----------- ✶ -----------
— Авада Кедавра, — спокойный и безэмоциональный голос молодого человека прозвучал в поместье в селении Литтл-Хэнглтон. Последние слова прозвучали, и комната погрузилась в тишину, нарушаемой только треском камина и звуком движущегося песка в часах, отсчитывающих время. Три тела лежали в комнате, заставленной различными вещами, прямо кричащих о богатстве их владельцев. Картины, скульптуры, лепнины, бархатные диваны, дорогой алкоголь. Достаток. Но в души не имея ничего. Теперь им их состояние ни к чему, раз они лежат теперь никому ненужные и мёртвые. Убитые их же родственником. Иронично. Том усмехнулся, разминая кисть руки, держащую палочку. Чёрные как смоль волосы неудобно упали на глаза, перекрывая ему обзор. Глаза светились чем-то инородным, чем-то, что нельзя было объяснить тому, кто увидел бы это впервые. Пугающе, странно, неестественно. Не то, что можно бы было сравнить с идеальностью... Садясь в своё ранее насиженное кресло, молодой человек обводил взглядом комнату, абсолютно не испытывая ни грамма беспокойства, что у его ног лежит его отец. Который первый же и был убит Томом, как тот, кого он ненавидел больше всего на протяжении всей жизни. Как тот, кто бросил его мать и, в последствии, его самого без возможности нормального существования. Том надеялся, что сейчас старый дурак находится в аду и мучительно страдает, кричит, умоляет, как делал до своей смерти. У ног Тома. Как только молодой наследник показал волшебную палочку и применил Круцио, то на месте грубого и заносчивого маггла проявилась его настоящая суть — трусливая и жалкая. Слабая. Том ненавидел слабости. И ему было противно было иметь мысль, что человек, тогда корчившийчя на полу в судорогах боли, был его отцом. До ужаса похожим на него самого внешне. Но такой презренный и ничтожный внутри. Маггл. Отвратительно. Том сложил руки перед собой, обводя тёмным прищуром другие две фигуры, лежащие около двери. Трусливые, такие же, как и их сынок. Пытающиеся шустро сбежать, даже несмотря на свой преклонный возраст. Бросить сына, убежать от опасности, как делают настоящие магглы. Так и хотелось скривиться и ещё раз кинуть Аваду Кедавру. Жаль, что они так быстро умерли. Жаль, что он не сдержался и быстро всё закончил. Том сказал и сделал бы гораздо больше, заставив всех троих ещё больше страдать, но время назад не вернёшь. Время. Пора начинать.----------- ✶ -----------
Поезд на вокзале Кингс Кросс начал свой путь, знаменуя первую стадию начала учебного года. Том, сидя в своей излюбленном и привычном купе, читал книгу о рунах и их приспособлении в магии. По крайней мере, так гласила сама обложка. А что находится внутри на самом деле — этого никто не узнает. Листая старые пожелтевшие страницы, молодой человек не замечал ничего вокруг, погрузившись в литературу, пока дверь купе не приоткрылась и не показалась голова человека. Платиновые волосы и прямая осанка никак не соответствовала неувереному взгляду серых глаз. Тишина. Том закрыл книгу на уровне глаз с тихим хлопком и поднял прищуренный взгляд на новоприбывшего. Юноша в дверях ещё больше стушевался. Но Том, вопреки внутреннему неудовольству, улыбнулся уголками губ и наклонил голову. — Абраксас, проходи, — глубокий, грудной голос разрушил тишину купе, тем самым разрешая времени снова отсчитывать свой ход. Малфой еле заметно выдохнул и зашёл в купе, прикрывая за собой дверь и ставя заглушающее. Том продолжал улыбаться уголками губ, ожидая от парня, когда тот решит сказать, зачем побеспокоил его. И Абраксас не заставил себя долго ждать. — Мой Лорд... Я насчёт той книги, о которой вы спрашивали, — начал Малфой, набравшись смелости и глядя прямо в глаза Тома. Стушевался вновь. Опустил взгляд ниже. Молчал. — И? Ты нашёл то, что я просил? — Том старался, чтобы его голос звучал дружелюбнее и менее раздражённо. Его всегда раздражала манера Малфоя делать долгие преамбулы, прежде чем перейти к делу. Том ценил краткость, как сестру таланта. Ценил, когда люди имеют стержень и выдержку. Возможно, из-за этого подчинить Абраксаса своей воле было куда проще. Хотя раньше ему казалось обратное. — Да, я нашёл, но... — вновь заминка. Том устало выдохнул. — Но? Абраксас, уважай моё время. — Библиотека не пропускает эту книгу за её пределами. Я не смог её вам доставить. Том сузил глаза, внешне начиная походить на змею перед смертоносным прыжком. Закинул ногу на ногу и убрал в сторону книгу. Абраксас сглотнул. Том был уверен, что с того уже сходит пот. — Значит, ты пришёл ко мне с дурными вестями. Я разочарован, Абраксас. Я доверил тебе ответственное дело. И ты показал, что не способен даже добыть книгу из собственной библиотеки... — Но... — Я не закончил, — такое ощущение, словно от звука его голоса стены купе начали покрываться тонким слоем льда, настолько холод и пренебрежение был слышен в каждом звуке. Шипящем звуке. Том продолжил с таким же эффектом: — У тебя неделя, Абраксас. И если у меня не будет её по истечению срока... — Милорд, я всё сделаю... — Я надеюсь, Абраксас. Теперь иди, — Том на секунду прикрыл глаза, уже ощущая головную боль от вида этих светлых волос. Малфой, долго не раздумывая, тихо скрылся за дверью, оставляя Реддла одного в купе. Иногда Том думал, зачем ему такие последователи, раз многие из них не могли структурировано исполнить его поручения и просьбы. Но были всё-таки некоторые из них, которые действительно были полезными и верными союзниками. Том предвидел, что некоторые из них будут идти с ним рука об руку ещё долгие годы и после школы. Но не такие, как Малфой. Том уже хорошо изучил психотип этого человека и его родословной в целом, чтобы понять, что такие, как он, никогда не будут верными полностью. Слабые. Но хитрые. Раз хватило ума жить и накапливать средства на протяжении столетий. Но от таких, как Абраксас, были свои плюсы. А именно информация. Книги. Влияние. Знания, запрятанные в библиотеке и которые не используются их наследниками должным образом. Каждый из его группы Вальпургиевых Рыцарей был так или иначе полезен самому Тому, предоставляя такие возможности, которые, к его сожалению, иначе не были бы доступны. Собрание Вальпургиевых Рыцарей стало началом его плана, его цели жизни и идеологии. Тем, что помогает ему укоренять своё место среди чистокровных и тем самым используя тех в своих истинных целях. Том прекрасно знал каждого из них. Он знал, за какие ниточки стоит дёргать, чтобы слизеринцы пошли за ним. Приняли его идеологию и присоединились к нему в славной цели — защитить чистоту магии. Превознести его, как главного, как наследника великого Салазара Слизерина. Это то, что Том говорил своим союзникам, словно умасливая их высокомерие и ненависть к магглам с грязнокровками. То, что им, великим волшебникам, надо прятаться и скрываться, словно отребью. Что магглы отобрали у них величие. И ему поверили. За ним пошли. Признали его власть. И Том считал, что у него всё выходит. Пока не обнаружил последствия после создания второго крестража, сделанного после убийства его родственников со стороны отца... ...Том потёр руками лицо, на секунду избавляясь от привычного для всех идеального вида ученика. Идеального префекта. Идеального и умного студента. От главы Вальпургиевых Рыцарей. Заболели глаза. Он растирал их до тех пор, пока не заплясали разноцветные пятна и он не пришёл в себя. Чувствуя усталость и изнеможение. На протяжении всей жизни Том боялся только одного — смерти. Болезни. Слабости. Это было то, ради чего он начал этот долгий путь к власти. К могуществу. К величию. То, ради чего он придумал долгий план по достижению всего. Бессмертие. И сейчас судьба словно насмехается над ним, подкидывая ему дополнительные испытания. Проверяя его на прочность. На умения. На стрессоустойчивость. Реддл жёстко усмехнулся, наконец отнимая пальцы рук от глаз. Поднял глаза к потолку. Расстегнул верхние пуговицы рубашки, желая вдохнуть больше воздуха. Даже несмотря на то, что окно были открыто и в купе циркулировал прохладный сентябрьский воздух. Но легче не становилось. Вот поэтому ему и нужна была книга. То, что поможем ему ответить на главный и волнующий вопрос: что с ним происходит в последнее время? Остальные часы прошли в тишине, разрушаемой редкими перелистываниями страницы книг и звуком поезда за окном. Никто его больше не беспокоил. Никто бы и не посмел. Том был уверен, что Малфой уже передал своим разговор, показывая всем остальным, что сейчас Реддла лучше не трогать. И это было ему на руку. Не стоит им видеть его уязвлённым сейчас. Мигрень практически прошла, но не настолько, чтобы забыть о её существовании. Это нагнетало. Спустя ещё час, поезд, наконец, прибыл на станцию. Том выдохнул. Размял шею и поправил привычную телу школьную форму. Начинается шоу. Улыбка, мягкость, обольстительность и учтивость — то, что сопровождает его в Хогвартсе каждый день, с утра до ночи. И только наедине Том может позволить себе расслабиться и забыться в книгах, в планах, в идеях... Тогда, когда не надо притворяться и придерживаться статуса идеального ученика... ...Том с другими старостами вывели все курсы на улицу, после распределяя всех по каретам и отправляя в замок. Все слушались беспрекословно. Ещё один плюс идеальной репутации и красивой внешностью — его все слушались. И слышали с первого раза. Они быстро преодолели путь до замка. Встали возле входа. Все без исключения стали ждать команды продвигаться вовнутрь... Том привычным движением открыл дверь, ведущую в коридоры школы, и двинулся в сторону большого зала. Глаз Тома сильно не цеплялся за знакомые картины, коридоры, гобелены, которые он видел уже семь лет. Школа. Привычная глазу. Но это место он мог бы назвать пристанищем. Убежищем. В своё время недостижимым. Местом, где можно спрятаться. Местом, где Том Реддл начал свой пусть и обрёл цель в жизни. И, каким бы чёрствым Том ни был, он мог назвать Хогвартс своим домом. И он планировал остаться тут и после школы... Дальнейшие мысли были прерваны, когда неподалёку замаячила дверь большого зала. Процессию вёл Том, а все остальные шли за ним, даже не думая ослушаться и отстать от группы. Это льстило. Вызывало кучу эмоций, которые Том держал в себе. Скоро так за ним будет идти не только весь его факультет. А и вся Магическая Британия. Секундная блаженная улыбка озарило его лицо. Но этого никто не видел. Том открыл дверь, и вся процессия двинулась в сторону своего стола, а после без вопросов и колебаний каждый занял свои привычные места. Том усмехнулся. Идеальное послушание. Как и должно быть перед их будущем лордом. Проследив, чтобы все без исключения находились за столом, — хотя он был уверен, что никто бы не осмелился не подчиниться ему, — Том, наконец, занял своё место рядом с другими его союзниками. Он кивнул Долохову, который с отстранённым видом наблюдал за всеми вокруг. Тот сжался от кивка Реддла, видно, припоминая недавний инцидент. Кто же знал, что тот настолько чувствительный к Круциатусу. Хмыкнув, Том обвёл взглядом свой близкий круг, отмечая, что те не смотрят ему в глаза. Боятся. Возможно, в последнее время он слишком сильно эмоционирует в их сторону. Том закусил задумчиво щеку. Надо сбавить обороты. Пока что у него не настолько сильное влияние на своих подданных, чтобы устраивать им взбучки со встрясками нервов. Том раздумывает о том, чтобы как-то заклеймить своих людей. Чтобы было какое-то отличие. Чтобы Том мог их контролировать. Их мысли, их действия, их перемещения. Одним словом, Тому было недостаточно верности на словах. Том всегда был параноиком. Всегда бдителен. И всегда ему было мало. Это и сыграет с ним злую шутку в будущем. Головная боль вновь напомнила о себе, но на этот раз юноша успешно проигнорировал её. Он не может себе позволить показаться слабее. Болезненее. Это был не его стиль. Идеальность. Началось распределение, которые он, как обычно, особо не слушал, сосредотачиваясь на своих мыслях и планах насчёт нужной ему книги. Но когда директор начал речь, пропустив момент, когда тот успел подойти к трибуне, то стал ощущать на себе странный взгляд. Возможно, он бы и не обратил на это внимание, будь этот взгляд на ощущение менее сосредоточенным и колючим. Кратко оглядев слизеринский стол, то не заметил этого чувственного взгляда. Из-за которого, будь он из робкого десятка, покрылся бы мурашками. Он понял, откуда шёл этот взгляд. Преподавательский стол. Неожиданно даже для самого себе он повернулся в нужную сторону. И понял, кто это был. Девушка, сидевшая рядом с его деканом Горацием Слизнортом. Взгляд которой неотрывно наблюдал за Томом. В этом взгляде было столько эмоций, столько чувств и презрения, что оно могло бы убить его на месте. Это вызвало недоумение. А что ещё больше его смутило, так это страх, который проскользнул в её расширенных глазах, когда девушка заметила его взгляд на себе. Словно она его боялась до ужаса. Но Реддл умело закрыл свои эмоции за стенами окклюменции, сохраняя безразличность и холод. И это, казалось, сильнее увеличило страх в её глазах... И как вовремя его мысли прервал голос директора: — И также я хочу вам представить нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств — профессора Джин Доккен! Девушка отвернулась и поднялась со своего места. Окклюменция. Сухость во взгляде, которым она обвела весь зал, словно сканируя на что-то. И эта сухость не вязалась с лёгкой улыбкой на губах. Том еле заметно сжал губы. До него начало доходить понимание, что его план по будущему преподаванию в Хогвартсе трещит по швам. Он планировал после окончания школы занять должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств после профессора Вилкост, которая клялась, что доведёт его курс до конца и уйдёт на заслуженную пенсию. Почему же теперь на её месте стоит эта незнакомка? Это путает ему карты. Так не вовремя. Том очнулся только тогда, когда на него стали странно посматривать однокурсники. Он не сводил с девушки прищуренного взгляда, тем самым вызывая недоумение у многих. Ведь мало кто видел у старосты смесь таких эмоций. Несвойственных ему. По их мнению, разумеется. Том как можно более непринуждённо опустил взгляд и стал поглощать пищу, практически не чувствуя вкуса. Витая в своих мыслях. В голове крутились думы, словно водоворот. Сильно и быстро. Затягивая и поглощая разум Тома силой и тьмой... Мигрень усилилась. Он сдержался, чтобы не судорожно выдохнуть. Не сгорбиться и сдавить руками виски. Нельзя проявлять слабость. Нельзя. Сцепив зубы, он стал считать до десяти в попытке взять этот водоворот мыслей с болью под свой контроль. Он ненавидит неподчинение. И Тома раздражало, что у него из рук вон плохо выходило взять себя в руки. Впервые за долгое время. В последний раз собственные мысли и эмоции так само не поддавались его воле ещё в приюте. Но Том стал сильнее. Тогда почему сейчас это вновь происходит? Остаток ужина прошёл стабильно. Том принял тактику абстрагироваться от боли и начать наблюдать за всеми вокруг. Где-то через полчаса стало легче. И к тому моменту, как он вёл студентов своего факультета в подземелье, разум, наконец, взялся под контроль. Долгожданная тишина. Никакого шёпота, мыслей и мигрени. И с таким блаженством Том и заснул.----------- ✶ -----------
И утро встретило его диаметрально противоположным состоянием. Головная боль вернулась, тем самым заставляя волшебника практически корчится на кровати. Сцепив зубы, Том откинул одеяло в сторону и встал с кровати, не желая поддаваться этой боли. В таком сумбуре и прошло его утро. Это настолько не ввязалось с образом и привычным укладом жизни Реддла, что ему хотелось кого-нибудь убить, чтобы выпустить злость. Уже второй день подряд на него смотрят с подозрением, и ему это не нравится. Неужели он сделал ошибку, что создал крестражи? Том отогнал от себя абсурдные мысли. Нет, не зря. Это всё ради его бессмертия. Он найдёт способ избавиться от этого побочного эффекта тёмной магии. С таким настроем он пошёл на урок, пропустив завтрак. Сейчас, когда он немного подуспокоился, уже не хотелось убивать всех вокруг, и его это радовало. Ему не следует поддаваться импульсам. Не тогда, когда он в стенах школы. Том пришёл почти раньше всех в аудиторию. Раскладывал письменные принадлежности и думал о своей новой проблеме. Будто других ему было недостаточно. Юноша сидел за партой, внутренне радуясь, что у него есть время окончательно прийти в себя перед уроком. Сидел неподвижно, словно каменное изваяние, и смотрел на стол преподавателя. Том боялся, что одно невероятное движение вновь вернёт ему боль. И что временная передышка слишком рано кончится. Прикрыв глаза, Том начал строить старые стены окклюменции, оставляя за ними свои переживания, свою боль, свои эмоции. Ему хотелось чистоты от себя. Чистоты мыслей и тела. И так прошло ещё минут десять, перед тем как в аудиторию начали заходить первые студенты его факультета, время от времени кивая ему в знак приветствия. Место рядом с ним привычно занял Малфой, тихо здороваясь. Но Том не обратил внимания. Том только сейчас осознал, что сейчас будет урок Защиты от Тёмных Искусств с новым преподавателем. Странным преподавателем. Смотрящим на него с неописуемыми эмоциями... И довольно непунктуальным преподавателем, раз она ещё не заявилась в аудиторию. Хотя другим, по сути, было всё равно, Том это прекрасно знал. Но не ему, как человеку, которому важно собственное время и который не мог терпеть безответственность. И особенно пренебрежение обязанностями. Но вопреки его недовольству практически сразу заявилась новоявленная преподавательница. Походка уверенная, с оттенком агрессивности; каблуки её туфель звучно стучали по полу, отскакивали от холодных тёмных стен кабинета, но сам образ так и кричал обратное всему тому, что он наблюдал. Тишина, серость, неброскость — словно она специально подбирала одежду, чтобы слиться с доской позади учительского стола. Её представление было жёстким и бескомпромиссным, не дающем даже вставить слово поперёк её речи. Взгляд обходил каждого учащегося, не останавливаясь не больше, чем на пару секунд. Обводила всех, кроме самого Тома, не встречаясь с его проницательным и тяжёлым взглядом. Избегала. Том задумчиво наклонил голову. Строгость. Тяжесть. Обыкновенность. Всё это он видел в ней, не замечая какие-то интересующие детали. Простая учительница, таких каких куча в мире. Возможно, вчера он надумал себе лишнего на её счёт и она обычная мышь, не представляющая для него ни академический интерес, ни угрозу. Том за своими размышлениями практически пропустил ту часть, где она ответила на вопрос его однокурсника, Розье, и быстро сменила тему. — Приступим к уроку? Новый учитель, ненавязчивые размышления и его любимый предмет, всё же, смогли его отвлечь от существенных проблем и окунуть в школьные будни. Иногда это действительно было спасением для его вечно загруженной головы. — Для начала я хочу задать вам вопрос. Всё же, вы седьмой курс и сможете дать внятный ответ, — девушка легко взмахнула рукой, и мел начал писать на доске то, что она говорила: — Для чего существует предмет Защиты от Тёмных Искусств. Зачем мы его изучаем? Её магия была аккуратной и плавной, как невольно заметил Том, без резкости или излишних движений. — Я вам дам пять минут на рассуждения, и потом каждый из вас ответит, — она слегка улыбнулась, а после села за стол учителя, пряча руки под столом. Обычно их программа включала в себя только пособия и методички, без излишних авторских ответвлений. По крайней мере, именно так и работала Вилкост. Но, как он уже понял, мисс Доккен подготовила что-то другое на этот год. В течении этого времени Том решил понаблюдать за остальными краем глаза, чтобы занять себя за это время. Малфой, сидящий рядом, то и дело косился в его сторону. Том усмехнулся. Его речь в поезде, видимо, произвела сильный эффект. Это снова потешило его самолюбие. — Кто бы хотел начать первым? — девушка выглядела задумчивой, словно была где-то не на уроке, а в другой реальности. — Не волнуйтесь, за это балы не снимаются. Сейчас вы можете сказать всё, что действительно думаете. Поднялись несколько неуверенных рук, включая руку Тома по привычке. Привычка быть первым и лучшим. Ради репутации. Ради собственного удовольствия. Мисс Доккен практически сразу заметила руку Тома. И беспристрастный взгляд говорил, опять же, об окклюменции. И он был уверен, что у него взгляд точно такой же. Но девушка, вопреки его мыслям о том, что она его спросит первым, начала опрашивать других, словно намеренно его избегая. Оставляя на последок. — Мистер?... — Реддл, профессор Доккен, — его голос был прохладным, и те, кто действительно знали его натуру, невольно сжались. Особенно Абраксас рядом. — Слушаю, — её тон был такой же прохладный. Незаинтересованный. А глаза не смотрели на юношу, плавно перемещаясь по каждому ученику в аудитории. — Я считаю, что предмет Защиты от Тёмных Искусств... Профессор на него не смотрела, продолжая излучаться само беспристрастие. Сидя за столом, её нога равномерно покачивалась, не выражая ни нетерпение, ни нервозность её обладательницы. — Я всё же хотела услышать искренний ответ, мистер Реддл, — покачала головой девушка, складывая пальца рук перед носом. — Но ничего, как раз для этого и нужны уроки, чтобы учиться и познавать ошибки, не так ли? — сухо улыбнулась она и резко встала из-за стола, после вновь взмахивая рукой и меняя тем самым тему на доске. Профессор продолжила: — И тема сегодняшнего занятия будет посвящена усиленным защитным заклинаниям... Буть у него сейчас перо в руках, то он бы, наверняка, сломал его на части. И острую встромил в её шею. Но внешне никак не обозначил свою злость. В другой бы день Том, возможно, воспринял деликатную насмешку не так остро. Но сейчас, когда он сам ходил, словно ком нервов и окклюменция не всегда помогала, ему хотелось взорваться. Кого-нибудь убить. Взгляд невольно покосился на Малфоя. Который, словно вновь почувствовав его взгляд, немного отодвинулся. Том поджал губы. Если уж и этот идиот не предоставит то, что он хочет, то пусть пеняет на себя. Ведь Реддл начнёт как раз с него. Говорят, что выплёскивание злости через физические активности помогает? Время это проверить. Том вернул внимание на то, как молодая преподавательница повторяла этим нерадивым умам основы, которые, он был уверен, и то не знали. Хоть ему и не понравилось то, как она смотрела, вела себя по отношению к нему, пренебрегая и ставя на равную с другими. А Том это ненавидел. Ненавидел, когда к нему относились не так, как он этого хотел. Как он действительно заслуживал. И всю жизнь в Хогвартсе боролся за то, чтобы его начали уважать. И теперь приходит она. Почему-то это его раздражает. Выводит из себя до скрежета зубов. Или раздражает крестражи. Темноту, уже поселившуюся в нём... — Также для заклятие защиты для усиления эффекта лучше всего использовать тройную вязь Альгиз... Том поднял руку. Его глаза с каждой секундой темнели, а рука, поднятая в гору, начинала мелко трястись. Профессор Доккен странно на него посмотрела. — Да, мистер Реддл? — В плане защит лучше всего используется две руны Альгиз с одной Турисаз, так как такая руническая вязь не только отобьёт атаку, но и пошлёт её обратно, что является более эффективным, — его голос был спокойным, но внутри — ураган из эмоций, которых сам и не понимал. И позже, Том был уверен, будет недоумевать насчёт своего поведения. Ведь это не в его стиле. Профессор не расстерялась от его наглого выпада. Лишь чуть прищурились. — Мистер Реддл, если бы вы дослушали, то поняли мою мысль. Тройная Альгиз лучше всего идёт именно в интуитивных и быстрых заклятиях, более всеобъемлющего уровня. Когда как Турисаз, как вы намекали, идёт на бой. Любую руны можно использовать для защиты, так как они имеют достаточно мощи. Будь то Альгиз, Турисаз, Тейваз или же любая другая руна схожего характера, — её тон был прохладным, но, как бы Том не хотел, не увидел ни одной эмоции за маской. Девушка была скрыта ото всех. — Я могу продолжить урок? И, не дожидаясь от Тома ответа, принялась дальше рассказывать про защитные чары. В то время как сам Реддл чувствовал себя каким-то глупцом. Он никогда раньше не жаловался на эмоциональность, но сейчас, так глупо и по-детски, сделал замечание учителю. При этом сказав неправильно. Впервые в жизни. Реддл осознавал, что это последствия и цена того, что он сделал. Что по-другому нельзя было. И что магия действительно имеет цену. И тем самым магия забрала его хладнокровие и спокойствие. Том сдержался, чтобы не прорычать от непонятной злости, и продолжил слушать то, что говорила девушка, паралельно мысленно ведя с собой внутренние монологи. Впервые в жизни Том ждал, чтобы пара закончилась, и он смог бы выплеснуть всё накопленное за пару часов. У него было ощущение, что если он прямо сейчас не освободиться от яда внутри себя, то просто взорвётся. Время текло до ужаса медленно, словно насмехаясь над ним, что оно всё ещё не в его власти. Он словно пребывал на волнах странной неги на грани сна, не находя силы, чтобы выйти из этого состояния и вернуться в реальность. Что даже не замечал, как та самая невольная причина его нервов время от времени наблюдает за ним, стараясь не выдавать заинтересованность... Боги смиловались над Томом, даруя спасительный звонок на перерыв перед следующей парой Трансфигурации. Магия искрилась на кончиках пальцев, посылая в тело и мозг юноши, что дела плохи. И что скоро будет срыв. Даже его излюбленная и привычная окклюменция не помогала против такой волны эмоций. Негативных. Тёмных. Настолько тёмных, что эта волна могла сокрушить всё, что попадётся на её пути. Раньше Том мог укротить свою внутреннюю тьму на пользу себе, но сейчас... Он терял контроль. Он ненавидел терять контроль. И это только сильнее злило. Том летел, как сумасшедший, по коридору в сторону туалета на третьем этаже, где он довольно часто бывал, когда не хотел никого видеть. Сейчас был как раз нужный случай. Учеников в коридорах с каждым пролётом становилось всё меньше и меньше, а желание выхватить палочку и использовать жалящие в прохожего — только росло. Резко открыв дверь в туалет, юноша влетел в помещение, словно фурия, и подошёл к раковине. Особенное место. Смотря в зеркало, Том отметил свои глаза, ставшие чёрными, словно сама ночь, и заострённые черты лица, делавшие его старше на пару лет. Проведя рукой по волосам и мелко дрожа, он начал заново считать до десяти. Пытаясь вернуть самообладание. Пытаясь перестать чувствовать столько эмоций. Сжимая раковину руками, Том внутренне возрадовался, что она из мрамора, иначе был бы риск сломать её к чертям. Мысли путались в голове, не находя ни одной здравой и рациональной. Это угнетало ещё больше. Ничего не помогало. Ничего из всего, что он пробует уже десять минут, находясь здесь. Вдовесок к злости, к эмоциям, так и сочившихся из его нутра, добавилась старая боль, разрывающая голову ещё сильнее, чем утром... ... И послышался звук открывающейся двери, а следом и лёгкие шаги, определённо женские. Повернув голову в сторону режущих ушей звуков, Том отметил лицо девушки, знакомой однокурсницы, но не настолько интересной, чтобы запоминать её имя. Пару месяцев назад, воплощая свои планы насчёт грязнокровок, как подтверждение его идеологии и позиции, эта девушка была одной из списка тех, кто должен был пасть от его питомца, Василиска. Но убийства зашли слишком далеко и он оставил эту затею, понимая, что мог просто-напросто вернуться в приют. В свои старые кошмары. — Том? Всё нормально?... — видимо, Том выпал из реальности, пока смотрел на брюнетку в дверном проёме, не знающую, куда себя деть. Возможно, его вид был немного жутким и пугающим. Со взъерошенными волосами, с диким взгляд и маниакальной улыбкой. — Да, конечно... — пытался вспомнить её имя, но безуспешно. Его голос был подобен шипению змеи, такой же устрашающий и кидающий в дрожь. — Ханна... — ответила девушка, против собственной воли заходя в помещение. Звук захлопывающейся двери стал словно лязг гильотины. — У-у тебя точно всё в порядке? Может, позвать медсестру? — её голос дрожал в страхе, что не ввязалось с её шагам к нему. Всё ближе и ближе. В пасть змея. Том лишь холодно усмехнулся. Его глаза стали бездной. Тёмной. Холодной. Безжизненной. Взмахнул рукой, наложив на помещение заглушающие чары. — Том?... — бедняжка стала глазами искать выход, спасение. Но его уже не было. — Круцио! — искажённый голос Тома прозвучал в закрытом помещении. Крик. Оглушающий. До крови. До желания зажать уши и убежать от этой картины. Стук. Тело упало на пол, содрогаясь в судорогах, словно при смерти. В агонии боли. Словно Том хотел поделиться своей болью, излить её куда-то, чтобы стало на сотую долю легче. Свободнее. А Том всё усиливал заклинание, внутреннее чувствуя экстаз от криков. От чувства власти. Его зверь с удовольствием поглощал эту пищу. Которую так просил. И чем больше он слышал криков, чем сильнее тело на полу скрючивалось, и тем сильнее он получал моральное удовлетворение. Облегчение. — Пожалуйста! Нет! — мольбу молодой девушки заглушила ещё одна порция Круциатуса, превращая её мольбу в жалкие завывания. Это длилось не больше пяти минут, но каждая секунда дарила облегчение, что тьме внутри него не хотелось останавливаться. Но Том не был бы собой, если бы поддался чему-то чужеродному. Если бы полностью утратил контроль. Он не мог устроить ещё одну смерть в школе. Слишком рискованно делать это сейчас, когда остался всего лишь год обучения. Поэтому, преодолев себя с чудовищной силой, он опустил палочку, дожидаясь, когда тело на полу перестанет вздрагивать от прошлых конвульсий. Подойдя к ней, Том заметил её глаза, в ужасе уставленные на него. Полные слёз. На долю секунды это принесло удовлетворение, но, опять же, он подошёл к ней не за этим. Палочка к виску. Заклинание. Филигранная работа, чтобы стереть только этот кусочек памяти, заменив новым, абсолютно не включающим в себя пытки. Поставив её на ноги и приведя в божеский вид, Том произнёс, всё ещё держа палочку в руках: — Иди на урок, Ханна, и не думай о том, что случилось несколько минут назад, — приказ, которому девушка последовала безропотно, лишь кивнув головой. Устало выдохнув, Том привычным движением руки наложил чары, прибирающие следы его слабости, и вышел за дверь. Понимая, что, возможно, впервые за столько лет опоздает на минуту на занятие. И это была только верхушка айсберга.