Бром возвратился с деревни, куда часто отправлялся «по своим неотложным делам»: это могло означать что угодно, но в подробности никто обычно не вдавался. И пускай его возвращение произошло уже после того, как король с принцессой уехали, молодой человек был в курсе всего произошедшего, словно сам был в первых рядах во время торжества.
Войдя в замок через служебную дверь (прямо на кухню, где молодой человек любил ухватить пару свежих булочек и послушать всевозможные сплетни), он сразу стал нечаянным, но никому не мешающим слушателем.
Несмотря на свою полноту и неуклюжесть, Бром был очень шустрым и подвижным юношей, в особенности в те моменты, когда цель оправдывала средства. Поэтому, пока повара, убираясь, слушали горничных о подробностях торжества, паж принца схватил пирожок с картошкой и два рулетика с маком, которые уж больно хорошо выходили у пекаря.
— ...Принцесса правильно сделала, что отказала, — слышен был тоненький голосок худой блондинки, выносящей вердикт всему ранее сказанному. — Как можно не знать, что тебе нравится? Печально об этом говорить, но...
— Вот и не говори, — заворчал низенький маленький шеф-повар, чья шапка была всего лишь на несколько сантиметров меньше его самого. — Это не наше дело.
— И всё же грустно! — хотелось продолжить девушке, которая, видно, ещё недостаточно высказала свои переживания.
— Если за что и грустно, — задумался вновь шеф-повар. — Так это за все те блюда, которые придётся утилизировать!
— Ой, тоже мне проблема! — отмахнулась от его слов девушка. — Нам больше достанется. Я вот утку очень даже люблю.
Уж с последним утверждением Брому очень хотелось согласиться, однако во рту уже находилась похищенная булка. Поэтому, услышав в мельчайших подробностях (ведь слуги по-другому не умеют рассказывать) о произошедших событиях, устремился прямиком к принцу.
Он нашёл Дерека в пристройке. Это был небольшой зал с различными приспособлениями для охоты, располагающихся на стенах вместо гобеленов: луки, копья, мечи. Находились там также пара удобных диванов в центре, несколько стульев. В углу же стоял тлеющий камин. Кроме того, тут можно было найти стол для игры в шахматы, поставленный по инициативе самого Брома: он уж очень любил в них выигрывать, даже несмотря на то что это ни разу не происходило.
«Теперь и ты, мой друг» — думает, глядя на подавленное состояния принца, Бром и тяжко вздыхает, будто и сам был когда-то трагично отвергнут и теперь сочувствует в этом своему другу, разделяя всю боль и страдание. —
«Со всеми когда-нибудь это случается».
Вслух же оруженосец своими наблюдениями не делится, за что Дерек, должно быть, очень ему благодарен: всё-таки радует то, что есть в окружении люди, не пытающиеся лезть с советами. Вместо этого Бром, как только дожевал кусок, предложил следующее:
— Шахматы?
Дерек приподнимает бровь, сначала даже не совсем поняв, о чём говорит друг, однако, не отказываясь, подходит к столу, чтобы расставить фигуры, оставленные в том же положении с прошлой игры, по местам.
— В этот раз я точно не проиграю, — хитро улыбаясь, заговорщицки произносит Бром.
— В этот раз точно нет, — с улыбкой соглашается Дерек, заряжаясь настроением товарища. — Тогда уж ходи первым.
Как только фигуры оказываются на своих местах, Бром, ухмыляясь, плюхается на стул, располагая рядом с собой оставшиеся булочки. Сосредоточенно жуя, молодой человек внимательно рассматривает поле — брови сдвинуты, и на лбу появляется складка.
Дерек же продолжает быстрыми шагами переходить из угла в угол комнаты, останавливаясь только в момент, когда нужно сделать свой ход. Моментами Бром поглядывает на серьёзное лицо принца, полного какими-то думами, но говорить он не торопится: зачем лишать Его Высочества возможности получить больше удовольствия от приближающей грозы под названием Роджерс? А если оруженосец и был уверен в чём-то так же, как в победе, то это в появлении лорда Роджерса.
«Только вот интересно» — вновь отвлекаясь от шахмат, размышляет оруженосец. —
«Почему он так страдает, коль и так планировал отвергнуть? Правда, она ведь всегда ему нравилась... Вот странный!»
Бром доедал уже третью булочку, когда в пристройку ворвался высокий худощавый старик, скрывающий недавно ставшую появляться лысину под забавной синей шапочкой. Его маленькие глазки оглядели снующего по помещению принца, а затем он медленно подошёл к столу с шахматами.
— Если не хочешь проиграть, то ходи конём на B6, — советует вошедший Брому, который, в свою очередь, лишь показывает вскоре отвернувшемуся старику язык, и ходит совершенно противоположно. — Шахматы, Ваше Высочество?
В голосе так явно сквозит усмешка, что кажется, будто старик сейчас разразится смехом. Его сухой голос неприятно режет слух.
— Это очень хорошо, — старику не нужен даже ответ, чтобы продолжать говорить с тем же чувством. «Мастер риторических вопросов» — думает Бром, устало глядя на недовольное лицо говорящего. Тот же, заметив, что друг принца не послушался совета мудрого человека, переключается вновь на оруженосца. — Бром, как обычно, проигрывает, да?
Это был лорд Роджерс, он же советник, он же дирижёр, он же учитель принца — в общем, тот, про кого говорят: «Талантливый человек талантлив во всём».
— Чепуха! — обиженно отзывается Бром, так рьяно верящий победу. Роджерс даже удивлённо смотрит на этого юнца, так внезапно подавшего голос. — Эта партия будет за мной.
— О, несомненно! — с улыбкой восклицает Роджерс, не желая вступать в перепалку с Бромом. С каждым словом всё отчётливее слышится претензия. — Намного лучше, чем удалось сегодня Дереку!
— Началось, — протягивает по слогам оруженосец, закатывая глаза.
— Роджерс, я понимаю... — начинает Дерек, но его сразу же перебивают: второй раз от заготовленной речи старика не отвлечёшь.
— Она спросила: «Разве тебе важна лишь красота?», а ты ответил.... — советник делает паузу: в этот момент округляет глаза и делает бровки домиком, пытаясь переменить выражение лица на более глупое и растерянное. — Ну а что ещё?
— Ты переиначиваешь, — отмечает Бром и, пользуясь тем, что те двое отвлеклись на друг друга и несильно обращают внимание на шахматную доску, переставляет фигуру Дерека. — Там было: «Что ещё нужно мне сказать?».
— Это глупо, — игнорируя реплику друга, произносит Дерек. Он подходит к столу, делает ход и вновь шагает по комнате. — Я знаю.
— Ты мог бы написать книгу, как оскорбить женщину, сказав всего два слова, — произносит Роджерс, имея в виду именно часть с «что ещё», которая сходится у них с Бромом, приходя с ним в некоторое соглашение.
— О, — радостно восклицает Бром, хитро щуря глаза при обращении к принцу. Дерек растерянно смотрит на друга, пока тот вертит ферзём. — Ты лишился королевы.
— Второй раз за один день, — замечает сам принц и устало потирает переносицу. — Но я правда не знал, что сказать...
— Подумай же, Дерек, — говорит уже ласково Роджерс, указательным пальцем тыча в голову. — Что привлекает тебя в Одетт, кроме красоты?
— Тут и думать не надо! — отмахивается принц, смеясь так, будто не он не мог подобрать слов на недавнем балу и тем самым «лишился королевы». — Ведь она такая...
...перед глазами всплывает улыбка, нежная и тёплая, и уж ей можно доверить всё...
— Знаешь ли...
...затем видит, как её выражения лица становится задумчивым, когда она обдумывает ответ: столько в её глазах света и огня к жизни, внутреннего достоинства...
— И вот...
...принц словно слышит её смех, звонкий и искренний, которого, казалось бы, нет ни у кого...
С каждым воспоминанием лицо начинает озарятся всё большим счастьем, приобретает мечтательное выражение. Руки же приподнимаются вверх и разводятся в стороны, тем самым что-то показывая. И через миг, когда Дерека немного отпустило, он спрашивает, неуверенно улыбаясь:
— Ну, что, понятно?
Роджерс всем своим видал кричал, что ему непонятно. Бром же, подперев щёку кулаком, устало глядел на принца и постукивал по столу пальцами в ожидании хода в игре.
— Я не знаю, что ещё сказать... — пожимает плечами принц, всё ещё глупо улыбаясь, а затем двигает пешку на две клеточки. — Это сложно описать или объяснить. Но дело не в красоте, а точнее в красоте, но не о том, о чём все подумали.
— Ты ораторское искусство часто прогуливал, да? — отмечает Роджерс, утверждая, а не спрашивая: всё-таки он лично преподавал его. — Что ещё можно подумать, когда говорят о красоте, если не о красоте?
Дерек не мог не согласиться с мудрыми словами лорда Роджерса. Однако принцу всё равно было немного обидно, что произнесённые от сердца искренние слова были так осудительно приняты. Он до сих пор всё никак не мог найти ответа на вопрос: «Как так всё этим обернулось?». Зато понимал: если ситуацию перемотать, то лучше фразы, чем «ты красивая», молодой человек не придумает....
...Тем более Дерек и представить не мог, как можно объяснить ту необъятность значения, которое он и вкладывал в сказанное слово.
— Вот я считаю, — решил присоединиться к беседе уже изнывающий от скуки Бром, который доел выпечку, но так не дождался и в шахматах действий от Дерека. — Что проблема вообще не в этом.
Роджерс пробурчал что-то из разряда «Как будто важно, что ты думаешь об этом?», скрестив руки и хмуро смотря на Брома. Дерек же, не разделявший ворчливого настроя своего учителя, ожидающе посмотрел на товарища, даже немного удивившись его участию. По другу, в принципе, нельзя сказать, что разговор хоть как-то его занимал.
На круглом же лице Брома даже показалась самодовольная улыбка от возникшего ощущения собственной значимости.
— Ладно там сказал что-то. Бывает, — пожимает плечами молодой человек. — Ладно не поняли. Бывает. — также произносит расслабленно, обращаясь в этот момент больше к Роджерсу (тот, в свою очередь, на реплику фыркает). — Но почему ты не сказал что-то вроде... — Бром даже встаёт, выпрямляется (похищенные конь и пешка с поля остаются в его левой руке, оказываясь на виду) и, откашливаясь, трогательно протягивает: — Одетт, подожди! Ты не так всё поняла! Я люблю тебя!
Лорд Роджерс планировал уже начать медленно хлопать в ладоши, однако не стал: мысль, к удивлению старика, оказывается весьма здравой.
— Если в чём твоя ошибка, Дерек, — продолжает Бром, обратно садясь на стул. — То в том, что ты не остановил её. Она точно этого ждала, — он снова вздохнул и, пожав плечами, покачивает головой, как в его представлении делают мудрые старцы. — Все женщины только этого ждут.
— Не только женщины, — отмечает советник Роджерс. — Каждому хочется ощущать себя нужным. Но в остальном, как бы тяжко это ни было признавать, — и ему действительно было тяжко, ибо в умственных способностях Брома Роджерс сомневался больше, чем в том же Дереке. — Твой друг прав. Право, и такое бывает!
— Право, и вы ведь стареете! — передразнивает тон старика открывший в себе мудреца оппонент. — Удивительно, что не вам пришла такая удивительная мысль.
— Спасибо, — говорит Дерек Брому, лишая Роджерса реплики и предотвращая будущую перепалку. — Да, ты прав! Мне нужно лишь отправиться к ней и сказать те самые слова. Да, я докажу ей свою любовь, — губы расплываются в широкой улыбке, и он, принимая окончательное решение, делает и окончательный ход. — Шах и мат!
Бром ошарашенно взирает на шахматную доску и, закрывая лицо руками, облокачивается на стул так сильно, что тут же с него падает. Вместе с ним падают и похищенные чёрные фигуры Дерека. Роджерс же, довольно лыбясь (именно лыбясь улыбкой кота, съевшего лакомство!), подходит к Брому и помогает ему подняться, довольно произнося:
— И как так? Всё же складывалось в твою пользу: и фигурки похищал, и Дерек всё время отвлекался. Как так, мой дорогой друг?
— Подумаешь, — бурчит парень, поднимаясь и даже не думая отнекиваться от шулерства: если кого и одурачили, то только Брома. При этом, отряхиваясь, молодой человек лишь горделиво смотрит на старика. — Не везёт в шахматах — повезёт...
Его обрывает стук в дверь...
