Неугодные, или Особенности национального командообразования

Граф Алексей Алексеевич Данишевский пребывал в состоянии, которое в народе метко называли «сердце не на месте». Конечно, Лизе уже случалось задерживаться в её ночных вылазках. Всякое бывает, дороги через Навь непредсказуемы, даже если тебя везёт порождение этой самой Нави, а в человеческом мире нужно было избегать лишних глаз и возвращаться каждый раз новым путём и путать следы. Но чтобы никаких вестей уже целую неделю? Будь они оба обычным людьми, он бы уже поднял к чертям на уши всю окрестную полицию и столичных следователей в придачу. Но, увы, и он, и Лиза были чем угодно, кроме обычных людей, и ситуация складывалась такова, что любым своим действием Алексей мог навредить своей госпоже куда больше, нежели бездействием, и прекрасно это понимал. Хотя легче от этого понимания нисколько не становилось, и к настоящему моменту в доме, пожалуй, не нашлось бы ни единого участка пола, по которому он не протоптался бы, не находя себе места и не в силах заниматься ничем полезным, когда женщина, ради которой он жил, убивал и был готов умереть, находится невесть где и невесть в каком положении! Поэтому, когда в столовой что-то вдруг грохнуло и ойкнуло голосом младшего столичного следователя, Алексея это почти обрадовало: хоть на что-то отвлечься. Тем не менее, прежде чем идти туда, он зашёл за ружьём и потрудился придать себе вид умеренно раздражённый, как подобало человеку, в чей дом вторглись без приглашения, но которому, впрочем, нечего скрывать, и, если незваный гость потрудится объяснить цель своего визита, то, возможно, не будет выставлен за дверь тотчас же. — Николай Васильевич. Какая неожиданность. — Алексей Алексеевич, нам нужно поговорить, — неожиданно твёрдо заявил стоящий навытяжку юноша, из глаз которого сейчас смотрела такая же темнота, что скрывалась под капюшоном Всадника. Алексею не пришлось прилагать много усилий, чтобы придать лицу изумлённое выражение. Конечно, они с Лизой давно поняли, что с Гоголем не всё так просто, с воскресшими просто не бывает, но чтобы до такой степени?.. А Гоголь тем временем продолжал: — Я знаю, где Лиза. И знаю, кто она. И мне нужна ваша помощь. — Вот как, — опускать ружьё Алексей не спешил. — И что же вы знаете, Николай Васильевич? — Что Лиза — это Всадник. — Какой бред! — Не надо, Алексей Алексеевич, — голос Гоголя — да полно, было ли это существо Гоголем, в самом деле? — был холоднее речной воды в ноябре. — Лиза сама рассказала мне всё, когда мы были в Нави. Она всё ещё там, и я готов отвести вас к ней, но у меня будет одно условие… Алексей слушал его, храня каменную неподвижность, и сам себя ощущая каменным, отупевшим, неподъёмным. Он знал, пожалуй, что однажды этот день настанет, но не думал, не хотел думать, что это случится так скоро. Но судьба не спрашивает. Что ж, оставалось спросить самому. — А если то, что вы услышите, вам не понравится, Николай Васильевич. Что тогда? Тёмный, в котором ничто сейчас не напоминало о хрупком застенчивом юноше, не знавшем, как держать себя с людьми, которые ему нравятся, посмотрел на Алексея бездонными колодцами глаз и отчеканил: — Тогда я сделаю так, чтобы в этом мире прошли века, прежде чем вы найдёте обратную дорогу. И, когда это произойдёт — я буду там.