щеночек

проблема состояла в том, чтобы встретиться с ю бином и показать ему эту грёбаную татуировку. вернее, татуировка джа хёну нравилась, просто скрыть её от родителей вообще не получилось, и он получил хороший нагоняй от мамы. пришлось выслушать и о том, что его теперь выгонят из школы, и о том, что в будущем его ждёт только нищета, и, наконец, что он уже скатывается, прямо как дядя. джа хёну хотелось рассказать им всё как есть: что ему нравится ю бин, и что татуировку он сделал как бы в доказательство, и что теперь он надеется вернуть парня в команду, и что любовь, оказывается, куда сложнее, чем поцелуи и объятия, и чем слова, и сложнее даже, чем чувства. любовь просто — сложная. особенно его любовь к ю бину, грубоватая и непонятная, любовь-ненависть и любовь-сомнение, но горящая и яркая, как летнее утреннее солнце. джа хён никогда не испытывал настолько живых чувств. как бы странно это ни было, он помнил только живую и живучую ужасную боль после смерти дяди. и потом, ровно до столкновения их с ю бином судеб — ничего. пустота и холод открытого пространства внутри души. постепенно на этом выжженном поле стали зарождаться слабенькие, нежизнеспособные, но очень упорные ростки влюблённости. конечно, влюблённости именно в ю бина, который джа хёну казался если не идеалом, то близким к нему, хотя наличие идеалов джа хён в целом не признавал. ему нравился ю бин так, как не нравился никто никогда даже в детстве, когда любовь, казалось бы, самая сильная и отчаянная. очарованный до костей, он теперь думать ни о чём не мог, кроме велосипедов и ю бина, и, к счастью джа хёна, эти две драгоценные сферы его жизни пересекались самым очевидным образом. он мог думать о велосипедах и ю бине одновременно, мог смотреть на них одновременно, мог кататься на обоих… кхм. встретиться с ю бином было сложно, потому что он не отвечал на сообщения, а позвонить ему нечего было и думать. прийти к его дому тоже не было вариантом — джа хён ведь пробовал, но не получилось. ю бина можно было перехватить его по пути в школу или на тренировку, если, конечно, он ходит в школу и посещает тренировки со своей командой. джа хён чувствовал что-то вроде ревности, когда думал о том, что у ю бина могут быть хорошие взаимоотношения с членами другой команды. странно, что у него там — другая жизнь, пока участники “колибри” учатся справляться без него. он не может не вернуться, казалось джа хёну. должен вернуться, стоит только попросить его. попросить так, чтобы он взаправду понял свою значимость. “скоро я заберу тебя”, — не работало. хотя джа хён и был уверен, что сможет вернуть ю бина, теперь он понимал, что для этого придётся заплатить немалую цену. и суть тут не в том, что ценно для самого джа хёна. нужно искать способы воздействия на ю бина, понятные ему. таким способом воздействия и должна была стать татуировка. джа хён почему-то не сомневался, что ю бин сразу поймёт значение татуровки и оценит по достоинству упорство в достижении его внимания. может, тогда он уделит джа хёну хоть пару минут. пара минут всё бы решила, казалось ему. просто ю бин не слушает его, поэтому и не возвращается, а вот получилось бы у них поговорить хоть разочек по душам, и всё сложилось бы иначе. как это — иначе? ну, ю бин был бы рядом. точно был бы рядом. джа хён вышел из дома поздно, когда солнце уже склонилось за горизонт, и небо было тёмно-голубым, без облаков, и таким огромным, будто могло вместить в себя все чувства и мысли джа хёна. конечно, он сомневался, стоит ли идти туда, где тренируются шаббаты. ему казалось глупым при всех просить внимания ю бина, как будто он собирался делать публичное предложение руки и сердца, да ещё и эта татуировка на фаланге большого пальца, которая смущала его одним своим видом. а ведь у ин тоже там будет. и увидит этот разговор, и потом, конечно, спросит ю бина, что же они обсуждали. после татуировки он, конечно, догадывается. дорога заняла у него двадцать минут. пешком идти было непривычно и странно, и всё-таки он шёл и был уверен, что найдёт всех на месте. на самом деле вражда между командами была не такой уж страшной вне трассы, они могли общаться и обмениваться шутками, приглашали друг друга выпить вместе, фотографировались и обсуждали гонки, и жизнь такая казалась джа хёну именно тем, к чему стремился его дядя. дружба со всеми на основе общего увлечения, честная и уважительная дружба, бескорыстная, светлая. так и должны, по мнению джа хёна, дружить взрослые. только у шаббатов с колибри не ладилось. поэтому и ощущалось так странно приходить к ним на тренировку, как будто они общаются близко, и просить ю бина отойти поговорить. — о, привет, — у ин подошёл к нему и протянул руку, чтобы пожать. — мне бы поговорить с ю бином, — начал джа хён без предисловий, чувствуя себя перед у ином как на ладони и отчего-то доверяя ему больше, чем остальным сокомандникам ю бина. — это можно, — ухмыльнулся парень, глядя на его татуировку. — хвастаться пришёл? — отчасти. — отчасти? — на самом деле я хочу забрать ю бина в “колибри”, — выдал джа хён, хотя сам от себя такого не ожидал. до чего же странно было говорить с у ином, как с родным. вернее, нет, с родными у джа хёна было плохо. говорить с ним, как с другом. — а ты настойчивый парень. — у ин скосил на него глаза из-под очков. — думаешь, ему у нас плохо? мы его даже кормим. — я буду кормить лучше, — буркнул джа хён, смутившись. теперь он понял, что и правда выглядел странно, придя сюда. его влюблённость была очевидна для всех, и, наверное, для ю бина тоже. или станет очевидной, когда он покажет татуировку. — ладно, — у ин отвернулся и махнул рукой стоящему вдалеке ю бину. — сейчас, он идёт. ю бин подошёл с самым недовольным лицом на свете, и даж хёну захотелось его развеселить, хотя ничего весёлого не было в том, что он собирался с ним обсуждать. просто смотреть на его лицо, когда он так напряжён и расстроен, было сложно. как на губы, которые не можешь поцеловать… — ну, чего? — произнёс он тихо, так, что джа хён еле-еле услышал. — смотри, — он протянул руку и показал ю бину татуировку. сердце стучало так сильно, что руки дрожали, а щёки пульсировали теплом. он ощущал, что они красные и выдают его с головой, но ничего поделать не мог, потому что искренне хотел вернуть ю бина на его законное место. вернуть его домой. — и что это? “V”? типа “victory”? — спросил ю бин, и его пальцы легли на запястье джа хёна, заставив мурашки пробежаться по телу снизу вверх, к самой шее, забраться под волосы весенним холодком. джа хён вспомнил, как касался ю бина последний раз. через кофту, когда они фотографировались для общего архива “колибри”. а теперь ю бин касался его кожи напрямую, и ощущалось это как прикосновение к самым интимным местам. или, может, у джа хёна такие чувствительные запястья? — нет, — ответил он тихо, и его голос взволнованно дрогнул. — это “vinny”. — я? — ю бин взглянул на него почти со злостью, озадаченный. — татуировка в честь тебя. возвращайся в “колибри”. ю бин закатил глаза и отвернулся, приложив ладонь ко лбу. тяжело вздохнул, а потом повернулся к джа хёну и спросил, глядя прямо в глаза: — ты еба… ладно, ты реально… ты с ума сошёл?! — я хочу вернуть тебя. — вернуть куда? — себе. в команду. — это пиздец, — фыркнул ю бин. на его губах была улыбка, которую он старательно сдерживал, и джа хён, видя это, сам заулыбался. он теперь чувствовал, что победа близка. — ты конченый? — нет. — я вижу, — он толкнул джа хёна в плечо, но и в этом жесте была какая-то нежность. — и что, ты собирался завлечь меня татуировкой? джа хён кивнул. — не получится. можешь сводить, — буркнул ю бин, а джа хёну уже море было по колено. — приходи завтра на пикник. в парке, где мы тренировались раньше, — предложил джа хён, но в его тоне слышалась настойчивость. как будто он в большей мере приказывал, чем просил. — не приду. — приходи. ю бин промолчал, а джа хён счёл это за согласие.