Неугодные, или Особенности национального командообразования

…несколько часов спустя, в одиночестве топая сквозь ночь, Николай был в этом уверен уже гораздо меньше. Ну что за друзья остаются караулить нехорошее место, а тебя чуть не взашей выставляют в гости?! Конечно, грех было жаловаться, Данишевские, как и в прошлый раз, приняли его как родного, и за приятной беседой и вкусным ужином Николай совершенно потерял счёт времени — потому и пробирался сейчас в потёмках, как тать, — но, всё-таки… всё-таки казалось, что он пропускает нечто важное. Что он должен был сидеть в засаде вместе с Яковом Петровичем и Оксаной, а не слушать весёлую болтовню гостеприимных хозяев и отвечать на их вопросы, лавируя между желанием рассказать им всё на свете — и опасением наткнуться на проблеск холода в светлых глазах Елизаветы Андреевны, лишний раз упомянув Якова Петровича, которого та, кажется, за что-то недолюбливала. Прямо сейчас Николай её даже понимал — действительно, что за ужасный человек, знает же, как сложно с ним спорить вообще и Николаю в частности — и бессовестно этим пользуется! А если с ним там что-нибудь случится?! А если явится Всадник? А если… …погружённый в свои скорбные мысли, он не заметил бы и медведя, вздумай тот к нему подкрасться. Но вместо медведя подкрался человек — и Николай только и успел, что охнуть, когда что-то холодное и тяжёлое ударило его по затылку. И пала тьма… Когда тьма рассеялась и прошёл приступ паники, Николай осознал, что находится на дне какого-то колодца в буквально подвешенном состоянии: на шее у него верёвка, едва-едва не пережимающая горло, под ногами хлюпает вода, и он понятия не имеет что, чёрт возьми, происходит, но, судя по тому, как он замёрз — происходит оно уже достаточно давно, то есть его уже должны были хватиться и искать, и обязательно найдут, ведь не может же быть так, чтобы не нашли, уж Оксана-то везде его почует… От желания зажмурится и завопить «спасите-помогите» эти соображения не помогли совершенно, и причин сдерживаться Николай не видел. Так что он набрал воздуху и заорал что было мочи. — А ну тихо там! — отозвался сверху чей-то хриплый голос, и верёвка дёрнулась, на миг перекрыв кислород и эффективно задушив всякое желание пытаться повторять перфоманс. — Кто вы? Что вам от меня нужно? — откашлявшись, попытался выяснить Николай, но ответить ему не пожелали, лишь снова, предупредительно, дёрнули верёвку. Господи, ну почему если где-то есть неприятности, то он обязательно в них попадёт?! Кажется, однажды этот вопрос задал ему Александр Христофорович, и, видит Бог, Николай сам хотел бы это знать — а ещё больше хотел знать, как избавиться от этой способности! Неизвестность и собственное бессилие убивали. Спину и ноги ломило, сырой холод проникал всё глубже в тело… Если он выберется, то точно сляжет с жутчайшей простудой, как когда-то в детстве — но только бы выбраться! Ну должен же кто-то придти!.. — …Николай Васильевич! — донеслось вдруг откуда-то из невозможной дали; он с усилием выдрался из обморочного забытья, вскинул голову… Светлое пятно наверху — небо над колодцем — перекрыл чёрный треугольник: на него смотрел Бинх. — Держитесь. Я вас вытащу, — коротко бросил он и исчез из поля зрения. — Прежде, чем ты его вытащишь, — перебил уже знакомый Николаю хриплый голос, — я вышибу подпорочку, грузик упадёт, петля затянется, и будет висеть твой помощничек с переломанной шеей!.. Не дёргайся. Оно серебряной пулей… Грохнул выстрел. Кто-то упал — а в следующий миг верёвку рвануло вверх, и… — Да чтоб вас всех!!! — раздалось над ухом инфернальное шипение; натяжение верёвки ослабло, чьи-то когтистые пальцы оттянули петлю от горла, потом стащили вовсе, ободрав уши — и Николай как куль с мукой повалился к ногам разъярённой Оксаны. — И сами в штабеля складываются, — буркнула она, присаживаясь рядом и перекатывая его на спину. — Живой? — Кх… кажется… А что с Александром Христофоровичем?! — Не дождётесь, — донеслось сверху. — Оксана, будь добра, обвяжи его верёвкой. Яков Петрович, что с этим мерзавцем? — Проживёт достаточно, чтобы ответить на наши вопросы. — Чу дно. Оксана, готово? — Ага. Тяните! Николая потащило вверх; там он неуклюже перевалился через край, глянул на Бинха — слава Богу, действительно целого и невредимого, только злющего как тысяча чертей, — потом на Гуро, деловито вязавшего руки неприятного вида седому человеку, рядом с головой которого лежала тёмная шапка… и на этом сознание Николая сочло свою миссию на сегодня даже перевыполненной. Когда он пришёл в себя в следующий раз, он лежал у себя в комнате под тяжестью нескольких одеял и шуб. В окна лились огненные лучи заката, было жарко и трудно дышать, и оглушительно пахло травами и речной водой — Оксана лежала рядом (к огромному облегчению Николая — поверх всего, чем он был укрыт) и дремала, опустив голову на руки. Волосы её, обычно хоть немного да влажные, сейчас даже пушились — похоже, она уже давно не возвращалась в родной омут. Сколько же прошло времени?.. Он попытался шевельнуться; Оксана тут же вскинулась, глянула огромными встревоженными глазами. — Коля? Ты как себя чувствуешь? — Не знаю… — Ну-ка, выпей, — шустро вскочив, она схватила со стола чашку, от которой, похоже, и исходил запах трав, сунула ему под нос. Николай безропотно выпил — болеть ему было привычно, терпеть лечение тоже… — Легче? — Да… Спасибо. — Пожалуйста, — она наконец заулыбалась. — Ты столько пропустил.! — Например?.. — Олесь с Яковом Петровичем Чернозуба допрашивали — ну, того, кто тебя в колодец сунул. Так знаешь, в чём дело оказалось? В жизнь не догадаешься. Он решил, что Олесь — Чёрный Всадник! А ты ему помогаешь, от того и знаешь заранее, когда случатся преступления! Вот этот дурак чахоточный и решил Олеся на тебя выманить. И знаешь, зачем? Чтоб Всадник своим колдовством его от болезни излечил! Ну не дурак ли?! С младых ногтей же всех учат, никаких сделок с нечистой силой, и с чего он вообще взял, что Всадник это может… — Вы же с Яковом Петровичем мне говорили… сумасшедшие всегда уверены, что правы. — Вот уж точно, на здравую голову такое не придумаешь! Правильно его тогда в богадельню сунули… Николай слушал её и изумлялся — как же так получается, что человек, созданный по образу и подобию Божьему, подчас оказывается страшней и хуже нечисти?.. — …Коля. — А? — А у Олеся в Петербурге кто-то есть? Он моргнул, пытаясь понять, в какой момент Оксана сменила тему и почему. — Нет, насколько мне известно… — Точно? — Ну… У него была невеста, но, когда он перешёл на службу в Третье отделение, она разорвала помолвку… Но это было давно. А что? — Да так… — Оксана задумчиво щурилась, глядя куда-то в сторону. — Он сказал, ему всё равно, что я мертвячка, и я ему верю, он, кажется, вообще никогда не врёт… но мне всё равно не даётся. Вот я и думаю, почему. — Не знаю, — Николай виновато вздохнул. — Прости. Но Оксана только махнула рукой и вскочила как ни в чём ни бывало: — Пойду, позову их. Яков Петрович у тебя что-то узнать хотел. Николай растерянно кивнул — идей, что можно хотеть узнать у человека, провалявшегося сутки в температурном бреду, у него решительно не было, но, раз надо… — Коля, а ты есть хочешь? — внезапно остановилась Оксана, не донеся руки до зеркала. Он прислушался к себе и с удивлением понял, что да. — Отлично! — просияла она. — Значит, скоро поправишься! И нырнула в амальгаму.