Белые звёзды

      – Мондштадт зовёт это богом?       Синьора подхватывает лицо барда тонкими пальцами, вертя из стороны в сторону, пока тот пытается огрызаться в весьма раздражающей стихотворной манере. Впрочем она вовсе не против не просто забрать у него артефакт, а ещё и немного повеселиться… Всё равно ведь никто просто так не поверит чужачке, сколько бы её не называли достойной доверия…       – Уходим, – командует женщина, вырвав из груди божества небольшую шахматную фигурку.       Сопровождающая Венти теряет сознание раньше, чем успевает понять, что они не просто уходят, но и забирают её спутника с собой…       ***       Синьора с широкой ухмылкой рассматривает хрупкое обличие воплощения божества, что неожиданно оказывается девушкой, отчаянно бьющейся в путах, но неспособной вырваться из особого сплава, созданного именно для ослабления и подавления божественных сущностей. Этот металл просто не позволяет выпускать или брать элементарную энергию извне, стоит только наложить слабое зачарование на сохранность и противостояние ржавчине… Что за интересный момент…       – Поиграем, господин Барбатос? Или же мне стоит обращаться к вам госпожа? – женщина не может не усмехаться, глядя в глаза, наполненные непокорностью и тщательно скрываемыми отблесками страха. Рот надёжно заткнут кляпом, а тело обвязано верёвками, оставляя совершенно беспомощной перед грядущим…       Одежды лишили, даже волосы расплели. А ведь всё это происходило насильно, пока чужие руки касались молочной кожи, а глаза наблюдали за каждым движением… Синьора специально выбрала самых верных и беспринципных помощников, желая полностью сломить его волю… Её волю…       Одна их жертва уже почти сломлена, воя от отчаяния. Теперь пришёл черёд ещё одной, однако раз уж Барбатос на самом деле девушка, она и сама может как следует с ним повеселиться. Это ведь куда интереснее, чем наблюдать, как её подручные трахают парня…       Ей нравится издеваться и над женщинами, и над мужчинами, но по-разному. Девушку приятнее видеть рыдающей от унижения. Сломленной от мысли, что она вынуждена будет носить нежеланное дитя, а если смирится и полюбит, то точно потеряет. С мужчиной так не поступишь, однако с ними можно поиграть по-другому, унизить, надавить на самые чувствительные места, обращая удовольствие в пытку и лишая даже намёка на будущее. Обрекая на вечное одиночество без возможности продолжить свой род…       Впрочем, она предпочитала мучить именно ожиданием расправы, так что всё зависело от приговора. Она вполне могла просто убить, наигравшись, а могла лишить самого дорогого и выкинуть на посмешище всему свету…       – Как думаешь, «шлюха» ведь тоже будет достаточно, не так ли? – ядовито ухмыляется Синьора, с удовольствием наблюдая за своими помощниками, что довольно касаются чистой нежной кожи. Нереально чистой, что сразу наталкивает на мысли о странности подобного стечения обстоятельств…       В конце концов даже у идеальной десятой Предвестницы были небольшие шрамы, о которых знали только её личные служанки…       – До завтрашнего полудня она будет вашей. Зовите всех. Каждый из наших людей может сегодня развлечься с ней, просто не оставляйте посты пустыми. Никто не запрещает вам меняться или брать её по нескольку раз, – Синьора не может не наслаждаться тем, как панически раскрываются голубовато-зелёные глаза, глядящие на неё в неверии и надежде, что её слова – просто шутка… Как мило, что о её милости сейчас молит само божество свободы… – Наслаждайтесь, – кидает напоследок женщина, захлопывая за собой дверь и отправляясь в купальни, где о неё будут заботиться умелые ручки её помощниц, помогая расслабиться после долгого дня…       ***       Когда женщина возвращается в комнату с пленницей, она не может не усмехнуться, наблюдая за ослабленным дрожащим телом. По бёдрам стекает кровь от неосторожных разрывов. Во рту кольцо, что не позволяет укусить член, таранящий горло. Всё тело покрыто потом, спермой… Хорошо, что от иных проявлений её подчинённые воздержались, ведь женщина была достаточно брезглива…       – Заканчивайте, мальчики. Вы ведь достаточно повеселились?       – Так точно, госпожа Предвестница! – отзываются все четверо, что берут хрупкое тело со всех сторон…       Ждать долго не приходится, и они уходят, благодарно кланяясь и молча благодаря за возможность сбросить напряжение и просто насладиться хорошим сексом…       – Ну, как тебе наше гостеприимство, госпожа Барбатос? Не правда ли они прелестны? Тебе ведь понравилось, не спорь. Я прекрасно слышала, как сладостно ты стонала…       Девушка не открывает глаз, из которых не прекращая текут кристальные слёзы, смешивающиеся со спермой на лице. Ранее Барбатос никогда подобного не переживала. Она сумела понять, отчего именно её подруга так горевала в свои последние дни и потому ненавидела насилие, специально вписывая его как строжайший запрет в своих посланиях к народу. Одно из немногого, что она отдельно отметила, как запретное, несмотря на совесть и волю народа, которому дарила свободу…       Пережить подобное в своём теле было до крайности неприятно, а ещё безумно изматывающе. После потери сердца бога, потребление энергии резко увеличилось, а потому сейчас богиня ощущала, что просто погрузится в спячку, если не сможет избавиться от человеческого облика, потребляющего не мало сил…       Конечно же Синьора обладала чувством стихий. А сейчас обычно полностью состоящее из элемента тело Архонта едва содержало крохи на самой грани. Внутри было пусто, несмотря на ядро сущности, которым обладают все живые существа… Впрочем такую картину увидели бы лишь другие Архонты и редкие особо чувствительные около божественные сущности. Женщина видела лишь, что ранее всегда отливающее бирюзой тело едва отличалось от серости неживых объектов. Даже сперма немногих обладателей глаз бога среди подчинённых Десятой была наполнена большим количеством элементарной энергии, чем само тело богини…       Поэтому женщина решается ненадолго снять браслет с проклятым металлом (тратить много драгоценного металла никто не хотел). Да и нельзя же позволить пленнице просто так умереть?       Однако стоило металлу перестать касаться кожи, как последовала вспышка и на месте девушки оказалось крохотное элементарное создание, сжимающееся в ещё более компактный комочек…       Синьора поражённо застывает, наблюдая за этим. Она не ожидала, что ошейник в итоге заблокирует смену облика, а не только силы. И уж тем более она не думала, что Архонт Мондштадта окажется вовсе не человеком, а простым духом. Особенно учитывая, что воздушные элементали считались даже менее развитыми, чем те же слаймы, ведь были просто элементарными массами, движущимися по чужой воле или в неорганизованном порядке, в зависимости от ландшафта…       Кроха всё же приподнимается, хотя взлететь и не может, замирает замечая свои крохотные тоненькие чёрные ручки. Поднимает головку к зеркалу, что было поставлено для ощущения ещё большего унижения, а затем по помещению разносится острая паническая трель, а создание начинает мерцать в попытке принять прежний облик… Да, Барбатос так с ним свыклась, что обычно даже не думала, что его стоит закрепить в своём сознании, чтобы не потерять. Сейчас же… Сейчас кроха с ужасом осознавала, что не может вспомнить точных черт, что приелись за долгие годы жизни в обличии своей дорогой подруги… Она просто… Она просто не могла вернуть человеческое обличие. Не от недостатка сил, а от осознания, что в памяти просто не сохранилось этого облика. Она не помнила, как должна была выглядеть. Лицо стёрлось, как и фигура, оставляя только смутные отблески образа. Даже одежда… На самом деле она создавала её с помощью анемо энергии, и теперь не могла вспомнить всех элементов, как ни старалась… Она потеряла обличие своей подруги окончательно…       – Нет!!! – певучий крик разносится по комнате, после чего неровные плачущие трели разрезают пространство, воплощая величайшее горе анемо-элементаля…       – Как интересно… – почти беззвучно с каким-то восхищением тянет женщина, хищно вслушиваясь в отчаянные ноты. Пространство пропитано болью божества, а потому элемент отвечает на это, рождая вихри анемо энергии, что вьются вокруг сущности, утопающей в своём горе…       Металл касается крохотного создания и вихри исчезают без следа, пока воплощённый элементаль испуганно бьётся в чужих руках, болезненно сжимающих хрупкое тельце…       – Не паникуй, малышка. Я знаю, что с тобой делать… Уверяю, тебе не понравится… – почти ласково урчит Синьора, мгновенно придумывая, как можно использовать такую возможность…       Затянуть тонкую цепочку браслета на шее элементаля не так уж и сложно. Так что женщина не опасается новой вспышки. Она несёт кроху прочь в другую комнату… К другой жертве…       Ещё одно обессиленное тело, залитое чужой спермой… Жертва лежит на спине, крепко прикованная ошейником и парой кандалов, что удерживают бёдра широко раскрытыми. Руки просто грубо связаны верёвкой, тянущейся под столом до ножек противоположной стороны. Так, что край тонкой железной столешницы впивается под локти, а ладони давно занемели из-за перетянутых запястий… Также грубо лодыжки привязаны к кандалам на бёдрах чуть сбоку. Неудобно для жертвы, но неплохо для мучителей, что могли использовать щели меж сгибами ног для мастурбации, чем явно не стеснялись пользоваться, благо, кожа была гладкой и упругой…       Крови также было не мало. Особенно радовало садистку широко раскрытое анальное отверстие парня…       Смуглая кожа, столь любимая солнцем. Крепкое тело с приятными очертаниями мышц. Грубо проколотые почти без перерыва кровоточащие соски с колечками, к которым прикреплена цепочка, натянутая до люстры на потолке… Раскрытый с помощью кольца рот с тяжёлым почти ощутимым дыханием. Закрытые плотной повязкой глаза, ведь женщине не нравился кривой шрам от ожога на одном глазу. И синие точно летнее ночное небо волосы, растрепанными влажными кудрями, теперь больше похожими на паклю, спускающиеся с края стола… Голова как раз свешивается с края, чтобы было удобно брать его в рот, однако столешница не ровная, лишь с выемкой для головы, так что да, локти также страдали, закреплённые как раз у самого острого края и не способные соскользнуть из-за тянущих в разные стороны верёвок на запястьях… Раны под локтями – весьма неприятная штука, однако разве это волновало Десятую? Нет, она была даже довольна, хотя и приходилось следить за тем, чтобы парень не потерял слишком много крови…       – Здравствуй, моя прелесть… – громко произносит Синьора, довольно наблюдая, как испуганно дёргается пленник, слабо сипя от боли. Кричать уже давно не удавалось, голос он сорвал ещё в первые дни, когда ему доставались самые крупные члены и в горло, и в зад или когда сама женщина игралась с его членом и яичками, пронзая сознание болью от царапин и даже ударов по самому дорогому… – Тебе понравился мой подарок? Тебе ведь нравится жара, не так ли? Насколько я знаю, ты часто бывал в Сумеру… Тебе ведь понравилось, признай… – женщина с удовольствием проводит пальцами по причудливому узору ожогов на груди…       Россыпь четырёхконечных звёзд, будто в насмешку над его любимым узором, располагается на коже яркими багровыми линиями. Крупная звезда на грудине, несколько мелких под ключицами, россыпь маленьких под грудью, и всё более редкие метки вниз по животу… На спине такой узор раскинулся по плечам, тонкой полоской следуя вдоль позвоночника, а затем новая россыпь раскинулась на пояснице и верхней части ягодиц… Отчего-то женщине особенно хотелось сделать этот узор из ожогов красивым. Таким, чтобы он казался причудливой татуировкой, а не способом пытки и унижения… А как отчаянно парень кричал, когда она прижала раскалённое тавро под яичками, оставляя воспалённый след на чувствительном переходе меж членом и анусом… Тогда-то он и сорвал свой голос окончательно…       Сейчас тело лишь слабо дёргалось в попытке уйти от боли, однако быстро замирая, ведь движения приносили её только больше…       – Не волнуйся, я постаралась, чтобы всё было красиво. Узор на твоей коже достоин королей. Думаю, чуть позже мы добавим красителя, чтобы метки сохранились навсегда… А сейчас я принесла тебе кое-что интересное. Даже любопытные новости и на этот раз не о том, как все тебя возненавидели. Ты знал, что ваш бог – на самом деле богиня? Мило, правда? Барбатос – девушка и весьма милая, ты так не думаешь? Ты даже был с ней знаком. Пьяница-бард Венти, помнишь такого? Это – она. Анемо Архонт и богиня Свободы. Ты так представлял себе своё божество? Однако это ещё не всё. Барбатос, даже не человек, а жалкий анемо-элементаль. Забавно, что такое создание вообще получилось относительно телесное воплощение, а не осталось потоком частиц, неприкаянно слоняющимся по Тейвату…       Парень замирает в замешательстве. Уж чего-чего, а таких откровений о божестве, в городе которого он живёт, тот явно не ожидал…       Барбатос же сильнее извивается в руках женщины, вновь подавая голос возмущёнными мелодичными переливами. Его голос не похож на животных, птиц или пение человека. Скорее напоминает звук флейты или иногда лиры. Сейчас он звучит как резкие пока что средние ноты флейты, однако с каждым новым переливом тональность меняется, становясь всё выше и тоньше… Элементаль паникует, пока женщина обходит пленника, останавливаясь между ног, а затем подносит его ближе…       – Нет! – кричит-свистит кроха, стараясь избежать уготованной участи, однако энергия перекрыта проклятым металлом, а тонкие пальцы пламенной ведьмы держат слишком сильно.       – Не сопротивляйся, Барбатос, тебе понравится. Тебе будет тепло и уютно внутри него, обещаю. Вы идеально подходите друг другу. Два алкоголика с большой ответственностью, но без совести и стыда… Что бог, что рыцарь… Кто ты там? Кэйя Альберих, капитан кавалерии без лошадей и конных рыцарей. Пустышка. Такая же как и ваш бог…       Парень дёргается, ощущая касания и движение внизу. Он знает, что она что-то хочет в него втолкнуть, но что это? Почему так двигается? И при чём здесь Барбатос?       …       Стоп. Элементаль? Разве они обычно не маленькие по размеру…       – Вот так, – довольно усмехается женщина, когда кроха оказывается полностью внутри растраханного прохода Кэйи, а тонкие пальцы женщины царапают ободок, судорожно сжимающейся дырочки, что пытается вытолкнуть инородный объект… – Какие непослушные. Для вас же стараюсь. Одному тепло, другому исцеление. Сила Архонта даже пассивно исцеляет при длительном контакте, а тебе это точно нужно, дорогой капитан Альберих. А вы, великая Барбатос, разве не желаете немного отдохнуть? Или вам так уж понравилось играть роль бесплатной шлюшки?       Сколько яда в голосе этой женщины. Задохнуться можно. А она ещё и заталкивает элементальную сущность глубже, подхватывая пробку, валяющуюся на полу, и затыкая анус парня с беспомощным божеством внутри.       – Вот так. Можете передохнуть, так уж и быть. Дам вам пару часов. Потом посмотрим, как вас лучше использовать…       Барбатос со всех сторон сжат тёплыми влажными стенками, что периодически слабо сокращаются вокруг него. Тесно, но недостаточно, чтобы это было болезненно для него… И это ненормально для человека, в которого его засунули…       Кэйя не был плохим человеком. Венти много наблюдал за ним, изначально опасаясь Альбериха из-за его корней. Однако тот ни разу не дал малейшего повода усомниться в себе, а недавно и вовсе во время визита в Сумеру упомянул, что был бы не против вообще забыть, кто он, отпуская прошлое и спокойно живя в Мондштадте… Венти знал и о Дайнслейфе. Тоже неплохой человек. Ему на самом деле жаль весь народ Каэнри'ах. Будь его воля, Анемо Архонт никогда бы не принял участия в этой бойне. Однако на тот момент выбора уже не оставалось. Алхимики Каэнри'ах достаточно долго провоцировали Силестию и испытывали терпение других регионов. Одни только монстры чего стоят. Дурин, громовая птица, Элинас и сколько их ещё было более мелких и не настолько разрушительных, чтобы привлечь внимание богов?       Народ, быть может, и не виноват, однако эксперименты алхимиков спровоцировали прорыв Бездны и заражение людей этой скверной. Исцелить всех было бы возможно, но не в данных обстоятельствах. Слишком много народу, слишком мало времени, да и Дендро Архонта, что лучше всех разбирается в скверне, с ними не было. Да ещё и Силестия со своим проклятием… Да, оно заперло скверну внутри существ, в которых обратились люди Каэнри'ах, а редкие чистокровные обрели бессмертие, что стало для них скорее проклятием, требуя вечного искупления. И это был оптимальный выход, спасший многие территории Тейвата от действительно массового заражения. Однако какое же это зверство! Обращать людей в безумных чудовищ, что продолжают существовать и страдать уже полностью утратив свою человечность… За века едва ли остались изначальные жители. Их давно заменили их потомки, что уже и не знали ничего человеческого, воспитываясь монстрами, как монстры. Без разума и цели…       Да уж…       Венти был рад, когда Кэйя всё же решил отпустить прошлое и принять себя как жителя города свободы. Мальчик заслуживал спокойной мирной жизни, без всех кошмаров далёкого прошлого и его родины…       Двое вздрагивают, когда дверь захлопывается за Синьорой. Кэйя чутко вслушивается в любые шорохи, передёргиваясь от мурашек, что проходят по телу, когда он ощущает лёгкую вибрацию от пытающегося подавать голос существа внутри него… И ни сказать ни слова, ни попросить замереть и не двигаться… Не давить на проклятую простату, из-за которой парень просто вынужден испытывать удовольствие, хотя ни за что не пожелал бы оказаться в такой ситуации…       К тому же… Их положение – далеко не единственная проблема…       Кэйя… Парень ощущает странное онемение в своём ядре… Да, он мог его ощущать. Он никогда не был обычным человеком, даже если мечтал таковы оказаться…       Осознание приходит достаточно быстро. На него тоже действует этот металл, хотя парень и не понимает, что это такое. Ощущает лишь, что элемент будто бы отрезан от него. Если обычно он чувствовал родство и, например, банально не ощущал излишнего холода, то теперь остывшие жидкости на его теле казались ледяными, а температура тела, казалось, упала на десяток градусов…       Он знает, что Венти тоже уже должен был ощутить кое-что неправильное… Кое-что, что способно реально навредить даже богу…       Кэйя гнил изнутри. Сколько он себя помнил, очнувшись от плена льда, он гнил. Чувствовал боль, грызущую его внутренности. Скверну, что засела в его ядре и периодически скреблась, пытаясь вырваться наружу и полностью подчинить его себе…       Обращаться за помощью было бессмысленно. Очистить подобное не под силу даже Архонтам, по крайней мере так думал парень, узнав о методе Гео Архонта, Яксы которого просто убивали заражённых скверной существ, вбирая карму в себя и мучаясь от её влияния, пока та крайне медленно очищалась внутри их сущностей…       Поэтому Кэйя терпел, зная, что не проживёт и человеческого века. Уже сейчас его тело могло сдать в любой момент, обращая его в беспомощного старика, хотя облик бы вряд ли изменился достаточно быстро… Впрочем… Кэйе было всего двадцать… А его тело уже достигло износа тридцатилетнего, хотя обладатели глаза бога должны были стареть медленнее… Барбара была уверена, что это от переработок, хотя и удивлялась, что Джин страдает намного меньше Кэйи, несмотря на её адский график. Даже сетовала, что это, вероятно, из-за любви Альбериха к алкоголю. Поэтому парень стал избегать пастора и целительницы в одном лице, чтобы не привлекать к своему состоянию ненужное внимание…       Прямо сейчас скверна медленно, будто не веря, просачивалась сквозь его внутренности, изводя те своим влиянием. Изъедая болью. Искажая и изменяя…       Пока слишком медленно, однако учитывая их положение… Вероятно часть в себя в любом случае будет вынужден впитать Барбатос…       Два часа проходят слишком быстро…       Дверь вновь грохает о стену, и слышатся шаги нескольких человек…       – У элементаля нет способа вам навредить, так что считайте, что всё как всегда. Он весь ваш, – голос Синьоры. Резкий и надменный как всегда…       – Так точно! – несколько… Четыре? Нет, кажется шесть… Мужчины, голоса достаточно грубые… Снова этот ад…       Кэйя дёргается, когда из него резко вырывают пробку и тут же входят немаленьким членом, пока ещё один толкается в сухой рот, что слишком долго был открыт…       Один член дерёт горло, пока парень задыхается от наполнения и спазмов в попытке откашляться от сухости во рту. Второй протискивается до самого конца, толкая кроху-элементаля глубже в тёплое тело. Конечно же тот пищит и двигается, вызывая у парня слишком неоднозначные ощущения, ведь тот оказывается как раз над простатой, почти постоянно задевая её… Ещё пара человек пристраиваются к ногам. Уже привычная забава – толкнуться членом между голенью и бедром, чуть выше кандалов и верёвки. Специфические ощущения, наверное, однако им почему-то нравится…       И ещё один противно водит кончиками пальцев по телу… Скользит по горлу и ключицам, щекочет подмышки и грудь. Дёргает цепочку на сосках, натягивая ту сильнее и заставляя парня совершать попытки изогнуться и сбежать от разрывающей боли… Давит на каждую звёздочку… Отрывается ненадолго, а затем касается ожогов чем-то холодным. Грубые волокна, раздражающие тонкую кожу… Кисть или что-то в этом роде? Кажется оно ещё и с краской. То, на что намекала Синьора ранее? Уже сейчас?       Кэйя дёргается и пытается вскрикнуть когда чувствует, как к ворсинки сменяются острой иглой, вливающей жгучую краску прямо под кожу, в ожоги, что ещё не успели хотя бы немного зажить и теперь вспыхивают с новой силой, изводя парня болью…       Сколько можно этих пыток?! Им мало было его унизить и растоптать? Мало было изранить? Мало было засунуть в него иное существо, тем более вообще-то бога?! Только больше и больше, пока скверна всё более жадно пожирает его внутренности!!!       Она медленно расползается внутри и снаружи, сначала проявляясь потемнением как раз в районе контура ожога крупной звезды, а затем неспешно окрашивая кожу в цвет самой тьмы… Воспалённые раны внезапно перестают беспокоить, отзываясь скорее лёгким зудом. А глаза печёт от изменения самого строения глазного яблока… Или скорее состава, ведь разрез глаз всё же не ощущается изменённым… Меняются его ткани, а не строение тела…       Кожа становится эластичнее и крепче, но в то же время тоньше… Он уже ощущает изменения…       Мышцы тоже кажутся иными, сильнее, крепче, совершеннее…       Скверна… Почему она милосердна по отношению к нему? Почему по итогу скорее исцеляет, а не добивает, хотя он так долго ей противился?       Что он такое?!       Пальцы… Кэйя чувствует как изменяются руки… Пальцы становятся чуть длиннее и тоньше… Тянется друг к другу и, о чудо, реально достаёт! Он чувствует касания острых когтей на кончиках своих пальцев… И он может их использовать на верёвках…       Движения не прекращаются, он слышит из разговоры, насмешки, грубые унизительные шуточки и «комплементы»… Вот только ему кажется, что они не смотрят на него… Просто имеют, но не смотрят… Ведь если бы смотрели, то уже давно заметили бы, насколько он изменился…       Острые коготки старательно трут верёвки, стараясь избавиться от пут… Ещё немного… Самую чуточку…       Да!       Ноги напрягаются, грубо сжимая попавшие в плен члены и заставляя людей закричать от боли, когтистые руки, вцепляются в бёдра того, что спереди, почти разрывая человеческую плоть, так что он быстро освобождается от члена в горле. Всего за пару секунд руки поднимаются и резким рывком обрывают верёвку, которая натягивает цепочку на сосках. Острые когти мажут по рукам «татуировщика»…       – Держите его, чёрт подери! – наконец кричит Синьора, ненадолго зависшая в наблюдении за внезапными изменениями в теле своей жертвы. Она готова просто испепелить его, если понадобится, однако пока её люди рядом, женщина всё же предпочтёт подождать…       Резкий рывок и парню удаётся вырваться из ошейника, а когти достигают того, что внизу, разрывая грудь в мясо и отталкивая от себя. Верёвки для него проблемнее, чем металл. Они тонкие и режут даже его кожу, а потому когти торопливо вцепляются в лодыжки, разрывая путы, а затем почти без особых усилий он разрывает кандалы на бёдрах, скатываясь со стола вбок, ощущая волну жара, что двигалась на него… Наконец с глаз спадает повязка, однако в комнате светло и ему приходится просто зажмуриться, судорожно пытаясь придумать выход из ситуации…       Что он такое?!       Лёд и пламя свиваются вокруг него в адский танец элементов, жалящих тело и изводящих разум своим влиянием…       ЧТО ОН ТАКОЕ?!       Кэйя в панике отшатывается в сторону, ощущая как огромная глыба льда, проскальзывает по груди, оставляя лишь небольшой порез, а не пробивая его грудную клетку насквозь!       Если он такой же, как и монстры Бездны, то что может ему помочь из их способностей?       Пламя лижет стопы, заставляя взвыть и шарахнуться в сторону, ударяясь боком об острый угол стола…       Пути вестников! Ему нужно просто проскользнуть по путям! Или хотя бы по артериям!       Несколько тонких игл прошивают насквозь руки и грудь, где он не успел инстинктивно укрыться. Дышать резко становится тяжело.       Куда? Где много элементарной энергии и куда могут вести артерии?       Он падает на колени, ощущая пламя, впивающееся в ноги. Так, что теперь он сомневается, что сможет когда-либо встать…       Долина ветров.       Стоит только мысли и картинке мирного огромного дуба проскочить в сознании, как парень ощущает лёгкость, прохладу, резкий удар о траву…       Получилось?       Слезящиеся глаза с трудом ухватывают очертания скал утёса Звездолова, медленно поднимающегося вдаль…       Получилось…       Тело словно мешок падает на спину, теряя остатки внезапного прилива сил для последнего отчаянного рывка…       Кэйя чувствует движения внутри себя, с трудом поднимая руку и разрезая ремешок на кольце во рту:       – Прекра-тите, прошу, – едва слышно хрипит парень, заползая другой рукой на живот, где и ощущается крохотно тельце элементаля. Кашель подбирается к горлу, как и кровь, и он задыхается, пытаясь повернуть голову и откашлять жидкость…       Чудом вдыхает, сипяще втягивая в себя драгоценный кислород…       Барбатос не терпит и старается выбраться, и парень едва слышно скулит от боли, пронизывающей тело, однако не сопротивляется. Старается наоборот расслабиться и выпустить существо наружу…       Вот только стоит крохе покинуть тепло чужого тела, как то содрогается, покрываясь инеем. Хрип рвётся из глотки, а парень, несмотря на слабость, выгибается в болезненной судороге…       Элементальная сущность торопливо семенит ножками, пробегая под чуть согнутой ногой и добираясь до руки…       Мутный взгляд парня опускается к касанию лишь когда кроха прижимает к его коже проклятый металл… Что ж, очевидно, что сила его элемента сейчас причиняет парню нереальную боль, конфликтуя со скверной бездны… Судорога проходит, однако сил это не добавляет… И всё же, видя настойчивые попытки малыша стянуть с себя цепочку, парень непослушными пальцами пытается помочь…       Минута… Другая…       Звенья скользят по ослабевшим пальцам, а тело содрогается в новом приступе, пока кроха торопливо отбегает чуть в сторону и впитывает в себя энергию своего элемента…       Вот уже тонкое девичье тело оказывается рядом с парнем, подхватывая цепочку и застёгивая браслет на запястье…       Судорога прекращается почти сразу, но парень совсем теряет себя. В слабо приоткрытых глаза полностью гаснет сознание, погружаясь в кому… Тело расслабляется, хотя слабые подёргивания намекают, что крови в лёгких всё ещё не мало… У него больше нет сил цепляться за жизнь…       – Потерпи, я помогу, – шепчет мелодичный и слишком женственный голос. Совсем непохожий на голос Венти…       Божество легко поворачивает лёгкое для неё тело на бок, наблюдая как из уголка рта начинает быстро стекать кровь. Тонкие пальцы пробегаются по почти чернильно-чёрной коже, стараясь подключить все свои способности к исцелению, которых на самом деле было не так уж и много… К тому же поверх скверны и блокирующего браслета…       Впрочем, Барбатос упорная и осторожно заживляет наиболее серьёзные раны, направляя свою силу внутри чужого тела. Максимально осторожно. Уговаривая, увещевая скверну, что ей полезнее будет здоровый живой сосуд, а не мёртвое тело…       – Вот так… Всё будет хорошо, малыш… – ласково воркует девушка с чёрными волосами с бирюзовыми кончиками двух длинных прядей… Вероятно, она выглядела по-другому… Нет, она точно знает, что облик изменился… Она забыла обличие своей дорогой подруги… Однако жизнь её подопечного сейчас в сотни раз важнее…       Энергия анемо обращается в одежду, а лёгкий ветерок уносит на своих крыльях послание…       – Всё будет в порядке, моё дитя. Я помогу, успокою, убаюкаю… – бормочет девушка, настраиваясь на нужный лад… Хорошее место… Много её элемента, легче будет очистить…       Красивый мягкий голос разносится по землям Анемо Архонта, рассказывая легенду о тиране Декарабиане и старом Мондштадте… О непонятом слишком опасливом правителе и о слишком свободолюбивом народе, что не смог выдержать его попыток защитить их… Никто не был прав в той истории… И Архонт стал тираном, и народ сам себя доводил до грани, до взрыва…       Поёт о Дурине, проклятом драконе, что был просто ребёнком, желающим поиграть, но не знающим, что его игры несут всем вокруг только горе… Он был создан таким. Был порывист и любопытен. Упёрт и задорен. Потому и Архонт со своими Ветрами не смог сразу понять хрупкой детской души чудовищного создания кхемии…       Весь мир кажется зачарованным этими рассказами. Старыми правдивыми легендами, что слишком часто перевирались…       Голос Архонта, пропитанный элементом, разносится ветрами по всем уголкам земель Свободы… Старый Мондштадт, где отдыхает Двалин. Вольфендом, где прислушивается к историям Андриус. К винокурне Рассвет, работники которой замирают посреди жаркого рабочего дня, чутко впитывая в себя печальные ноты. К Спрингвейлу и лагерю на границе Драконьего Хребта… По ущелью Дадаупа к Мысу Веры… По побережью Сокола… По храму тысячи ветров, поднимаясь по утёсу Звездолова… Спускается в расщелину озера Звездопадов, растекаясь до моря и небольшого пляжа… Звенит в Мондштадте, скользя эхом по Шепчущему лесу… Пробирается в горы Буревестника, до самого пика…       – Барбатос, – ошеломлённо выдыхает запыхавшийся аловолосый мужчина, замечая две фигуры у подножия дерева… Богиня всё же решила перенести Кэйю в тень, ведь солнце пекло нещадно, а чёрной коже было бы ещё горячее…       – Дилюк, спасибо, что пришёл, – тихо произносит девушка. Открытые одежды, за которые её так сильно ругали во время войны Архонтов, она никогда не забудет, так что сейчас на ней именно они. Топ и шортики с парой неровных чулок, да короткий плащ, покрывающий голову и крылья, одно из которых нежно прикрывает бессознательное тело…       Легко узнаваемые виноделом синие волосы спутанные и грязные, лежат на коленях Архонта, однако остальная фигура кажется совсем незнакомой. Чернильная кожа чуждая и пугающая. Когти на руках и узор из бледно-голубых звёзд на спине, которой к нему повернуто тело… Лишь бёдра прикрыты слишком белой на фоне тёмной кожи тканью…       – Я не думаю, что он очнётся скоро, но я помогу ему со скверной…       – Скверна? – непонимающе хмурится Рагнвиндр, всё же решаясь подойти ближе и замечая, что черты лица Архонта отличаются. Будто бы он скопировал лицо Кэйи, но при этом сильно смягчил и омолодил его…       – Ты не знал? Его тело… Оно страдает…       – Он никогда не рассказывал.       – Странно… Судя по тому, что я вижу, он уже давно сдерживает её. Я видела в нём отблески скверны, ещё когда он проснулся от ледяного плена… Однако тогда их подавлял тот глаз бога. Не удивлюсь, если он в секрете таскал его с собой, пока не получил собственный. Без силы элементов он бы не смог сдерживать её так долго…       – Что с вами произошло?       – … – богиня поджимает губы, пока её взгляд опускается на траву и пустеет. – Я никогда не думала, что Царица может позволить своим подчинённым подобное… Я очень надеюсь, что это была инициатива Десятой, а не приказ Крио Архонта, ведь я буду очень разочарована, если это не так… Это отвратительно… Как будто я просто так оставляла наставления о запрете насилия… Мерзость… – богиня и сам не замечает, как царапает свою руку, будто пытаясь содрать с неё ощущение этой невыносимой липкости…       – Вы раните себя, – настойчиво повторяет несколько раз мужчина, удерживая руки Архонта в своих. Она не отозвалась более десяти раз, хотя он звал её достаточно громко…       – Не настолько, насколько досталось Кэйе. Моё тело – всего лишь форма, оно полностью подчинено моей воле, а потому оставить на нём следы можно только если я сама их зафиксирую и не забуду… Я забыла как выглядела, это ведь заметно, не так ли? – печально усмехается богиня, и теперь мужчина понимает, отчего облик отличается так сильно.       – Сильно, но вы всё ещё прекрасны.       – Как мило, Люк… Быть может, мне ещё и вина подаришь, и в любви сразу признаешься, ха-ха-ха… – легко смеётся девушка, стараясь переключить своё сознание на более беззаботный лад. Хотя кое-какие дела отлагательств не терпят… – Могу я попросить тебя передать моё послание? Я хочу, чтобы с сегодняшним караваном в Снежную было отправлено письмо Царице. Рыцарю-посланнику нужно будет носить этот шарф от самых границ Снежной до заполярного дворца и обратно до границы Мондштадта. Он – показатель моей воли и доказательство истинности послания, – богиня передаёт в руки мужчины яркий лёгкий бирюзовый шарф и тонкий конверт с изящным узором созвездия Анемо Архонта… – Чем быстрее дойдёт, тем лучше. Нам остаётся только ждать ответа. Уверена, Царица не будет довольна самоуправством своих подчинённых, так что рыцарям не нужно предпринимать никаких действий против Фатуи прямо сейчас. На счёт Кэйи… Я унесу его к целителю в Ли Юэ. Барбара умела, не спорю, однако ей не следует сталкиваться с такой грязью – это во-первых, а во-вторых, она точно не сможет работать со скверной. Скажи, что капитан Альберих два месяца назад уехал поправлять здоровье, пускай Джин оформит для него отпуск. Всем известно что он не может отказать в помощи, но никогда не просит её сам, так что можно сказать, что он не хотел показывать слабость. А любые намёки на его присутствие в Монштадте – ложны, поскольку всё это время он находился на территориях Гео Архонта. Сможешь разобраться с этим для меня?       – Конечно, – с трудом сдерживая пламя произносит Рагнвиндр, но получает мягкую улыбку, мгновенно успокаивающую его буйный нрав:       – Берегите себя, господин Дилюк. Я со всем разберусь, просто нужно время. Наказывать виновных лучше по закону, а не самосудом. Куда горше им будет получить приговор от госпожи, которой они служат, нежели от твоего меча…       – Верно… – выдыхает мужчина, смиряясь с бездействием…       – Пусть ветра благословят ваш путь…       – Пусть ветра нас ведут к свободе…