себе в карман уменьшенные книги, даже не заботясь о том, что могла их помять. Пару секунд было тихо, словно человек на входе что-то раздумывал. И прозвучали шаги. Гермиона наводила последние штрихи. Шаги раздавались всё ближе, словно желая растянуть удовольствие от обнаружения. Хотя Гермиона знала, что она наложила и на себя, и на пространство заглушающие чары. Но забыла в суматохе, что забыла возобновить чары сокрытия. Шаги всё ближе, а Гермиона, расслабившись, испустила вздох, не заметив фигуру юноши, стоявшего неподалёку от неё, за одним из стеллажей, и наблюдал за женщиной уже как несколько секунд. Том вышел из своего укрытия, тем самым заставив Гермиону испустить испуганный вскрик. Он смотрел на неё осознанно. Она опустила взгляд на своё тело, понимая, что забыла возобновить чары. Чёрт. Гермиона не была готовой к настолько ранней встрече, потому что выглядела не лучшим образом. Не как преподаватель, а как запуганная преступница. Подозрительно. Не как серая мышь. — Мистер Реддл, вы меня напугали, — решила первая начать девушка, понимая, что лучше первой изъявить претензию и как можно быстрее уйти. — Что вы делаете в такой поздний час в запретной секции? Её возмущенный тон не возымел никакого эффекта. Не убавил прищуренного взгляда тёмных глаз напротив. Он выглядел жутко, неестественно и, честно сказать, пугающе. Но Гермиона знала, что в случае чего она сможет себя защитить. — А вы что тут делаете, профессор? — в таком же тоне сказал Том. Его голос был искренним на первый взгляд, но Гермиона знала, что это всё фальшь и мишура. Гермиона сложила руки на груди и стала опираться на столик позади себя. Стараясь быть как можно дальше. Чтобы ни он, ни его тьма не смогли дотронуться её. Пропитать её. Он буквально пах запретным. Всё о нём кричало о тьме. И как этого никто не видел? Привлекательность, речи, манеры, взгляд, буквально всё говорило о нём больше, чем извергал его рот. Он — само воплощение тьмы... Гермиона моргнула, сбрасывая с себя наваждение и возвращаясь в реальность. — Я тут по поручению, мистер Реддл. Вас это волновать не должно. Поэтому повторюсь: что вы делаете тут? — её голос был спокойным, ровным, словно сейчас в грудной клетке не отбивался ритм бешено бьющего сердца. Реддл ей не поверил. И это пугало ещё больше. Она смотрела на его лицо, стараясь в свете от его палочки изучить его получше, увидеть его ложь для своей картотеки на лице. Но он был нечитаем. Как и она. — Я патрулировал сегодня, профессор Доккен, услышал звуки в секции и решил проверить, — глубокий голос прорезал тишину библиотеки. Холодный, ровный взгляд она всё же смогла разглядеть в свете от палочки, делающего его визуально старше. Мрачнее. Интимнее. — Сегодня патрулирует Гриффиндор и Когтевран, мистер Реддл. — А вы сюда пришли не по поручениям. Тем более ночью. Треск. Что-то словно сломалось. Возможно, притворство. Гермионе стало труднее дышать, когда он подошёл ближе к ней. Рассматривал, словно какую-то головоломку. Реддл прищурился в сумраке, а девушка уже более отчётливо ощущала бедром свою палочку. Поза настороженная. Даже опасная. Гермиона поняла, что надо сдавать назад, пусть это и значит потерю для её гордости и для желания поставить Реддла на место. Не время. Гермиона немного улыбнулась, делая свой образ доброжелательным и более располагающим к себе. Возможно, у неё ещё был шанс уйти отсюда со всеми конечностями и без боя. — Давайте тогда сохраним тайну друг друга, чтобы никто не узнал, хорошо? — она оторвалась от стола и начала подходить к нему с намерением пройти к выходу. Так как он закрывал ей путь отступления. Она была близка к нему, что ей стало ещё отчётливее видно его лицо. Острые скулы, которые были сильно сжаты. Взгляд. Очертания шеи. Давая простор для мыслей. Он был выше её на голову, и это не делало ей преимущества в возможном бою. Том Реддл выше. Сильнее. Ей надо срочно убегать отсюда. Она не готова. И Гермиона продолжала улыбаться, смотря в его глаза. — Хорошо, профессор Доккен, и извините за бестактность, — вновь холод, вновь маска. Вновь полные лёгкие воздуха для Гермионы. Он отошёл в сторону. Продолжая улыбаться, хотя это больше походило на оскал, Гермиона пошла к выходу из библиотеки, ощущая в кармане книги из секции. И зная, что он за ней наблюдал. И невольно поняла для себя, что его глаза не просто тёмные. Они тёмно-синие.