***
Это началось, когда ему было двенадцать, и мать звала его Хантером. Они какое-то время жили в солнечном Сан-Хосе, штат Калифорния. По словам мамы, они ждали какого-то человека, что должен был привезти им документы и билеты на самолёт. Она не называла имён. Просто говорила «Друг». И этот Друг, похоже, задерживался, потому что Мэри — тогда её звали Мишель, — начинала нервничать. Хантер скучал. Он сидел на тротуаре и катал желтый пластмассовый грузовик с синим откидывающимся кузовом по асфальту. Было жарко и душно. Колёса грузовика плавились от жара асфальта, и Хантер грустил. Ему припекало голову и спину. Чёрные курчавые волосы были собраны в легкий пучок. Вдруг его окатили водой — какой-то несносный мальчишка брызнул ему в лицо из водяного пистолета. Хантер вскрикнул и закрылся руками. Холодная вода потекла ему за шиворот — мальчишка уже был у него за спиной. — Прекрати! — вскрикнул Хантер. — Я сделал тебе одолжение. — высокомерно заявил мальчишка с ломавшимся голоском. Сейчас он звучал несколько пискляво и высоко, но Хантер был уверен, что через год-другой голос у мальчика выровняется и будет звучать сладко, как слово «шоколад». — Если бы не я, у тебя бы случился солнечный удар. Хантер стёр воду с лица поцарапанными ладонями. Мальчишка сел на парапет рядом с ним и, уложив пистолет себе на колени, спустил курок, и вялая струйка воды облила Хантеру пах. Мальчишка затрясся от смеха. — Ты противный! — обиделся Хантер. Мальчик одарил его лучезарной улыбкой и пожал плечами: — Такой вот я негодяй. Слово «негодяй» из его уст звучало слишком смешно, и Хантер засмеялся. Мальчишка брызнул ему в рот водой, и холодные струйки потекли по шее. — Меня зовут Эндрю. — мальчик не протянул ладонь. Хантеру предложили сцепиться мизинцами. — Рад знакомству, мистер Негодяй. — Хантер улыбнулся, обнимая своим мизинцем пальчик Эндрю. — Теперь ты вроде как должен назвать мне своё имя. — заметил Эндрю. Улыбка брюнета быстро угасла. Он не помнил, как его зовут, а назвать настоящее имя было смерти подобно. Хантер помрачнел. Эндрю подтолкнул его локтем. — Ты чего? — Эндрю наклонился, чтобы взглянуть ему в лицо, и Хантер встретился взглядом с карамельно-янтарными глазами — редкими для блондинов. Эндрю был как выгоревший на солнце одуванчик — светловолосый до лимонной песочности (его волосы были немного волнистыми), загорелый, с золотистыми точками веснушек на открытых плечах и под глазами, очаровательным квадратным подбородком. Его взгляд был внимательным и по-взрослому настороженным. Хантер хотел поделиться с ним своей тайной, но знал, что тогда мать лишит его причиндалов. А ему вот совсем не хотелось лишаться причиндалов. Тогда… ложь? — Я не помню. — Не помнишь своё имя? — уточняет Эндрю. Хантер кивает. — Это какая-то болезнь? Типа… чёрт, как там она называется? …м-м-м. Дай минутку, я вспомню. Когда Эндрю задумывается, его темно-пшеничные брови сходятся у переносицы, образуя соблазнительную морщинку, а глаза поднимаются к небу и прищуриваются, губы сжимаются в линию, а зубы легко покусывают их. — Деменция? Хантер понятия не имеет, что это. — Антероградная амнезия? Слово «амнезия» ему знакомо, и Хантер кивает. — Жуть. — выразительно произносит Эндрю. — Сочувствую, чувак… и завидую. Хантер ошеломлён. Завидует? — Почему? — Есть… — Эндрю смотрит на свои тощие щиколотки, ковыряет асфальт носком кроссовка, — есть кое-что, чего я бы не хотел помнить. Хантер робко дотрагивается до кисти Эндрю. — Мне жаль. Эндрю дергает плечом, словно не у него только что случился вьетнамский флешбэк. — Было и было. — он прикрывает глаза со знанием дела — так, будто ему и в самом деле всё равно. — Давай придумаем тебе имя? Ещё одно? — едва не срывается с языка Хантера. — Только хорошее! — требует он. — Как насчёт… Виктор? — Что оно значит? — интересуется Хантер. — Вроде «победитель». — неопределенно отзывается Эндрю. Я никого не победил. — Давай другое. — просит он. — Майкл? Так меня звали в Женеве, — Хантер качает головой. — Томас? Я был им в Рейне. — Абрам? — зовёт его Эндрю, дотрагиваясь до плеча под серой футболкой. Хантер вздрагивает. Он так давно не слышал это имя, что сейчас оно доставляет физическую боль. — Да, это оно. — Хантер с трудом ворочает пересохшим языком. — Думаю, именно так меня и зовут. — Хорошо. — Эндрю кивает. — Абрам, ты живёшь где-то здесь? Он оглядывается на дома, похожие, как мужские носки. Кажется, он сидел спиной к тому, в котором они с матерью жили. — Здесь. — Хантер-Абрам указывает рукой себе за спину. — Твои родители дома? Опасный вопрос. — Да. — отзывается Абрам после небольшой паузы. — Хочешь поесть со мной мороженое? В столь жаркий день это предложение было настолько соблазнительным, что Абрам уже ощутил на своём языке вкус фруктового льда, который разгрызёт, как собака — косточку. Он облизнул губы, склеившиеся от сухости. Эндрю проследил задумчивое движение его языка. — У меня нет денег. — отозвался Абрам. Эндрю фыркнул, укладываясь спиной на горячий бетон пешеходной дорожки и подкладывая руки под голову. Кажется, возможность испачкать белоснежную борцовку нисколько не напрягала Эндрю. Его мышцы рук очертились, и Абрам постарался запомнить их изящные изгибы. — Не проблема. — заявил он с закрытыми от солнца глазами. Абрам долго глядел на него, не решаясь спросить, почему это — не проблема. Наверно, даже слишком долго, потому что Эндрю, похоже, начал задрёмывать. Его карамельные глаза были прикрыты веками, а ресницы, подсвеченные солнцем, казались золотыми. Янтарные глаза приоткрылись, изучающе взглядывая на Абрама. — Так ты пойдёшь со мной? — Я… — Абрам хотел согласиться, но мать велела не покидать дом, а он уже нарушил это правило. Нарушил и второе — заговорил с чужаком. Если он уйдёт, а мать вернётся и не обнаружит его ни в доме, ни во дворе, она его похоронит. — Да или нет? — с нажимом спросил Эндрю, пресекая невнятное бормотание Абрама. — Да. — уверенно отозвался брюнет. Эндрю грациозно поднялся, не потрудившись стряхнуть с футболки бетонную пыль. — Идём. — он взял Абрама за руку и потянул вниз по улице, прямо по асфальту, под переплетающимися ветвями зелёных дубов, лип и клёнов. Эндрю почти не оглядывался на него, увлекая за собой в кафе-мороженое, — лишь изредка взглядывал, чтобы проверить, куда смотрит брюнет. Абрам следовал за ним след в след, восхищенно рассматривая загорелый затылок с чуть волнистыми светлыми волосами. Он надеялся, что с возрастом волосы Эндрю не утратят своей красоты. Абрама привели в маленькое кафе, где вовсю работали кондиционеры, но толком не охлаждали помещение. Посетителей было немного; Эндрю направился к прилавку и объявил кассиру: — Мне один вафельный рожок с двумя шоколадными шариками с шоколадным соусом и шоколадной стружкой. Шоколадный шоколад в шоколадном шоколаде с шоколадом. — мысленно перевёл Абрам и усмехнулся. — А ему, — Эндрю указал на него большим пальцем, — всё, что захочет. — Эндрю достал из кармана шортов смятую двадцатку. В то время это были приличные деньги. Обернувшись к ошеломленному Абраму, Эндрю выжидающе поднял брови, давая ему самому выбрать понравившийся вкус. Абрам не был большим фанатом сладкого. Вероятно потому, что был ограничен в конфетах и пирожных с самого детства. Но отказывать Эндрю было как-то неудобно. Поэтому Абрам заказал два рожка с шариком сливочного мороженого с шоколадной крошкой. Кажется, Эндрю оценил его вкус, потому что на его губах появилась удовлетворенная заинтересованная улыбка. Получив свой заказ, Абрам был больше рад возможности похрустеть рожком, чем морозить зубы мороженым, но своё мнение держал при себе — не хотел портить этот чудесный день своим недовольством. Эндрю расправился со своим мороженым так быстро, что Абрам не успел поймать этот момент между «Эндрю взял мороженое» и «Эндрю облизывается». — Люблю мороженое. — пожал плечами блондин, поймав Абрама на рассматривании своей персоны удивленными глазами. Абрам кивнул, высунул язык и лизнул свой шарик на первом мороженом. В момент, когда вкусовые сосочки на его языке дотронулись до сладости, у Абрама взорвался мозг, и он не смог сдержать восхищенный стон наслаждения. От удовольствия закрылись глаза. Мороженое оказалось невероятно вкусным, и Абрам старался растянуть удовольствие, облизывая чуть шершавый шарик. Эндрю удовлетворенно хмыкнул. Наблюдать за Абрамом было интересно, и Эндрю откинулся на спинку диванчика, не лишая себя этого удовольствия. Когда Абрам проглотил кончик второго рожка, то выглядел несколько грустным. Виной тому был факт, что мороженое кончилось. — Если хочешь, придём сюда завтра. — как бы невзначай обронил Эндрю, поднимаясь из-за стола и потягиваясь. — Я угощу тебя. Глаза Абрама вспыхнули радостью и благодарностью. Они шли рядом, иногда соприкасаясь локтями. Кисти Эндрю прятались в карманах шортов, а Абрам активно жестикулировал, красочно описывая вкус своего мороженого. Эндрю слушал в пол-уха, больше его интересовало лицо Абрама — счастливое и восторженное. Ни в какое сравнение с тем, что было у него, когда Эндрю увидел его сидящим на тротуаре. — Пришли. — тихо обронил Эндрю, останавливаясь напротив дома Абрама. Брюнет внезапно умолк, его плечи поникли. — Увидимся завтра? — Эндрю позволил надежде проскользнуть в его тон. — Я не… не уверен, что смогу. — отзывается Абрам. — Я всё равно пойду мимо. — говорит Эндрю небрежно. — В час дня. Завтра. — Это не приглашение. Это — прямое указание. Абрам вскидывает на него испуганные зеленые глаза. — Я подожду тебя ровно десять минут. — продолжает Эндрю, разворачиваясь. — Если не выйдешь — пойду без тебя. — бросает он через плечо. Его тон будто предупреждает: «Если опоздаешь — я буду в тебе глубоко разочарован.» — Эндрю! — вдруг зовёт Абрам. — Сколько я должен тебе за мороженое? Блондин подходит к нему, задумчиво оглядывает. Абрам ёжится под этим изучающим взглядом. — Один доллар. Но ты не похож на человека, у которого есть карманные деньги. — отзывается Эндрю, дергая плечом. — Можешь отдать по-другому. — его голос становится тише, мягче, выразительнее. — Как? Щеки Эндрю ярко вспыхивают, кадык поднимается и ухает вниз. Он проводит языком по губам, неловко прикусывает нижнюю клыком. — Я ещё не… ни с кем не целовался. — он шумно сглатывает. — Ты мог бы помочь мне научиться. — говорит Эндрю едва слышно и выразительно взглядывает на Абрама, а затем усмехается, разряжая накалившуюся обстановку: — Хочу произвести хорошее впечатление, когда приглашу на свидание девчонку. — Если бы не этот смешок, Абрам бы уверился, что Эндрю привлекают мальчики. Облегчение накатывает на Абрама вместе с иголками страха и любопытства — как он может помочь, если сам ещё ни разу не целовался? — Хорошо. — отзывается Абрам едва слышно. Эндрю ошеломленно глядит на него. — Ты не думал, что я соглашусь, так? — Заткнись. — хрипит Эндрю. Абрам неловко улыбается, смущенный. — Мы сделаем это сей-… — его обрывают губы Эндрю, возникшие в ощущениях его собственных губ. Мягкое давление теплой плоти заставляет сперва испуганно охнуть, а затем тихо замычать в чужой рот. Глаза Эндрю прикрыты, и Абрам прикрывает свои, чтобы не окосеть, глядя на трепещущие русые ресницы и сведённые в отчаянии и нежности брови. Он теряется в ощущениях, когда кисть Эндрю неловко дотрагивается до его руки, безвольно висящей вдоль туловища. Абрам хватается за неё и переплетает с Эндрю пальцы. Это служит сигналом, и блондин мягко касается подбородка Абрама, чуть наклоняет его голову, чтобы их носы не мешали друг другу. В этом поцелуе ведёт Эндрю, и Абрам слепо следует за ним. Эндрю чуть размыкает губы, и Абрам отзывается, тихо урча в поцелуй. Эндрю прижимается к его губам с отчаянием, берёт верхнюю в рот и целует, до последнего не отпуская, больно натягивая кожу и прикусывая перед тем как отпустить. Когда Эндрю чуть отстраняется от него, Абраму не хватает воздуха. Эндрю смотрит сперва ему в глаза, затем на покрасневшие губы. Между ними один дюйм, и Эндрю высовывает язык, чтобы лизнуть уголок губ Абрама. Когда он отступает, внимательно глядя на брюнета, Абрам хрипло спрашивает, зачем всё это нужно, ведь Эндрю наверняка соврал, что не целовался до этого — отточенные движения его губ говорят сами за себя. — Я просто хотел слизнуть мороженое с твоего глупого рта. — отзывается Эндрю, устало вздыхая и проводя подушечкой большого пальца по влажным губам Абрама, и тот не понимает, говорит Эндрю честно или иронизирует, устал ли он от их прогулки или от самого Абрама. Зато он знает, что его первый — «долларовый» — поцелуй был потрясающим.Глава 52. Нат... Нил Джостен. Новая личина. Эндрю. Часть 1. "Долларовый поцелуй"
11 апреля 2024 г. в 14:42
Восемь лет в бегах, двадцать два фальшивых имени и шестнадцать стран отделяют его от ужаса, испытанного в детстве при виде умерщвления мужчины руками своего отца. Восемь лет, сотни перелётов и переездов, и он вернулся туда, откуда начал свой путь — в Соединенные Штаты Америки.
Милпорт был небольшим городком в Аризоне, одним из тех, про которые говорили «здесь все друг друга знают». Это было удобно — как только в городе появляются чужаки, сарафанное радио тут же сообщает об этом Натаниэлю. То есть, Нилу. Теперь это — его имя. Нил Джостен.
Аризона была красива, пустынна и коварна. За год от жары в пустынях погибали сотни человек. Вы спросите, зачем они отправились в пустыню? Ответ прост — им негде было жить. Часто там пропадают мигранты-мексиканцы, не получившие работу и ночлег. Аризона не щадит никого. Аризона не прощает глупости. Она прожёвывает людей и выплёвывает, как потерявшую вкус жвачку.
Нил боялся, что с ним она поступит так же — предаст, но Аризона была к нему благосклонна. Наверно, потому, что он не стал ссать с высоты в Каньон Сабино и не покушался на кактусы, которых тут было как грязи.
Когда он добрался до Милпорта (сперва на поезде, затем самолётом, затем автостопом на фуре), первым делом нашёл себе крышу. Это был один из маленьких частных домов, которые имеют на газоне табличку «Продаётся». Здесь не было света, воды и газа, но было сухо и тепло. Нил обошёл дом, ища пути к отступлению, если люди отца найдут его здесь; присмотрел себе место для сна, которое не будет видно с улицы, если кто-то любопытства ради заглянет в окно, защищая глаза от солнца и песка; выяснил, где находится школа — даже в бегах он не забывал об образовании. Мать часто твердила: «Учение сохраняет тебе жизнь,» и Нил повторял себе это, подавая документы (конечно же, фальшивые) в новые учебные заведения. За восемь лет он сменил около шестидесяти семи школ.
Его теперешняя школа была большой и светлой. Кабинеты были не слишком современными, в них пахло книгами и временем. Нилу здесь, несомненно, нравилось. Милпорт был единственным местом, где он задержался на столь долгий срок. Обычно их с матерью находили в течение месяца, но Милпорт скрывал его вот уже почти год.
Натаниэль Веснински всегда придерживался определенных правил: не останавливаться, не привязываться, не оглядываться, никому не доверять и НИКАКОГО БЛЯДСКОГО ЭКСИ, МАТЬ ТВОЮ!
Нил Джостен постепенно нарушает каждое из них…