***
Не многим выпадает честь быть приглашенными в дом Чхве Сынхёна. Очень немногим. Все они проходят отбор, ручной отбор, проверку на благонадежность. Структура особняка — загадка, его коридоры и проходы похожи на лабиринт для любого, кто осмелится войти туда без гида. Даже его горстка помощников по хозяйству не выходит за пределы отведенных им зон не только из страха перед хозяином, но и из опасения заблудиться или, что еще хуже, случайно испортить одну из картин, каждая из которых стоит вдвое больше их жизни. Каждая комната наполнена роскошными предметами искусства, от маленьких статуэток из Таиланда до древних китайских свитков, от обрамленных маслом картин времен Французской революции до современных полотен, каждое из которых несет свой смысл для владельца. Каждые два дня десять разных помощников по дому вытирают пыль, пылесосят, протирают и вообще моют полы. Чхве Сынхён готовится покинуть дом и переехать в Париж, и все эти работы, как говорят, тоже переедут вместе с ним на его частном самолете, даже большем, чем тот, которым владеет Квон Джиён. Но так как их цель перенесла дату отъезда на более ранний срок, в доме сейчас царит беспорядок: грузчики пытаются пройти по коридорам, не нарушая ход вечеринки, а все больше гостей пытаются бродить по дому, особенно те, кто никогда здесь раньше не был. Намджун спокойно наблюдает за происходящим из-за одной из колонн на первом этаже дома, держа в одной руке полупустой бокал шампанского. Вероятно, Сынхён или его сотрудники не предвидели, какой переполох в кулуарах вызовет это изменение в расписании, не смогли увидеть дальше мелкой тактики, которая неизбежно приведет к его падению. — Организатор вечеринки продолжает приходить к Сынхёну, чтобы рассказать ему о какой-то проблеме, — сообщает Чонгук по внутренней связи. Только в зоне приема гостей около сорока человек, не считая бродячей охраны, официантов и обслуживающего персонала, а также группы из 12 человек на импровизированной сцене, играющей музыку для зрителей. Большая люстра наверху медленно движется, создавая впечатление самого стильного диско-шара, сверкающего и отражающего свет самым красивым образом. Намджун кивает и притопывает ногами в такт музыке, закрывая глаза и напевая в такт ритму. — Я уверен, что эта вечеринка не была запланирована на сегодня. Никто в здравом уме не стал бы назначать переезд людей и грандиозную вечеринку на одну и ту же ночь. Это только облегчает нашу работу. Намджун открывает глаза и смотрит на часы. Без малого половина восьмого. Краем глаза он видит парадную лестницу, перегороженную огромной красной лентой и охраняемую четырьмя людьми со стоическими лицами. Он переводит взгляд и видит Юнги, прогуливающегося с фужером шампанского в руке. Намджун закатывает глаза. — Шуга хён, перестань ходить за Джин хёном по пятам, ладно? Юнги на секунду останавливается посреди танцпола, но после продолжает идти за мужчиной в светло-розовом костюме. — Я не буду его преследовать, — говорит ему Юнги. Чонгук фыркает на заднем плане. — Точно, — подхватывает Хосок. — Я не тупой, Шуга хён, — устало говорит ему Намджун. — Я просто слежу за тем, чтобы он выполнял свою работу. Все, что Намджун хотел сказать в ответ, улетучивается, когда группа прекращает играть. Негромкий ропот гостей стихает, и все медленно поворачиваются в сторону верхней площадки парадной лестницы. Если во время их первой встречи в международном аэропорту Инчхон Чхве Сынхён старался выглядеть незаметно, то на этот раз его цель, похоже, уверена, что все взгляды прикованы к нему. — Он такой драматичный, — говорит им Чимин. Намджун кивает в знак согласия, хотя никто из остальных его не видит. Волосы Чхве уложены в прическу, напоминающую розовые языки пламени, а сам он одет в костюм, напоминающий одну из картин голландского художника Пита Мондриана: белый пиджак с черными вертикальными и горизонтальными полосами, образующими неровные квадраты, в которых изредка встречаются красные, синие и желтые пятна. Толпа хлопает при появлении Сынхёна, все смотрят на него, включая охрану. — Он такой чертовски богатый, что за хрень? — Может, заключим с ним контрсделку? — неожиданно предложил Тэхен. — Может, он предложит что-то большее, чем то, что сделал Квон? — Не будьте тупицами, — ворчит Хосок. — Возвращайтесь к работе. — Ты только что назвал меня тупицей, Хоуп хён? — спрашивает Чимин, явно обиженный. Намджун закатывает глаза. — Это просто Ви, Чимми, не волнуйся, — отвечает Хосок. Чонгук издает отвратительный звук. — Ты только что назвал его Чимми? — Сейчас у тебя есть шанс, Чим, — наставляет Намджун, сосредоточившись на их плане, в отличие от своей команды. Юнги задыхается. — Меня сейчас вырвет нахрен. — Понял тебя, RM, — говорит Чимин и успевает добавить: — Как будто ты не назвал кого-то, кого мы знаем, Джинни Джин Джин, Шуга хён. Намджун не смог сдержать фырканья. Чонгук закричал, а Тэхен гоготнул. — Да пошел ты, — шипит Юнги под нос. Намджун отходит назад и смотрит, как Сынхён улыбается толпе, а затем поднимает руку, чтобы остановить аплодисменты. — Добрый вечер всем. Я рад, что вы смогли прийти сегодня. Я знаю, знаю, что ваши настоящие костюмы и платья еще шились, когда я сообщил вам, что вечеринка переносится, но я благодарен, что вы смогли понять. Еще одни аплодисменты, смешанные с тихим шепотом и хихиканьем то тут, то там. Намджун осматривает толпу. По просторному полу разбросано не более сотни гостей. По бокам расставлено несколько коктейльных столиков, но большинство людей собралось у подножия лестницы. В основном здесь собрались самые близкие друзья Чхве Сынхёна в бизнесе и искусстве. — Вам, наверное, интересно, — продолжает Сынхён. — Почему нас сегодня не так много. Не больше, чем обычно, конечно. Ответ прост. Я хочу, чтобы этот вечер, мой последний вечер в Сеуле, был как можно более интимным. Я уже провел время со своей семьей, а теперь хочу провести время с вами, моими братьями и сестрами по завету. Толпа издает коллективный плач. Сынхён смеется и качает головой. — Ах, но, пожалуйста, давайте не будем говорить об этом сегодня. Я хочу, чтобы мы дорожили этой ночью вместе. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы провели со мной свое драгоценное время. — Ах, эта вечеринка — просто его мелочность по отношению к Квон Джиёну, — замечает Тэхен. Намджун кивает. — У них слишком много денег. Чхве продолжает: — Я знаю, что этот дом был загадкой для многих людей. Он и сейчас таковым является, и будет являться. Как вы можете видеть, здесь нет никаких СМИ. Я хочу, чтобы вы, и только вы, увидели этот маленький сюрприз, который я приготовил, — Сынхён на секунду задерживается, чтобы осмотреть толпу. Найдя Сокджина, он улыбается, спускаясь по лестнице. — Перед тем как переехать в Париж, я хочу показать всем свою коллекцию произведений искусства. Второй этаж сегодня будет служить вашей эксклюзивной галереей. Толпа приходит в восторг, по крайней мере, по меркам высшего общества и любителей искусства. Хлопают в ладоши, а один кавказский мужчина начинает прыгать от радости. Сынхён смеется над ними и аккуратно снимает ленту, закрывающую второй этаж от гостей. Женщина с яркой улыбкой встает перед толпой, идущей наверх. Она кланяется им и представляется. — Добрый вечер. Я Мин Хёрин. Ужин будет подан здесь, в фойе. Я прошу вас осматриваться только с разрешения наших замечательных сотрудников службы безопасности. Спасибо. Намджун медленно идет за толпой. — Эксклюзивная галерея, — говорит им Чонгук. — Здесь собраны далеко не все произведения, которыми владеет этот человек. — Он пытается собрать всех гостей в одном месте, — говорит им Юнги. — Так его охрана не будет слишком рассредоточена. Он считает, что так его галерея будет защищена от всего, что, по его мнению, Квон Джиён запланировал на сегодня. — Давайте заставим его так думать, — отвечает Намджун. Его глаза метнулись, и он увидел, как Сокджин разговаривает с несколькими дамами в двадцати футах от него, все со стильными прическами и яркими глазами. — Чонгук, подскажи мне лучшие точки обзора на этом этаже, — Намджун медленно поднимается по лестнице, подсчитывая, сколько охранников выходят на первый этаж с балконов. — Иди прямо, просто следуй за толпой, пока не дойдешь до выставочного зала. Западный угол даст тебе лучший вид. — Спасибо. Чонгук был прав: судя по количеству экспонатов, которые он видит, это даже не половина того, чем владеет Чхве. — Это те предметы, которые он выставляет на своей кухне, — почти смеется Намджун. Неужели он считает Квон Джиёна тупым? — Есть пара хороших, но за остальные вы даже не заплатите мне, чтобы я встал с кровати и украл их, — Намджун прогуливается и время от времени заговаривает с другими гостями, достаточно общительный, чтобы не вызвать подозрений у охраны, но достаточно заметный, чтобы люди не задерживались с ним надолго. Юнги ловит его взгляд, когда младший проходит мимо него. Намджун незаметно следует за ним, готовый остановить его, если бы он все еще следовал за Сокджином. Он приостанавливается, когда Юнги резко останавливается, его ноги почти не слушаются. Они дошли до южного конца комнаты, и Намджун отходит в сторону, чтобы посмотреть, что заставило Юнги остановиться. Юнги наблюдает за Сокджином, стоящим перед картиной — с лица старшего исчезли краски, когда он уставился на картину перед собой. "Красная пуля".***
"Красная пуля" — это картина, написанная после Второй мировой войны и передававшаяся из семьи в семью. Она не должна иметь никакого значения, но с тех пор как художника признали посмертно, коллекционеры и другие любители искусства начали собирать другие его работы. Они находятся в гостиной квартиры Юнги, а Намджун стоит перед ними и рассказывает о своей новой работе. — Картина, о которой пойдет речь — самая известная из его работ, и, как оказалось, она находится у некоего Бан Шихека, — рассказывает Намджун. Бан Шихек — эксперт по оружию и коллекционер произведений искусства, живущий в небольшом, но роскошном доме в Южной Чолле, защищенном множеством сигнализаций на каждом окне и двери. Похоже, он больше ни с кем не живет, и единственные его родственники — два племянника, которые время от времени навещают его. — Один из них также является нашим работодателем, — продолжает Намджун. — Племянник говорит, что приобрел картину, шантажируя последнюю семью, которой она принадлежала, а потом стал хвастаться, что это идеальное произведение искусства для него, — поясняет Хосок. — Он хочет забрать ее у дяди, узнав, что тот не входит в его последнюю волю. Намджун, Юнги и Хосок приезжают в дом Бана чуть раньше полуночи и узнают, что хозяин дома находится в соседнем баре, в тысячный раз хвастаясь своей коллекцией перед всеми, кто будет слушать. Сокджин сидит у барной стойки, ему поручено следить за тем, чтобы объект был пьян и усажен на свой барный стул. — Все будет хорошо, — говорит ему Юнги за час до начала. — Просто отвлеки его, и все будет в порядке. — Конечно, — с улыбкой заверяет его Сокджин. — Легкие деньги, верно? Юнги быстро и легко чмокает его в щеку. — Легкие деньги. Все просто, думает Сокджин, устраиваясь на барном стуле и играя в игры на своем телефоне. Ночь начинается обычно, и в этот вечер Сокджин предпочитает не подходить к Шихеку, а болтать с барменом, рассказывая о самых древних видах слингов, которые сейчас находятся в его распоряжении. Несколько других завсегдатаев бара слушают его, но в основном потому, что Бан покупает им выпивку. Сокджин готовится войти, но чувствует себя спокойно, уверенно. Легкие деньги, думает он. Ему даже не придется ничего делать, цель сама все выпьет. Однако всего через десять минут разговора появляется еще один человек — его широкая ухмылка и гоблиноподобное лицо под кепкой сразу же раздражают Бан Шихека. Другой мужчина легко заинтересовывает остальных посетителей бара, оставляя их бедную цель позади. Сокджин мог бы посмеяться, если бы не тот факт, что Бан внезапно объявил о своем намерении отправиться домой. Он подходит к Бану, прежде чем тот успевает оплатить счет, но тот лишь пожимает плечами, ворчит на него и уезжает на своей машине. Сокджин пытается связаться с Хосоком и остальными, но уже слишком поздно — Бан Шихек уже открывает ворота своего дома. Не успев добежать до лестницы, Сокджин бежит и слишком отчаянно бьет кулаками по входной двери. Мужчина хмуро смотрит на него через три дверные цепочки между ними. — Кто вы? — Привет! Добрый вечер, господин! — Сокджин кланяется и улыбается. — Я тот... парень из бара. Я был... — Какого хрена, ты следил за мной? — Бан смотрит налево и направо, на его лице проступает паранойя. — О, сэр! Простите, я просто... я большой поклонник вашей коллекции, — негромко говорит Сокджин, кланяясь ему, не позволяя панике прозвучать в своем голосе. — Вы упомянули, что у вас есть Смит и Вессон, не так ли? Я хотел бы узнать, не могли бы вы рассказать мне, как правильно чистить мой, — говорит он. Юнги и Намджун уже должны были забрать картину, это не займет много времени. Но тут он замечает на лестнице Хосрка, который смотрит на него и прижимает руки к шее, словно собираясь перерезать ее. Он что-то говорит Сокджину. Нет, пока нет. Шихек внимательно изучает лицо Сокджина. — Смит и Вессон, говоришь? — ворчит он. Сокджин кивает, может быть, даже слишком агрессивно. — Да, победная модель! Он достался мне от отца. — Значит, он у тебя с собой? — спрашивает мужчина. Сокджин почесал затылок. — А, нет, господин, я, конечно, оставил его дома. Я не ожидал увидеть вас в баре, господин, и постеснялся подойти. Шихек не реагирует, продолжая изучать лицо Сокджина. — Тогда приходи завтра, может, я смогу показать тебе его, — говорит ему Шихек, глядя на него с угасающим интересом. Нет, думает Сокджин. Подумай о чем-нибудь другом, Сокджин. Это не может быть завтра. Сегодня вечером. Но уже слишком поздно, и Бан захлопывает перед ним дверь, тяжелый звук закрывающегося замка ударяет его в грудь. Сокджин стоит перед дверью, задумавшись, затаив дыхание. По ту сторону — тишина. Это не такая уж и ошибка, думает он. Может, я все-таки дал им достаточно времени, говорит он себе. Но позже — примерно через десять секунд после того, как он побежал к задней двери — Сокджин узнает, что Бан Шихёк не только эксперт по оружию, но и большой любитель стрельбы. Звуки выстрелов его не удивляют, но последовавший за ними звук — звук падения на пол чего-то большого, похожего на тело — заставляет его сердце остановиться в груди. Он поднимает взгляд с маленького дворика и видит две тени в темноте балкона. — Положи его на место, чертово ничтожество. Нет, нет, нет, думает Сокджин, бормочет Сокджин, молится Сокджин. Он застывает на месте, наблюдая за тем, как Бан Шихёк взводит пистолет, дуло которого упирается в затылок Юнги. — Ты, гребаный сукин сын, из всех гребаных людей, которых ты решил ограбить, — Шихек задорно смеется, еще сильнее вгоняя пистолет в затылок Юнги. Он ничего не выражает, но, переведя взгляд, видит, что на дворе стоит Сокджин. Поздний ночной ветер холоден, но Сокджин не чувствует ничего, кроме взгляда Юнги. Его улыбка едва уловима, но в темноте она искрится то озорством, то страхом, то взглядом, который почти говорит "прощай". Это все из-за тебя, Сокджин — кричит ему голос. Но, пожалуйста. Только не он, пожалуйста. Только не он. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста — умоляет другой голос. Пальцы Сокджина дрожат, когда он поднимает их, чтобы дотянуться до Юнги. Юнги едва заметно шевелит губами, произнося беззвучные слова, предназначенные только для Сокджина. Я люблю тебя. Выстрел. Глаза Сокджина непроизвольно закрываются, мозг отчаянно пытается уберечь его от того, что ему предстояло увидеть. Сердце замирает, когда он слышит, как тело рушится на пол. Когда он открывает глаза, из них уже текут слезы. Зрение затуманилось, и он думает, что так и должно быть, ведь он не хочет видеть мир без Юнги. Но в конце концов все становится более четким, и под мягким светом луны Сокджин начинает видеть последствия. Он видит Намджуна, стоящего рядом с другим, незнакомым ему мужчиной. Сокджин отступает назад. Его ноги подкашиваются, и он падает на траву, дрожа всем телом, чувствуя, как рушится его собственный мир. Он смотрит на балкон, не в силах заставить себя встать, пойти, подойти к ним. — Ребята, вы в порядке? Низкий, хрипловатый голос пробуждает в Сокджине что-то, что является его последней связью с миром. Он поднимает глаза и видит, что Юнги стоит на ногах, а картина все еще лежит у него в руке. Он похлопывает по плечу Намджуна, который кивает, глядя на Бан Шихёка на полу балкона. Юнги поворачивается к нему и улыбается, как бы говоря, что все в порядке, что все хорошо. Все в порядке — сообщает ему Юнги. Сокджин отчаянно хочет в это поверить, но не может. Не может.***
— Вижу, "Красная пуля" привлекла ваше внимание. Сокджин не сводит глаз с небольшого полотна, с темно-красной крови, горизонтально пересекающей холст, с маленькой детализированной пулей, словно пробивающей ткань. Картина ничуть не изменилась с той ночи, когда ее передали племяннику Бан Шихёка, человеку, который застрелил его собственного дядю. Каждая деталь осталась прежней, это не репродукция. Чхве Сынхён вообще не позволил бы дешевой репродукции переступить порог своего дома. — Это новое приобретение, — продолжает Чхве. Сокджин тренирует дыхание, контролирует мышцы, проясняет голову. Сегодня он не может допустить ошибки, не может позволить себе рисковать кем-то. Он улыбается и поворачивается к Чхве Сынхёну, который смотрит на картину. — Немного не к месту, — замечает Сокджин. Чхве выпячивает нижнюю губу в знак легкого неодобрения. — Правда? Как это? Сокджин пожимает плечами и немного отходит в сторону, а Сынхён пристраивается рядом с ним. — Ну, может, это просто я такой. Я нахожу ее довольно жестокой. Ваши произведения обычно хаотичны, но не жестоки. Сынхён снова смотрит на картину, как бы пересматривая ее, погружаясь в раздумья. Сокджин смотрит на картину. Он до сих пор помнит, как Юнги держался за нее, когда его собирались застрелить в упор. Он до сих пор помнит, как Юнги смотрел на него с балкона и улыбался. Сокджин поворачивает голову и замечает Юнги, который пристально смотрит на него сквозь толпу. Какого черта ты делаешь? спрашивает Сокджин. Почти каждый вечер, по мере приближения дня ограбления, он ловил на себе такой взгляд Юнги, по нескольку раз, словно тот хотел что-то сказать, словно Сокджину нужно было что-то знать, но он снова отводил взгляд. — Неужели? Ну, каждому свое. Но ты не совсем ошибаешься. У картины действительно жестокая история, — замечает Сынхён, и Сокджин отводит взгляд от Юнги, чтобы кивнуть и улыбнуться своей цели. — Понятно. Сынхён и Сокджин отходят от картины и по очереди рассматривают другие коллекции. Его представляют нескольким знакомым Чхве, а он улыбается, смеется и застенчиво прикрывает рот. Он им всем нравится. Сынхёна каждые пять минут отвлекают то организаторы вечеринки, то другие гости, но в итоге он всегда оказывается рядом с Сокджином. — Пожалуйста, не считай себя обязанным провожать меня, Сынхён. Я знаю, что эти люди тоже хотят провести с тобой время, — говорит ему Сокджин. Сынхён качает головой. — Я должен извиниться перед тобой, но это совсем не то, что я чувствую. На самом деле я использую тебя. Сокджин поднимает брови и смеется. — Прости? Второй скрестил руки и усмехнулся. — Я знаю, что устроил эту вечеринку, но я не выношу огромных толп и постоянных разговоров. Ты даешь мне возможность побыть одному среди этого сборища. Сокджин качает головой. — Ах, я чувствую себя использованным, хён. Это должно быть сигналом для Намджуна. Сынхён снова смеется, но не извиняется. Десять секунд спустя Сокджин видит, как Хосок пробирается сквозь толпу, плавно и изящно. Он не удивится, если у него уже есть несколько кошельков и часов, украденных у гостей. Хосок улыбается, предлагая им два бокала шампанского на подносе. — Напитки? — Хосок улыбается им яркой улыбкой, а его губы складываются в подобие сердечка. Сокджин качает головой. — Я не очень люблю шампанское, но спасибо, — Хосок торжественно кивает в знак понимания и протягивает бокал Чхве Сынхёну. Тот берет бокал и выпивает его одним махом. Хосок кланяется и уходит. Сокджин хочет спросить о произведении, но Чхве прерывает его. — Слава богу, что ты не взял стакан, — говорит он Сокджину. — Этот слишком безвкусный. Неужели я только что позволил подавать это на моей вечеринке? — Думаю, это шампанское достаточно крепкое, чтобы вырубить некоторых людей. — Хм. Не меня. Сокджин смеется. — Сокджин-а, не хочешь посмотреть другую коллекцию? — спрашивает Чхве, сверкая глазами. — Думаю, тебе это покажется интереснее. Сокджин улыбается. Это сигнал для Юнги. — Это было бы прекрасно.***
Путь к винному погребу Чхве Сынхёна нов, но не незнаком. Сокджин часами изучал чертежи и еще больше ночей посвятил изучению известных им экспонатов. Его плечо задевает рука Сынхёна, обтянутая разноцветной курткой, когда они идут по коридорам, извилистым, длинным и полным неожиданных поворотов. Стены голые, полы не застелены коврами, и каждый шаг отдается эхом, словно они находятся в пустоте. Чем дольше они идут, тем больше становится тишины, все дальше и дальше от вечеринки. Наконец они доходят до погреба, и Сокджин замечает, что он похож на винный погреб в "Крыше", только в три раза больше и почти пустой. Внутри две женщины в униформе тщательно упаковывают каждую бутылку в специальные коробки. — Я купил виноградник в Северной Европе, — рассказывает Сынхён Сокджину, наблюдая за тем, как женщины освобождают стеллажи. — Я думал создать свое собственное вино. — Вы планируете продавать его здесь, в Корее? — Здесь? Нет. — Почему бы и нет? Люди будут выстраиваться в очередь за всем, что вы собираетесь продавать. — Разве ты не слушал мою грандиозную речь, Сокджин-а? — спросил Сынхён, и Сокджин в замешательстве повернулся к нему. — Я сказал, что это моя последняя ночь в Корее. Для меня здесь нет пути назад. — Назад пути нет, — Сокджин медленно повторяет слова. Он кивает в знак понимания, прекрасно понимая, что Сынхён смотрит на него с любопытством, ожидая, что он спросит еще что-нибудь, чтобы побольше узнать. Но ему это не нужно. Ему знакомо это чувство. Сокджин отворачивается, чтобы посмотреть, как женщины аккуратно заканчивают одну полку и переходят к другой. — Они не будут искать тебя, Сынхён-ши? Твои гости? — спрашивает он. Чхве насмехается, снова надевая маску надменности. — Нет, — отвечает он слишком небрежно. — Они здесь не для меня. Они всегда могут приехать и поискать меня в Париже. Они здесь ради дома, связей, картин, алкоголя, — говорит он ему, и в этом тоне чувствуется нотка блуда. — А как насчет тебя, Сокджин-а? Сокджин поворачивается и смотрит на него. — Прости? — Для чего ты здесь? — Чхве Сынхён спрашивает с любопытством, в его глазах мелькает игривый огонек. Ему кажется, что такой же взгляд он видел у Квон Джиёна. Не успел Сокджин ответить, как в дверь постучали. — Добрый вечер, мистер Чхве. Входит мужчина в черном костюме. Это Дон Ёнбэ, начальник охраны, которого Чхве Сынхён нанял на сегодняшний вечер. Чонгук говорил с ним только об этом человеке и мог описать его как "того самого, с уродливыми дредами". Мужчина кланяется Чхве и Сокджину, но только Сокджин кланяется в ответ. — В чем дело? — Чхве спрашивает Ёнбэ. — Обычный отчет, как вы и просили. Дон Ёнбэ обводит взглядом комнату, и обе женщины быстро встают и выходят. Сокджин направляется вслед за ними, но Чхве поднимает руку и останавливает его. — Нет необходимости, Сокджин. Сокджин приостанавливается и лишь самодовольно пожимает плечами, когда Ёнбэ поднимает на него брови. — Тогда вперед, — лениво говорит Чхве, проходя мимо Сокджина к деревянной барной стойке в центре погреба. Он достает бутылку и быстро берет из-под стойки два бокала для вина. — Да, господин. Мы закончили с вещами в гостевых комнатах. Все вещи учтены, запечатаны и надежно охраняются. — Сокджин-а, это один из моих любимых напитков после утомительного дня, — перебивает Чхве, открывая бутылку и наливая содержимое в бокалы. — Продолжай, Ёнбэ. — Да, господин. Итак, после окончания вечеринки потребуется не более двух часов, чтобы упаковать вещи в галерее на втором этаже. Я пришел попросить у вас разрешения на... — Дон Ёнбэ с опаской смотрит на Сокджина, но его это не беспокоит, он просто берет бокал у Чхве и отпивает глоток. — О последней комнате, — заканчивает Ёнбэ, и Сокджину почти хочется смеяться. Буквально все в этом доме знают о галерее, и почти все готовы отдать руку и ногу, чтобы получить доступ к ней. Дон Ёнбэ следует больше узнать о людях, с которыми он имеет дело, считает он. Сокджин отводит взгляд и решает пройтись вдоль полупустых винных стеллажей, время от времени поглядывая на них, читая этикетки и потягивая из своего бокала. Чхве кивает. — Значит, галерея. Я уже сказал вам, что лично прослежу за упаковкой и уборкой. А ты зачем пришел? — спрашивает он, опустошив свой бокал. Дон Ёнбэ поднимается со своего места. — Ну, господин Чхве, вообще-то.. — И что же? — По поводу растаможки. Нам известна стоимость всех ваших произведений, а также этого дома, разумеется. Мы благодарим вас за доверие, которое вы оказали службе безопасности "Белая ночь" за... — Хватит говорить ерунду, господин Дон, — огрызается Чхве Сынхён и разочарованно качает головой. Дон Ёнбэ прочистил горло. — Вероятность проникновения составляет менее 1 %, как и обещали наши службы. Однако на всякий случай, как и в случае с другими нашими VIP-клиентами, мы хотели бы попросить у вас разрешения на решительные действия в отношении любого возможного нарушителя. Ноги Сокджина подкашиваются на ковровом покрытии подвала, а бокал едва не выскальзывает из рук. Чхве Сынхён опускает бокал. — Усиленный подход, — говорит он, играя словами на языке и ожидая, что Дон Ёнбэ расскажет подробнее. — Разрешите стрелять, господин. В комнате воцаряется тишина, от которой у Сокджина кружится голова. Только не это, думает он. Сокджин смотрит на камеру видеонаблюдения в углу подвала, далеко позади Дон Ёнбэ и Сынхёна. Ты это слышишь? Он смотрит на камеру. Он знает, что Чонгук слышал, он знает, что Юнги и Намджун были проинформированы. Сокджин заставляет себя дышать, сосредоточиться, смотреть на Чхве Сынхёна сквозь щели в винных стеллажах, размышляя о том, что Дон Ёнбэ только что попросил у него. Нет, твой дом слишком ценен — говорит в мыслях Сокджин. Ты не можешь рисковать другими своими коллекциями, чтобы их просто расстреляли — мысленно говорит он Чхве Сынхёну. Это бессмысленно. Миллиарды произведений искусства, незаменимые работы, к которым нельзя даже прикасаться, не то что стрелять. Ты не можешь... — Ну что ж, — говорит Чхве. Чонгук навел справки об охранной фирме Ёнбэ. Неужели они действительно не знали? думает Сокджин. Если только. Не может быть, чтобы Намджун не знал об этом, чтобы это не было частью его плана. Намджун и Юнги лучше, чем это. — Лишь бы они не умерли в моем доме, — заканчивает Сынхён и, наполнив бокал, пожимает плечами. Он скрещивает ноги и взмахом руки прогоняет Дон Ёнбэ. Сокджин в ужасе смотрит на камеру, осознание происходящего пробирает его до костей, пробирает до позвоночника. Юнги. Сокджин дышит неглубоко, голос у него тонкий и слабый. Ты знаешь.***
— Разрешите стрелять, господин. Юнги замирает на месте, с его языка срывается череда проклятий. Намджун обращается к нему в наушник. — Шуга хён, что бы ни случилось... — Лишь бы они не умерли в моем доме. Пауза. Юнги разворачивается на каблуках и идет в ту сторону, откуда пришел. Он уже миновал и обошел не одного, не двух, а пятерых мужчин, бродящих по коридорам с помощью Чонгука. Он в двух уровнях от галереи, и он так близко, так близко. — Ах, черт, — шипит Намджун. — Шуга хён, куда ты, черт возьми, собрался? — спрашивает Чонгук. — Подождите, что происходит? — спрашивает Тэхен. — Какие-то изменения в плане? — почти сразу после этого спрашивает Чимин. — Шуга хён, я уже почти закончил, ты можешь войти в лифт за две минуты до начала. — Все продолжайте выполнять свои задания, пока Намджун не скажет. ДжейКей, покажи мне Сокджина, — приказывает Юнги, игнорируя вопросы и негромкие ругательства Намджуна. — Что? Он все еще в подвале, — отвечает Чонгук. Юнги останавливается на углу, услышав приближающиеся шаги. Он направляется к ближайшей двери и оказывается в одной из гостевых комнат, где нет ничего, кроме кровати и маленького столика. — Я знаю, что он все еще в этом чертовом подвале, скажи мне, что он делает, — шипит Юнги. — Он просто стоит, приближается к цели и... подожди, — Чонгук делает паузу. — Что такое? — спрашивает Намджун. Они слышат, как Дон Ёнбэ прощается с Чхве Сынхёном. — Не хочу никого пугать, но Джин хён продолжает смотреть в камеру. Не знаю, посылает он сообщение или нет, но он ничего не говорит, — говорит Чонгук. — Подождите, Чхве Сынхён выходит! Он собирается... его снова звал организатор. Младший вздыхает с облегчением, но Юнги ждет. — Здесь все в порядке, — сообщает Сокджин, как только Чхве выходит, голос его звучит четко и ясно. — Я смогу удерживать цель здесь, пока Чимин не взломает систему лифтов. Продолжайте выполнять задание. — Да ну нафиг, — шипит Юнги. Он выходит из комнаты, в которой прятался, и бежит к лестнице, задыхаясь, пока быстро добирается до кухни, хватая Хосока и оттаскивая его в угол как раз вовремя. — Дай мне свою куртку, Хоуп. У Хосока отпала челюсть. — Какого хрена ты здесь делаешь? Тебя здесь быть не должно! — громко шепчет он, стряхивая руку Юнги со своей. — У меня от тебя голова болит, Шуга хён. Мы на миссии, хён. Миссия, — Намджун шипит, а Юнги не пытается придумать оправдание, потому что Намджун уже перешел к другому, разрабатывая новый план, и зовет Тэхена встретиться с ним у бассейна. Юнги стягивает с Хосока куртку официанта. — Просто отдай ее мне, давай поменяемся, — затем он забирает поднос у младшего. — Что ты собираешься делать? — спрашивает Хосок. — Я должен остановить Сокджина. Он собирается что-то сделать. — Он буквально только что сказал нам продолжать миссию, — насмехается Хосок. — Ты тупой, если собираешься в это поверить. Он хочет что-то сделать, Хосок. Ты знаешь это, — Юнги смотрит на него, и не знает, видит ли Хосок страх и отчаяние в его глазах, но младший кивает и снимает куртку. — Пошел ты, Хоуп, — говорит им Намджун, но в его голосе больше усталости, чем злости. — Поднимись по лестнице направо. Там парень, кажется, новенький, — советует Хосок. Юнги кивает и идет к лестнице. — Господин Чхве просил льда, — говорит он охраннику. Тот щурится и не двигается с места. — Лед? Зачем ему... как... где ваше удостоверение? — спрашивает он. — У всех сотрудников должны быть удостоверения личности... — Мистер Чхве. Попросил лед. — Где... — Мистер Чхве. Готовы ли вы отвечать перед ним? — Юнги озирается. Этот человек не может быть старше его. В его глазах мелькнуло сомнение, но страх заслонил его. Он отходит в сторону, и Юнги поднимает подбородок, проходя мимо него в коридоры, ведущие в подвал. — ДжейКей, отключи все камеры на этом этаже. Сделай все возможное, чтобы задержать Чхве от возвращения. Подожги машину, мне все равно, просто сделай это, — приказывает Юнги, проходя по коридорам, ведущим к винному погребу. — Непросто, но ладно, — отвечает Чонгук. — Намджун, — зовет Юнги. — Дай мне три минуты. Остальные задыхаются и ругаются, но Юнги не обращает на это внимания или вообще не слышит, потому что слишком сосредоточен на том, чтобы добраться до Сокджина. — Подожди, Шуга, ты же не... — Это действительно происходит прямо сейчас? — спрашивает Чимин. — Прямо сейчас? Я буквально вишу на чертовом... — Не могу поверить, что говорю это прямо сейчас, — отвечает Намджун. — Но ДжейКей, вырежи реплики Шуги и Джина. — Не знаю, что за хрень происходит, но лучше бы нам, блять, получить эту картину в конце, как мы, мать его, и планировали, — заявляет Чонгук. Прежде чем Юнги успевает что-то сказать, он слышит знакомый гогот, а затем привычный гул в ушах пропадает. Он идет вперед, нервно теребя на запястье браслет Чхве Сынхёна, и его рука внезапно замирает, когда он берется за ручку. — Сокджин хён.***
У Намджуна был один план. Конечно, он не самый быстрый и не самый гладкий из всех, что он когда-либо придумывал, но ему хочется думать, что он один из самых замысловатых, а значит, им можно гордиться. Каждый шаг имеет причину и следствие, и он хочет, чтобы люди, работающие в его сфере, говорили о нем годами до следующего лучшего плана, следующего грандиозного ограбления. Последние несколько недель были, мягко говоря, не из легких. У Намджуна был один план. Но после той ночи в "Крыше" Намджун вдруг обнаружил, что его паутина становится все шире, требует больше планов, больше резервных копий и больше шагов, пока он не будет уверен, что в конце концов они получат картину. Он вздыхает, когда Чонгук отключает аудиосвязь с Юнги и Сокджином. — Что ты хочешь, чтобы я сделал дальше, RM хён? — спрашивает Чонгук. Намджун поправляет галстук, выходя на задний двор, тускло освещенный маленькими лампами. Фойе превратилось в обеденную зону как раз вовремя: несколько гостей приступили к трапезе, а другие расположились за коктейльными столиками по краям. — ДжейКей, сейчас я хочу, чтобы ты присмотрел за Джин и Шуга хёном. Остальное мы изменим, — начинает он.***
По мнению Чимина, он находится в шахте лифта гораздо дольше, чем следовало бы. Его работа должна быть закончена в тот момент, когда он установит провода так, что любой отпечаток пальца на ключе для этажа галереи будет распознан как отпечаток Чхве Сынхёна, но увы. — Чим? — зовет Намджун. — Да? — ворчит Чимин, поправляя ремень на поясе. — Он все еще у тебя? — Что? Намджун не отвечает. Чимин застонал, когда до него дошло. — Ты шутишь, хён. В этом запасном браслете нет технологии. Я же говорил, что это всего лишь один из моих образцов. — Другого выхода нет. Через десять минут он слышит отчетливый стук изнутри кабины лифта. Оттолкнувшись от стены, он мягко приземляется на крышу и отрывает одну панель. — Привет. Чимин улыбается Хосоку. — Привет, хён. — Давай, браслет, — Хосок протягивает руки под Чимином. — Скажи волшебное слово, — дразнится Чимин, не обращая внимания на ругающихся на него Намджуна и Чонгука. Хосок хмурится. — Чим — лучший поддельщик во всей Вселенной. Чимин смеется. — Волшебное слово — "пожалуйста", но ладно, — он достает из кармана дубликат браслета Чхве Сынхёна и бросает его Хосоку. — Ты же знаешь, что это очень важная работа, которую ты делаешь, хён. — Айщ, перестань на меня давить, — Хосок убирает ключ в карман и хмурится. — Можешь даже сказать, что ты... — Не надо. — Наша единственная надежда, — Чимин хихикает, не успев закончить фразу. Хосок закатывает глаза. — Ты слишком часто общаешься с Сокджин хёном, — замечает Тэ. Чимин прочищает горло и опускается в кабину лифта. — Серьезно, хён. Будь осторожен, — шепчет он. Хосок кивает и быстро целует его в щеку. — Обязательно, — он выходит, а Чимин ставит панель крыши на место. — Быстрее, Чим, — приказывает Намджун. Чимин ворчит в ответ и глубоко дышит, вдыхая свежий вечерний воздух. — По команде Хоупа, хорошо? — Да, — Чимин кивает, когда его ноги приземляются на крышу особняка. — Хён, ты же знаешь, что Чхве в конце концов поймет, что на нем не тот браслет? — Да, — отвечает тот. — И что? — нахмурившись, Чимин быстро взбирается обратно, пока не выходит на крышу. Он ставит свой ящик с инструментами перед силовым блоком особняка. — Это именно то, что нужно.***
— Сокджин хён. Сокджин иногда ненавидит себя за то, что так хорошо знает Юнги, даже после трех лет разлуки и всего пары недель совместной жизни. Как он может сказать что-то и точно знать, как отреагирует Юнги. Сокджин аккуратно ставит бутылку с вином обратно в подставку, заставляя себя сосредоточиться. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Ты звал, — тупо отвечает Юнги. По крайней мере, он так думает, но Сокджин улавливает каждую нотку в его словах. — Разве? — Сокджин наконец поднимает на него глаза. Юнги не отвечает. — Почему ты не рассказал мне об охранной фирме Дон Ёнбэ? — спрашивает Сокджин. Голос Юнги резко повышается. — Да? А почему должен? Сосредоточься. — Ты лучше, чем это, Шуга. Зачем тебе скрывать такую важную информацию? Юнги насмехается. — Ты, как никто другой, не можешь говорить мне такое. Только не мне, хён, — Юнги подходит к нему, и Сокджин не успевает ответить. Слова застревают у него в горле, а решимость медленно разрушается. Он ненавидит это. Ненавидит то, как сильно Юнги может достать его, даже не пытаясь. — Почему ты не сказал мне, Сокджин хён? — яростно и пламенно произносит Юнги, подходя к Сокджину. Сосредоточься. Сокджин сжимает кулаки и использует всю свою оставшуюся решимость, чтобы продолжить реализацию своего плана. — Дон Ёнбэ и его людям только что разрешили стрелять, Юнги, зачем ты рушишь свои планы? — огрызается он и указывает на дверь, не обращая внимания на когти в груди и на то, что только что сказал Юнги. Он должен это сделать. Он не может больше никем рисковать. Сокджин делает глубокий вдох. — Может, ты сможешь уговорить Тэхена... — Почему ты не сказал мне, хён? — Они с Намджуном могут... — Почему ты, блять, просто не сказал мне! — полувоскликнул Юнги, и Сокджин едва удержался, чтобы не выругаться. Сосредоточься, Сокджин. Он отрывает взгляд от Юнги и смотрит на дверь подвала позади себя. — Чхве Сынхён вернётся с минуты на минуту, ты должен вернуться. — Три года, — голос Юнги понижается, и в то же время Сокджин чувствует, как его сердце опускается в желудок. Сосредоточься. — Юнги.. — Три года, хён. Я думал, ты... — Юнги берет Сокджина за руку и заставляет посмотреть на него, пока Сокджин упирается в деревянную барную стойку. Сзади раздается легкий звон бокалов. — Юнги, не сейчас, — отрезает Сокджин, делая вид, что его терпение иссякло. — Пожалуйста. Юнги наклоняется вперед и кладет голову на грудь Сокджина, а его руки опускаются на руку Сокджина. — Ты заставил меня поверить, что ненавидишь меня. Нет. Сокджин тянется к руке Юнги. — Нет, — шепчет он. — Никогда. — Тогда почему ты просто не сказал мне, — голос Юнги переходит от гнева к простому отчаянию и грусти, и Сокджин чувствует, что хочет рухнуть. Но он не может. Не сейчас. Потому что я трус — хочет ответить он. Ничего, кроме труса. Вместо этого он говорит ему: — Мы буквально в самом разгаре этой работы, Юнги. Не будь идиотом. Ты не единственный, кто подвергается риску... — Ты должен был мне сказать, — снова шепчет Юнги в грудь Сокджина, прямо над его сердцем. Старший смотрит на дверь. Он не хочет ничего, ничего, кроме как остаться с Юнги вот так. Он берет Юнги за запястья и зарывается носом в его волосы. От него пахнет так же, как и всегда — ванилью и каким-то нежным мускусом. — Что бы ты сделал, Юнги? — пробормотал Сокджин. Юнги отстраняется и спрашивает, почти шепотом, словно не может поверить, что Сокджин только что спросил его об этом. — Что бы я сделал? Сокджин знает ответ. Сокджин знает, какие именно слова сказал бы Юнги, знает, как именно Юнги обхватил бы его лицо и прижал к себе. — Я бы остановил тебя, — говорит Юнги, и его слова льются медленно, мягко, но Сокджин уверен, что как бы медленно Юнги ни говорил, ему все равно будет больно, он будет сожалеть о том, что наконец-то вырвался из пут, в которых держал их долгие годы. — Я бы держал тебя до тех пор, пока ты не перестал бы так думать. — Ты не заслуживаешь такого человека, как я, Юнги, — Сокджин улыбается, борясь со слезами. Не усложняй себе жизнь. Юнги насмехается. — Не тебе говорить мне, кого я заслуживаю, Сокджин. Не тебе, блять, это делать. Я сам решаю, кто мне нужен. Сокджин поднимает глаза и слышит отчетливое цоканье каблуков по ту сторону двери, идущей по полым коридорам, похожим на камеру. — Юнги. — Не заставляй меня повторять это снова, — говорит Юнги, полностью игнорируя его. — Юнги, заткнись! — шипит Сокджин. — Черт возьми, хён! — Господин Ким? — женский голос окликает его снаружи. Это Мин Хёрин. Сокджин тут же толкает Юнги вперед, к стене рядом с дверью в подвал. Спина Юнги слегка ударяется о стену, а губы Сокджина прижимаются к его губам. Юнги не сразу понимает, что происходит, а когда понимает, то пытается ухватиться за лицо Сокджина, чтобы удержать его на месте. — Черт возьми, Юнги. Я люблю тебя, — горячо шепчет Сокджин в уголок губ, как тихую молитву. Дыхание Юнги обжигающе прижимается к его коже, его хватка тверда и неумолима. — Хён... — Прости меня. За эти три года. За все. Юнги лишь качает головой и снова тянется к Сокджину, чтобы поцеловать его. Сокджин позволяет ему сделать один, два, три нежных поцелуя. Он хочет считать, пока не дойдет до ста, до тысячи. — Господин Ким? Дверь заперта, я... Сосредоточься, Сокджин. Сокджин смотрит в глаза Юнги. — Мне очень жаль, — повторяет он, улыбаясь и выпрямляя лицо. Он быстро отступает назад, даже когда рука Юнги устремляется за ним. Сокджин отходит и закрывает дверь, в кармане у него остается копия браслета Чхве Сынхёна, а сердце остается с Юнги.***
— Ты готов, Хоуп? Хосок возмущенно отмахивается и ему удается раздобыть еще один комплект униформы официанта, он улыбается перед зеркалом в ванной, идеально завязывая бант. — Когда это я был не готов, РМ? — он разминает руки, начиная с плеч и заканчивая каждым пальцем. Он взволнован больше всего на свете. Он выходит из комнаты отдыха и уверенной походкой возвращается на кухню, где в тишине, но беспорядке ходят повара и другие официанты. Он быстро берет поднос с закусками у выходящей официантки. — Эй, я сам, — говорит он ей, улыбаясь ярко и уверенно. — Ох, спасибо большое, я боюсь с ними обращаться, — говорит она ему, после чего убегает обратно на кухню. — Помни, — говорит ему на ухо Намджун. — Он будет торопиться, все будет хаотично. У нас не так много времени. — Эй, РМ? — говорит Хосок, проходя по коридору в фойе, где обедает большинство гостей. — Да? — Ты когда-нибудь был в Мёндоне в час пик? — спрашивает Хосок. — Что... — Нет? Там хаос. Иголку негде бросить. Люди буквально повсюду. Я проработал там около двух лет и забрал, наверное, тысячу кошельков. — ...Хорошо? — Я хочу сказать, что по сравнению с этим эта снобистская арт-тусовка — проще простого, — наконец-то перешел к делу Хосок, пытаясь заверить Намджуна. — Поверь мне. Пауза. — Удачи, Хоуп-ши. Хосок только кивает. Он останавливается перед толпой. Чхве Сынхёна не так уж и сложно отыскать: возмутительно высокий, розовые волосы, острые скулы, сверкающие глаза, блестящий наряд. Он будет бросаться в глаза как бельмо на глазу. Хосок быстро передвигается, позволяя гостям брать блюда с его подноса, и подсчитывает количество охраны вокруг. Восемь. На четыре больше, чем десять минут назад. Чонгук же вкратце рассказывает о событиях в подвале. — Ничего серьезного, немного темновато под этим углом в камере. Думаю, они просто разговаривают и.. ладно, думаю, Юнги хён сошел с ума. — Они уже нашли тело охранника? — перебивает Хосок. — Пока нет, — отвечает ему Тэхен. — Но найдут. Он еще не очнулся, но одна из собак скоро его найдет. Двор большой, и они еще не так обучены. Что было дальше, ДжейКей? — Я не просил ДжейКея следить за ними только для того, чтобы вы все говорили, как тетушки за послеобеденным чаем и сплетнями, — мягко ругает их Намджун. Остальные лишь хихикают в ответ, но их голоса стихают, когда они видят, как Чхве Сынхён входит в зал, подметая, за ним следуют мужчина и женщина по обе стороны от него. На них одинаковые черные костюмы, лица суровые и пустые. — Дон Ёнбэ и Мин Хёрин, — сообщает Намджун. — ДжейКей подключился к их связи. Надеюсь, мы подключим тебя к его наушнику. Хосок кивает в знак согласия, слышится легкий треск, и, наблюдая издалека, он подслушивает разговор Чхве с охраной. Чхве разговаривает с Мин Хёрин. — Из-за всех этих неудобств, которые вы мне причиняете, я забыл, что оставил кое-кого в винном погребе. Вернись и приведи его, я не хочу, чтобы люди терялись в моем доме. Он может даже пересечься с тем, кого послал Джиён, я не хочу, чтобы он подвергался опасности. Хёрин глубоко кланяется и быстро отходит. — Не хочу, чтобы кто-то начал паниковать или делать глупости, — пробормотал Чхве, обращаясь к Дон Ёнбэ. — Ты уже нашел своего человека? Когда именно он исчез? Дон кланяется. — Всего пять минут назад, господин Чхве. Злоумышленники, возможно, еще не подошли достаточно близко, но, как вы сказали, мы должны обо всем докладывать вам. — Ты уверен, что всего пять минут назад? — Чхве поворачивается и смотрит на него. Дон не отвечает. Чхве вздыхает и почти тянется помассировать переносицу, но останавливает себя. — Проверь список гостей. Мне нужно знать, кто не смог прийти, а потом сравнить это со списком гостей. — Как там Шуга хён и Джин хён? — спрашивает Чимин. — Все хорошо, — заверяет их Чонгук. — То есть, я так думаю? Они оба выглядят злыми. — Я злюсь на них обоих, — простонал Намджун. — Но Сокджин хён знает, что делает. Хосок наблюдает за Чхве, его глаза обшаривают толпу, словно ища кого-то. Он поворачивается и пытается пройти на галерею второго этажа, и Хосок делает шаг за ним. — О, — пробормотал Чонгук некоторое время спустя. — Эм... — Что такое? — спрашивает Чимин. — Иии, они целуются. — Эмм, фу? — Хосок хмурится, пробираясь сквозь толпу и следуя за Чхве по лестнице. Тэ насмехается. — Ты не можешь так говорить, когда я застукал тебя с Чими.. — Тише! — шипит Чимин. — Так, все заткнулись, я уже иду, — говорит им Хосок, решив отомстить Тэхену позже. — Ты должен получить его до того, как Джин хён снова появится, — говорит ему Намджун. — Понял. Хосок видит Чхве Сынхёна под охраной двух мужчин. Сейчас у него нет ни Тэхена, ни Сокджина, чтобы отвлечь людей. Он смотрит на толпу, заполненную людьми, занятыми выпивкой или полупьяными разговорами об искусстве или последнем фильме. Он быстро протискивается сквозь толпу, бормоча и держа свой поднос наготове. — Здравствуйте, мадам, сэр, прошу меня извинить! — Какого черта!? Высокий, мускулистый мужчина с прической под горшок, почти закрывающей глаза, хмурится. — Простите, — быстро кланяется Хосок. — Мне нужно передать это господину Чхве, мои извинения. — Мне все равно... Подождите, кому? Хосок показывает губами на восточную сторону комнаты: — Господин Чхве, господин, он вон там! — почти восклицает он. Люди в радиусе пяти футов от него вытягивают шеи, чтобы разглядеть Чхве Сынхёна. — А, вот он! Я его искал! — Куда он ушел? — Может, в свою галерею? — Пойдёмте поприветствуем его! — Может быть, он позволит нам увидеть свою пресловутую галерею. Толпа невелика, но для Чхве Сынхёна она достаточно большая. Дон Ёнбэ приказывает охране сделать шаг, но подвыпившие гости вечеринки быстрее, с азартом и хихиканьем приближаются к хозяину. Хосок почти танцует в толпе, маленькие кусочки фаршированных помидоров не сдвигаются ни на дюйм на подносе, он чуть ли не проплывает над головами гостей, двигаясь вверх-вниз. — Привет, да, Чорин, конечно, ты можешь навестить меня в Париже, для этого тебе не нужно мое разрешение, — Хосок слышит, как Сынхён говорит девушке с длинными серыми волосами и черной подводкой для глаз, которая пытается оттеснить его от остальных в толпе. Чхве улыбается, но от него исходит беспокойство, напряжение, ощутимое в его улыбке. Его друзья и другие гости, похоже, этого не замечают. — Закуски? Кажется, вы голодны, — улыбается Хосок, опуская поднос на пол. Девушка по имени Чорин берет одну из закусок с подноса Хосока и отправляет ее в рот. — Знаю, оппа, но я знаю, какой ты. Я знаю, что ты не покажешься мне на глаза, даже если я уже буду по ту сторону двери. Чхве смеется, довольно громко. — По крайней мере, ты знаешь, — они смеются, и гости начинают присоединяться к ним. Хосок немного озадачен тем, как эти люди, кажется, просто намеренно игнорируют явно нервный смех Чхве. Но сейчас на это нет времени, думает он, потому что ему представится возможность, когда его цель наконец сдастся и попросит закуску, Хосок быстро постучит пальцем по наушнику. Почти сразу же большая люстра внезапно меркнет, и вся толпа в замешательстве смотрит вверх. — Что... — бормочет Чхве, но еще до того, как Хосок успевает дослушать все, что ему предстоит, он уже вне зоны доступа и направляется туда, где находится Намджун. — Мы снова встретились, мой друг, — бормочет Хосок, глядя на браслет в своих руках.***
— Шуга хён. Юнги моргает. Он все еще чувствует Сокджина на своих губах, на своих руках, на своей груди. Он смотрит на свое запястье, на котором нет ключа, открывающего дверь в галерею. — Шуга хён! Юнги выдыхает и пытается вспомнить, где он находится. Он находится в винном погребе особняка Чхве Сынхёна. Он должен пройти через охрану. Картина уже должна быть у них с Намджуном. Все должно было пройти гладко. — Намджун, — начинает он, все еще сбитый с толку, но Чонгук вернул ему связь, и он хотя бы вспомнил, что должен работать. — Сокджин забрал браслет. Он слышит, как Намджун вздыхает. — Мы знаем. — Он сбежал. — Мы знаем, хён, — говорит ему Тэхен. — Он собирается... — Попытаться забрать картину вместо тебя, да... Чим, сейчас! Мы знаем, — нетерпеливо сообщает Намджун. — Черт возьми! — адреналин зашкаливает, и Юнги тянется открыть дверь. Он должен добраться до Сокджина. Неважно, насколько хорош Сокджин как отвлекающий маневр, как актер, но он не Юнги и не Намджун. — Она, блять, заперта снаружи, — скрипит зубами Юнги. — Дай мне минуту, — говорит ему Чонгук, и Юнги считает каждую секунду до того, как электронный замок сработает. Он захлопывает дверь и почти вздыхает от облегчения, когда видит, что Намджун ждет его с другой стороны, держа браслет между пальцами, но потом замечает мрачное выражение его лица. — Шуга хён, — Намджун выглядит немного разочарованным, но если быть честным, то Юнги уже не раз был на другом конце этого взгляда, чтобы он слишком много думал об этом. — Это... — Это оригинал, — он поигрывает браслетом между пальцами. — Тогда... — Джин хён все еще на пути наверх, — подтверждает Намджун, и почти одновременно Юнги хватает браслет и убегает, но Намджун успевает схватить его за запястье. — Я справлюсь, хорошо? — говорит он Юнги. — Только не погибните оба. ДжейКей будет вести вас. Юнги только кивает в ответ, но тут же окликает Чонгука, бегущего по коридорам. — Запри лифты, ДжейКей. Это слишком опасно для него, — приказывает он. — Не могу, — отвечает Чонгук. — Чим вручную заблокировал их вместе с питанием. Проводка уже готова. Юнги ругается. — Тогда дайте мне его увидеть, — он резко сворачивает в один из коридоров налево и едва не попадает в поле зрения бродячих охранников. — Он только что проскользнул мимо охраны. Чхве задержал его минуты на две, но сейчас он на пути к третьему этажу. А там много охранников. — Какого хрена я его не слышу? — Он бросил свой маячок, — отвечает ему Намджун. — Ну конечно, — Юнги слышит какие-то шаги и тихонько пробирается к шкафу с припасами, когда Дон Ёнбэ и его люди проходят по тому же коридору, что и он. — Следи за всеми гостями, особенно за тем, кого господин Чхве взял с собой в подвал, — слышит Юнги инструктаж одного из них, когда они проходят мимо. — У меня предчувствие насчет этого парня. Проверь, не остался ли он внизу. Юнги борется с желанием нанести удар из ниоткуда, но сосредотачивается на Сокджине и на том, чтобы добраться до него. — Как быстро Сокджин доберется до лифта? — Намного раньше, чем ты успеешь, — без паузы отвечает Чонгук. Юнги шипит. Он должен был догадаться, что Сокджин заберет браслет. Слишком многое уже произошло, а его все нет и нет рядом с этой чертовой картиной. Он сбрасывает с себя куртку и задирает рукава. — Смотри у меня.***
Тэхен смотрит на стоящий перед ним портрет. "Красная пуля" — читает он название на табличке внизу, почти в два раза превышающей размер самого произведения. — Акрил и смешанная техника, пуля из золота, — он наклоняет голову и кивает, когда Намджун сообщает ему, что это самая новая и самая дорогая работа в комнате. Он скрещивает руки и постукивает ногами, глядя на красную веревку между ним и экспонатом. — Господин? Тэхен поворачивается, и его приветствует мужчина в строгом черном костюме. Он нервно и неловко кланяется ему в ответ. — Здравствуйте, — пробормотал он и поклонился. — Мы просто подтверждаем список гостей в целях безопасности, — говорит ему мужчина, сжимая в руке электронный планшет. Тэ не нужно оглядываться по сторонам, чтобы понять, что он единственный человек, которого допрашивают. — Господин Чхве пригласил вас лично или вы чей-то плюс один? — спрашивает охрана. Тэхен смущенно улыбается и почесывает затылок. — А, я ни то, ни другое. Меня пригласила госпожа Чхве Суён, сестра господина Чхве. Мужчина кивает и улыбается ему всего пару секунд, явно слушая приказы в своем наушнике. — А, — наконец говорит он ему. — Понятно. Да. Наслаждайтесь вечеринкой, мистер… — Рекс. — Рекс. Мужчина уходит, а Тэхен ухмыляется, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на картину. Он прикусывает нижнюю губу и шагает по галерее второго этажа, прекрасно понимая, что все взгляды устремлены на него. Спустившись по парадной лестнице, он находит официанта и берет бокал шампанского. — Полегче, Ви-ши, — говорит Намджун. Тэ делает глоток и играет с жидкостью на языке, ерзая и время от времени оглядываясь на картину. В любой момент за ним следят трое мужчин. — По моей команде. Тэхен выпивает весь бокал шампанского, вздрагивая от легкого жжения в горле. Ему хочется, чтобы здесь подавали что-нибудь безалкогольное, например клубничный сок. Когда он ставит бокал на поднос, то видит среди толпы Намджуна, который незаметно проводит большим пальцем по губам. Тэхен смотрит в глаза одному, второму, третьему мужчине и скрежещет каблуком по мраморному полу. Он бежит обратно по лестнице, и трое мужчин, идущих за ним, становятся четырьмя, пятью, шестью. Он пробирается сквозь толпу на втором этаже, как атласная лента, танцующая на ветру. — Они закрываются слишком рано, — предупреждает Намджун. — Иди налево, — наставляет Чонгук. Тэ резко поворачивает, и люди в черных костюмах бросаются за ним. Он проскальзывает за колонну и видит, что все выходы заблокированы и охраняются. — Сейчас. Тэхен снимает пиджак и достает из внутреннего кармана берет. — Не могли бы вы провести для меня экскурсию? Я немного одинок, — Тэхен упирается рукой в локоть высокого серебристоволосого мужчины. Мужчина с любопытством смотрит на него своими яркими карими глазами, а затем усмехается. — Ты симпатичный, так что не сомневайся, — он ухмыляется Тэхену. Тэ проскальзывает мимо трех мужчин и успешно добирается до другого конца галереи, где главная дверь остается без охраны. Он бездумно кивает на описания своего нового безымянного друга. — Конечно, его коллекция изысканна, но ничего подобного... Тэхен исчезает с глаз серебристоволосого мужчины как раз в тот момент, когда тот собирается представить его паре, которая, похоже, является его друзьями, и ускользает в дверной проем. — Налево, потом прямо, — слышит Тэхен и с разбегу перепрыгивает через веревки, запрещающие гостям бродить вокруг. — Здесь! Тэ оглядывается и видит четверых мужчин, бегущих за ним. Чонгук ведет его по лабиринту особняка Чхве Сынхёна. — Как долго ты сможешь заставлять их бежать за тобой? — обеспокоенно спрашивает Намджун. Тэхен усмехается, взбегая по лестнице. — Столько, сколько нужно.***
— Держи это вот здесь. Сокджин оборачивается и видит двух мужчин в форме, осторожно приближающихся к нему. Один из них направил на него пистолет. — Это запрещенная зона, сэр. — Ой! — восклицает Сокджин, стараясь не слишком пристально смотреть на пистолет. — Я вообще заблудился, просто я ищу винный погреб, — надувается он. Один из мужчин поднимает бровь и медленно опускает пистолет. — Как тебя зовут? — Я гость Чхве Сынхёна. — Здесь все гости, — говорит другой, поменьше. — Нам нужно имя. — Это Мин. Мин Сокджин, — возможно, ему не следовало использовать это имя, когда он впервые представился Чхве. Тот, что повыше, кивает ему. — Хорошо, давай проверим наши записи. Можем ли мы сопроводить вас обратно на вечеринку, сэр? — Но мне нужно забрать свою серьгу обратно в винном погребе, — объясняет Сокджин. Двое хмурятся на него. — П-почему ты оставил свою серьгу в винном погребе? — Вам придется спросить об этом господина Чхве! — Сокджин скрещивает руки на груди, и двое мужчин чуть не захлебываются собственной слюной. — Я-мы, да, ладно — нам все равно придется вернуть вас на вечеринку, сэр. Сокджин вздыхает. — Мне очень, очень нужно вернуть ее. Один из них подходит ближе к Сокджину, готовый схватить его за руку, но оба мужчины внезапно останавливаются, слушая свои наушники. Тот, что повыше, отстраняется и смотрит на Сокджина. — Сэр, это очень опасное место. Пожалуйста, поднимитесь по лестнице в коридор и идите прямо на вечеринку, — он и его товарищ бегут в другую сторону, и Сокджин считает, что запасной план Намджуна сбывается. Он легко находит дорогу к лифту, но каждый шаг становится осторожным, когда он добирается до этажа галереи, потому что у него не будет никаких причин, как он получил к нему доступ, не предупредив Дон Ёнбэ. Ключ, который сделал Чимин, идеально подходит к дверной ручке, как будто он действительно был создан для этого момента. Он улыбается и еще раз восхищается браслетом, прежде чем открыть дверь. Сокджин не совсем уверен, чего ожидать, когда попадет внутрь, но в то же время вся конструкция именно такая, какую он ожидает от такого человека, как Чхве Сынхён: высокие потолки, голые серые стены, серые цементные полы. Каблуки его ботинок щелкают при каждом шаге, и он с удивлением оглядывается по сторонам. Картины висят на пяти колоннах, построенных вокруг комнаты. Его коллекция стульев подвешена на почти невидимой нити к потолку, создавая впечатление, что она падает на того, кто смотрит снизу. И неудивительно, что картина, которую он собирается написать, до сих пор не первая картина, которая бросается в глаза. У южной стены есть фреска побольше, которая заслуживает большего внимания, а у северной стены есть инсталляция, которая вызовет больше разговоров. — Вот ты где. Сокджин улыбается, заметив картину. Это действительно близнец того, что принадлежит Квон Джиену, но не совсем. Это не что-то выдающееся, оно не стоит семи миллиардов вон. Он изучал лучшие вещи, критиковал лучшие произведения искусства. И все же он здесь, смотрит на картину, которая в первую очередь вернула его в Сеул. Ему следует взять ее и оставить в штабе. И тогда все кончено. Его ноги останавливаются в пяти футах от картины, и к нему приходит осознание конца всего. Но всему приходит конец, говорит он себе. Так должно быть и с этим. Он помнит, как услышал, как охрана ищет кого-то, похожего на Тэхена. Он вспоминает, как Чхве Сынхён рассказывал ему о "небольшой проблеме с крысой" в его доме и о том, как ему нужно ее уничтожить. Он приближается к картине с осторожностью и наклоняет голову, когда замечает стеклянную раму вокруг холста. — Стекло, чувствительное к движению, пассивный инфракрасный датчик, — бормочет он себе под нос, проводя рукой вокруг него. Он не знает, прошли ли уже Чимин или Чонгук систему безопасности в галерее. Одно неверное движение — и сработает сигнализация. У Сокджина мало времени. — Мин Сокджин, хах. Сокджин замирает на месте. Он медленно поворачивает голову и видит, как Юнги проверяет свои ногти, лениво приближаясь к нему. — Юнги, — он кусает губы от разочарования и небольшого смущения, полностью осознавая румянец на своих щеках. Ему даже не нужно спрашивать, как Юнги попал сюда раньше него, как он вошел без ключа. Он не зря является лидером одной из лучших грабительских групп в Корее. Сокджин пытается подготовиться к тому, что скажет Юнги, но тот просто проходит мимо него и направляется к картине. — Чим уже должен взломать аварийное электроснабжение, — сообщает он Сокджину. Он подносит руки к нижним углам картины. — Возьмись за два других угла, — приказывает он ему. Сокджин понимает, что тот все еще стоит в пяти футах от него. Он смотрит на Юнги и видит воодушевление в его глазах и то, как решительно сжата челюсть. Он заставляет себя сосредоточиться в последний раз. — Верно. Да, да. — ДжейКей? —зовет Юнги. — Да, окей. Заметано. Он поворачивается обратно к Сокджину. — Посмотри на меня, Джин хён. — Что такое? — спрашивает Сокджин. Юнги смотрит ему прямо в глаза. — У нас есть только один шанс сделать это. — Да. — Электричество отключится на три секунды. Сокджин кивает. — Я знаю, Юнги. — У нас есть всего три секунды, чтобы снять стекло, забрать картину, а затем вернуть его обратно. — Я знаю, — повторяет он. — Чимин не сможет сделать это снова. — Я знаю, Юнги, — ноет Сокджин. — Тогда дыши, — говорит Юнги. — Я дышу. — Расслабься. — Я расслаблен! — Сокджин раздраженно отвечает, и прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, руки Юнги держат его лицо и притягивают ближе, пока их губы не соприкасаются. Сокджин ненавидел, когда Юнги целовал его, чтобы заткнуть, но только тогда Сокджин понимает, как сильно тряслись руки и как быстро билось сердце. Большой палец Юнги проходит по его щеке, вниз к челюсти. Руки Сокджина инстинктивно притягивают его, прижимая ближе, а пальцы проходят прямо под ребра Юнги. — Ты готов? — спрашивает Юнги, отстраняясь. Сокджин выдыхает, что Юнги воспринимает как согласие. Он прикладывает палец к наушнику. — На счет три, ДжейКей. Сокджин кивает и сжимает кулаки, прежде чем упереться ими в края картины. — Давай уже возьмем эту чертову штуку.***
— Кто тебя послал? — спрашивает Дон Ёнбэ. Тэхен хихикает и падает на пол в коридоре. — Это было весело. Действительно весело. Моя мама работала в поле, это было похоже на мой личный лабиринт! — кричит он мужчинам перед ним. Дон наносит удар и попадает прямо в бок. Тэхен кашляет, но ему все еще удается улыбнуться. — Что, черт возьми, ты делаешь!? Тэхен ухмыляется, услышав пронзительный голос Чхве Суён. — Ах, нуна, привет, — выдыхает Тэхен, когда девушка бежит к нему, отталкивая собственного брата и других мужчин. — Этот мужчина украл картину. Вероятно, у него есть сообщники в доме, — говорит ей Сынхён, но она усмехается. — Этот мужчина — мой гость! Бедный ребенок, — она надувается и помогает Тэхену подняться. — С тобой все в порядке? — Думаю, я просто немного пьяный, нуна, прости. Знаешь ли ты, что сегодня вечером ты еще красивее, — хихикает Тэхен ей в ухо, и лицо Суён краснеет. — Я не знаю, о чем они говорят. — Сколько тебе заплатил Джиён? — спрашивает его Чхве Сынхён. — Куда ты дел мою чертову картину? Тэхен ворчит от боли в боках. Суён ругается и спорит со своим братом: — Он явно пьян! И о какой картине ты говоришь? Я не видела ни одной пропавшей… — Моя новая, "Красная пуля", Джиён послал его украсть картину и наебать меня… — "Красная пуля" прямо здесь! — Суён почти кричит в ответ Сынхёну. Тэхен прижимается к ней крепче. — Я только что вернулся оттуда, ничего не пропало! Чхве останавливается и моргает. — Что? Суён закатывает глаза и вытаскивает Тэхена из коридора. — Ваши тупые грузчики решили, что пришло время упаковать картины, поэтому они забрали их первыми, так как они были новыми или что-то в этом роде. Разве вы не знали? Они сейчас там. Это способ испортить вашу собственную вечеринку. Тэхен ухмыляется, уходя вместе с Суён. Он не видит, как Чхве смотрит на Дона в замешательстве, не видит его реакции, когда он поднимает руки и смотрит на браслет на запястье, осознавая это медленно, но верно, приходящее в любую секунду.***
Квон Джиён в бархатном халате стучит по планшету. Он кивает Юнги и Намджуну. — Остаток в семь миллиардов вон оплачен и переведен на ваши счета. — Платеж получен, RM-хён, — подтверждает Чонгук в их переписке. Хосок передает картину Кан Дэсону. Словно по сигналу, телефон Квон Джиена звонит. — Ах, хён, почему ты мне звонишь? — Квон Джиён поворачивается и дьявольски улыбается им. — Что, я думал, ты сказал, что с этого момента никогда не будешь признавать мое существование? — говорит он по телефону. — Хен, это не только твоя картина, но и моя. Ты знаешь это. Знаешь что, ты больше никогда не увидишь эту картину — о, ты уже в пути? Это интересно. Очень интересно. Я принесу твое любимое вино. Увидимся, Сынхёни хён, — он кладет трубку. — Было очень приятно иметь с вами дело, РМ-ши, Шуга-ши, — говорит им Квон. Этого определенно не было, хочет сказать Юнги, но Намджун опережает его. — Это было наше, мистер Квон. Когда Юнги наконец выходит из офиса в сопровождении Намджуна и Хосока, он наконец чувствует усталость и боль от работы за последние несколько часов, чего он действительно не чувствовал уже давно. Он смотрит на небо. Уже почти рассвет. Ему не терпится начать день со сна в течении восемнадцати часов, желательно с Сокджином рядом. Они видят Тэхена и Чимина возле офисного здания. — Боже, как приятно видеть столько чисел по порядку и знать, что это деньги, понимаешь? — говорит им Чимин, глядя на свой телефон. — О, Чонгук уже все это перевел? — спрашивает Хосок. Чимин кивает. — Я собираюсь купить новое оборудование, может быть, новый хороший диван для нас. Остальные начинают растягиваться и идти к своим машинам. Юнги делает паузу, когда непроизвольно пересчитывает всех. Что-то не так. — Где Сокджин хён? — Подожди, мы думали, что он был там с тобой? — Тэхен хмурится, потирая бока. — Зачем ему быть там с нами? — спрашивает Намджун, Хосок моргает. — Он бросил свой трекер, не так ли? Чонгук, где ты в последний раз.. — ДжейКей? — Юнги прижимает наушник и слышит только помехи. — Ты в штабе? — Еще нет. Подожди, я никого не слышу, меня чертовски перебивают, — успевает сказать Чонгук, прежде чем его линия замолкает. Намджун в замешательстве поворачивается к Юнги. — Я думал- — Хорошо, я звоню ему, я звоню, линия занята, — перебивает Хосок, держа телефон в ухе. Снова. — Где вы видели его в последний раз? — спрашивает Намджун. Юнги снова теряет дар речи, теряет чувствительность в ногах, в груди. Он не совсем понимает, что происходит, но голоса других не дают ему покоя. — На вечеринке, на вечеринке! — восклицает Тэхен. Он пытается вспомнить, что сказал Сокджину, когда они забрали картину. Он помнит только улыбку и как втянул его в еще один поцелуй перед тем, как они сбежали из особняка. Где он снова ошибся? — Я еду к нему на квартиру, посмотрю, там ли он еще, я уже еду, бегу, черт… такси! Их непринужденная прогулка превращается в паническую беготню. Чимин и Хосок прыгают в мотоцикл Чимина. — Мы поедем на автобусную станцию, может, увидим… — Просто держите свои чертовы наушники включенными, — говорит им Намджун, садясь на водительское сиденье машины Юнги. Мин застыл посреди парковки. Он держит в руке телефон и слышит, как Чимин и Хосок уезжают. — Хён, что ты делаешь? Пойдем, черт возьми! — Я… — Юнги моргает. — Намджун. — Хён, — Намджун выходит из машины. — Я не могу… — заикается Юнги. Он не сможет пережить еще три года. Он помнит, что было шесть недель назад, помнит, что сказал Сокджину. Шесть недель, а потом он уйдет. Их выплаты были разделены. Все кончено. Снова и снова он повторяет свои слова, как будто их повторение может повернуть время вспять. Он помнит, как говорил Сокджину, что тот не знает, как следовать плану. Возможно, теперь он научился следовать ему. — Нет, хен, на этот раз ты его не потеряешь. Даже если он это сделает, мы его найдём, ладно? Садись в чертову машину, ладно? Чем дольше ты там стоишь, тем… черт возьми, — Намджун подходит к нему и толкает на пассажирское сиденье. Чем дольше Юнги сидит в машине, тем громче стучит его сердцебиение, пока он не перестает слышать утешительные, ободряющие слова, которые говорит Намджун. Он смотрит на светофор перед ними, на солнце, медленно поднимающееся из-за горизонта. Он теряет Сокджина с каждой секундой. Не снова. — Хён, куда ты, черт возьми, идешь? — кричит Намджун позади него. Юнги толкает дверцу машины из последних сил. — Ищите его где-нибудь еще, ездите вокруг, пока не найдете. — Куда ты идешь? — Я не могу… не могу просто сидеть здесь, — Юнги выдыхает и выходит на проезжую часть. Больше никогда.***
Сокджин смотрит на свой телефон. Последняя его выплата. Он должен быть счастлив. Все, что осталось от этих денег, этого достаточно. Уйти, отступить, на этот раз навсегда. Он помнит о своей цели вернуться. Сокджин сжимает телефон двумя руками, пока пара отвечает на звонок. — Джин-а, мы не знаем, мы не знаем, как ты это получил, как мы собираемся отплатить тебе, — плачет Киэ на другом конце линии. Намён забирает у нее телефон, и Сокджин улыбается, когда слышит, как тот пытается скрыть звук своих криков. — Джин-а, сынок, спасибо, спасибо. Мы обязаны тебе жизнью, — бормочет он. — Аджумма, аджосси, я же говорил вам, ничего страшного, пожалуйста. Сделайте это, чтобы спасти своего сына, — говорит им Сокджин. — Где ты сейчас? — спрашивает Намён, и затем Сокджин снова слышит голос Киэ. — Ты вернешься сюда? Сокджин делает паузу. — Я… я не знаю, аджумма. — У тебя всегда есть дом с нами, ты это знаешь, да? — Да-да, аджума, — отвечает Сокджин. И правда, это заманчиво. Мирная жизнь, монотонный гул за прилавком антикварного магазина. — Но ты уже нашел дорогу домой, сынок? — спрашивает она, и Сокджин видит ее слова, тщательно сплетенные и произнесенные. Он не совсем уверен, что ответить. Прежде чем он успевает что-то сказать, Сокджин слышит громкий стук. Он заканчивает разговор и оборачивается. — ЧОНГУК! — за криком последовали быстрые шаги, и Сокджин резко развернулся с того места, где стоял. — Чонгук, где ты, черт возьми?! — кричит Юнги из гостиной. — Из всех случаев, когда ты выходишь из сети, ты выбираешь этот чертов момент. Просканируй все камеры видеонаблюдения в этой гребаной стране, если понадобится, я… мне нужно, чтобы ты нашел… — Юнги останавливается и смотрит на Сокджина с лестницы в подвал, как будто он видит привидение. — …Сокджин хён, — выдыхает он, все еще глядя на Сокджина. Сокджин пытается улыбнуться и поднимает руку в знак приветствия. — Привет. — Сокджин-хён, — повторяет Юнги. — Привет, — повторяет Сокджин. — Привет? — Юнги задыхается. — Что? — спрашивает Сокджин, кладя телефон в карман. — Куда ты, черт возьми, пошел? — Юнги медленно приближается к нему. — Я был здесь все время, — отвечает он. — Почему? — Почему? — Сокджин хмурится. — Ты сказал, что это место встречи после миссии! — Почему ты не отвечал на звонки Хосока? — Я разговаривал по телефону и… — Разговаривал по телефону. — Ну да. Юнги смотрит на него. Он садится на корточки и падает на задницу, закрывая лицо руками. — Черт, — шипит он себе под нос. — Черт, боже. — В чем дело? — спрашивает Сокджин, внезапно забеспокоившись. — Я думал, ты ушел, — выдыхает Юнги. — Ох, ну я- — Ушел, Сокджин хён! — кричит Юнги в отчаянии. — Снова! Сокджин знает, что первый шаг всегда самый трудный. Всегда осторожен, всегда неуверен. Его ноги кажутся свинцовыми, когда он идет к Юнги, и слова Киэ эхом звучат в его голове. Ты нашел дорогу домой? Это заняло у него много времени, стоило много слез, энергии и отрицания. Но он думает, что теперь у него есть ответ. Сокджин становится на колени перед Юнги, кладя руки ему на колени. — Ну, я здесь, не так ли? — он слабо улыбается ему. — Прости, — шепчет Ким. Юнги убирает руки от глаз. — Хватит, черт возьми, извиняться. — Но я должен, — усмехается Сокджин. Он делает глубокий вдох и грустно улыбается. — Потому что я не доверял тебе. Я не доверял нам. Я даже не знаю, как… Юнги наклоняется и целует его, долго, сильно и голодно. Сокджин может только бежать за ним, следить за каждым движением его губ, языка и наклоняться к прикосновениям, огнем касаясь его кожи. Он практически задыхается, когда отстраняется, чтобы посмотреть на Юнги. Юнги прекрасен в свете рассвета. Сокджин помнит, как проснулся и увидел изгиб его губ и то, как веснушки младшего выглядели как вселенная на фоне бледной кожи. "Он — его вселенная" — понимает Сокджин. Его солнце, его луна, его звезды, все до последней крупицы. Он обхватывает щеку Юнги одной рукой, и младший опирается на нее, закрывая глаза. Юнги начинает говорить еще до того, как успевает сложить слова в связные предложения. — Раньше, когда ты вернулся, я сказал, что у нас был уговор, я тебе говорил… — Могу я остаться? Юнги открывает глаза и смотрит на него. Три года. Столько всего еще предстоит обсудить, столько слов еще нужно сказать. Но Сокджин улыбается и ждет, пока Юнги заговорит. — Я… если ты хочешь, — Юнги пожимает плечами, но берет руки Сокджина в свои и прижимает их к груди. — Пожалуйста. До тех пор, пока ты хочешь, чтобы я был здесь. Юнги тянет его вниз, одной рукой обнимая за шею, а другой за талию. — Я позабочусь о том, чтобы ты выполнил это. Сокджин смеется и зарывается лицом в шею Юнги. Он снова чувствует этот запах, этот намек на ваниль, и он настолько похож на дом, что становится больно, больно, потому что он так долго лишал себя этого, выбирал более легкий путь безопасности и страха. — Я не знаю, как загладить свою вину перед тобой. — Заткнись и просто… — усмехается Юнги. — Просто не отпускай. Сокджин смеется, и смеется так сильно, что это причиняет боль. Юнги потирает спину, кладет руку на талию и притягивает Сокджина ближе. — Не отпущу. Сокджину потребовалось три года, но он наконец вернулся домой.