Неугодные, или Особенности национального командообразования

Утро, которое началось с трупа, добрым быть не могло по определению. Местные все по домам, Всаднику выходить ещё рано, да и то, что работа не его, было видно невооружённым глазом, так что за новая напасть?! Тесак авторитетно заявил, что это оборотни. Бинх закатил глаза. Гуро задумчиво глянул на Николая и сказал: — Чем гадать, давайте узнаем наверняка. Николай Васильевич… И рукой эдак приглашающе повёл. Николай глянул на Бинха — тот нехотя кивнул — и, вдохнув поглубже, присел рядом с телом и потянулся к нему. Мерзость ощущения истерзанной плоти ударила по нервам, перевернула всё внутри — и толкнула в темноту, в которой… Человек бежал по лесу, а за ним гналось </b>нечто</b> — стозевное, многоглавое, с оскаленными пастями, похожее на всех зверей разом — волк, медведь, лиса, рысь, ворон, тур с золотыми рогами, с которых капала кровь, горели свечи, капал воск цвета крови, горели от натуги лёгкие, ложилась плеть на тонкий девичий стан, зверь сбил с ног и глянул в лицо сквозь арбалетный прицел, промахнулся мимо гвоздя молоток, закричала девушка, впились в плоть звериные клыки, вошёл в сердце чёрный меч… — Всадник, — выдохнул Николай, падая в чьи-то руки. — Там был Всадник… — Тссс, отдышитесь сперва, — велела темнота голосом Гуро. — И расскажите толком… Господа, а вы что стоите? Несите тело к Бомгарту, давайте-давайте, в темпе вальса… Шелестнула трава — кто-то опустился рядом. — Николай Васильевич, вы как? — Жив, кажется… — он заморгал, сощурился — из белизны дневного света проступили кошачьи зелёные глаза, оказались принадлежащими Бинху (Николай всё забывал спросить Оксану, почему вечно видит его котом) и посмотрели обеспокоенно: — Вы давно так не падали. Что изменилось? — Увидел слишком много. Будто несколько видений сразу… есть на чём записать? Так проще будет. — Извольте, — Гуро подал ему блокнот и карандаш; осознав, что валяется практически у полицмейстера на коленях, Николай спешно сел, поблагодарил и начал выписывать — образы из леса отдельно, что было при свечах — отдельно… — Ерунда какая-то, — проворчал Бинх, заглядывая ему через плечо. — Тур с арбалетом… — И золочёными рогами! — Гуро, напротив, был полон энтузиазма. — Лично мне на ум сразу приходит златой телец… — И какое отношение он имеет к Всаднику? — Языческие обряды. Помните, я говорил, что Всадник появляется только по праздникам, имеющим под собой языческую подоплёку? — Да, а ещё вы говорили, что следующий будет двадцать восьмого октября. А сегодня десятое. Вы уверены, что никакого праздника не упустили? — Уверен. Здесь дело в чём-то другом… Николай Васильевич, а вот упомянутый вами гвоздь — во что его вбивали? Он зажмурился, пытаясь вспомнить. — Кажется… нет, точно — в подошву сапога. А что? — У нашего покойника, если кто-нибудь кроме меня обратил внимание, разбит ноготь. И теперь мы знаем, при каких обстоятельствах. Надо проверить по окрестным помещикам, не пропадал ли у кого-то сапожник… — А смысл? — хмуро спросил Бинх. — Выясним личность — узнаем и кому он так насолил, чтобы натравливать неведомых зверей. А там, возможно, протянется и ниточка до Всадника. К тому же, до двадцать восьмого числа мы совершенно свободны, так почему бы немного не развлечься? — Когда вы изволили развлекаться в прошлый раз, — проворчал Бинх, тем не менее, поднимаясь, — мне пришлось стрелять по нечистой силе. Которой не существует! — Тем не менее, вы в неё попали и тем спасли моего писаря, за что я вам премного благодарен… Да полно вам, Александр Христофорович, действительно же скучно без дела сидеть! Вот и Николай Васильевич со мной согласен — правда? Николай закрыл блокнот, посмотрел на Гуро, посмотрел на Бинха… И сказал что думал: — Мы здесь, чтобы прекратить убийства. Неважно, Всадник или нет; если мы можем что-то сделать — значит, это наш долг. Гуро торжествующе посмотрел на Бинха. Тот проворчал что-то насчёт «научил на свою голову» и махнул рукой. — Чёрт с вами. С чего начнём? — С завтрака, — строго отозвался Гуро. — Коий является основой здорового питания, а то, в свою очередь — основой долголетия. Попутно проверим, не поступило ли с утра донесений о пропажах, далее узнаем, не нашёл ли доктор Бомгарт ещё что-то интересное, и прокатимся по окрестным имениям. План был ясен, чёток и оптимистичен, казалось бы, что могло пойти не так?.. Правильно. Всё. На подходе к постоялому двору Бинх резко остановился и недовольно спросил, кого ещё принесло — стояла незнакомая повозка. Гуро ответил, что понятия не имеет, а хотелось бы, и прибавил шагу. Оказалось — прибыл некий Август Гофман, немецкий путешественник и старый друг Бомгарта. Встреча проходила на высшем уровне, само собой, доктору было не до вскрытия… — Леопольд Леопольдович, дело не терпит отлагательств. — Яков Петрович, — доктор снял очки и бестрепетно посмотрел гневно нависающему над ним Гуро прямо в глаза. — Вы прекрасно можете справиться со вскрытием сами. А я, уж простите великодушно, хочу поговорить со старым другом. Мы не виделись сотню лет. — Йа могу поприсутствоват на фскрытии! — неожиданно влез путешественник. — Леопольд, помните, ви брали меня ф Петербург в анатомический театр… — Исключено! — Гуро стукнул тростью. — Это нарушение тайны следствия. — Но… — Милейший — как вас там… Едва заслышав эти интонации, Николай втянул голову в плечи — Бомгарт, видимо, ещё не успел рассказать другу, что такое Яков Петрович Гуро и почему его никогда, ни при каких обстоятельствах не следует перебивать!!! — …ещё слово, и я сочту ваш интерес подозрительным. И вы будете присутствовать не на вскрытии, а на допросе. И допрашивать будут вас. — Да как ви es wagen… — Как я смею? Легко. Вы приехали, а у нас труп, и вы мешаете по нему работать. Почему я не должен думать, что вы делаете это из личной корысти? — Яков Петрович, это уж слишком! — Бомгарт вскочил, чуть не снеся всё со стола. — Извинитесь перед Августом немедленно! — И тогда вы проведёте вскрытие? Бомгарт задохнулся от возмущения и так и стоял, хватая воздух ртом и не находя слов. — Ясно, — сухо сказал Гуро. — В таком случае сделайте хотя бы так, чтобы ваш Август не путался у следствия под ногами. И удалился так стремительно, что за ним поднялся сквозняк. — Яков Петрович прав в одном — тайна следствия, — негромко сказал Бинх. Идёмте, Николай Васильевич. «Ну, хуже уже не будет», — неосмотрительно подумал тот. Но худшее, конечно, было впереди…