***
Юнги просыпается от запаха кофе. Теплое чувство пробирается по костям еще до того, как он почувствует его вкус. Он поворачивает голову и разгибает пальцы, но вместо того, чтобы почувствовать себя комфортно, его охватывает паника. Он открывает глаза и обнаруживает, что остался один на диване. Снова один. — Хей. Юнги поворачивает голову и выдыхает, увидев Сокджина у кухонной раковины, наливающего чашку кофе. Он наблюдает за тем, как тот подходит к нему, и Юнги безразлично берет кофе в руки, все еще глядя на Сокджина, который сидит на журнальном столике перед ним. Юнги моргает. Сокджин обещал остаться, а он здесь, угощает его кофе. Он улыбается Юнги и протягивает руку. — Думаю, теперь все в порядке, — говорит он, снимая со лба Юнги испарину. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. Юнги смотрит на румянец на щеках Сокджина. Он вспоминает, как вчера вечером видел их вблизи, как губы были в опасной близости от его губ. — Хорошо. Хорошо, я думаю, — наконец отвечает Юнги. Сокджин отдергивает руку, и Юнги подносит кофе к губам. — Послушай, Юнги… — Я чувствую запах кофе?! — Юнги и Сокджин резко поднимают головы и смотрят на Чонгука, сбегающего по лестнице. Мальчик ухмыляется, глядя на стойку, и спешит мимо них, чтобы добраться до кофеварки. — Ха, да, наконец-то. Я промучился с растворимым кофе около тридцати шести часов, нехорошо, нехорошо, — бормочет он, пока остальные двое смотрят на него. Юнги вдруг вспоминает, что это он сказал Сокджину прийти, и что раньше поклялся вышвырнуть Чонгука из дома, когда увидит его в следующий раз. — Как дела с Джебумом? — спрашивает Юнги. Чонгук кивает и дуется на них. — Все хорошо, все хорошо, ничего сложного, только Югёму пришлось немного повозиться с проникновением в эту систему, но теперь все в порядке. А как у тебя, хён? Все хорошо? Юнги поворачивается лицом к Сокджину. — Да, теперь все хорошо, — он опускает голову и отпивает еще кофе. — Ладно, я пойду, — говорит Сокджин, и Юнги поднимает глаза. — Подожди, нет, нет, — опережает Юнги Чонгук. — Я только что вернулся домой! Я планирую спать 36 часов подряд и не смогу присматривать за Юнги. Пожалуйста, не заставляй меня заботиться о нем? — умоляет он Сокджина. Старший смеется, вставая. — Не будь дураком. С Юнги все в порядке, тебе ничего не нужно делать. — Куда ты идешь? — спрашивает Юнги. Он хочет сказать ему, что нет, ты не можешь уйти, нет, хочет взять его за руку и заставить остаться здесь. Но Сокджин обещает остаться только после того, как проснется, и только до тех пор, пока их работа на Квон Джиёна не будет закончена. — Тэхен позвонил мне и попросил об одолжении. Мы встретимся в Хондэ. — Зачем? Сокджин пожимает плечами. — Он просто сказал, что это срочно, — Юнги хмурится, а Сокджин смеется, глядя на его лицо. — Я обещал встретиться с ним через полчаса, так что мне нужно идти. Я просто ждал, когда ты проснешься, прежде чем уйти. Юнги не перестает хмуриться, а Сокджин не перестает ласково хихикать в ответ. Чонгук довольно громко прочищает горло и с гримасой смотрит на них. — Этот кофе великолепен. В меру горький, дополняет количество сахара, которое я сейчас вижу, — говорит он им со своего места. Сокджин качает головой и хватает свою куртку, лежащую на другом сиденье. — Что ж, я ухожу. Юнги кивает. — Прими лекарство сразу после завтрака, хорошо? — Приму. — Что, не поцелуешь на прощание? Ничего, я закрою глаза, — дразнит Чонгук из-за кухонной стойки. — Отвали, Чонгук, — говорит ему Сокджин, поднимаясь по лестнице. Как только за ними закрывается дверь, Юнги ставит кружку с кофе на стол и зарывается обратно на диван, решив сделать себе нору, в которой он сможет спрятаться и спать. Он слышит шарканье по ту сторону одеяла и выглядывает, чтобы увидеть, как Чонгук устраивается на полу в гостиной, устанавливает свою приставку и запускает игру. — Какого хрена ты делаешь? — ворчит Юнги. — Играю в игру, — Чонгук берет пульт и нажимает на экран меню. — Ты сказал, что собираешься спать 36 часов подряд. — Да, но я все еще бодрствую из-за адреналина, полученного на последней работе. Не волнуйся, можешь идти спать, Юнги хён, мне нравится сидеть на полу, — Чонгук откидывается назад и не смотрит на Юнги, продолжая нажимать на меню. Юнги молчит, но немного откидывает одеяло и решает посмотреть игру. Он никак не может заснуть и продолжает вспоминать вчерашний вечер, пытаясь понять, что было на самом деле, а что нет. Он помнит, как Сокджин извинялся, помнит, как Сокджин держал его лицо и проводил большим пальцем по щеке. — Итаак... как прошла прошлая ночь? — вдруг спрашивает Чонгук, и в его голосе слышится легкая злоба. Юнги хмурится и переводит взгляд на Чонгука, который сосредоточенно смотрит на экран телевизора. — Я был в отключке, поэтому ничего не помню, — пробормотал Юнги. — Точно, — хмыкает Чонгук. — Вот почему у нас на телевизоре в качестве последнего воспроизводимого фильма — фильм Гибли. Хм, да, интересно, кто смотрел его вчера вечером? — А тебе какое дело до того, что я смотрел этот фильм? Чонгук пожимает плечами и продолжает выбирать меню, чтобы вернуться к своей игре. — Ты смотришь фильмы Гибли, только когда пьян. Пьяным и грустным, если быть точным. Иногда Юнги забывает, что большая часть его гениальности заключается в том, что он очень наблюдателен. Это часть ДНК хакера, считает Юнги: видеть мельчайшие детали в самых изысканных строках кода, складывать два и два вместе, как бы далеки они ни были друг от друга, и улавливать связь между Сокджином, фильмами и Юнги, который смотрит их, когда ему особенно хреново. — Сокджин хён один смотрел его. А я... — Юнги тупо смотрит на экран. — Я спал, — врет он. — Понятно. Чонгук начинает очередной раунд, и Юнги не видит смысла в таких играх, но ничего не говорит, по крайней мере, сейчас. Он думает, что может наблюдать за игрой в относительном спокойствии, но тут его сосед по комнате продолжает разговаривать с ним. — Но знает ли он? — спрашивает Чонгук. — Что знает? Младший пожимает плечами. — Я не знаю, например то, что ты попросил меня дать тебе его адрес в Тэгу? Что ты поехал туда, не желая никому ничего рассказывать? То есть я даже не знаю, что именно ты там делал. Юнги вздыхает. — Так и есть, — он не хотел говорить ему об этом, но Юнги также не хотел разглагольствовать во сне. — Что он сказал? — Мы не говорили об этом. — Ну и сукин сын, — Чонгук ругается и резко бьет по кнопкам консоли. Юнги тянется, чтобы ударить его по затылку. — Прости? — Ой, хён! Я не ругался на тебя, я ругал эту чертову игру! — Чонгук обижается, массируя шею. — Я ударил тебя из-за того, что ты сделал вчера. — И что я сделал? — Чонгук бросает ему вызов, возвращаясь к своей игре. Юнги не находит слов, и младший продолжает. — Позвонил ему? Тебе нужен был человек, который сможет о тебе позаботиться, хён. Кроме того, я не говорил, что ты искал его и повторял его имя. — Йа, ты действительно хочешь, чтобы тебя снова ударили? — выругался Юнги. Чонгук удрученно вздыхает и качает головой. — Знаешь, Юнги, если я чему-то и научился в этой игре... — Это игра. В этой дурацкой видеоигре, на которую ты тратишь часы. — Если я чему-то и научился, — повторяет Чонгук, перебивая Юнги. — Так это тому, что нельзя жалеть о том, за что не боролся. Юнги познакомился с Чонгуком, когда тот едва перешел в среднюю школу. Он был слишком умным и слишком вздорным для школы и дома, где его пытались обуздать. Чонгук слишком много времени проводит за компьютером, много работает до изнеможения, его легко отвратить от привязанности, и в большинстве случаев он предпочитает быть один. Он напомнил Юнги его молодого себя в Тэгу. — Если в тебе есть хотя бы маленькая частичка уверенности, что ты можешь пожалеть, если потеряешь кого-то или что-то, это уже делает их достойными борьбы, независимо от того, чем все закончится. Когда Чонгук впервые переехал к нему в дом, чтобы начать работать на него, ему было удобнее всего сидеть перед компьютером; он редко разговаривал с Намджуном и Хосоком, а по ночам в основном оставался один. Но иногда Чонгук скучает по родителям, иногда Юнги просто чувствует себя одиноким, и тогда они разговаривают за соджу и бараньими шампурами. Он никогда не упоминал о Сокджине и благодарен парню за то, что тот никогда не давил на него. Намджун отмечает их сходство, но Юнги догадывается, что Чонгук смог уловить много нового. — Может быть, мне стоит сыграть в эту игру, — отвечает Юнги. Чонгук смеется и качает головой. — Нет, тебе это не понравится. Юнги ухмыляется. — Ты просто боишься, что я тебя побью. — Только через мое мертвое гениальное тело.***
— Хёнхёнхёнхёнхён! Сокджин оборачивается и видит, как Тэхен практически набрасывается на него посреди улицы. Он смеется, когда младший отстраняется. — Сокджин хён! — Тэ полукричит. — Слава богу, ты пришел. Мне нужна твоя помощь! — Что случилось? — спрашивает Сокджин. — У меня дилемма, проблема, кризис. Только ты можешь мне помочь, потому что Чонгуки и Чимини сейчас бесполезны. — Что? Тэхен берет его за руку, пока они идут по оживленным улицам, и объясняет. — Послезавтра у Намджуни хёна день рождения, так? Сокджин моргает. — Точно. Я чуть не забыл. — Точно. Я планирую устроить для него вечеринку-сюрприз, но все, что мне приходит в голову — отстой. Ты должен помочь мне определиться! Юнги хён велел мне только дать Джуни хёну пиво, а Хосоки хён сейчас монополизирован Чимином, так что ты единственный, у кого я могу попросить помощи. Сокджин смеется и обнимает Тэхена. — Ну что ж, я должен быть обижен тем, что оказался последним, но хён в любом случае поможет тебе, — тот ухмыляется и обещает ему обед. Они заходят в магазин товаров для вечеринок, и Тэхен с волнением сваливает на руки Сокджина серпантин и праздничные шляпы. — О, празднование дня рождения Намджуна всегда проходило очень весело! Что ты думаешь делать? — Я подумал, что мы могли бы устроить все это в квартире Чимина или его и Хосоки хёна и сделать ему сюрприз! Сделать все красочно и все такое! Что скажешь? — Тэхен улыбается, хватая несколько упаковок воздушных шаров. Сокджин хмурится. — Подожди, разве вы не так празднуете день рождения Намджуна? — Тэ смотрит на него из корзины с шарами и пиньятами, смущаясь. — А как вы раньше праздновали день рождения Намджун хёна? — спрашивает он. Когда они впервые собрались вместе, день рождения Намджуна был на первом месте. В тот раз они только что закончили особенно хорошо оплаченное ограбление, и Сокджин настоял на том, чтобы они отпраздновали это событие. Юнги украсил квартиру серпантином, воздушными шарами и конфетти — несмотря на протесты самого Юнги — и Хосок принес еду, а Сокджин испек торт и выступил в роли ведущего. Они подарили Намджуну бумажную корону из фастфуда, где они всегда обедали, играли в карточные игры и пили до тех пор, пока все не вырубились на полу. Это стало традицией, которая особенно часто повторялась только в день рождения Намджуна, потому что Хосок всегда приезжал в Кванджу на свой день рождения, а Юнги предпочитал праздновать в заведении, где подают шампуры из баранины, и не надевал праздничных колпаков. — Мы... мы просто ели и пили, — пожимает плечами Сокджин и смотрит на полки рядом с собой. Тэхен пожимает плечами и возвращается к разглядыванию выставленных товаров. — Мы всегда празднуем всей группой — просто выпиваем, ничего такого, что я планирую. Но в отдельные дни — иногда до, иногда после — Намджун хён, Хосок хён и Юнги хён уходили пить. Только втроем. Мы не знаем, куда именно они ходят, но, может быть, ты знаешь? Они всегда делают это каждый год, — рассказывает Тэхен. — Это какая-то традиция. Сокджин кивает и улыбается, беря в руки пустую корзину, стоящую на полу. — Это хорошо, — говорит он, не глядя на Тэхена. В глубине души Сокджин всегда думал, что они продолжат свою традицию, но теперь он понимает, что это может быть слишком болезненно для них из-за того, что он сделал. Сокджин вдруг чувствует, что не имеет права идти на вечеринку к Намджуну, что он вторгся на интимный праздник этой группы, хотя на самом деле он не совсем ее часть. Он смотрит на Тэхена, широко раскрывшего глаза, и понимает, как он его полюбил: Тэ, Чонгук и Чимин, трое из тех, кто приехал после его ухода. Они хорошо дополняют характеры остальных, и Сокджин рад, что нашел их. Ему интересно, нашли бы они их, если бы он остался, может, есть какая-то параллельная вселенная, где они все вместе, как группа, нашли друг друга без его ухода. Но это неважно, думает Сокджин, ведь в этой вселенной он уже ушел, а меньше чем через две недели уйдет снова. Он обходит магазин и находит в отделе игр огромную коробку. Он улыбается, когда подходит к ней, и чуть не сталкивается с Тэхеном, когда тот бежит обратно к другому проходу. — Посмотри на это! — Сокджин показывает коробку Тэхену. Глаза младшего расширяются, и он ухмыляется так, что Сокджин даже представить себе не может. — Что скажешь? — спрашивает он, когда Тэхен медленно берет у него коробку. — Это потрясающе! Да! Я так и знал, что это именно ты, Джин хён. Ах, хён, где ты был все эти годы!? — восклицает Тэхен и лезет обниматься. Сокджин смотрит на него и видит, что младший выглядит удивленным, когда он отстраняется. Тэхен краснеет и кусает губы. — А, я имел в виду... — Не думай об этом слишком много, малыш, — говорит Сокджин, похлопывая его по плечу. Тэ озорно улыбается, и они идут расплачиваться за все свои покупки. Сокджин смеется над ним, когда они забирают пакеты. — Ты должен позвонить Хосоку, чтобы он подготовил их квартиру, они должны вернуться с Чеджу или откуда там, — говорит он ему. — Ох, ты знаешь о новой работе? — спрашивает младший. Сокджин качает головой и сосредоточенно смотрит прямо перед собой. — О, нет, нет. Хоби просто вскользь упомянул об этом. Тэхен обижается на него. — Хён, мы тебе не нравимся? Сокджин недоверчиво оглядывается. — Как ты вообще пришел к такому выводу... — Ты не останешься? — спрашивает Тэхен, прерывая его. — Ты нам нравишься, ты нам подходишь! Поначалу я думал, что из-за тебя будет какой-то разлад, понимаешь? Ведь теперь нас здесь двое, но я действительно многому у тебя научился! И с тобой весело! Хотя, если честно, только Чимин смеется над твоими шутками. — Айщ, этот ребенок, — Сокджин потянулся, чтобы ущипнуть Тэхнна за пухлую щеку. Тот смеется, но младший все еще ждет ответа. — Я не могу, — наконец бормочет Сокджин, опуская руку. Это первый раз, когда он произносит эти слова вслух. Он проглатывает следующие слова, которые пытаются вырваться из его рта. Даже если бы я этого хотел. Тэхен поджимает губы. — Почему? Тебе нужно вернуться в Тэгу? Или это из-за Юнги хёна? Сокджин качает головой. — Нет. Это из-за меня. Тэхен вздыхает. — И ничто не может тебя переубедить? Сокджин натягивает на губы улыбку. Не ему решать, оставаться или нет. Он считает, что если будет повторять это вслух, если убедит себя, что все хорошо, то так и будет. — Я же не исчезну с лица планеты. Вы же нашли меня, правда? Это не совсем прощание, я думаю. Тэхен кивает, но Сокджин считает, что он все еще не удовлетворен. — Хён, могу я спросить тебя о чем-то другом на этот раз? — Валяй. Солнце уже высоко, но облака не мешают, пока они идут по улице. Проходит минута или две, прежде чем Тэхен снова заговорил, медленно складывая слова на своем языке, сжимая в руках пакеты с покупками. — Когда вы с Юнги хёном были вместе, что ты чувствовал? — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду… сначала вы были друзьями, верно? Потом ты начал с ним работать, и он тебе понравился. Потом вы стали встречаться. Что ты чувствовал при этом? Сокджин понимает, что он имеет в виду: он хочет знать, каково это — работать с человеком, с которым ты должен быть профессионалом. Каково это — каждый день смотреть на этого человека и понимать, что он тебе не просто нравится, он тебе нравится, и это пугает, насколько сильно. Каково это — работать с ним над заданием и видеть, как он превращается в совершенно другого человека, умного, быстро соображающего, вздорного и привлекательного. Думаешь, что, может быть, это просто так, но вдруг смотришь на него, и все, что он делает, просто, душераздирающе восхитительно, даже когда он просто лениво постукивают палочками, сгибает пальцы или протягивает щипцы, когда ты ставишь на стол горячее блюдо. Как хочется обнять его и рассказать, но страх перед неизвестностью съедает все мужество; как пытаешься не восхищаться всем, что он делает. Как сердце замирает в горле, когда ты узнаешь, что каким-то образом ты ему тоже нравишься. И наконец, осознание того, что эти крепкие руки, эта улыбка, драгоценные глаза — все это твое. — Это было правильно. Тэхен улыбается, глядя на то, как Сокджин опускает глаза на свои сумки, не понимая, почему он вдруг почувствовал себя немного стесненным. Но поделиться с ним было приятно, поэтому он продолжает. — Знаешь, я долгое время был с Джехваном. И еще дольше мы были друзьями. С Юнги я был знаком всего несколько месяцев, прежде чем мы стали встречаться. — И? — Я не знаю, как еще это описать, это.. просто так, понимаешь? То, что я чувствую к Юнги, я никогда не чувствовал к Джехвану или кому-то еще. Не то чтобы я не любил Джехвана, но понимаешь.. с Юнги все по-другому. Вот почему я знаю, что это правильно — Понятно. Должно быть, это очень приятно? — Это действительно так. Тэхен кивает, на лице меланхолия и тоска. — Но я не хочу торопить или заставлять Намджуни хёна. Сокджин высвобождает руку, чтобы взъерошить волосы младшего. — В конце концов ты придешь к этому, малыш. У меня есть чутье, а чутье обычно никогда не ошибается. Не сдавайся. Тэхен смеется и благодарит его, немного похныкивая по поводу своих испорченных волос. Они молча идут по тротуару в поисках места, где можно перекусить, когда младший снова обращается к нему. — Но хён? — Да, Тэхен? Тэхен лукаво улыбается ему. — Ты сказал "чувствую". Сокджин готовится поправить себя, но не находит в себе сил сделать это. — Хочешь поесть сундэ? Пойдем, купим сундэ, это будет угощение для хёна, — говорит он вместо этого. Тэхен легонько ударяет его по руке. — Хорошо, — говорит он. — Но тебе придется купить мне три тарелки и дополнительную порцию токпокки.***
— Не могу поверить, что мы снова это делаем, — говорит Хосок, доставая из пакета серпантин. Юнги только смеется над ним, роясь в пакетах в поисках других украшений. — Да, я тоже. — Как ты себя чувствуешь, хён? — спрашивает Хосок. Юнги отрывается от распаковки шаров и поднимает на него глаза. — Что? — Только не говори, что это странно — вот так праздновать день рождения Намджуна, да еще и с Сокджин хёном, — говорит Хосок, вывешивая один из серпантинов у окна. — Зачем тебе вообще понадобилось вешать эти цвета, так не пойдет! — Юнги ругает его и забирает у него серпантин. Хосок хмурится и кладет руки на талию. — Простите, господин декоратор, я забыл, насколько серьезно вы относитесь к цветовым решениям на дне рождения, — вместо этого он начинает накачивать воздушные шары. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — говорит он ему. — Я не знаю, что тебе ответить, — отвечает Юнги. Хосок смотрит на старшего, который повернут к нему спиной. Он немного отодвигается в сторону и улыбается, когда видит, что тот прячет явную улыбку. — Тебе это нравится, ты, гребаная скотина, — Хосок бросает подушку в Юнги, который легко отбивает ее. Старший не отвечает и отбивает подушку обратно. — Ты очень скучал по нему, — говорит Хосок. — Несмотря на то, как он ушел. Боже, почему ты не можешь просто накричать на него за это, а потом поцеловаться или что-то в этом роде? — ворчит он на Юнги. — Я имею в виду, конечно, не перед всеми нами. Юнги закатывает глаза и уже собирается что-то сказать, как раздается звонок в дверь. — Эй, у меня руки немного заняты, не могли бы вы открыть дверь? — кричит Сокджин. Юнги встает. — Я иду в ванную, — бормочет он. Хосок насмехается и открывает дверь для своего кузена, как раз в тот момент, когда Юнги заходит в ванную. — Ах, добро пожаловать в нашу скромную обитель, Сокджин хён! Готов к вечеринке? Сокджин закатывает глаза и направляется к кухонному столу, где ставит две коробки с пирожными. — Я только закинул их, мне еще нужно купить подарок для Намджуна. И я не знаю, какой вкус ему понравится, так что взял клубничный и чизкейк на всякий случай, — он развязывает красные ленточки на коробках и открывает их перед Хосоком, который вздыхает от запаха. — Нам повезло, что ты вернулся, хён, — улыбается он, глядя на пирожные. — Это будет действительно отличная вечеринка. Сокджин поднимает на него глаза и прикусывает нижнюю губу. — Так и есть. Вам всем должно понравиться. Хосок поднимает взгляд от пирожных и сужает глаза, вчитываясь в слова кузена. Его глаза расширяются от понимания, и прежде чем он успевает что-то сказать, Сокджин сообщает, что не будет присутствовать на мероприятии. — Ах, ничего страшного, Хосок... — Это чушь. Мы хотим, чтобы ты был здесь. — Йа, — Сокджин тянется через стойку и шлепает его по руке. Хосок даже не вздрагивает, внимательно наблюдая за лицом кузена. Сокджин прочищает горло и бездумно играет с ленточками. — Как будто ты не знал, что я уйду после этого, Хосок. Ты же знаешь, что я не участвую во всем этом, я здесь только для этой конкретной миссии... — Но ты же хочешь остаться, — замечает Хосок, и тут из-за угла появляется Юнги. Сокджин выдыхает и грустно улыбается — сколько бы ни говорили, что Сокджин — вундеркинд в актерском мастерстве, Хосок все равно другой, Хосок знает его до того, как он стал Джином, и Хосок знает, что тот собирается солгать. — Нет, я не хочу.***
Намджун смотрит на вечернее небо, чистое и полное звезд. Его всегда восхищало то, как они устроены. Они всего лишь мертвые камни, прочитал он однажды в книге, но их свет приходит издалека, проделывает такой огромный путь, что мы только сейчас видим их воздействие, оставленные ими следы. Весь день в парке было почти пусто; все-таки будний день, и людей очень мало, разве что старики и дамы, которые прогуливаются в качестве зарядки. Дни рождения никогда не имели для него большого значения, с тех пор как он был ребенком. Это просто дата, запись, определенный момент времени, когда человек появился на свет. Это не должно быть так важно. И все же Намджун немного взволнован тем, что его ждет, даже если это будет сюрприз. Чимин проговорился об этом раньше, к немалому огорчению Чонгука и остальных. Где ты? пишет ему Хосок. Намджун выбрасывает пустую чашку из-под кофе в урну и потягивается, вставая со скамейки в парке, на которой он провел последние четыре часа. Он находит Юнги возле их с Хосоком дома, курящего на тротуаре. Он натягивает свою красную толстовку и идет рядом с ним. — Привет, хён, — приветствует он его. Юнги выдыхает дым, поднимая его к небу, и Намджун следит за его взглядом. Дым красиво смотрится на темном фоне. — Готов к вечеринке-сюрпризу? — спрашивает старший. Намджун вздыхает и игнорирует его вопрос. — Хосок-а сказал мне, — говорит он вместо этого. — Ему следует научиться не лезть не в свое дело, — огрызается Юнги. Намджун смеется и засовывает руки в карманы, понимая, что старший на самом деле не так уж и зол. — В последний раз Хосок занимался своими делами... — Я не хочу это слышать, Намджун-а, — умоляет Юнги. — Я устал. Я очень, очень устал. Черт. Прошло три года с той ночи, когда Намджун застал Юнги одного в своей квартире, разбитого и опустошенного, а луна тихо светила в окно спальни. Намджун долгое время обижался на Сокджина за то, что тот бросил Юнги, злился и даже не мог представить, что чувствовал его лучший друг. Через некоторое время он придумал несколько причин, почему Сокджин поступил так, как поступил, и все они были просты и логичны: их работа не была идеальной или даже законной, и Сокджин, должно быть, искал что-то другое, более нормальное. Намджуну было легко принять эту теорию, и он так и сделал. Но он знает, что с Юнги все обстоит иначе. — Я собирался спросить его, Намджун. Правда, собирался, — шепчет Юнги себе под нос. Младший обнимает Юнги за плечи. В то утро Намджун пришел в квартиру Сокджина, чтобы поговорить с ним, спросить, как он мог так просто обронить те слова, будто это не затронет никого, кроме него самого. — Но ты же сам сказал, Намджун, — ответил ему Сокджин. — Сделай это только ради денег. И сразу же уходи. Мы же мошенники, в конце концов. — Но хён, это совсем другое дело, когда я говорил это раньше, — ответил Намджун. Сокджин покачал головой. — Я причинил ему слишком много боли. Я не заслуживаю того, чтобы остаться. Намджун смотрит, как Юнги бросает окурок на асфальт и растирает его каблуком ботинка. — Но, думаю, так будет проще. Хорошо, что я наконец услышал, как он сказал это вслух, — говорит ему Юнги. Прошло три года с тех пор, как Сокджин ушел, и Намджун знает, что Юнги все еще болит, даже если он заставляет себя этого не делать. Некоторое время они молчат. Намджун отказывается от предложения Юнги закурить, и они вместе наблюдают за проходящими мимо людьми и проезжающими машинами. Они делали это много раз в самых разных ситуациях: в детстве в Тэгу, в первый год учебы в Сеуле и до сих пор. У Юнги звонит телефон, и они оба читают сообщение от Тэхена, который прячется в квартире наверху. Он уже там? Он уже там? — Он очень рад этой вашей вечеринке, — говорит Юнги, кладя руку на плечо Намджуна, и идет с ним в сторону жилого дома, намереваясь оставить позади их предыдущую тему. — Он хороший человек, — говорит Намджун. Удивительный. Слишком ценный, слишком добрый. Юнги насмехается. — Ты ему очень нравишься, да? Намджун пожимает плечами, пока они входят в лифт. — Это пройдет, — говорит он небрежно, почти по привычке. — Прошло уже больше двух лет, — сообщает ему Юнги, как будто он не знает. Намджун качает головой. — Это не будет стоить того конца. — бормочет он, выходя в коридор. — Конца? — Юнги ловит его за запястье и не дает Намджуну идти дальше. — То есть, хён, я хотел сказать... — Намджун, — неожиданно сурово говорит Юнги. — Либо ты говоришь Тэхену, что он тебе не интересен, либо признаешься ему и себе, что он тебе нравится. Что бы ни случилось у нас с Сокджином, это не значит, что то же самое произойдет у вас с Тэ. Ты это понимаешь? Намджун пригнул голову. — Айщ, хён... — Ты тот парень, который думает о сотнях возможностей. Конечно, возможности тебя и Тэхена безграничны. Ты — не я, а Тэхен — не Сокджин. Намджун не знает, что ответить, но Юнги улыбается и похлопывает его по руке. — Ты можешь подумать об этом позже. Сейчас у тебя вечеринка-сюрприз, на которую ты должен пойти, именинник. — Ты такой засранец, хён, — ворчит Намджун. — Но спасибо, что сказал. — Яблоко не далеко от яблони, малыш. Хосок, наверное, думал о том же, что и Чимин. Вы, ребята, просто беспорядок. — Ох, — Намджун делает паузу, набирая код квартиры. — Я пригласил сюда Сокджин хёна. Ну, знаешь, как его подарок мне. Юнги сужает глаза и ругается на него под нос. — Ну, как ты и сказал, яблоко от яблони, — Намджун ухмыляется и открывает дверь. Крики не прекращаются с того момента, как в квартире зажигается свет. Конечно, громче всех кричит Хосок, на втором месте — Тэхен, а на третьем — хлопушки и музыка. Намджун теряет дар речи, когда видит квартиру, воспоминания и ностальгия нахлынули на него. Он знал, что будет вечеринка, но не думал, что она будет такой. — Все... все как раньше, — заикается он под нос, достаточно громко, чтобы услышал только Юнги. Старший кивает и улыбается; они смотрят, как Хосок протискивается между Чонгуком и Тэхеном, чтобы надеть ему на голову бумажную корону. Чонгук одновременно выкрикивает приветствия и снимает на камеру, а Тэ стоит перед Намджуном, явно следя за его реакцией. — Тебе нравится, хён? Нравится? — повторяет Тэхен. Намджун моргает и улыбается ему. — Мне очень нравится, Тэхен, вау, — вздыхает он, и тот радостно ухмыляется. Он видит, как из кухни выходит Сокджин с тарелкой чипсов, и на него нахлынули новые воспоминания. Именно Сокджин завел старую традицию отмечать его день рождения у них в квартире и ныть о том, как трудно приготовить торт, а Намджун только жаловался на это. — Чего ты ожидал? — Не этого, — бормочет он, и прежде чем он успевает объяснить, Тэхен снова кричит, и их тащат в центр гостиной. Пиво передают по кругу, похлопывают по задницам, поют песни, а Намджун все это время заливисто краснеет. — Начинаем вечеринку! — кричит Чонгук, выходя из ванной в золотом пиджаке, украшенном стразами, и представляясь ведущим со своим игрушечным микрофоном. Тэ подталкивает Намджуна к одному из кресел и, положив руку ему на плечо, садится рядом. Хосок ходит вокруг и раздает остальным праздничные шляпы, даже заставляет Юнги надеть одну из них. — Ты выглядишь мило, хён! — кричит он, похлопывая Юнги по щекам. — А ты уже пьян, придурок, — огрызается Юнги, но не двигается, чтобы снять шляпу. Тот лишь смеется над ним и садится рядом с Чимином и Сокджином на диван. Чонгук просит всех раздать подарки. Чимин и Хосок идут первыми и дарят Намджуну часы. — Вы уже делаете парные подарки? Пошлятина и дешевка, не могу поверить, — хмурится Чонгук. Намджун не обращает на это внимания и с благодарностью обнимает обоих. Чонгук дарит шарку-бини ("Это еще дешевле, малыш!" — кричит Чимин), на что Намджун радостно визжит. Следующий — Сокджин, который вручает ему бумажный пакет, полный игрушечных фигурок. — Ух ты, хён, здесь, наверное, не меньше тридцати игрушек! — восклицает Намджун. — Айщ, это потому, что он проводил все свое свободное время в игровом зале, — говорит им Чимин. Сокджин игриво пинает его и поворачивается к Намджуну. — Намджун-а, не верь им! Я все время был там, потому что хотел купить их для тебя, — ухмыляется он. Намджун улыбается и обнимает Сокджина. — Спасибо, хён. Старший похлопывает его по спине. — Мне жаль, что я пропустил последние пару лет. — Нет, главное, что ты здесь, с нами, — тихо отвечает он. — Надеюсь, подарков хватит на следующие тридцать лет, — шепотом отвечает Сокджин. — Айщ, хён, — говорит Намджун и качает головой. Чонгук зовет Юнги, который, потирая нос, прижимает бумажный пакет к груди лучшего друга. Глаза Намджуна удивленно расширяются. — Ты мне что-то подарил? — спрашивает он. — Этот подарок не от меня, — отвечает Юнги. Намджун поднимает глаза от все еще закрытого пакета, и остальные в замешательстве смотрят на Юнги. — Твоя мама — писательница, верно? — Намджун тупо кивает, а старший продолжает. — У нее вышла новая книга — ты, наверное, уже купил себе экземпляр — но несколько месяцев назад у нее была автограф-сессия, — бормочет он и чешет затылок. Сердце Намджуна бьется быстро и громко, когда он достает из кармана книгу, аккуратно завернутую в желтую бумагу. Он разворачивает ее и кусает губы, когда видит имя на лицевой стороне книги. — К счастью, она не узнала меня, дьявола, который повлиял на ее гениального ребенка, — продолжает Юнги. — Когда она спросила, кому подписать книгу, я попросил... ну, вот тут, ты можешь прочитать. Комната затихает, пока Намджун читает надпись. На бумагу попадают капельки слез, и он вытирает их рукавом пиджака, стараясь не размазать надпись матери. Юнги собирается вернуться на свое место на полу, но Намджун хватает его за руки и заключает в объятия. — Спасибо, хён, — бормочет он, прижимая книгу к груди. — Айщ, ну почему ты такой дурак? — хнычет Юнги. — Нет, это ты такой, хён. Спасибо тебе за это, — шепчет он. В ответ старший похлопывает Намджуна по спине, тепло и ласково. — Юнги хён будет плакать? Они начнут плакать? — спрашивает Чонгук и начинает безудержно хохотать, а Хосок начинает фыркать и тянет остальных к групповым объятиям. — Черт возьми, неужели мы все сейчас начнем плакать? — говорит Чонгук, уткнувшись лицом в спину Сокджина. Остальные смеются, а Чимин бьет Юнги. — Это Юнги виноват! Он испортил всем настроение! — говорит он, и все отходят в сторону. Намджун уносит книгу в свою комнату на хранение и в последний раз заглядывает на первую страницу. Человеку, которого мне так не хватает, Я смотрю вверх и почему-то знаю, что ты тоже смотришь вверх, наблюдая за теми же звездами, что и я. Я — луна, которая всегда будет следовать за тобой и вести тебя по жизни. Ким Суми Он улыбается и кладет книгу на прикроватную тумбочку. Когда он выходит, в комнате внезапно становится тихо, и он в замешательстве смотрит на Юнги, который держит в руках клубничный торт и зловеще улыбается ему. — Подождите, а почему нет свечей... — только и успевает сказать Намджун, прежде чем вся выпечка падает ему на лицо, вместе с крошками картофельных чипсов от Сокджина, Чимина и Хосока, и конфетти от Тэхена и Чонгука. Все полусмеются, полупоют "С днем рождения", вытирая глазурь с его лица, а Намджун только смеется и кричит, что ему очень нравится пиджак, который он надел. Сокджин достает полароидный фотоаппарат и начинает его фотографировать. — С днем рождения, Намджуни хён, — улыбается Тэхен, протягивая ему салфетки. — Я отдам тебе твой подарок позже, хорошо? — Что?! Нет, нет, Тэ, все это уже слишком! — восклицает Намджун, но младший отталкивает его и толкает в комнату. — Иди переоденься во что-нибудь, мы начинаем игру! — говорит ему Тэхен и бежит обратно в гостиную. Он моет лицо и переодевается в более удобный свитер, а когда возвращается, Чонгук объявляет, что они будут играть в шарады — с напитками, конечно же. Группа Тэхена побеждает в шарадах с большим отрывом, отчасти потому, что Юнги и Намджун выбрали спортивную категорию, а Хосок продолжает смеяться и делать ошибки во время интерпретаций. За каждую ошибку трое получают по рюмке, но на третьей ошибке решают заставить Хосока пить газировку. — И следующая игра! Если бы вы все могли двигаться, да-да, оторвите свою задницу от пола, Чимин хён, почему ты так любишь лежать на полу? Ладно, ладно, поехали... — Чонгук отпихивает Чимина от центра ковра в гостиной. Когда Тэхен и Чимин наконец разворачивают его, коврик занимает почти половину пола. — Что это за чертовщина? — Юнги поднимает брови, подходя к центру. Намджун пробирается к нему, чтобы посмотреть, в чем дело. — Ты никогда раньше не играл в "Твистер", хён?***
У Юнги нет ни малейшего права злиться или переживать. Нет. Ведь именно этого он хотел, именно это он сказал Сокджину с самого начала. Уходи, когда работа будет сделана. Даже узнав правду, Юнги твердил себе, что это бессмысленно, не имеет значения. И он был прав. Он был слишком глуп, чтобы не дать волю той маленькой частичке себя, которая надеялась, что Сокджин захочет остаться, слишком глуп, чтобы думать, что сможет продержаться хотя бы немного. Это временное соглашение, и он не знает, что на него нашло, если он думает, что они могут вернуться к тому, на чем остановились. Это совсем не похоже на меня, думает Юнги. Он — Мин Юнги, способный здраво рассуждать и делать логические выводы. — Ради остальных — точнее, ради Хосока — мы перетасовываем группы, — объявляет Чонгук, доставая из кармана связку соломинок. Юнги стонет, когда остальные толкают его, чтобы он взял соломинку, но он угрожающе смеется, когда ему удается взять ту, за которой шел Чимин. Ему достается короткая, и он видит, как рука, держащая такую же, подносит ее к его руке. — Похоже, мы товарищи по команде, — говорит Сокджин Юнги. Но Сокджин всегда остается тем человеком, который способен разрушить его стены без особых усилий, который смотрит на него один раз, и он готов накинуть лассо на звезды, если бы тот попросил его об этом. Сокджин смеется, голос у него звонкий и писклявый, когда полупьяный Хосок тянет его и Сокджина за руки, показывая им свою соломинку, похожую на их. — Даааааа, мы в одной команде! — говорит он им, и все собираются на коврике. Юнги отбрасывает все мысли. Ради всего святого, это же день рождения Намджуна. Он должен радоваться, должен веселиться. Теперь все кончено, думает он, и он ничего не может с этим поделать. — Ладно, правила есть правила: если ты поскользнулся, то должен выпить, ясно? Когда падаешь с коврика, ты пьешь. Если ты не можешь найти место в течение пяти секунд, ты пьешь, но продолжаешь играть. И наконец, когда ваша команда проигрывает, вы пьете. Ладно, я буду крутить, давайте начнем! Намджун встает на коврик первым, ставя правую руку на красную точку, за ним следует Сокджин, который ставит левую ногу на синюю точку, затем идут Чимин, Хосок, Тэхен и, наконец, Юнги, который понимает, что было плохой идеей идти последним, потому что оказалось, что у него ограниченное пространство для работы. В итоге его левая нога оказывается на красной точке, а правая — на синей. Он думает о том, чтобы специально поскользнуться и выбыть из игры, но не хочет, чтобы на него снова повесили ярлык "зануды". Как и ожидалось, первым выбывает полупьяный Хосок. Он хнычет, что ему дадут второй шанс, но трое (включая Юнги) одновременно сбрасывают его с ковра. Длинные ноги Намджуна дают ему преимущество в достижении цветов, до которых не дотягивается более короткий Чимин, и младший падает на задницу, когда его левая нога не успевает маневрировать к зеленому пятну. — Я не могу в это поверить! — кричит Намджун, пока Чимин катается по полу, смеясь над его поражением. — Наконец-то я не последний в игре! — Чимин берет камеру Сокджина и фотографирует их, а Хосок вызвался раздавать всем напитки. Юнги не уверен, что игра в "Твистер" должна быть такой напряженной, но после нескольких раундов Намджун и Тэхен начинают шептаться друг с другом, как будто Юнги и Сокджин не находятся в нескольких дюймах от них, и сговариваются, чтобы Юнги выбыл. — Это жульничество! — кричит Сокджин и Юнги смотрит на него. Он сидит, поставив одну ногу на синюю точку, а другую вытянув вверх, а его левая рука находится на зеленой точке. Свободной рукой он указывает на Тэ и Намджуна, а Юнги пытается примирить явно неудобную позу Сокджина с тем фактом, что он, похоже, не испытывает никаких проблем с этим. — Это не жульничество, хён! Мы же товарищи по команде! Может, тебе стоит поговорить со своим товарищем по команде? — Тэхен самодовольно отвечает, и свободная нога Сокджина промахивается мимо него всего на пару сантиметров. Все-таки он очень гибкий. Чонгук говорит им, что команда Намджуна права, на что получает "Как ты смеешь!" от Сокджина и "Я вырастил тебя на своей спине!" от Юнги. Младший игнорирует их и крутит колесо для Тэхена. — Хорошо, хорошо — Тэхен хён... Юнги слышит, как Тэ шепчет под нос "желтый, желтый, пожалуйста", и Юнги в замешательстве смотрит на коврик. — Желтый! — Да! — победно кричит Тэхен и ставит пятку на точку рядом с Сокджином. Намджун чуть не падает, когда ставит ногу на синюю точку, но быстро приходит в себя. Правая рука Сокджина приземляется на зеленую точку, и когда приходит очередь Юнги, он слышит, как Тэхен снова бормочет о желтом цвете. И в этот момент он видит его. На протяжении всей игры ему удавалось держаться на расстоянии от Сокджина. Он напряженно смотрит на волчок, стрелка которого движется все медленнее и медленнее. Только не желтый, черт возьми — надеется он. Только не желтый. — Правая рука на желтый! Юнги думает, что Тэхен подстроил игру. Вполне возможно, это действительно не может быть случайностью. Тем не менее, он закатывает глаза и движется к ближайшей желтой точке слева, его лицо находится не более чем в пяти сантиметрах от лица Сокджина. Остальные издают многозначительные звуки "о-о-о", ведь все они, очевидно, двенадцатилетние дети. Юнги переводит взгляд на губы Сокджина, и на него нахлынывают воспоминания о том, что было две ночи назад. Он опускает голову и решает смотреть на коврик, но не раньше, чем увидит румянец на щеках Сокджина. Остаток раунда проходит как в тумане, и все, что он помнит — это то, что Намджун упал и выбыл, и теперь против Тэхена остались только он и Сокджин. — Юнги. Юнги моргает и смотрит на Сокджина. Тот моргает и открывает рот. — Что? — Если будет красный, постарайся дотянуться до того места рядом с Тэхеном, — шепчет ему Сокджин. Юнги кивает, избегая взгляда Сокджина. Намджун подходит к краю коврика и что-то шепчет Тэхену, а тот лукаво смотрит на них. Но тут Чонгук объявляет: — Сокджин хён, левая рука желтый! Все кричат, а Юнги ничего не понимает, пока Сокджин, возвышающийся над ним, не придвигается к желтой точке слева от Юнги, а руки старшего обхватывают его за плечи. Юнги чувствует горячее дыхание Сокджина в ушах, когда тот смеется, и весь его торс содрогается от неловкости. Юнги чувствует, как кровь приливает к его щекам, но тут он моргает, и Сокджин падает вниз, увлекая за собой Юнги, который обхватывает его за талию. — Ах, это так несправедливо! — кричит Сокджин. Тэхен встает и победно вскакивает, оставляя Юнги и Сокджина на коврике. Юнги скручивается и встает на колени, чтобы подняться, и смотрит на Сокджина, который лежит на спине, и смех превращает его глаза в самые красивые полумесяцы. Хосок протягивает им рюмки, а Юнги рассказывает о том, как они позволили команде Тэхена победить, потому что у Намджуна сегодня день рождения. — Черт возьми, где же еда? — жалуется Сокджин и поднимается с коврика. — Когда будет еда? — спрашивает Чимин у Тэхена. Тэ прекращает танцевать по комнате. — Почему ты спрашиваешь меня? Разве не ты заказывал? — Нет, не я. — Что значит "нет"? — О боже, я не могу поверить вам, ребята, — простонал Хосок и снова лег на пол. — Я не могу выжить на одном только пиве и чипсах, мне нужен протеин! — Чонгук бросает подушки в Тэхена и Чимина, и остальные присоединяются к ним. Юнги, воспользовавшись случаем, тоже бьет Чонгука, и не успевает он опомниться, как подушка попадает ему в голову, ткань рвется, а перья вырываются наружу. В разгар драки подушками он видит Сокджина, который гогочет и улыбается, пытаясь отразить атаки Намджуна. Может, и хорошо, что все так закончилось, думает Юнги. Он не будет жалеть об этом. Может, и хорошо, что Сокджин сможет жить дальше. По крайней мере, один из них должен.***
Ночь холодная, но Тэхен чувствует тепло, головокружение, нежность. Скорость, с которой Сокджин — самый трезвый человек, в организме которого всего одна рюмка соджу — ведет машину, почти запрещена, он в этом уверен, но ему кажется, что все движется в замедленной съемке. Он не уверен, куда именно они едут, но это неважно. Главное, что сейчас он один рядом с Намджуном на заднем сиденье пикапа Юнги, и оба они чувствуют кожей холодные сентябрьские порывы, вдыхают в легкие загрязненный воздух Сеула. Кто-то предложил им сходить за едой, и они, как дети, помчались к машине, и вот теперь они здесь. Он смотрит вверх и поднимает руку, словно хочет дотронуться до луны, которая, кажется, бежит вместе с ними. Будучи единственным ребенком, Тэхен мог играть с луной только по ночам, когда его дедушка еще работает, а бабушка уже спит, измотанная работой за целый день. Он бегал направо и налево по маленькому крыльцу их старого дома и смеялся, думая, что луна догоняет его. Бабушка говорила ему, что луна — это его мать, и она ведет его, даже когда ее больше нет рядом с ним. — Здесь очень красиво, правда? — говорит Намджун, его голос глубокий и томный. Тэхен кивает и опускает руку, поворачиваясь к Намджуну. — Да, это так, — отвечает он, поправляя корону на голове Намджуна. Тот смеется и размышляет о том, что забыл ее снять. Тэхен не знает, который час. Хосок спит рядом с Юнги и Чонгуком на заднем сиденье машины, а Чимин сидит на переднем сиденье с Сокджином. Они проезжают еще несколько туннелей и высоток, прежде чем Сокджин паркует машину у какой-то круглосуточной бургерной. — Что будете есть? Мы с Чимином возьмем еду для всех, а ты можешь остаться здесь, — говорит Сокджин Тхену со знающим видом, облокотившись на край грузовика. — Что бы вы ни ели, ребята, только добавьте мне большую порцию содовой, пожалуйста! — с благодарностью отвечает он. Чимин подмигивает Тэ, после чего они с Сокджином отправляются внутрь, чтобы сделать заказ. Убедившись, что их никто не подслушивает, Тэхен поворачивается к Намджуну. Он может отдать свой подарок сейчас, никто не будет дразнить их обоих, и, честно говоря, ему немного неловко показывать его ему. — Хён, — шепчет он, поворачиваясь к Намджуну. — Мой подарок... Губы у Намджуна мягкие, но нижняя губа немного потрескалась — он прикусывает ее по привычке, когда задумывается, что, по словам Тэхена, случается с ним довольно часто. Руки у него большие, пальцы длинные, и они прекрасно держат лицо Тэхена, согревая его. Тэ может только сжимать мягкую ткань свитера Намджуна, тая в его руках, как шоколад, оставленный на теплом утреннем солнце. — Ты что-то говорил? — шепчет Намджун, отстраняясь, и его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от лица Тэхена. Младший смотрит на губы Намджуна довольно долго, прежде чем слова доходят до его мозга. — Что? О-о-о, я был... что-то... подарок, я был... — заикается он, и Намджун ласково смеется над ним. Тэхен, внезапно смутившись, зарывается лицом в шею Намджуна, и по его рукам бегут мурашки. — Почему ты вдруг так поступил, хён! Я не был готов. Черт, я хотел, чтобы все было очень романтично, — хнычет он. Он чувствует руки Намджуна на своей талии, притягивающие его ближе, и слышит его хихиканье. — Разве это было не романтично? Прости меня, Тэхён-а, — шепчет он. — Я не... я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах. Тэхен отстраняется и качает головой. — Нет! Это было хорошо, ты был хорош! Я имею в виду, все было хорошо: и поцелуй, и настроение, — объясняет он. — Просто я не думал, что это случится сейчас, понимаешь? Кажется, я даже не мог пошевелить губами, и... и... вау, кажется, мне нужно ущипнуть себя, чтобы проверить, реально ли это. Намджун потянулся и ущипнул его за щеку. — Я тоже не думал, что это случится, — отвечает старший. — Но в жизни я понял, что у отдельных поступков есть множество исходов. Я действую, когда со мной что-то происходит, я принимаю решения, исходя из того, что жизнь решила мне подкинуть, и так было всегда. Если бы не такие люди, как Юнги хён или вы, ребята, думаю, я бы прожил очень скучную жизнь. Когда ты пришел, ты показался мне очень милым, но я не думал, что ты... — Намджун опускает руку. — Буду добиваться тебя почти три года? — подхватывает Тэ. Намджун кивает и застенчиво смеется. — Да. Я всегда думаю о худшем. Так что для этого, для тебя — я думал так же. Но я также понял, что не могу продолжать просто принимать и реагировать на то, что дает мне жизнь, из-за страха. Улыбка Намджуна согревает Тэхена, несмотря на холодную погоду, и он не может удержаться от прилива крови к щекам, когда берет его за руки. — Спасибо, что выслушал меня, Тэхени. — Спасибо, что поцеловал меня, хён, — говорит Тэхен, не успев остановиться. Намджун смущенно опускает голову. — Боже, я был плох? Все в порядке, ты можешь рассказать мне. — Хён, ты был хорош! Но знаешь, мы можем попробовать еще раз, чтобы ты доказал свою неправоту. Намджун поднимает глаза и качает головой. — Может быть, в следующий раз. Ты собирался мне что-то подарить? — он заглядывает Тэхену за спину. Тэ почти забыл об этом, ведь Намджун внезапно поцеловал его и воплотил в жизнь все его мечты, поэтому он поспешно прячет завернутый подарок и отползает подальше от него. — Теперь мне еще более неловко дарить тебе этот подарок, потому что он жуткий, — бормочет он, но Намджун лишь выжидающе протягивает руку. В подарке — черно-белые фотографии Намджуна, напечатанные на специальной бумаге. На обратной стороне каждой страницы от руки написаны даты, когда были сделаны фотографии. — Это совсем не похоже на подарок Юнги хёна... — О чем ты говоришь? Заткнись, это... это очень красиво, — говорит ему Намджун. — Ну, я знаю, что мы не часто фотографируемся из-за нашей работы, — поясняет Тэхен, наблюдая за тем, как он перелистывает страницы. — Но я занимаюсь фотографией как небольшим побочным хобби, и ты — мой любимый объект, хён. Намджун поднимает глаза от фотоальбома, и Тэхен не думает, что сможет покраснеть еще сильнее, но он это делает. — Это прекрасно. Спасибо, Тэ. — С днем рождения, Джуни хён. Намджун наклоняется вперед, чтобы чмокнуть Тэхена в щеку, целомудренно и мило, но на этот раз Тэ уже готов, и его сердце взлетает к небу, к луне, к звездам.***
Около четырех утра они возвращаются в дом Юнги. Остальные выходят из машины еще до того, как Сокджин успевает ее припарковать. Он наблюдает за тем, как остальные уходят, и чуть не подпрыгивает, когда за окном появляется Намджун. — Запоминающийся день? — спрашивает его Намджун. Они остаются наедине у подъезда и слышат слабые звуки, как Чонгук говорит что-то об остатках соджу на кухне и игре в Overwatch с Тэхеном. — Это я должен спросить тебя, именинник, — отвечает Сокджин. — Я очень горжусь тобой, Джун-а. — За что? — За то, что ты так далеко зашел. Я знаю, что вы с Юнги прошли через многое вместе, и я рад, что вы остались друг с другом и прихватили с собой всех остальных, — говорит он ему. — Рад видеть тебя снова здесь, хён, — говорит Намджун. Сокджин кивает. — Спасибо, Намджун-а, что попросил меня вернуться для этой миссии. — Ты же знаешь, что тебе не нужно уходить? — говорит он Сокджину. Намджун всегда был самым прямолинейным из них четверых. Люди думают и предполагают, что это Юнги, но Намджун всегда тот, кто ставит их в тупик, кто говорит им, если они не делают свою работу правильно. — Давай, я просто припаркую машину и пройду внутрь, — говорит Сокджин. Намджун смотрит на него, но в итоге просто кивает и уходит, как раз когда у Сокджина звонит телефон. Он поднимает брови, когда видит абонента, но в любом случае принимает звонок. Все будет хорошо, говорит он себе. Ты этого ждал. По окончании разговора Сокджин заезжает в гараж и паркует машину. Прежде чем заглушить двигатель, он достает из чехла фотоаппарат и вынимает из него фотографии, сделанные в тот вечер. Он улыбается каждой из них. Он доходит до фотографии, на которой Чонгук, Юнги, Тэхен, Чимин, Хосок и Намджун стоят у коврика для игры в твистер и смеются в кучу. По крайней мере, эта должна быть у него. Он берет эту фотографию, а остальные кладет в бардачок. Он складывает фотографии в один из углов, не обращая внимания на беспорядок, который устроил Юнги или Чонгук, точно не знает, и уже собирается закрыть ящик, как видит еще один полароид. Он старше, белая рамка пожелтела от времени. Уголки немного потрепаны, как будто он был сделан для того, чтобы поместиться куда-то поменьше, например в рамку или бумажник. Фотография не очень четкая, но достаточно для того, чтобы он мог вспомнить тот вечер, когда они с Юнги впервые пошли на свидание, закончившееся тем, что Хосок забрал их с автобусной остановки в центре города. Они оба выглядели молодыми и счастливыми, не подозревая о том, что произойдет с ними четыре года спустя. Их щеки раскраснелись, Сокджин подает знак мира, а Юнги обнимает его за плечи. Сокджин кусает губы и закрывает глаза. Он все еще помнит его запах, слышит его смех в своих ушах. — Ах, прости меня, Юнгичи. Мне очень жаль, — он задирает рукава свитера, чтобы вытереть слезы, грозящие вылиться из глаз. Он снимает фотографию и кладет ее на хранение в корпус своего телефона. Идя по маленькой дорожке к двери Юнги, он пытается вспомнить, что это, возможно, один из последних моментов, когда он здесь. Он качает головой и, как всегда, отмахивается от чувства замирания в животе. Когда он открывает дверь в гостиную, Юнги уже разносит соджу, а остальные едят гамбургеры и картошку фри. Все слишком ленивы, чтобы пройти пятнадцать шагов до штаб-квартиры, но слишком бодры, чтобы заснуть. Сокджин встречается взглядом с Юнги, читая каждое его движение, без труда проникая сквозь все его барьеры. По руке Сокджина пробегают мурашки, и он вынужден отвести взгляд. Он бормочет что-то о приготовлении кофе и идет на кухню. Намджун просит чашку, а Хосок, напротив, пытается поспорить между возможностями Чонгука и Тэхена. Камера Чимина уже готова к съемке, а Тэхен и Чонгук лежат на полу лицом вниз и готовы начать, как вдруг у Юнги звонит телефон. — Кто звонит тебе в такой час? — спрашивает Намджун. Юнги раздраженно вытягивает шею. — Это наш любимый работодатель, — бормочет он, отвечая на звонок и ставя его на громкую связь. Сокджин отрывается от наливания кофе в отдельные кружки и удивленно смотрит вверх. Должно быть, у Квона есть другие люди, которые следят за Сонхёном. — Господин Квон, чем обязаны? — Юнги приветствует его. — Привет, Шуга-ши, не думал, что ты ответишь. Все-таки уже почти утро. — Нет, нет, конечно, все в порядке. — А, я должен был догадаться. Такие мужчины, как ты, наверное, не придерживаются обычного расписания. Он смеется, а Юнги закатывает глаза, раздраженный светской беседой. — Что-то случилось? — Ну, да, я просто хотел бы заверить, что все идет хорошо с нашим планом? — Конечно, конечно, а что было бы... — Потому что я получил сообщения, что наш мистер Чхве принимает меры предосторожности. Все в гостиной смотрят друг на друга в замешательстве, но никто не двигается с места. Сокджин почти беззвучно ставит кофейник на место. Юнги в замешательстве поворачивается к нему. — Полагаю, вы знаете об этом, — продолжает Квон. Сокджин тремя длинными шагами подходит к Юнги, берет его за руку и шепчет самым низким голосом: — Скажи ему, что ты знаешь. Вечеринка переносится на 20-е число. Юнги смотрит на него с недоверием, но на другом конце линии его ждет Квон Джиён. — Да, господин Квон, конечно. Он перенес вечеринку на более ранний срок, мы в курсе, — уверенно говорит Юнги, но все еще смотрит на Сокджина. — И к тому времени моя картина будет у тебя, Шуга-ши? — Мы проделали этот путь не для того, чтобы потерпеть неудачу, — почти нетерпеливо отвечает Юнги. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Признаюсь, это было неожиданно, но мне нужно было твое слово, прежде чем я смогу как следует отдохнуть. — Конечно. Хорошего вечера, господин Квон. Квон заканчивает разговор, и в этот момент все встают со своих мест. — О чем он говорит? — недоумевает Чонгук. — Двадцатое число? Это же через четыре дня! Я думал, у нас еще полторы недели, — восклицает Хосок. Все смотрят на Сокджина, ожидая, что он ответит на все их вопросы. — Он переехал, — беззаботно объясняет он. — Сынхён позвонил мне, когда я парковался. Он очень просил никому не говорить. — Почему ты не сказал нам? — спрашивает Юнги, стараясь сдержать раздражение в голосе. Сокджин отходит назад и опирается на кухонную стойку. — Я собирался рассказать вам сегодня, когда мы протрезвеем и хорошо отдохнем. — Но почему он все откладывает? — спрашивает Чимин. — Чтобы удивить Квона. Сынхён знает, что он собирается что-то сделать, не знает, что именно, но — он ждет от него этого, — Сокджин пожимает плечами и качает головой. — Если честно, я это предвидел. Квон Джиён слишком отчаянно пытался привлечь его внимание, слишком активно использовал СМИ, думая, что сможет заполучить Чхве... Это неважно, ясно? — раздраженно говорит им Сокджин: его раздражает голос Квон Джиёна, его раздражает то, что его интуиция оказалась верной в отношении действий их цели. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. — Ну, в любом случае, мы готовы, не так ли? — наконец говорит Тэхен. Намджун подтверждает слова Тэхена и кивает. — Осталось только пересмотреть план, кое-что переместить и провести последнюю разведку. Хорошо, что мы смогли сразу закончить все важные дела. Следующие пару дней мы будем заняты подготовкой, но мне хочется думать, что все готово. Чимин, Чонгук, Хосок и Тэхен соглашаются, уверенные, что эта небольшая заминка не повлияет на их планы. Это действительно так, ведь планы Намджуна и Юнги надежно защищены, и никаких проблем возникнуть не должно. Сокджин скрещивает руки и кивает. Команда Юнги — лучшая команда, которую когда-либо видел Сеул, и Сокджин сделает все возможное, чтобы они получили эту картину. Что бы ни случилось. Когда он поднимает глаза, то встречается взглядом с Юнги, и на мгновение под тусклым светом гостиной ему кажется, что они здесь одни. Он чувствует запах кофе, ощущает тишину, видит только Юнги. Осталось всего четыре дня, думает он, а потом все закончится. Он ярко улыбается им. Последняя ложь не будет иметь значения. — Да, мы готовы.