Скорее по любви, чем по контракту

Княжна Марфа Орлова с самого детства не любила свое имя. В семье дядьки, который взял их с братом на попечение, ее вечно звали Манькой - унизительно-ласкательным прозвищем, подходящим скорей крестьянской девке, нежели потомку древнего рода. Оно дело понятное - дядя таким образом защищал тайну происхождения своих племянников. Чем меньше было известно об их настоящих именах и фамилии, тем в большей безопасности они находились. Но для Марфы ее имя стало клеймом преследования, вечных пряток и тревог. Поэтому когда она с братом бежала в Рассветную империю, то решила взять себе новое имя, зашифровав свое родовое среди его букв. Армани. Так изначально звали принцессу-ассасина из старинных восточных сказок, книжку с которыми когда-то давно подарил княжне ее дядя. Марфе очень нравился боевой и самостоятельный характер принцессы, которая была очень сильной и ни от кого не зависела, а еще дружила со львами. И самое главное: дурацкое прозвище “Манька” прекрасно затерялось среди слогов восточного имени “Армани”. Прошлое стало прошлым, уступив место новой жизни. Постепенно княжна избавилась от страха преследования, а внешность меняла скорей по привычке, чтобы просто запутать людей. Все, кому когда-либо удавалось увидеть лицо таинственной сестры главы Полуночной гильдии, описывали ее по-разному. Кто-то утверждал, что она - жгучая голубоглазая брюнетка, кто-то с пеной у рта доказывал, что она стара и у нее седые волосы, а кто-то наоборот говорил про юную блондинку. Но все сходились в одном - госпожа Эгль была невероятно харизматичной и притягательной женщиной. Мужчины волочились за Армани с тех самых пор, как ей исполнилось пятнадцать лет. Она не раз получала предложение руки и сердца и от сильнейших наемников гильдии, и от клиентов, имена которых были засекречены, и даже от жертв, которые смотрели на княжну с ядовитой иглой в руке словно на богиню и с радостью сдавались ее власти. Армани неизменно отказывала всем, предпочитая не мешать личную жизнь и работу, хотя порой приглашала понравившихся ей мужчин разделить с ней ложе (иногда это было последнее удовольствие в их жизни). Единственный раз когда неуловимая и хитрая княжна действительно искренне полюбила, случился одиннадцать лет назад. Гарольд Люмьер был бедным аристократом и очень талантливым музыкантом. Фактически, музыка - это все, что у него имелось, когда он пришел в ресторан “Matr’yoshka”, который держала леди Армани, известная тогда под именем Жанетт Мармонтель. Ресторан задумывался точкой, через которую тайно можно было связаться Полуночной гильдией, если заказать особенное блюдо в сочетании с особенным коктейлем. Армани позволила Гарольду Люмьеру единожды сыграть перед гостями и сказала, что примет его в качестве музыканта лишь в том случае, если его музыка понравится абсолютно всем. Условие было нереальным, но Гарольд его выполнил. Он сам был похож на стройного светловолосого и зеленоглазого эльфа, и играл как эльф, нежно, тонко, звонко, окутывая сердце, вызывая слезы и радость. Это не была музыка, это была настоящая магия. И Армани попала под ее очарование. Поэтому когда Гарольда не стало, сердце княжны разбилось на множество осколков. Она больше не могла слушать скрипку, не терпела звуки фортепиано и перезвон арфы, ломала напополам флейты, потому что никто…. никто в мире не умел играть так, как делала это ее любимый Люмьер - одаренный богами талантливый музыкант, но слабый воин и маг. “Больше нет таких людей. - временами думала Армани, вспоминая Гарольда. - Нет. Они бывают единственный раз, как чудо, как дар”. Княжна считала так целых десять с половиной лет до тех самых пор, пока в холле поместья герцогини Беранже не встретила молодого художника - родного брата леди Виктории. Сначала Армани стало страшно, потому что ей показалось, что она вновь видит перед собой Люмьера, только теперь темноволосого и сероглазого. Николя был очень похож на ее потерянного возлюбленного. Та же стройность, высокий рост, тонкие эльфийские черты лица, немного нездешний взгляд и изящество, которое пронизывало каждое его движение. При первой встречи с господином Беранже Армани еле взяла себя в руки. Она то и дело оглядывалась на него, пытаясь увидеть сходство и разницу между ним и Гарольдом, пытаясь убедить себя, что перед ней сейчас сидит не ее любимый Люмьер, а другой человек, и одновременно желая, чтобы все было наоборот. Но чем больше княжна Орлова беседовала с Николя, тем больше понимала, насколько сильно тот отличается от Гарольда. Единственным их явным сходством была страсть к искусству, к творчеству, вдохновение, скорее похожая на тремор, зависимость, не утолив которой невозможно жить дальше. Но все остальное - отличалось. Гарольд Люмьер был очень ярок, общителен, очарователен. Он почти сразу же начал ухаживать за Армани, и разность их положения его ни капли не смущала. Он тратил весь свой заработок на духи и украшения для своей возлюбленной, а то, что оставалось - на уход за скрипкой, совсем забывая, что и ему самому нужно есть. Княжна прекрасно помнила, как ругала Люмьера за эту чрезмерную отдачу и каждый день собственноручно носила ужин в его маленькую каморку на втором этаже ресторана. Николя Беранже был тих, внимателен и осторожен, словно олененок, который только-только ступил в большой мир. Он обращался с Армани как с хрустальной статуэткой и был настолько деликатен, что княжне порой хотелось его отругать. Она привыкла к простым и немного грубоватым наемникам, привыкла к тому, что мужчины открыто демонстрировали свое желание связать судьбу с ней, поэтому поведение Николя ощущалось Армани очень необычно. Она не понимала, трактовать ли его как симпатию мужчины к женщины или же как восхищение художника своей музой? Поэтому княжна специально то и дело подначивала скромного лорда Беранже, пытаясь вывести его на реакцию, на эмоции, но тот лишь смущался или вел себя непоколебимо спокойно. Некоторую ясность в происходящее внезапно внесла Виктория, которая упомянула, что ее брат полюбит ту женщину, чей портрет решит написать. Армани вспомнила, как в гостевой комнате Николя вдруг бросил все свои дела и принялся за эскиз, а когда очнулся от своего творческого забытьи, то попросил у княжны разрешения нарисовать картину с ней. Лорд Беранже на слова своей сестры окончательно покраснел и отвернулся, а Армани Орлова внезапно поняла, что он к ней чувствует. Это согрело женщину и одновременно причинило ей боль. “Я бы хотела больше не встречаться с тобой”. - думала княжна, когда Николя целовал ее руку на прощание. “Я бы хотела увидеть тебя еще раз” - звучало в ее сердце невысказанное желание.

***

- Ты какая-то слишком тихая, Мани. - заметил Леонид, пока их экипаж блуждал по улицам столицы. - Я ненавижу ездить в карете. - проговорила та сквозь зубы. - Ты же знаешь. - Помнится, когда мы ехали к Виктории, ты без умолку говорила, не обращая внимания на кровь из носа. - Лео склонил голову вбок. - Тебе не понравилось в доме герцогини? Армани вздохнула и отвернулась к окну, бездумно глядя на мелькающие столичные особняки и магазины. - Ее брат слишком напоминает мне Гарольда. - все же призналась она. - Когда вижу его, у меня сердце разрывается. Это пройдет, Лео. Уже проходит, просто дай мне время. И невеста твоя мне понравилась. Я же обещала тебе, что мы с ней подружимся. - женщина подняла голову и прямо посмотрела на Леонида. - Просто… я боюсь запутаться. Мужчина был удивлен. Он явно не ожидал, что его сестра разоткровенничается прямо в экипаже. Армани обычно очень мало говорила о своих чувствах. Даже когда Люмьера не стало, она убила всех, кто был к этому причастен, а потом заперлась в своей комнате и никого не пускала. Через неделю пьянства и слез княжна пришла в себя и вновь включилась в работу гильдии, больше не вспоминая вслух о своей любви. - Я бы не сказал, что Николя и твой музыкант похожи. - все же произнес он. - Да, они оба - творческие люди с божественным даром, но характер у них совершенно разный. Ты меня прости, Мани, но Гарольд мне казался слабым в сравнении с тобой. Он не был приспособлен к реальной жизни совсем. Кроме музыки и тебя его ничего не интересовало. Звучало очень больно, но Лео был прав. - Ник в свои шестнадцать отправился один в Закатную империю, чтобы учиться у лучшего художника материка Альтины. - продолжил брат. - Да, он тих, но у него есть воля и характер. И семья для него играет большую роль, судя по тому, как он дорожит своей сестрой. Он - не воин, но довольно сильный маг и получил хорошее образование. Пусть он увлечен искусством, но крепко стоит на земле. Присмотрись внимательней. Конечно княжна уже заметила все те качества Николя, которые перечислил Леонид. Конечно в глубине души она знала, что лорд Беранже и Гарольд - разные люди. Но возможно она просто искала причину не влюбляться в кого-то хоть чуточку напоминающего Люмьера, чтобы вновь не бежать за призраками прошлого. - Если ты не хочешь завтра ехать по просьбе Виктории и последить за домом в ее отсутствие, я попрошу своих ребят. Ничего страшного не случится, если ты откажешься. - добавил князь, понимая состояние своей сестры. Армани отрицательно качнула головой и вновь повернулась к окну экипажа. - Я поеду. Не хочу выглядеть неблагонадежной в глазах твоей невесты. К тому же… Однажды мне все равно предстоит встретиться с ее братом. Я никогда не любила убегать и прятаться… Даже от того, что могло меня убить. Леонид усмехнулся. Его сестра все еще оставалась самой отчаянной женщиной Полуночной гильдии, чего бы не касался вопрос. - Брат, я бы хотела посетить храм Богини Арис прямо сейчас. Можешь приказать остановить карету. Глава Полуночной гильдии удивленно взглянул на княжну, а после кивнул и свистнул кучеру прямо в окно. Армани накинула золотистую кружевную мантилью на голову, приколола один ее край сбоку, скрывая нижнюю половину своего лица и легко выскочила из кареты. - До ресторана доберусь сама. - бросила она и направила свои стопы в сторону небольших изящных старинных башенок Западного храма Богини Любви и Незримых связей. Храмы княжна посещала редко. На ее родине было развито поклонение силам природы, к тому же у оборотней покровителем являлся Дух животного, в которого они обращались. У рода Орловых это был Красный Волк. Тотем не раз выручал Армани в сложных ситуациях, но забота о ее личной жизни не входила в его юрисдикцию. У зверей с этим все гораздо проще - оставить и воспитать потомство, а с чувствами пусть разбирается человек. Поэтому Армани справедливо решила обратиться к Богине Арис от имени своей человеческой части, сердце которой сейчас разрывалось от внезапно обострившейся тоски по Гарольду и одновременно по Николя, образы которых как бы наложились друг на друга. В храме было пусто и тихо. Княжна остановила одну из молодых жриц в белых одеждах и попросила ее проводить в комнату для исповеди Богини. Армани без слов повели по просторным деревянным коридорам с резными арками, и вскоре она очутилась в крошечной келье, где было пусто и светло, а в центре стояла метровая мраморная статуя Арис с корзинкой фруктов возле ее ног в качестве подношения. Армани не знала, как обращаться к Божествам и общаться с ними, поэтому просто встала на колени возле статуи и, глядя в ее розовые глаза, начала проговаривать все то смятение, которое испытывало ее сердце. Княжна рассказала о Гарольде, о своей так и не завершившейся любви к нему ( “Как будто не поставлена точка. Как будто мы недолюбили”), рассказала о чувстве вины, о том, чего не успела. Потом вспомнила о Николя и выговорила свои страхи по поводу него. Просила у Богини больше не путаться, знать свои чувства, просила, чтобы давняя трещина на сердце заросла. Армани лежала на полу в своем красивом золотом платье и рыдала громко, в голос, вспоминая то Гарольда, то Николя, извинялась перед ними. Перед Люмьером за то, что ей посмел понравиться кто-то после него. Перед Беранже за то, что видела в нем Люмьера. Княжна плакала и плакала, пока у нее совсем не осталось сил. И сквозь забытье, полубред почувствовала, будто бы на ее спину легла теплая рука, а приятный женский голос мягко произнес: - Сегодня тебе приснится сон, и после него ты будешь свободна. Когда Армани очнулась, рядом никого не было, но все пространство вокруг нее было усыпано розовыми вишневыми лепестками. Женщина некоторое время сидела, не понимая происходящего, смотрела на лепестки, вспоминая голос, а потом дрожащей рукой вынула из бархатного ридикюля чековую книжку, начеркала на листке огромную сумму, поставила подпись и положила к ногам Богини: - У меня нет с собой ничего кроме этого. После вспомнила про украшения, сняла с себя все кольца, цепочку, серьги, брошь и свалила их в небольшую кучку рядом со статуей, еще раз поклонилась ей в пол, плотнее закуталась в мантилью и ушла. Впоследствии жрицы храма стали называть эту келью для исповеди Чудесной и Золотой, ибо когда пришли туда убираться, обнаружили ворох лепестков - признак чуда, совершенного Богиней Арис, и чек на огромную сумму, а также золотые украшения. Никто не знал лица приходившей туда гостьи. Армани же тем временем вернулась в свой ресторан, заперлась в покоях и, раздевшись, сразу же заснула, лишь краем сознания отметив, что сегодня с ней случилось одно из тех редких божественных чудес, о которых иногда писали в книгах. И приснился княжне ее возлюбленный Гарольд. Будто бы он держал ее за руки и говорил, что с этих самых пор Армани свободна, а ему пора уходить из ее сердца. Женщина плакала во сне, но руки Люмьера все же отпустила. Слезы в этот раз не были тяжелыми. Наоборот, они напоминали свет и будто бы исцеляли. Потом все исчезло в вихре вишневых лепестков, и Армани увидела Николя, стоявшего под могучим дубом рядом с мольбертом. Он вдруг обернулся, искристо улыбнулся княжне и ласково назвал ее “Манечкой”. Она впервые не злилась за то, что кто-то вспомнил ее родовое имя. Утром княжна проснулась слово вымытая изнутри. Имя Гарольда все еще отзывалось некоторой болью, но она теперь стала исцеляющей и постепенно растворяющейся внутри. Наконец.

***

- Леди Армани, как вы себя чувствуете? - Николя, который встречал княжну возле ворот в герцогское поместье, тут же помог ей выбраться из экипажа, с облегчением заметив, что сегодня кровь из носа гостьи не идет. - Уже лучше, благодарю. - ответила женщина, принимая его помощь, и они вместе сразу же отправились в сторону той части сада, где располагалась студия младшего сына семьи Беранже. Еще вчера Армани порекомедовала Виктории не ставить никого, кроме Николя и пары надежных слуг, в известность о своем приезде. Ей было интересно увидеть, как поведет себя София, зная, что герцогини нет дома. При хозяйке мисс Ален боялась выходить из комнаты, не говоря уж о приближении к Николя. Княжна была в курсе основных перипетий дома Беранже, вертевшихся вокруг воспитанницы герцогской семьи. Армани уважала умных интриганок, потому что сама была такой, но София Ален вела себя крайне недальновидно, предсказуемо и глупо, потому была не интересна сестре главы Полуночной гильдии. В ином случае княжна Орлова скорее всего смогла бы с помощью магического договора заставить ее работать на гильдию, выкупив у Виктории. Армани не чуралась брать под свое крыло хитрых и коварных девушек, которым больше нечего было терять. Они обычно становились самыми отчаянными в работе и хранили верность тому, кто протянул им руку тогда, когда все остальные люди уже отвернулись. Но увы, воспитанница семьи герцогини таковой не являлась. Она не обладала интересными качествами и имела лишь милую мордашку да средние навыки флирта, а также непомерные амбиции. Армани еще удивилась, что красавица леди Беранже упустила своих предыдущих женихов из-за Софии. С другой стороны Леониду это было как раз на руку. В конце концов, те мужчины сами виноваты, что обошли Викторию вниманием, не заметив ее привлекательности. Теперь княжна позаботится о том, чтобы леди Беранже в полной мере освоила все преимущества своей внешности. - Прошу вас. - тем временем Николя отворил кованную калитку, увитую раскрывшимися розовыми ипомеями, и пропустил Армани внутрь. - Рено еще с утра подготовил угощения и шампанское. Он - единственный, кто знает о вашем присутствии в поместье. Стражу я отослал подальше в сад. - Превосходно. - княжна довольно улыбнулась и, наконец, скинула бежевую мантилью с головы. Сегодня она оделась в летнее белое платье с открытыми плечами и вышитыми по подолу и поясу красными маками. Молодой художник проводил гостью в одну из беседок, откуда прекрасно просматривалось окружающее пространство, а сам вернулся в свою студию, но лишь на несколько минут, чтобы потом принести Армани стопку эскизов с ее портретами. Княжна молча долгое время рассматривала рисунки Николя, пока тот немного нервно расхаживал возле беседки, свежий как утренняя заря, в чистой белой рубашке с жабо, темных брюках и перепачканном краской льняном фартуке. У лорда Беранже имелся особый дар - изображать людей гораздо красивее, чем они есть на самом деле, но не улучшая внешние черты, а каким-то невероятным образом передавая внутренний свет человека. Так еще вчера говорила Виктория и оказалась в полной мере права. Армани прекрасно знала о своей зрелой роковой красоте, напоминающей бархатную сортовую розу глубокого бордового, почти черного оттенка. Но Николя Беранже в своих эскизах сделал лицо княжны похожим на прекрасные, строгие и печальные лики святых. Он не запрятал элегантность и изысканность женщины, скорее возвел ее до ангельской, далекой от земного, но одновременно близкой к самой жизни, знающей о ней то, чего не знал ни один другой человек. Всю печаль Армани Николя спрятал в деталях портретов - помаде вишневого цвета, и сером кружеве мантильи на алеющих пламенем волосах, и в янтаре глаз, и в бархатных темных розах, и в предгрозовом небе, мягко контрастирующем с рассветом. Княжна Орлова вроде бы узнавала себя на эскизах, но в то же время у нее возникло ощущение, что такую себя она видит впервые. И как будто бы… такой она и была всю свою жизнь, с тех пор, как покинула родину, а может быть и раньше. Армани могла бы заплакать, глядя на множество своих лиц - черно-белых и цветных, но все слезы она выплакала еще вчера, а сегодня чувствовала себя свежей, новой, поэтому молча смотрела на эскизы Николя и знакомилась с незнакомой ранее, но такой родной гранью самой себя.

***

Младший сын семьи Беранже не спал практически всю ночь. Его впервые в жизни постигло очень странное вдохновение, похожее на тремор, одержимость и потребность одновременно. Николя сидел в своей студии и под светом луны, скрещенным с сиянием ночника рисовал, набрасывал, писал акварелью лицо княжны Армани, прочно впечатавшееся в его сознание, укоренившееся в памяти и в сердце. Желание раскрыть ее образ, развернуть, показать его красоту миру соседствовало в душе Ника с тайной жаждой вновь увидеть саму Армани, поговорить с ней и просто быть рядом под пристальным взглядом оборотничьих янтарных глаз. Молодой художник закончил лишь на рассвете, да и то, потому что не было больше сил держать кисть. Он впервые удивился слабости своего тела, впервые почувствовал потребность укрепить самого себя, и думал об этом, когда прямо во вчерашней одежде упал на кушетку, которая стояла в его студии, и крепко заснул. Проснулся от того, что в дверь постучал дворецкий с корзиной еды и сменной одеждой. Тут же, умывшись в ручье, бросился ему помогать, потому что скоро приедет княжна. Будет ходить здесь, смотреть картины, рисунки, шуршать шелком красивого платья по траве, пахнуть сладко-темными восточными духами, говорить своим низковатым завораживающим голосом. Когда Армани все же прибыла в поместье Беранже, Николя вдруг заметил, как сильно она изменилась, за ночь будто бы проветрившись, обретя желанные легкость и свободу. Это были перемены, не заметные глазу. Они будто бы сквозили через весь облик княжны, и лорд Беранже вдруг понял, что его рисунки уже не имеют смысла. Он все равно принес их, потому что обещал ей вчера. А после ждал, пока Армани Орлова неторопливо и со странным светом в глазах рассмотрит каждую из картин. Ник невольно засмотрелся на саму женщину и вновь ощутил зуд в руках, жажду рисовать дальше. Он не выдержал, тихо направился в сторону арт-студии за акварельными листами и простым карандашом, чтобы изобразить новую княжну, сегодняшнюю, совсем отличающуюся от себя вчерашней. Николя как раз выходил из студии, крепко прижимая к груди этюдник и бумагу, как откуда-то слева пролетела прямо перед ним красная тень огромного дикого зверя, легко перемахнула через калитку и скрылась в саду. А спустя мгновение оттуда же послышался испуганный женский вопль. Лорд Беранже в тревоге глянул на беседку, где сидела княжна. Та была пуста. Он выронил вещи и ринулся в сторону крика, боясь увидеть самое ужасное. Но вдруг вспомнил, что Армани и ее брат - оборотни, а значит зверь, которого только что лицезрел Ник, скорее всего и есть сама княжна. Она, и вправду, была там. Уже в человеческом облике стояла на тропе возле кустов цветущего жасмина, а у подола ее платья лежало бездыханное тело Софи. - Вы в порядке, леди? - обеспокоено спросил Николя, сделав шаг в сторону Армани. - Да. - та вдруг обернулась и хитро улыбнулась, а потом склонилась над мисс Ален и забрала из ее рук какой-то бутылек. - Снотворное. - она спокойно пошарилась в складках платья девушки и достала оттуда еще одну склянку. - А вот это еще интереснее… Афродизиак. Причем весьма сильный и запрещенный во многих странах. - Это было у Софи? - удивился лорд Беранже. - Но зачем…? - Неужто не догадываешься? - удивилась Армани. - Для тебя. - Для мен… - Николя вдруг все понял, даже договаривать не стал. Виктория предупреждала его о намерениях мисс Ален, но парень не особо верил в то, что Софи решится реализовать их. Армани вдруг шумно принюхалась к воздуху, как большой зверь. - Надо же. - острый носок бежевой туфли мягко пнул тело Софи. - Она усыпила практически всех слуг в поместье, чтобы ей никто не помешал. - женщина вновь двинула бутыльком со снотворным в руке. - Сок горного аллеантума. Наркотик, побочно имеющий снотворный эффект. В большой концентрации действует мгновенно, через дыхательную систему, достаточно лишь распылить рядом. Довольно токсичен, но для отравления одного раза недостаточно. Пойдемте. Нужно проветрить все помещения, где распылялось снотворное. Я ведь говорила вчера Виктории, что следует обыскать комнату этой девочки. Наверняка наркотиком и афродизиаком ее снабдил Жервиль, еще до своего ареста. Он в тайне приторговывал этими зельями на территории Рассветной империи. Княжна легко подхватила мисс Ален подмышку и широким шагом отправилась в сторону поместья. Николя тут же поспешил за ней. Они прошли мимо лежащих на земле рыцарей, спящих под деревьями и в клумбах садовников, прикорнувших на ступеньках уборщиках, и, наконец, вошли внутрь поместья. Вокруг было необычайно тихо. Армани небрежно свалила Софию на пол Николя вдруг понял, что для княжны происходящее не воспринимается странным, пугающим, как если бы это произошло с другими благовоспитанными леди. Женщина будто бы ждала, что мисс Ален поступит именно так, и была готова, а после ни капли не колебалась. Словно бы уже не раз сталкивалась с подобными ситуациями в жизни. Ник осознал, что совсем ничего о ней не знает. Он запоздало понял, что и Леонид Орлов - явно непростой человек, раз откуда-то накопал много тайной информации на торговца Жервиля. Конечно в Рассветной империи бытовало мнение о том, что в Закатной живут лишь благородные дикари и убийцы, но раньше Ник думал, что это досужие вымыслы, и ничего более. Сейчас же, глядя на то, как Армани, опознавшая с первого взгляда наркотик и афродизиак, спокойно ходит по дому, распахивает окна, проверяет пульс у слуг, лорд Беранже вдруг подумал о том, что Виктория могла по незнанию связаться с очень опасными людьми. Они помогли ей и продолжают это делать, но какие на самом деле цели лелеют князь и его сестра, прибывшие из Закатной империи? Армани, стоявшая у окна большой гостиной на втором этаже, словно бы услышала эти мысли Николя, который сейчас перекладывал одну из заснувших служанок с пола на диван. - Спроси у своей сестры. - произнесла она, вытаскивая из маленькой сумочки узкую длинную курительную трубку и кисет. - Про меня и брата. Она все знает, но не хотела говорить тебе до тех пор, пока не отошлет эту вашу прошмандовку на Север. На сердце у лорда Беранже стало немного легче. - Я доверяю Викки. Просто… хочу знать… Ответьте мне честно. Вы, леди Армани, и ваш брат - светлейший князь Орлов… - парень опустил голову. - Вы не причините вреда нашей семье? Любит ли Леонид мою сестру искренне? Княжна склонила голову набок, с любопытством разглядывая Николя, а потом вдруг тепло усмехнулась. Она шагнула к художнику ближе и правой рукой в бежевой тонкой кружевной перчатке ласково потрепала его по темным вьющимся волосам. - Семья играет для меня и Лео большую роль, а вы с Викторией - теперь ее часть. У нас нет каких-либо выгод по поводу вашего положения и богатства. На самом деле у моего брата гораздо больше влияния по всей империи, чем у герцогини. И да, он действительно ее любит. На моей памяти Лёня… - она намеренно назвала его на манер произношения Закатной империи. - …Впервые так увлечен девушкой. И вся эта история с портретом… - женщина фыркнула. - Я не так романтична, как мой брат, но могу ручаться за его серьезность. Леонид - человек чести, человек слова. Он обещал защищать твою сестру, дал тебе клятву. Поверь ему. Для оборотней клятвы значат куда больше чем для людей. - Армани выпустила струйки дыма из ноздрей и шагнула в сторону коридора. - А что насчет тебя… Даже если бы я увидела тебя впервые, даже если бы не знала до этого момента, то не стала бы вредить. У меня свои причины. Идем, у нас еще третий этаж впереди. Могли бы и поменьше особняк строить. Николя пораженно застыл на некоторое время, а после бросился вслед за княжной. Почему-то ее последние слова подарили ему неясную, невыговариваемую надежду. Когда они оказались в одной из галерей, где висели портреты предков Виктории и Николя, начиная с первых основателей рода Беранже, Армани подняла голову, внимательно рассматривая лица, изображенные на картинах. - Когда-то давно у нас с братом тоже был свой замок и галерея предков. Но в сравнении с вами они - те еще дикари. Благородные дикари, как здесь говорят. - княжна усмехнулась, а потом остановилась возле портрета дедушки Николя, Доминика Беранже. - О! Так в вашем роду есть близнецы? - кончик курительной трубки указал на небольшую картину рядом с портретом деда, где был изображен его брат Себастиан. - Да. - лорд Беранже кивнул, становясь рядом с Армани. - Но это грустная история. Мой дед... - он указал на портрет Доминика. - ...Изначально не должен был унаследовать титул, так как родился на несколько минут позже своего брата Себастиана, которого потом воспитывали как будущего герцога. Но в двадцать пять лет Себастиан влюбился в служанку и бежал с ней, зная, что ее не примут в семье Беранже. Его отец лишил его фамилии, а моего деда сделал наследником. Связь между братьями была утеряна надолго. - Вечно с этими древними родами какие-то проблемы. - княжна философски вздохнула. - Очень жаль, что так получилось. Говорят, близнецы магически связаны друг с другом, и им тяжело жить поодаль. - Так и есть. - Николя печально кивнул. - Мой дед, спустя много лет, решил найти своего брата, но не застал его в живых, зато познакомился с его дочерью, которая была примерно такого же возраста, как и мои родители. Кажется ее звали… Альбертина Люмьер. Она рано вышла замуж и к моменту встречи с братом своего отца уже имела взрослого сына, старше меня примерно на десять лет. Дедушка хотел позаботиться о семье Альбертины, но та отказалась. Ее сын уехал в столицу, а наследства мужа хватало на скромную размеренную жизнь. Вместо этого госпожа Люмьер попросила позаботиться о племяннице мужа - мисс Ален, с которой вы уже знакомы, увы, при самых недостойных обстоятельствах. Княжна, как показалось Николя, довольно резко повернулась к нему спиной и продолжила идти дальше. - А сын… этой женщины… - тихо проговорила она. - Как его звали? - Я не помню. - ответил лорд Беранже. - Но по словам Альбертины он обладал невероятным музыкальным даром. Дед пробовал его отыскать, но так и не сумел. - Возможно его уже нет на этом свете. - туманно ответила Армани, шагая в следующую галерею. - А впрочем, я могу ошибаться. Поведение княжны показалось Николя странным. Будто вновь она стала такой же, какой увидел ее лорд Беранже вчера, во время разговора в гостевой комнате. - Вы про того человека, которого любили? - спросил Ник, не отрывая взгляда от прямой спины и красных волос, резко контрастирующих с молочной белизной платья. - Почему ты так думаешь? - ответила вопросом на вопрос княжна, не поворачиваясь. - Вчера вы назвали меня чужим именем при первой встрече, будто бы узнали. Я напомнил вам кого-то очень дорогого. Дело же ведь во внешности? Этот господин был похож на меня? - эта мысль на самом деле не давала покоя лорду Беранже со вчерашнего вечера. - И я вдруг подумал о том… Раз вы неожиданно спросили про сына Альбертины, возможно он - ваш возлюбленный? - Николя было больно это произносить. - Если мы с ним родственники, а он унаследовал внешность моего деда, то вполне возможно, что при первой встрече вы приняли меня за … Гарольда. - он все же вспомнил это имя, а еще странные оговорки Армани и ее необычные взгляды в его сторону, как будто бы она узнавала в Нике кого-то другого. Младший сын семьи Беранже был все же очень сильным эмпатом. Наконец, он смог уловить суть тех неясных переживаний, которые тревожили его после встречи с княжной. - Теперь это не имеет значения. - женщина вдруг остановилась и развернулась к нему лицом. Глаза ее лучились спокойствием, а красивое лицо выглядело уверенно. - Я простилась с Гарольдом, а он, наконец, отпустил меня. Может быть вы и родственники, но ты, Николя Беранже, совершенно другой человек. В тебе я вижу тебя и никого более. - она развернулась и свободно отправилась дальше. Николя растерянно взъерошил свой затылок. Его сердце колотилось будто бы по всему телу одновременно. Он сам сейчас целиком был трепещущим сердцем.