Неугодные, или Особенности национального командообразования

— …да будь вы моим подчинённым, я приказал бы вас выпороть! Нет — выпорол бы лично, дабы быть уверенным, что вы получили всёполагающееся! — Яков Петрович, я попросил бы вас!!! — Нет, Александр Христофорович, это Я попросил бы ВАС! Никогда больше! Так! Не делать! Чёрт возьми, мы здесь расследованием занимаемся или показываем свою молодецкую удаль?! Мне что приказали бы в столицу писать — этот дознаватель весь вышел, присылайте нового?! А о Николае Васильевиче вы подумали? А обо мне, в конце концов? — ЯКОВ ПЕТРОВИЧ! — Что?! — Во-первых, я не ваш подчинённый… — На ваше счастье! — Во-вторых, прекратите наконец на меня орать! — Я не ору, я выражаю эмоции адекватно ситуации! — И, в-третьих — именно о вас с Николаем Васильевичем я и думал! — Это как прикажете понимать?! — Так. — Бинх выдохнул и, кажется, немного успокоился, чего Яков совершенно не мог сказать о себе. — Брать с собой Николая Васильевича смысла не было решительно никакого: при всём уважении, он не боевая единица. Да ещё это его видение — только трупа подчинённого мне не хватало. — Да, зато собственный вам был просто необходим! — Яков Петрович, вы не любите, когда вас перебивают — так подавайте хороший пример! Далее. В случае моей гибели, Николай Васильевич один бы не остался, из столицы действительно прислали бы нового следователя, а до тех пор за ним было бы, кому присмотреть. Теперь что касается вас. Как я и сказал, в случае, если бы ничего противозаконного в Чёрном камне не нашлось бы, вышла бы крайне неприятная история. Но мы бы уехали, а вы бы — остались, и я представляю, как и сколько бы вам об этом припоминали. В лучшем случае. В худшем вы могли бы лишиться поста, а, учитывая ваше особое положение… — Даже удивительно, сколько ошибок вы сделали в простом слове «ссылка»!.. Так, минуточку. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы хотите сказать, что столь нелепым образом заботились о моём благополучии?! — Именно так. — Как трогательно.! Вот только есть одна проблема — я вас, дорогой мой, об этом не просил! — Разумеется. Но я не мог этого не учитывать. При всех наших… разногласиях… я не желаю вам зла. Повисла пауза, на протяжении которой Яков искал, об какую бы стену постучаться лбом в знак своего бессилия перед эдакой дивной логикой, а Бинх смотрел на него честными глазами цвета ивового листа и явно не понимал, что собеседнику здесь не так. — Александр Христофорович, — обойдя участок по периметру и возвратясь к своему столу, Яков наконец поймал мысль, которая могла хотя бы что-то объяснить, — скажите мне — вы с Николаем Васильевичем давно работаете вместе? Бинх растерянно взмахнул ресницами на такую перемену темы, но ответил: — Почти год. А что? — А служите вы в Третьем отделении сколько? Лет десять? — Восемь… — И напарника у вас прежде не было? — Яков Петрович, к чему эти вопросы? — К тому, что вы привыкли работать один и рассчитывать только на себя. В крайнем случае — быть тем, на кого рассчитывают другие, но всё равно знать, что тебе самому, если что, помощи просить будет не у кого. Один в поле воин, когда знает, что он один — я прав, Александр Христофорович? Тот сжал губы и отвёл взгляд. — Я прав, — удовлетворённо кивнул Яков. — Что ж, это вас несколько извиняет, но впредь я всё равно ПРОШУ вас учитывать, что в данном конкретном поле наличествую ещё по крайней мере я. И я как минимум в состоянии позаботиться о себе сам, а как максимум — могу быть полезен. — И я! — раздалось внезапно от входа. Бинх вздрогнул. Яков медленно повернулся к мнущемуся на пороге Гоголю. — Подслушивать нехорошо, Николай Васильевич. — Знаю. Простите. Но вы не заперли дверь, а Оксана сказала, вы тут ругаетесь, и я испугался, вдруг правда до дуэли дойдёт… Лицо Бинха застыло в сложноописуемом выражении. Яков вздохнул и перевёл взгляд на зеркало на столе. — Оксана Остаповна, а вам-то что неймётся? — А то, — сердито отозвалась мавка, в отражении сидящая рядом с ним на столе, — что дураки вы все, конечно, страшные, но я с вами себя живой впервые за тридцать лет ощутила! А не мертвячкой бесполезной! Так что я решила всегда за вами присматривать — нравится вам это или нет! Яков посмотрел на неё, на Гоголя, на Бинха… и расхохотался, с облегчением ощущая, как валится с плеч тяжесть всех переживаний этой, благо, уже подходящей к концу ночи. — Вот так, Александр Христофорович — дураки мы, оказывается, все, и всем нам нужна нянька! Как вам такой пассаж? — А я всё ещё не верю в нечисть, — усмехнулся тот, — поэтому её мнение на меня никакого впечатления производить не может. Оксана звонко хлопнула ладонью по лбу. Гоголь слабо улыбнулся: — Александр Христофорович, а врать — тоже нехорошо… Бинх вздохнул. — Николай Васильевич, шли бы вы… спать. Хотя бы пару часов. Всех остальных тоже касается. — Первая здравая мысль за последние… — Яков Петрович, — Бинх посмотрел на него старательно сердитым взглядом, но подрагивающие уголки губ и искры в глазах выдали его с головой. — Идите. Спать. И, хотя формально следователь Третьего отделения, даже будь он самым лучшим, не мог приказывать полтавскому полицмейстеру за пределами совместного расследования — этот приказ Яков пошёл выполнять даже с удовольствием.