Питер приходит в себя от выворачивающего кости жара и невероятной боли, прокатывающейся волнами по телу. Болит абсолютно всё; суставы ломит, они горят. Питер думает о том, что угодил в котел к чертям. Наконец-то.
Он четыре раза стравливает черную слизь прямо на траву посреди леса. Ощущения потрясающие, будто кто-то вплавил аконит в вены и постоянно увеличивает дозу. Радует одно: обращение спало. Это, наверное, единственное, что радует.
Питер знает: случилось нечто ужасное. Что-то, что он никак не мог предвидеть, но мог предотвратить, если бы был рядом. Он прекрасно ориентируется в своих ощущениях и понимает: к сожалению, это только начало.
Питер Хейл проклинает себя, свою чрезмерную рассудительность и стремление подождать. Выбрать удобный момент, когда всё придет в норму. Костерит себя, что решил бездействовать вместо того, чтобы сделать хоть что-то.
Дерек, укативший за Брейден в закат, теперь не кажется таким дураком. Дерек вообще не кажется дураком, когда Питер приходит в себя на чертовой полянке. Питер долго смеялся над племянником, павшим жертвой
той самой связи.
Пока однажды волчья натура не настигла его самого.
Сначала Питер думал, что ему показалось. Нет, не показалось. И вот что интересно: он бы не смог сказать, что именно выступило катализатором. Потому что тогда, на этой чертовой парковке он не соврал. Стайлз ему нравился.
Нравился не только на уровне каких-то инстинктов. Ничего подобного, нет. Стайлз подкупал интеллектом. Живостью. Безграничным любопытством и граничащей с безрассудством отвагой. Хитрый, изворотливый и идеальный.
Свободу Питер любил. Но прекрасно понимал, что против волчьей природы не попрёшь. Да и не хотелось. На Стайлзе сошёлся клином весь проклятый Богами Бейкон-Хиллс, и вот это, пожалуй, было единственной истиной в последней инстанции.
После всего, что произошло, Стайлзу было нужно время. Время и личное пространство. Стайлзу просто необходимо было разобраться в себе, собрать то, что осталось от его жизни и прийти в какое-никакое подобие порядка.
“Ты сломаешь его”, — повторял себе Хейл.
“Ты выпотрошишь его и оставишь умирать”, — смеялся Питер.
“Ты болен, Питер, болен, не лезь, не лезь”, — увещевал он себя.
“Приди в норму и тогда можно будет делать ответные ходы”, — торговался он без конца.
Стайлза сломал не Питер.
— И давно ты понял? — спрашивает его банши после похорон Эллисон.
— Примерно в тот момент, когда он подорвал меня коктейлем Молотова, — усмехнувшись, отвечает Питер. — Это было безрассудно и очень завораживающе.
— Вполне хватило, чтобы тебя убить, — фыркает Лидия, забивая ему в телефон свой номер.
Больше они не видятся. Питер уезжает из Бейкон-Хиллс, чтобы привести в порядок собственные дела и дать Стайлзу время оклематься.
Лидия Мартин позвонила ему полторы недели назад и сказала: “Недалеко видели Дюкалиона”. Лидия заявила: “Если ты, Хейл, не вернёшься в город сейчас, мы будем собирать Стайлза по частям”. Она подчеркнула: “Я чувствую, что надвигается буря”.
Питер доверяет банши. У них изначально сложились довольно странные отношения. Будь он или она людьми другого склада ума, они непременно стали бы врагами. Но и Лидия, и Питер дураками не были и ясно осознавали: союзники нужны всегда.
Он встречает Дюкалиона в баре, находящемся на въезде в город.
— Это — плохая идея, — говорит Питер, усаживаясь рядом.
— Думаешь? — Дюк полыхает красной радужкой. — Убийство истинного альфы в полнолуние — прекрасная возможность обрести большое могущество. Особенно после того, как его стая перебила мою.
— Силёнок-то хватит? — Питер откровенно насмехается.
Его не волнуют разборки Маккола, его волнует исключительно безопасность Стайлза.
— Это угроза? — Дюкалион тоже не дурак. По-настоящему сильный противник.
— Предупреждение, — обаятельно улыбается Питер и покидает заведение.
Он уверен — альфа альф его не послушает. Так и выходит.
Они пересекаются на кладбище через неделю, как раз в день полнолуния. Могила с тем, что осталось от Талии Хейл, находится очень далеко от остальных захоронений, на самой границе с лесом. Рядом — могилы её мужа и их младшей дочери.
Смерть всей его семьи в том самом пожаре выпустила на волю настоящего монстра.
Питер знает: в молодости Дюкалион имел на его сестру особые виды. К сожалению, не всегда истинная пара отвечает взаимностью. Талия выбрала простого человека, и была по-настоящему счастлива в браке.
— Все еще любишь её? — просто спрашивает Питер, подходя ближе.
Дюкалион бережно оглаживает буквы на надгробии и говорит:
— Она была невероятная.
Питер кивает, соглашаясь. Его сестра была сильной альфой, прекрасной матерью и любящей женой. Он многое бы отдал за то, чтобы она сейчас была рядом.
Драка завязывается внезапно, прямо там, оскверняя светлую память почившей семьи. Не последнюю роль в этом играет магия луны, от воздействия которой у оборотней срывает контроль и обнажаются другие, нечеловеческие инстинкты.
Стремление одно — не дать Дюкалиону ещё раз принести в этот город проблемы. Где альфа альф — там много неприятностей. Где много неприятностей — там Стайлз. Где совмещаются неприятности и Стайлз — там проблемы начинаются у Питера.
Питер перегрызает противнику горло прежде, чем успевает просчитать отступные пути. Но уже слишком поздно: чудовищная сила обрушивается на него, радужка окрашивается в красный, и зверь внутри вырывается на свободу.
Чужая сила струится по венам, опьяняя, блокируя человеческую сущность. Волк мчится по знакомым лесам, вдыхая потрясающий запах, радуясь тому, что, наконец, вырвался из клетки.
Говорят, что, если твоей паре свернут шею — обязательно это почувствуешь. Если с парой случится что-то ужасное — это надолго выбьет из колеи. Если пара будет умирать — рано или поздно подохнешь вместе с ней.
Питер приходит в себя от выворачивающего кости жара и невероятной боли, прокатывающейся волнами по телу. В сознании судорожно бьётся только одно имя, и Питер знает,
чувствует, что случилось что-то невероятно ужасное.
Он просчитался в очередной раз, опоздал, и сейчас уже ничего нельзя сделать.
Собраться удаётся не сразу. Сила давит, настойчиво требует пойти и разорвать весь этот чёртов город, налакавшись крови и утонув в воплях будущих жертв. Питер сдерживает себя, собирая остатки контроля по крупицам.
Возможно, при других обстоятельствах, инстинкты вопили бы о том, что нужно пойти и защитить свою пару любой ценой. Но сейчас в сознании бьётся сила спятившего альфы, и Питеру стоит неимоверных усилий не поддаться звериной ярости.
Он не знает той части леса, куда его привела истинная форма. Он понятия не имеет, как долго был в беспамятстве, ведомый внутренним зверем, который обрел, наконец, физическую оболочку. Питер долго смотрит в ночное небо, собираясь с мыслями.
Выбраться из леса удаётся только через пару часов, полагаясь на инстинкты и тщательно контролируя своё состояние. Его без конца перебрасывает в альфа-релиз, зрительный спектр искажается, звуки оглушают.
Абсолютно голый он садится в машину и слышит настойчивую вибрацию сотового телефона. Принять звонок удаётся не сразу, сенсор не желает реагировать на когти, которые не получается втянуть при всем желании.
— Стайлз, — синхронно выдыхают они с Лидией.
Банши тоже это почувствовала. Такая глухая боль не могла оставить равнодушной предвестницу смерти.
— Он жив, — слова даются Питеру с трудом.
— Я знаю, — отвечает Лидия. — Он сейчас дома, скорее всего, отец повезёт его в больницу с утра.
— Кто это сделал? — задаёт Питер следующий вопрос.
— Химера, — коротко говорит Лидия.
Питер кивает, принимая информацию к сведению, и скидывает вызов. Внутри клокочут ненависть и ярость.
***
Питер чувствует, насколько Лидии плохо. Прижимая к себе содрогающуюся в рыданиях девушку, он жалеет о том, что душевные муки — не тот вид боли, которую он может вытянуть. Радует только то, что удалось вернуть контроль, пусть и с парой оговорок.
Он аккуратно отцепляет Лидию от себя, стараясь не поранить. Она смотрит на него слезящимися глазами, её губы дрожат, а тушь размазалась.
— Поехали ко мне, там все обсудим, — спокойно говорит Питер, заводит машину и выворачивает руль левой рукой.
В правую вцепилась Лидия, да так сильно, что её ногти оставляют кровавые полосы на коже. Которые тут же затягиваются.
Тишина в салоне нарушается всхлипами Лидии, которой никак не удаётся взять себя в руки. Она закрывает ладонью рот, плачет и просто не может начать говорить. Лидия фонит болью и безнадёжностью, Питеру становится по-настоящему дурно.
Он открывает дверь своей квартиры, пропуская Лидию внутрь. Та заходит, зябко поводит плечами и идёт на кухню. Дома можно не сдерживаться, поэтому мир снова окрашивается красным, Питер с размаху бьет кулаком о стену.
Легче не становится. Питер раздражённо рычит и следует за Лидией. Та уже деловито исследует ящики, трясущимися руками доставая кружки с верхней полки.
— Где химера? — спрашивает Питер, усаживаясь за стол.
Лидия разливает кипяток по кружкам и с громким стуком ставит одну около него.
— В Европе, — отвечает она, делая глоток, и садится напротив.
Какое-то время они сидят в тишине, потом Лидия продолжает:
— Стайлз выглядит просто отвратительно, Питер. Его избили, и сильно. По словам отца, он молчит. Совсем молчит, понимаешь?
Питер сдавливает кружку так сильно, что она лопается у него в руках. Кипяток неприятно обжигает кожу, его снова перекидывает в альфа-релиз.
Лидия даёт ему затрещину, но
альфу это злит ещё больше. Он сдавливает когтями хрупкую шею, надеясь просто её свернуть. Жажда и ярость накатывают волнами и не дают нормально соображать.
Лидия смотрит на него неотрывно и очень испуганно, взгляд Питера цепляется за смазанную тушь на чужих щеках. В голове немного проясняется, он выпускает девушку, которая падает ему в ноги и тут же начинает кашлять.
— Прости, — с трудом произносит Питер, тяжело закрывая глаза и оседая на пол.
Клыки давят на нижнюю губу, всё естество требует просто разорвать рыжую ведьму в клочья.
— Что с тобой творится? — хрипло спрашивает Лидия, отдышавшись.
— Я убил Дюкалиона.
— Ты что?
— Буквально прошлым вечером, — ярость всё ещё клокочет внутри, не находя выхода.
— Его сила, наверное, просто чудовищна, — Лидия делает паузу, обдумывая что-то своё. — Я уберу, ты просто… Тебе нельзя сейчас оставаться одному, Питер, — она поднимается на ноги.
— Спасибо, — тихо выдыхает Питер.
Лидия кивает и принимается наводить порядок.
***
Это всегда происходит внезапно. Они весь день проводят вместе, Лидия отвлекает его разговорами, готовит ужин и просто не даёт сойти с ума. Сила внутри разрывает Питера на части, но он старается, прекрасно понимая, что потом станет легче.
Лидия раскладывает еду по тарелкам и идёт к столу. Внезапно она останавливается, её взгляд стекленеет, посуда вываливается из ослабевших пальцев и падает на пол, разбиваясь.
Банши кричит. Банши кричит так, что стёкла, звеня, разлетаются в пространстве множеством осколков, а у Питера закладывает уши. Вопль — пронзительный, ужасающий, такой, от которого кровь стынет в жилах в предчувствии чего-то кошмарного.
Банши кричит потому, что чувствует приближающуюся смерть.
Питер успевает повалить девушку на пол и накрыть собой, но этого оказывается недостаточно. Несколько осколков впиваются в нежную кожу, а Лидия продолжает кричать, бешено вращая глазами.
Крик затихает спустя минуту, но кажется, что прошла целая вечность. Питер, чертыхаясь, поднимается на ноги и замечает, что один из осколков вонзился Лидии в руку. Металлический запах начинает витать в помещении.
Питер вытаскивает осколок, дурея от
аромата крови,
вида крови,
близости крови. Лидия не приходит в себя, только прерывисто дышит. Питер перевязывает ей рану и волочет обморочное тело в машину.
Они доезжают до больницы быстро, Лидия к тому времени уже приходит в сознание и сообщает врачам, что уронила на себя сервант. Питер хочет остаться с ней, но Лидия его останавливает, говоря, что
альфа сейчас нужен в другом месте.
Он гонит к дому четы Стилински со всей дури, надеясь успеть вовремя. В определённый момент его буквально парализует от боли, сердце прекращает биться, в глазах темнеет, и Питер теряет управление.
Он врезается в фонарный столб буквально в паре кварталов от дома Стайлза, и дальше уже просто бежит, гонимый инстинктами и дурным предчувствием. Собственное сердце начинает биться медленней, это пугает и подливает масла в огонь.
В доме не горит свет, машина шерифа отсутствует, а это значит, что Стайлз остался вечером один, что в свою очередь знаменует полную катастрофу. Питер буквально выламывает дверь и стремительно взлетает по лестнице на второй этаж.
Стайлз лежит на полу. Стайлз лежит на полу, сжимая в руке пустой белый флакон аддералла, а рядом валяется початая бутылка виски. Его глаза закрыты, а сердце не бьётся. Звенящая тишина режет по оголенным нервам острым ножом.
Питер даже не успевает подумать. Он впивается клыками Стайлзу в горло, оглушённый потребностью вернуть его к жизни во что бы то ни стало. Кровь сочится из взрезанной раны, чужое сердце по-прежнему не издает ни звука.
Альфа оседает на пол и заставляет себя ждать. Внезапно Стайлз резко поворачивает голову и открывает глаза. Питер цепенеет, понимая, что глазницы Стайлза заволокла тьма, а рана на шее затянулась. Слух улавливает едва уловимый стук чужого сердца, который начинает нарастать.
Глаза Стайлза закатываются, он делает рваный вдох. Его сердце теперь бьётся ровно, Питер выдыхает сквозь стиснутые зубы. Он переносит Стайлза на кровать и выходит из дома, понимая, что самое худшее осталось позади.
Со всем остальным они обязательно разберутся. Вместе.
